ГЛАВА 7

В жаркий январский день, когда солнце сияло в зените, на пыльной площадке, что находилась на пустыре за городом и служила здешним ребятам футбольным полем, появился мужчина лет сорока. Внимательно посмотрев на мальчишек, с криком и шумом вздымающих тучи пыли, сбивающие босые ноги об утрамбованную в цемент почву в погоне за кожаным мячом, он опустился на низкую скамейку, сколоченную из нескольких старых досок. Скрестив руки на серебряном набалдашнике длинной трости изображающей сжатую когтистую лапу, положив на них подбородок, мужчина заинтересованно принялся наблюдать за ходом игры. Но он был не единственный, кто столь же пристально и напряжённо следил за мячом, который подобно маятнику, кочевал с одного конца поля в другой, и в этой паре глаз кроме интереса, горела жгучая зависть. Слёзы обиды были готовы по малейшему, может безобидному поводу, появиться на свет прокладывая влажные дорожки по юным щекам. Свежая царапина и подбитый глаз этого создания наталкивали на мысль, что совсем недавно он довольно горячо, отстаивал свои права или интересы. А если кому-то удалось бы проследить куда кидал подбитый глаз взгляды, в которых помимо зависти и обиды явно проглядывала ненависть, то обнаружил бы и обидчика, этого маленького человечка.
С громким хлюпаньем втянув воздух и прерывисто выдохнув его, мальчик привлёк внимание мужчины сидевшего рядом с ним на одной скамейке.
Мужчина выпрямился. Поднял голову с рук, внимательно посмотрел на своего соседа. Тот, не замечая этого взгляда, продолжал следить за игрой и за высоким подростком находившемся в гуще событий и взявшего на себя обязанности капитана команды.
Мальчуган вздрогнул от неожиданности, когда рядом прозвучал низкий голос. Он с сочувствием спросил:
— Не взяли?
Для мальчика у которого вся жизнь в данный момент была заключена в футбольном поле, столь короткий и неопределённый вопрос, был вполне ясен и полон содержания. Шмыгнув носом и утерев его рукой, которая оказалась ко всему прочему содранной на локте, прерывисто вздохнув, ответил не поднимая головы и не разглядывая человека проявившего к нему участие. Ему достаточно было только вопроса, чтобы вся переполнявшая душу обида и зависть выплеснулись наружу:
— Нет. Говорят, мал ещё, — его голос предательски дрогнул и зазвенел возмущением. — А сами-то всего на четыре года старше.
— Да. Разница чисто условная, — серьёзно согласился с ним мужчина.
Глаза мальчика подозрительно заблестели, сглотнув и подавив спазмы в горле предвещавшие позорный рёв на глазах победителя, он продолжил дрожащим, срывающимся голосом:
— Мне уже шесть лет и шесть месяцев, я вполне могу постоять за себя и сразиться за мяч.
— Тебе шесть!? — удивился мужчина, желая польстить малышу серьёзно заметил: — Признаться, ты выглядишь гораздо старше. Ты уже мужчина!
— Да, — согласился мальчик, наконец отрывая взгляд от поля и бросая его на собеседника. Вскинув голову, заявил: — Вот ещё немного подрасту и тогда он своё получит!
— Не сомневаюсь, — кивнул мужчина и серьёзно предупредил: — Но тогда, тебя могут не взять в команду.
— Больно мне нужна эта команда и этот дурацкий футбол! — дрогнувшим голосом заявил мальчик, но голос выдал его переживания. — Есть и другие команды и гораздо лучше этой. Даже тренеры из больших городов приезжали выбирая лучших. У них, — мальчик метнул взгляд в поле. — Нет ни единого шанса стать знаменитой командой, играть в лиге, — подозрительно посмотрев на мужчину, мальчик спросил: — Вы не тренер случайно?
— Нет, я не тренер, — покачал головой мужчина и уловив разочарование на лице юного создания, добавил возвращая интерес мальчика к своей особе: — Но я знаком со многими тренерами и мастерами. И они ценят мои советы.
Мальчик всем телом повернулся к мужчине. Игра на поле была забыта.
Поёрзав на скамье и для удобства подложив под себя ногу, а другой ногой покачивая в воздухе, он густо покраснев, застенчиво спросил:
— А они не ищут себе учеников?
— По футболу - нет. Но я знаю замечательного тренера, все его бывшие ученики, в своё время, стали знаменитостями. Ему нужен ученик… — искоса посмотрев на мальчика, мужчина равнодушно бросил фразу, зажегшую заинтересованность и надежду в его глазах. — Он тренер по кикбоксингу. Это новый вид спорта, но скоро он займёт одно из первых мест в мире, по популярности.
— Кикбоксинг, — вздохнул с восторгом мальчик. — Это я понимаю. И никто не встанет на пути. — Он бросил грозный взгляд на футбольное поле, где пыль поднятая ногами, стлалась туманом над землёй скрывая фигуры игроков. Подобно теням, они скользили в сером мареве.
