Умру. И станет прах мой черви пищей,

несбыточных сгорит надежд свеча,

и полетит над этим пепелищем

нетленный дух, душой кровоточа.

Ругнет вдогон земных страстей судьбина,

проплачут снежным пухом тополя

и, отправляя в путь строптивца сына,

слезою окропит лишь мать-Земля.

Пробьюсь туда, где душам обещали

бессмертие и в холе, и в тепле,

от ангелов же утаю печали,

что захватил, скитаясь по Земле.

И буду созерцать в эфире долго

бесплотных в ювелирной лавке звёзд.

Здесь нет законов, нет земного долга

для собственников золочённых гнёзд.

А я внутри дарённого блаженства

поклон отвешу низко, до земли

шкактулке, где храню несовершенства:

и плоть, и спор, и временность Земли.

В раю жильцам и сытно, и беспечно,

да славить принято святую знать...

А на мои уста клеймом, навечно

безмолвия наложена печать.