Автобус ехал не спеша, по салону растекалась музыка. Да, я узнала её. Вот, сейчас будет протяжное: «Дождик так и льётся, лужи у крыльца…рябина мокнет под дождём». Слушая медленное пение, время тянется бесконечно. На улице жуткий холод. Ох, лучше бы я сейчас мокла под дождём. И ещё эти слова из песни: «Сердце просит света и тепла».

Люди всё больше заполняли салон, становилось всё теснее. Я продвинулась к окну с морозно - серебристой росписью. Наслаждаясь хрустальными мазками неведомого художника, подумала: «А ведь в детстве я была уверенна, что узоры на окнах оставляет дед Мороз».

За окном ничего не видать. Я переключилась на людей вокруг меня. Взгляд упал на крупного мужчину, за его широкой спиной могли спрятаться три человека. Прикрыв заплывшие от жира глаза, он откровенно зевал, и остальные, заражаясь, время от времени тоже позевывали. Парнишка, на вид лет семнадцати, протискиваясь к выходу, что-то недовольно буркнул. Он бросал взгляд на телефон каждые пять секунд. «Спешит», - подумала я, - «скорее всего на учебу».

Наконец объявили мою остановку. Я посмотрела на часы: уже четверть одиннадцатого. «Опоздала, а обещала быть вовремя». Накинув капюшон и, затянув потуже шарф, я поспешила к выходу. Оказавшись на улице, я вновь ощутила дыхание мороза, словно мне в лицо вонзили тысячу мельчайших иголок. Прикрыв нос пушистой рукавицей, поспешила на работу. «Включу обогреватель, выпью с девчонками горячего чая. Скорей бы в тепло».

Я повернула за угол, здесь по утрам мужчина просит подаяние. Он трясёт баночкой, с мольбой смотря на прохожих. Я думала не раз: «Ведь не инвалид, мог бы и работать. Мне двоих детей кормить надо, не выхожу же с протянутой рукой». Я поймала себя на том, что переживаю за него. Холодно как. Убедившись, что его нет, подумала - «Хоть он не мёрзнет сегодня».
Пройдя ещё немного, вдруг боковым зрением заметила ребёнка. «Не может быть!» - я резко повернула голову. Девочка ступала по сверкающему снегу босыми ногами, одетая лишь в ситцевое платье. Линия талии доходила до худеньких бёдер. «Господи, это в наше то время, зимой на улице раздетый ребёнок!» - при этих мыслях моё сердце сильно сжалось.

Мимо прошла молодая пара. Девушка, кутаясь в шарф, посмотрела брезгливо на малышку и сквозь зубы процедила:
«Попрошайка».

На детских ресницах блестели замёрзшие кристаллы. Я подбежала к девочке, и прикрыла пушистой рукавицей её полуобнаженное плечо.

Совсем рядом, не останавливаясь, шла старушка. Она повернула голову в нашу сторону. Я прочла безразличие на её любопытном лице.

Я одела на безропотно стоящую девочку рукавицы. Сняла шарф с себя, быстро обмотала им голову и плечи малышки. Несмотря на холод, лицо её пылало жаром.

– Где твоя мама? Дом? Почему ты на улице раздетая, что случилось?

Я переживала, что она замёрзнет. Расстегнула пуховик, и взяла её на руки. Девочка произнесла еле слышно:

– Холодно.

Я спешила. Несчастная уткнулась мне в плечо, её ледяные ноги морозили мой живот. До работы оставалось метров 300. Я приговаривала:

– Потерпи чуть-чуть, почти пришли, скоро согреемся.

Показался павильон. Там я покупала что-нибудь вкусненькое. «Да, сейчас бы я от горячего чая не отказалась, да и малышка, думаю, тоже».

Наконец-то мы внутри! Разжав онемевшие руки, я попросила коллег вызвать скорую помощь. Усадила девочку на стул, и включила обогреватель. Бедняжка не открывала глаза, а только стонала.

Градусника не было, но и без того очевидно - температура высокая.

Пока растирала ей ледяные ступни, чувствовала, в моём отогревающемся теле неприятное покалывание.

– Больно, – простонала девочка.

– Где у тебя болит? - я посадила её на колени, – покажи.

Набрав воздух, она попыталась что-то сказать. Когда раздирающий кашель прекратился, девочка тихо ответила: «везде», и заплакала.

Я ждала, часто поглядывая на часы: «как же долго едет скорая помощь».
Девочка пыталась заснуть, но сильный кашель изматывал её.

Вот и приехала скорая помощь. Фельдшер бегло посмотрела на меня, потом на больную.

– Что случилось? Температуру мерили? Что вы ей давали? Сколько лет? – Вот, поставьте градусник.

Девушка замолчала, ухватив возможность, я рассказала ей, что встретила несчастную на улице, раздетую и босую.
Фельдшер осмотрела её, попросила открыть рот, и почти не взглянув, сказала:

– Поставлю укол, температура спадёт. Больше горячего питья. Завтра придёт врач из поликлиники. (Рядом с работой была детская поликлиника.)