— Побоится, это уж точно, — согласился мужчина. Предупреждая вопрос мальчика. Он внимательно посмотрел на него и серьёзно, как если бы обращался к взрослому, сказал: — А вот тебя я порекомендовал бы этому тренеру. В тебе есть бойцовая хватка и сила воли необходимая для победы.
Снова покраснев, мальчик вскинул глаза и с благодарностью посмотрел на мужчину, который со всей серьёзностью подошёл к его мужским качествам. Так серьёзно и с пониманием, с ним ещё никто не разговаривал. Он попытался поддержать разговор двух мужчин.
— А тренер. Он в нашем городе?
— Нет. Он очень далеко отсюда, — заметив, как голова мальчика огорчённо поникла, добавил: — Но могу отвезти к нему. И я уверен на все «сто» он возьмётся за твоё обучение.
Глаза мальчика посветлели:
— Правда? — он бросил предупреждающий взгляд на своего, ничего не подозревающего обидчика, перевёл его на мужчину и деловито осведомился: — Когда?
— Видишь ли… — задумчиво признался мужчина, внимательно разглядывая трость и вычерчивая её концом в пыли какие-то знаки, иероглифы. — Тут есть некоторые проблемы, — метнув пронизывающий взгляд на мальчика, снова вернулся к трости. — Ты католик?
— Да, — с гордостью признался мальчик.
— И даже поёшь в церковном хоре, — не спрашивая, а подтверждая, сказал мужчина и сожаление прозвучало в его голосе.
Уловив эти нотки, мальчик заволновался:
— Да. Пою. А как Вы узнали?
— Юноша с таким приятным голосом не может, не петь гимны, восславляющие создателя.
Словно признавая в нём великого певца, мужчина слегка склонился в поклоне. В невысказанном удовольствии, мальчик снова поёрзал на скамье и опустив вторую ногу, облокотившись ладонями о сиденье позади себя, весело заболтал ногами в воздухе. Но озадаченно замер, услышав огорошившие его слова мужчины:
— Он не возьмёт в ученики католика.
— Почему? — убитым голосом спросил мальчик и глаза его подозрительно заблестели на жарком солнце.
— Потому что сам не католик и не признаёт никаких религий, кроме почитания свергнутого ангела. Он служит только ему
— Кто это «свергнутый ангел»? — заинтересовался мальчик.
— Ты посещаешь церковь и не знаешь, кто это? — изумлённо вскинул брови мужчина и так озадаченно посмотрел на своего собеседника, что тому стало неловко.
Покраснев, на этот раз от стыда, он поёрзав по скамье, кривя душой не желая показаться неучем, сказал:
— Да, знаю я его. Только… Забыл, — уводя глаза в сторону, замолчал.
Мужчина, оставшись довольным ответом, посоветовал:
— Никогда и никому не говори, что ты этого не знаешь. Тебя поднимут на смех.
— Хорошо, — кивнул мальчик и безмятежность снова вернулась на его лицо. — Я никому не скажу. А как же тренер?
— Тренер? — переспросил мужчина. — Он будет тебя обучать если перестанешь быть католиком. Его же веру принимать не обязательно. Атеисты - так вроде называют людей без веры? Просто будешь одним из них. Возможно, тебе придётся по душе вера тренера. Не исключено, что она поможет тебе в период обучения.
— О, да! Я буду во всём подражать своему тренеру, — воскликнул мальчик, с удовольствием наблюдая, что его слова пришлись мужчине по душе.
— Не торопись, — посоветовал тот. — Обдумай моё предложение. Ты же взрослый. Подпишешь контракт, а родители будут получать некоторую сумму денег, до твоего совершеннолетия. Впрочем, и ты будешь получать маленькую стипендию. Думаю, где-то сотню долларов в неделю…
— О! — округлились глаза мальчика, и открылся рот. Такое количество денег ему и не снилось. Стараясь подражать взрослым, он деловито осведомился: — А родителям сколько дадите?
Мужчина взглянул с одобрением, ласково, словно он уже начал оправдывать возложенные на него надежды. Стукнув тростью о землю, сказал:
— Отличный деловой подход. Ты уверен, что хочешь стать борцом? Из тебя выйдет отличный бизнесмен.
— Нет, хочу быть сильным и знаменитым, — твёрдо ответил мальчик.
— Хорошо. Тогда о твоих родителях. Ежемесячно будут получать, перечислением пять тысяч долларов. Как я уже говорил, до твоего совершеннолетия. Теперь иди домой и посоветуйся с ними. Потом придёшь сюда и мы подпишем контракт.
— А разве Вы не пойдёте к ним? — неуверенно спросил мальчик.
— Но ты же взрослый, — удивился мужчина, — объясни сам. Скажи, что сам решил устроить свою жизнь. И если они тебя любят, они одобрят твоё решение.
— Я уже решил, — вскакивая со скамьи на землю, заявил мальчик.
— То есть, ты готов подписать контракт? — прищурив глаз, уточнил мужчина.
