Умру. И станет прах мой черви пищей,
несбыточных сгорит надежд свеча,
и полетит над этим пепелищем
нетленный дух, душой кровоточа.
Ругнет вдогон земных страстей судьбина,
проплачут снежным пухом тополя
и, отправляя в путь строптивца сына,
слезою окропит лишь мать-Земля.
Пробьюсь туда, где душам обещали
бессмертие и в холе, и в тепле,
от ангелов же утаю печали,
что захватил, скитаясь по Земле.
И буду созерцать в эфире долго
бесплотных в ювелирной лавке звёзд.
Здесь нет законов, нет земного долга
для собственников золочённых гнёзд.
А я внутри дарённого блаженства
поклон отвешу низко, до земли
шкактулке, где храню несовершенства:
и плоть, и спор, и временность Земли.
В раю жильцам и сытно, и беспечно,
да славить принято святую знать...
А на мои уста клеймом, навечно
безмолвия наложена печать.