– Куда придёт врач?

– Да, это же не ваш ребёнок… - после паузы она спросила:

– Что будем делать?

Я была возмущена, и с трудом сдерживалась.

– Вы, давали клятву Гиппократа, вам лучше знать, что делать! Её надо везти в больницу.

– Да, собирайте ребёнка.

«Надо же, именно к несчастной девочке, которая, итак, настрадалась, приехала равнодушная женщина. Наверное, у неё нет детей, в противном случае мне их жаль», - подумала я, неся малышку в машину. Перед тем, как закрылась дверь, я поинтересовалась, в какую больницу её отвезут.

Я не сомкнула глаз до самого утра. Вертелась с боку на бок, думая: «где её родители? Кто они?»

На следующий день я ушла с работы раньше. Купила фруктов, сок и, несмотря на усталость и жуткий мороз, поехала в больницу.
Я вошла в палату. Малышка лежала на кровати, с грустью рассматривая что-то на стене. Я подошла и осторожно прикоснулась к ней. Она сразу узнала меня и одарила прелестной улыбкой. Лечащий врач сказал, что пациентка больна пневмонией. Я навещала её каждый день, и узнала, почему же она в такой лютый мороз оказалась на улице.

Мама умерла у девочки два года назад. Антонина (так звали малышку) всегда помнила её ласковый взгляд, и нежные, заботливые руки. Мама заглаживала больные места дочери, и боль всегда проходила. Она окутывала задушевным пением её каждую ночь. Сон идёт к девочке всё также быстро, но боль теперь не проходящая. Тоне так не хватает мамы.

А папу после её смерти как подменили. Он теперь не берёт дочь на плечи, как раньше, не рассказывает забавные истории. Папа перестал заплетать косички Тони. А когда-то он это делал с удовольствием, бережно перебирая каждую прядь. Теперь всё иначе. Тоня объясняет его холодность тем, что он скучает по любимой жене. А дочь так похожа на мать.
Папа женился, но счастливей не стал.

Мачеха девочку недолюбливала. Эта женщина была вечно всем недовольна. Когда она выпивала (а последние дни это было регулярно), как заведённая ругала всех вокруг. Папа старался брать сверхурочную работу, либо ночевать у друзей, только бы не столкнуться с извержением «вулкана».

За день как я встретила малышку, папы не было дома уже двое суток. Мачеха отправила, в очередной раз, падчерицу в магазин за хлебом. Девочка вернулась с пустыми руками. А когда уже стемнело, и Тоня готовилась ко сну, подвыпившая мачеха вспомнила про деньги. Несмотря на поздний час, она вытолкала Тоню за дверь. Малышка не могла вернуться домой без денег и, проплакав какое-то время, обессиленная она уснула здесь же, на лестничной площадке.

Тоня проснулась от холода, она несколько раз постучала в дверь. Ей никто не открыл. Девочка вспомнила, что вчера выбежав из подъезда, переложила деньги в другой карман «Наверное, там и обронила».

Пока Тоня осматривала вокруг, дверь захлопнулась. Ждать когда кто-либо зайдёт или выйдет она не могла. Слишком лютый мороз. Тоня решила пойти в ближайший магазин погреться. Если бы я её тогда не встретила, что могло быть?
Прошла неделя, как я навещаю девочку. И вот однажды, идя по коридору, я вдруг увидела весёлого клоуна. Он держал разноцветные шары, и направлялся в детское отделение. Я улыбнулась: «Какой молодец этот артист, радует детишек, больше бы таких! Повезет же его ребёнку!».

– Извините, - обратилась я к нему, - скажите, вы будете в каждую палату заходить?

Мне хотелось, чтобы он непременно зашёл к Тоне и, после положительного ответа, так обрадовалась, словно она моя родная дочь.

Я ждала с нетерпением, когда же он войдёт. Сидя на краю кровати, чтобы не выдать волнения я заплетала малышке косу из светло-русых волос. Наконец дверь открылась. Вбежал клоун. Комната наполнилась весёлым смехом. Неожиданно малышка громко крикнула:

– Папа!

Все посмотрели на неё. Ничего не понимая, я взяла её за руку.

– Папа, - шёпотом повторила Тоня.

После недолгой паузы клоун снял свой яркий парик и, подойдя к больной, тихо спросил:

– А что ты здесь делаешь?

Пауза уже затянулась. Как вдруг неожиданно для всех он громко сказал:

– Ладно, выздоравливайте, меня ещё другие детишки ждут.

Артист надел свой яркий парик и вышел из палаты. Только за ним закрылась дверь, малышка не в силах больше себя сдерживать, разрыдалась. Она всё никак не могла успокоиться. Сквозь её безутешный плачь, я слышала, как за стеной раздаётся звонкий смех.