— Конечно! — согласился мальчик из боязни покинуть площадку даже на минуту. Этот мужчина мог испариться так же как и появился, или еще хуже, предложит другому мальчику то, что только что предлагал ему. Нет. Нужно решать сейчас и немедленно. — Где подписываться? А подпись родителей нужна?
— Зачем родителей? Договор заключается с тобой. Вот только. Мне интересно насколько сильно хочешь стать тем, кем я тебе предлагаю?
— Очень сильно. Но… Вы не шутите со мной?
— Нет. Всё серьёзно настолько, что подпишешься своей кровью… Ты ведь не боишься уколоть палец Эдсон? Будущий чемпион не должен бояться такой мелочи.
— А я и не боюсь! — с вызовом выкрикнул Эдсон, стараясь скрыть легкий озноб страха.
— Я не ошибся в тебе, — вызывая в душе мальчика чувство гордости, сказал мужчина. — Ты тот, кто нам нужен.
Откуда-то появился огромный чёрный кот. Оглядев футбольное поле, пронзительными зелёными глазами, нагло запрыгнул на скамью где сидели мужчина и мальчик. Мальчик восхищённо уставился на грациозное животное.
— Нравиться? — спросил мужчина. Получив подтверждающий кивок, милостиво разрешил: — Можешь погладить, — и с укоризной обращаясь к коту: — Юм, пусть молодой человек дотронется до тебя. Будь терпелив.
Пока мальчик в упоении водил рукой по шёлковой шерсти животного, мужчина вынул из воздуха скрученный в трубку свиток папируса.
— Эдсон, — обратился он к мальчику. — Прежде чем подписаться, ты должен узнать, что там написано. Ты умеешь читать?
— Нет, — потупил глаза мальчик.
Мужчина нахмурился:
— А подписывать своё имя? Если нет… То могут возникнуть некоторые трудности.
— Нет, нет, — воскликнул мальчик. — Своё имя я умею писать.
— Отлично, — довольно кивнул мужчина. — Можно конечно отпечаток пальца, но написанное своей рукой имя гораздо лучше. Я тебе прочту, что там написано и что ты обязуешься сделать. Слушай. Я тут опускаю строки, где говориться о твоём обучении сроком на десять лет. Дальше. Ты обязуешься приложить свое умение в защите жизни человека, с которым тебя позже познакомят. Быть с ним рядом, пока он сам не отпустит тебя. В свою очередь, мы обязуемся предоставить тебе жилье и полное обеспечение, в том числе и стипендию, до твоих первых побед. А так же перечисление денег, твоим родителям в размере пять тысяч долларов ежемесячно в течение десяти лет, или же немедленная выплата в размере шестьсот тысяч долларов, но без дальнейших перечислений. Это будет выполнено по желанию того, с кем заключается сделка. Ну, вот если коротко. Есть вопросы?
— Есть, — мальчик замолчал, вспоминая. Затем подняв голову, спросил. — Что за человек которого я буду защищать? И почему я должен буду его защищать?
— Сначала согласись, что тренируя, мы делаем тебе одолжение. Ещё ты получишь образование, причём самое лучшее. Нам нужны умные люди. Ты получишь всё: деньги, славу, образование. Никто из этих, — мужчина кивнул на продолжающихся носиться по полю ребят. — Даже и не мечтают, о таком выигрышном билете. Ты согласен со мной?
Мальчик с восторгом кивнул.
— Ты согласен, что я вправе потребовать некоторой услуги? Ты же взрослый человек, подумай, что-то давая мы должны и взять. Так сказать… Компенсировать потери.
— Да, наверное, так справедливо. Но кто это будет?
Любопытство светилось в глазах мальчугана.
— Мой сын, — закидывая ногу на ногу, — сказал мужчина. Сделав жест рукой, добавил: — Не родной конечно, но он будет в этом мире самым близким мне существом. Возможно, он будет в опасности, понадобиться всё твоё умение.
— Но я ещё ничего не умею. Как же я защищу его?
— Он ещё не появился на свет, — успокоил мужчина. — Он родится в Америке. Ему придётся некоторое время жить там. После, в Риме ты увидишься с ним. Как тебе это нравиться?
— Очень здорово! — глаза мальчика сияли как звезды, он с восторгом взирал на мужчину. — А где я буду жить?
— Во дворце. Там есть очень большой дом. Он и сейчас дожидается своих жильцов. Подписывай контракт, и ты будешь на полпути к нему.
Мужчина протянул раскрытый свиток и золотую булавку с рубином на конце.
— Ты помнишь, что должен сделать?
Мальчик кивнул, со страхом поглядывая на острый конец иглы.
— Может, Вы меня уколите?
— Нет. — жёстко сказал мужчина и с сожалением встал со скамьи. — Это должен сделать ты сам. Мне жаль, по-видимому я ошибся…
— Нет. Не уходите! — воскликнул мальчик вскакивая следом. Закрыв глаза он с силой, удвоенной отчаянием, вонзил иглу в палец. Ойкнув, весело посмотрел на мужчину: — Видите, у меня получилось.
Мужчина развернул свиток и ткнул пальцем в пустующее место:
— Вот здесь впиши своё имя.
Высунув язык от старания, мальчик коряво и косо вывел имя, широко раскрыв глаза уставился на буквы, когда они на несколько секунд засияли нестерпимым для глаз светом.
— Теперь ты мой, — сказал мужчина, сворачивая свиток и отправляя в неизвестность. Мальчик с удивлением проследил, как он растворяется в воздухе.
— А разве Вы не будете подписываться?
— Буду, — соглашаясь, склонил голову мужчина. — Подойди ко мне. — Мальчик подошел к нему поближе. — Дай руку. Нет… Левую.
Эдсон вскрикнул от боли, когда его руку крепко пожали. Ему показалось, что раскалённое железо коснулось ладони. Вытерев слёзы, поднёс ладонь к лицу пытаясь понять, почему из-за простого рукопожатия была такая боль. И удивленно вскинул глаза на весело улыбающегося мужчину. На ладошке краснела выжженная, перевёрнутая пятиконечная звезда с иероглифом в центре.
— Моя подпись, — любезно пояснил ему мужчина. — Она не сойдёт, пока мой сын не отпустит тебя. И ещё, с этой минуты ты должен обращаться ко мне с почтением, говоря «сир». Я твой хозяин. Пойдём, тренер ждёт тебя.
Запинаясь, мальчик неуверенно сказал:
— А где он находится?
— Сир, — напомнил ему мужчина.
— Сир, — покорно повторил Эдсон.
— Он живёт в Париже, во Франции. Ко всему прочему, придется выучить французский язык, кстати английский тоже будет нужен. Мой сын будет американцем, и хоть он и будет образованным человеком знающим множество языков, разговаривать с ним ты будешь на его родном. Свой же португальский, если хочешь можешь забыть, он тебе больше не понадобиться. Идём, лимузин ждёт нас.
Закончившие вничью игру ребята, с удивлением провожали глазами, уходящую к чёрному лимузину высокую фигуру мужчины одетого для столь знойного дня слишком тепло, семенящего следом мальчика, с которым капитан одной из команд обошёлся слишком уж сурово, и огромного кота важно шествовавшего впереди. Вся троица скрылась в лимузине. Подняв облако пыли, машина исчезла за углом дома.
Удивлённо переговариваясь между собой, ребята разошлись по домам. Но в одну семью, ребенок так и не вернулся. Поздно вечером, когда стемнело, вместо ребенка у дверей бедной семьи, которая подобно остальным в округе еле сводила концы с концами, появился кожаный дипломат с запиской. После прочтения, она растаяла в воздухе прямо в руках. В ней коротко и лаконично было написано: «За сына», и стояла подпись – Дорн. В дипломате оказалась груда денег.

Утром, преодолев тысячу километров, запылённый лимузин въехал в Рио-де-Жанейро.
Дорн покинул салон машины, испуганно озираясь за ним последовал мальчик (такой большой город он видел впервые). Кот мягко спрыгнул на асфальт и пристроился возле хозяина, не отставая от него ни на шаг.
— Следуй за мной, — приказал Дорн мальчику, направляясь к двухэтажному дому в окнах которого горели свечи. Ещё до того, как Дорн взошёл на ступени, двери широко распахнулись на обе створки, приглашая внутрь. С восхищением оглянувшись вокруг, мальчик поспешил войти в дом вслед за мужчиной.
Двери за спиной вошедших с громким стуком закрылись.
Миновав длинный, тёмный коридор, они вышли в просторный зал освещённый множеством свечей, создающих уютную обстановку в доме.
Находившееся в зале при появлении Дорна живо вскочили, приветствуя его.
— Ай, какой симпатичный мальчик! — всплеснула руками Катерина, увидев позади Дорна испуганно смотревшего на присутствующих, мальчика. — Иди сюда, милый не бойся.
Стесняясь, неуверенно мальчик приблизился к красивой женщине.
— Как тебя зовут дитя? — заботливо склонившись спросила Катерина. Мальчик замялся, переступая с ноги на ногу.
За него ответил, стоявший поодаль рыжий мужчина:
— Эдсон, его зовут.
Оглянувшись, мальчик вздрогнув прижался к Катерине, она ему больше нравилась, нежели этот рыжий.
— Амон, — с укоризной сказала Катерина. — Зачем ты его пугаешь?
Оборачиваясь к мальчику:
— Садись рядом, Эдсон. Мы рады тебя видеть.
Сев в предложенное кресло, исподлобья разглядывая присутствующих, мальчик молчал. Мелодичный голос прозвучавший неподалеку на незнакомом языке, заставил его подняв голову оглянуться. К нему подходила девушка, одетая в чёрное, с кинжалом на поясе. Он с любопытством и восторгом уставился на кинжал разглядывая, пока перед его носом не появился стакан с напитком. Неуверенно взяв его, глотнул. Только теперь он понял, что умирал от жажды. С жадностью, не отрываясь, он опустошил стакан. Улыбнувшись и что-то сказав, девушка провела рукой по его тёмным курчавым волосам. Затем, взяв опустевший стакан, отошла в сторону.
— Выглядит очень уставшим, — заметила Катерина. Наверное, всю ночь не спал.
Мальчик, не понимающий ни слова из разговора но чувствуя дружественную обстановку, размяк, осоловел. Веки отяжелели и голова упрямо опускалась вниз, несмотря на все его усилия держать её прямо. Усталость взяла своё, и Эдсон вскоре заснул крепким сном.
— Валентин, — позвала Катерина. — Пожалуйста, отнеси мальчика на кровать, он так вымотался.
— А я, думаешь, не вымотался, — весело спросил Валентин. — Всю ночь гулять, знаешь, оказывается довольно трудное дело. Вот и Светлана уже почти спит.
— Пожалуйста, последнее усилие, — деланно нахмурилась подруга. — Я даже провожу тебя.
— Договорились, — оживился Валентин. — Сир, разрешите отнести мальчика в другую комнату?
— Разумеется. О чём разговор, — согласился Дорн располагаясь поудобнее в кресле с высокой спинкой.
Аккуратно подняв мальчика на руки, Валентин осторожно двинулся вверх по лестнице, Катерина следовала позади, что-то щебеча ему в спину.
Амон, проследив взглядом, спросил:
— Магистр, Это он?
— Да, — кивнул Дорн, — я нашёл его. И где бы вы думали? В Бразилии. Вот как в едином деле сплачиваются народы.
Девушка сидевшая в кресле, подняв голову поинтересовалась:
— Сир, зачем он Вам?
— Он защитит моего сына. Слово «сын» - я говорю образно.
— Он поможет в деле, — вставил реплику Юм, изогнувшись дугой, пожаловался: — Устал как собака, в этом чёртовом лимузине. И почему сир, не пожелал переместиться? Сколько бы времени сэкономили, и… сил.
— Я не хочу травмировать психику ребенка, — серьёзно ответил Дорн, сурово приказал: — Изер, Амон не трогайте его. Юм это и к тебе относится.
— Но как же, сир? — удивлённо воскликнул Барон.
— Мне нужен сильный человек. Амон не ломай его, и своему прикажи попридержать страсти. Несколько лет, пусть он вообще не знает кто мы. Но внушайте ему, что его главная цель - служить человеку, к которому его позже приставят. Пусть он получит хорошее образование. Он умный мальчик, справиться.
— Магистр, — Барон всё ещё пребывал в сомнении.
— Всё так, Изер. Я вижу его великим человеком, до встречи с моим посланцем, он будет везде первым и в борьбе ему не будет равных. Амон позаботься об этом. Пусть он презирает людей и ненавидит их. Для него будет только один Бог – Я. А мой посланник - его возможность выразить, свою любовь и преданность. Да. Я вижу это.
Дорн встал с кресла и направился к дверям. Обернулся:
— Изер. Вечером, самолётом отправь его во Францию. Амон, устроишь всё остальное.
Дорн исчез.
Вскочившие с кресел Амон и Барон, вновь опустились в них. В руке Барона сверкнула стеклом пузатая бутылка.
— Отпразднуем начало Конца? — весело спросил он Амона, тот скептически поджал губы. Барон, пожав плечами поправился: — Ну, если вам будет угодно, то за «первый камень» заложенный в фундамент.
— Я тоже хочу за фундамент, — откликнулся с дивана кот. — И потом, ведь я привез его сюда, даже… — в голосе кота зазвучала гордость. — Он даже погладил меня. Той рукой, что будет в будущем, крушить кости и черепа. Он будет страшным человеком, безжалостным и жестоким. Он будет классным парнем!
— Подстать классному коту, — подразнил его Барон.
Проигнорировав реплику, Юм вскочил на стол потянулся, задирая голову к окну.
— Ба! Уже солнце взошло, — сообщил он, всем известный факт. — Значит нам пора, — кот выжидающе уставился на Барона. Тот, ехидно улыбнувшись, закончил фразу:
— …Спать.
— Ну нет, — обиделся кот. — На ипподром! Будем делать ставки! Снимем весь банк!
— Это мысль, — кивнул Барон. — Но, мы ещё не оприходовали эту бутылочку. И потом. Я думаю, Светлане будет интересно посмотреть на бега, — хитро взглянув на сидевшую у телевизора девушку, подмигнув Амону, предложил: — Пусть ребёнок развлечётся… Юм, изобрети-ка нам закусочку. Только мышей попридержи для себя.
— Я сделаю лягушек, — подпрыгнул озарённый идеей Юм.
— Ты что, отравить нас хочешь? — подозрительно посмотрев на кота, спросил Барон. — Имей в виду, этот номер у тебя не пройдёт.
Юм горестно закатил глаза, искоса посмотрев на засыпающую девушку, изображая крик, шёпотом заметил:
— Вот так всегда! Стараюсь, стараюсь. Для вас же…
— В чём выражается «старание»? — Барон с любопытством посмотрел на кота.
— Как в чём?! Вы сегодня летите во Францию.
— И что же?
— Как что? Нужно потренироваться, а вдруг там любимым национальным блюдом будут кормить?
— Вот что Юм. Это «национальное блюдо» оставь себе и сооруди нам что-нибудь более знакомое.
— Жареную саранчу? — с готовностью уточнил Юм.
— Сейчас тебя живую заставлю есть! — рявкнул Амон теряя терпение. — Паяц несчастный. Удавлю.
— Спокойно, — отскакивая на всякий случай, попросил Юм. — Зачем так нервничать? Вижу, вижу. Гурманами вы стать не хотите.
— Отчего же, — внезапно успокаиваясь и ласково улыбаясь, Амон продемонстрировав клык, предложил: — От сырого. Ещё шевелящегося…
— Ну… Ну… — выжидающе замер Юм.
— …Кошачьего мяса, я бы не отказался, — закончил речь Амон.
— Что за извращённый вкус! — возмутился кот. — Ему ещё и шевелящееся подавай! — фыркнул Юм. — Нет уж. Обойдёшься икрой, грибочками, огурчиками и ещё кое-какой снедью.
— Это другое дело, — засмеялся Барон. — Оставим живое мясо, на потом.
— А вы надолго во Францию? — внезапно изобразив любопытство, поинтересовался Юм.
— Зачем тебе знать? — прищурился Барон.
— Да, так… На всякий случай, — «скромно» потупил глаза кот.
— Ничего, протухнуть не успеешь, — успокоил с издевкой Барон.
— Спасибо за заботу, — потянувшись за рюмкой, поблагодарил Юм.

Они появились на ипподроме, когда закончился первый заезд и длинная очередь в кассу, говорила о готовящемся втором. Некой однородной массой, бушующей страстями, были заполнены трибуны. Делались ставки, заключались пари. Четверка подошла к тотализатору и с интересом изучила показания счетчика. В фаворитах ходил жеребец под номером семь. Большинство ставок было сделано на него.
— Превосходно, — потёр руки Барон и оглянулся на стоящую позади троицу. — Пойдём по проторенному пути, или же воспользуемся экстраординарным способом получения денег?
— О чём речь? — удивился толстяк с зелёными глазами. — Разумеется, второй способ более интересен. Какой номер в опале?
— Как ни странно - первый, — отозвалась девушка, окидывая взглядом табло.
— На него сделаем ставку, — сказал Барон и отделившись от группы, направился к кассе. — Произведём фурор. Встряхнёмся малость.
Остальные двинулись к трибуне. Светлана с удивлением окинула взглядом раскинувшуюся панораму. По-видимому, здесь проводились не простые скачки. Вся местность была изрыта рвами, высокие аккуратно подстриженные кусты преграждали дорогу. Равно как и брёвна. Здесь верховые проходили сложный экзамен на выдержку, силу, ловкость, быстроту. С десяток скакунов уже стояло на старте, нервно прядя ушами, вскидывая голову, раздувая ноздри. Жокеи с трудом удерживали рвущихся скакунов.
Светлана обернулась, когда рядом прозвучал голос. Немного гнусавя, он сообщил:
— Четырёхлетки. Посмотрим на что они способны.
— Они будут проходить эти препятствия? — кивая в сторону рвов и кустов, спросила девушка.
— Да. Это называется стипл-чейз, — любезно пояснил Амон. — Но длина дистанции не велика, каких-то четыре тысячи метров. Последний забег будет на семь тысяч, это гораздо интереснее.
Светлана перевела взгляд за спину Амона. Там вернувшийся Барон, оживлённо жестикулируя, убеждал в чем-то своего собеседника молодого человека лет двадцати. Тот с сомнением на лице всё же внимательно его слушал, не перебивая, хмурясь и сосредоточенно разглядывая гарцующих на старте лошадей. Наконец, молодой человек соглашаясь кивнул, когда Барон показал ему какую-то бумажку. В восторге, Барон дружески похлопал парня по плечу и тот ушёл, держа направление к кассе. Барон двинулся к своим спутникам, и широкая довольная улыбка в сочетании с алчностью, которая светилась в глазах, придавали его лицу хищное и кровожадное выражение.
Светлана отвернулась, посмотрела на лошадей. Их уже выстроили, или точнее, пытались выстроить в одну линию перед стартом.
Прозвучал сигнал, взметнув в воздух тучи пыли, кони рванулись вперёд, пытаясь выиграть несколько драгоценных секунд.
Фаворит под седьмым номером, оправдав надежды, шёл впереди обойдя всех на два корпуса.
— Как красиво идёт! — довольно сказал Барон протягивая девушке бинокль
Светлана не могла не согласиться. Чалый конь, распустив чёрную гриву по воздуху, как комета летел над землей едва касаясь копытами. Играючи брал препятствия, оставляя далеко позади себя соперников.
— Да. Красавец, — повторил Барон, с видимым удовольствием разглядывая чалого. — Но ставки сделаны и сделаны не в его пользу. Где наш «первый»?
«Первый» шёл пятым. Им оказался светло-гнедой конь с чёрной гривой, саврасовой масти. В нём уже не было той непринуждённости и изящества, которыми владел чалый.
Изменения в строю произошли на третьем препятствии. Беря барьер между преградой из бревен и ямой с водой, «игреневый» шедший под вторым номером впереди «первого», пройдя барьер рухнул в воду. Жокей не удержавшись, перелетев через шею коня кубарем полетел по траве, к счастью не под копыта следующих следом скакунов. «Игреневый» с трудом поднявшись, сильно хромая покинул полосу препятствия. Жокей сняв каску, подхватил поводья и понурившись сошёл с дистанции, уводя подопечного в стойло.
— Один готов, — пробормотал Барон еле слышно.
Теперь «первый» был на четвертом месте, в то время как «седьмой» увеличивал расстояние между собой и соперниками, уносясь всё дальше и дальше к новым препятствиям.
Гнедой конь идущий следом за «седьмым», преодолев высокую живую изгородь по её другую сторону так и не появился.
После, подоспевшие спасатели вынесли оттуда на носилках жокея с продавленной грудной клеткой и открытым переломом ноги. Острый обломок кости, пронзив мясо и кожу, разорвав ткань, желтел над ступней, которая держалась на коже и сухожилиях неестественно извернувшись в сторону. Без сознания, жокей был бледным как смерть.
Светлана оторвала бинокль от лица:
— Зачем вам победа, достигнутая таким путём? — голос дрогнул, когда она спросила Барона.
— Нормальный путь, — пожал тот плечами. — Ничем не хуже других.
Светлана промолчала, оставшись при своём мнении. А на поле снова произошли изменения. Белый жеребец внезапно остановился, давая дорогу «первому». Жокей в недоумении пытался заставить его двигаться вперед, но белый только храпел, мотал головой, вставал на дыбы не желая продолжать гонку или не в силах преодолеть невидимую преграду. «Первый» же легко обойдя его устремился к последнему препятствию за которым была прямая дорога к финишу.
«Чалый» преодолев барьер припустил ещё быстрее, покрывая рвущейся из пасти пеной, грудь. Обогнав «первого» на четыре корпуса, «седьмой» имел реальный шанс прийти первым и стать победителем гонок второго заезда.
Трибуны ревели. Потрясая кулаками, люди словно пытались подстегнуть последние усилия скакунов, желая их увидеть скорее загнанными нежели проиграть ставку, которую сделали в стремлении увеличить свой капитал.
До финиша оставалось тридцать метров… Двадцать… Пятнадцать…
Девушка, уже с радостью констатировала, что Барон оставил свои шуточки, но в это время чалый споткнувшись, полетел на землю, сдирая шкуру до мяса, подминая под себя седока. Мелькнули в облаке пыли ноги, блеснули подковы. Мимо промчался «первый» и до Светланы, пронзая шум трибуны, донесся крик. Железные подковы коня, принимая на себя весь вес саврасового, пропороли, пропахали живот повержённого жокея и унеслись прочь, оставляя за собой распластанного человека с вывороченными наружу внутренностями.
«Первый» пришёл первым принеся Барону кругленькую сумму.
Девушка с ужасом отвернулась от поля где оставшиеся скакуны прошли финиш, и толпа людей кольцом окружила место происшествия.
Трибуна поредела, многие спешили к кассе делать новые ставки, рассматривать выставленных в следующий забег верховых.
— Разве нельзя выигрывать как-то иначе?
— Отчего же? Можно, — согласился Барон. — Можно выставить своего коня и поставить на него.
— Я! Я приму участие в скачках, — оживился толстячок.
— Что ж. Можно устроить, — Барон выжидающе посмотрел. — Когда думаешь продемонстрировать своё «мастерство»?
— В последнем заезде на семь тысяч метров. Если.., — толстяк замялся. — Если Амон одолжит.
— Юм у тебя свой есть, — заметил Амон.
— Есть, — согласился Юм. — Но твой конь, мне больше нравиться.
Амон презрительно скривился:
— Проныра. Лень своего материализовывать, — он замолчал раздумывая. Поднял голову, сверкнул глазами. — Хорошо, я дам тебе своего только чтобы посмотреть на представление, которое покажешь.
Юм возмутился:
— О каком представлении ты говоришь? Всё будет очень и очень серьёзно.
— Не верю, — возразил Амон. — Иди, он сейчас будет в стойле.
Юм поспешил смыться, и до седьмого заезда его не было слышно и видно.
Его имя прозвучало над трибунами, когда пришло время перечислять участников заезда.
— Дурачится Юм, — недовольно сказал Амон, когда на ломаном русском объявили имя представленного скакуна.
Светлана удивлённо вскинула глаза:
— Разве Вашего скакуна не зовут «Ночной призрак»?
— Разумеется - нет. Юм работает на публику. И я подозреваю, что публикой являешься ты.
— Я? — удивилась девушка.
— А для кого ещё, он даст русское имя коню? На всей трибуне не наберется и десятка людей знающих русский язык.
— Какое настоящее имя коня? Или он без имени, как Пёс?
— Он имеет имя. Но оно тебе ничего не даст. Для тебя будет просто набор звуков.
— Но смысл, то есть? — заинтересовалась девушка
— Есть, — Амон замолчал, по-видимому не желая продолжать разговор.
Но девушка не собиралась так легко сдаваться. Ей было любопытно и интересно. Она попросила:
— Скажите.
— Перевод гораздо длиннее, возможно, потеряется некоторый смысл. Он исказит реальное имя, — с неохотой сказал Амон.
— И всё же, — настаивала девушка.
— В общем, примерно звучит так: гордость преисподней, достойный хозяина. Или короче: адский конь. Но это, лёгкая тень реального имени.
Новый всплеск шума трибуны, обозначил появление скакунов на старте.
Подобно набежавшей волне, он нахлынул и медленно спал. Но в отличие от предыдущих заездов, где шум был постоянным сопровождением скачек, в последнем заезде он несколько изменился. Воцарилась гробовая тишина и только спустя некоторое время лёгкий шепот заскользил по трибуне, прерываемый возгласами выражающими высшую степень удивления.
На старте стояло с десяток лошадей самой разнообразной масти. Здесь были пегие, соловые, гнедые, вороные. По-видимому, последняя масть и вызвала столь пристальное внимание сидящих зрителей на трибуне.
Вороной конь, под третьим номером с лоснившейся на солнце шерстью, ничем не отличался от обычных вороных. Но другой.., под шестым номером. Явно не вписывался в эти рамки. Он был огромен. Гораздо больше и выше самого высокого скакуна представленного на скачках. Жокей одетый в алые одежды, казался каплей крови на спине коня. Чёрная сбруя терялась на чёрном теле животного создавая впечатление, что он вовсе не взнуздан. Но всё это казалось мелочью в сравнении с тем, что представлял собой вороной. В отличие от другого вороного, отражающего свет, этот впитывал его. Подобно чёрной дыре, имеющей очертания коня, но не имеющей тела способного отразить лучи солнца. Они проникали внутрь и исчезали безвозвратно. Более внимательные зрители могли заметить, что он не отбрасывает тени. Как будто лучи света не встречали препятствия на своем пути. И эта глыба мрака жила.
Перебирая ногами и роя копытом землю, выражала своё желание развернуть туманную гриву по ветру и оставлять за собой пройденные мили.
Скакуны стремились, насколько возможно, отдалиться от вороного. Вокруг чёрного коня образовался некий вакуум. Казалось, он один стоял на старте, а позади признавая в нём императора, толпилась остальная свита.
Светлана повернулась к Амону, потрясённо выдохнула:
— Где Вы нашли такого коня?
— «Нашёл», — насмешливо фыркнул тот. — Я его создал.
— Как это? — не поняла его девушка.
— Силой разума, — увидев, что она не совсем поняла, Амон с ухмылкой добавил: — Как Он создал людей, так и я создал этого коня. Он живёт в другом измерении и требуется некоторая энергия, чтобы он воплотился здесь.
— У Юма есть свой?
— Есть, но как видишь, он предпочёл моего.
Прозвучал сигнал старта, и верховые ринулись вперед. Трибуна молча, наблюдала за скачками. Вопреки всяким ожиданиям, земля не дрожала под копытами чёрного гиганта. Он скользил над ней не приминая травы. Начинал брать препятствия за несколько метров до него.
Люди молчали, пытаясь понять что ЭТО.
Вороной пришёл к финишу, когда остальные скакуны, только дошли до её середины.
Он ворвался на финиш таким же холодным, каким был при старте. Жокей с видимым усилием осадил коня, останавливая его бешеный галоп.
Амон заметил:
— Юм попридержал его. Вороной так и не показал себя во всей своей силе.
— Он и так произвел фурор, — сказала Светлана. Хмыкнув, добавила: — Как ещё Юм не поднял его в воздух?
— С него станется, — откликнулся Амон, не сводя глаз со своего коня.
Там уже крутились люди, пытаясь прицепить к узде ленточку победителя. Жокей, спрыгнув с седла, притянул морду коня к земле, помогая им выполнить свою миссию.
Вороной вздрогнул всем телом, когда его коснулась рука человека. Отпрянул назад, натягивая поводья и угрожающе скаля зубы. Судьи поспешили ретироваться и оставить в покое это создание, тем более что к финишу приближались остальные участники гонок. Взмыленные, покрытые пеной лошади преодолев заветную черту, переходили на шаг, останавливались в ожидании, когда на спину накинут попону и отведут в стойло, где их ждала вода и корм.
Всюду сверкали вспышки фотоаппаратов, шныряла пресса с зажатыми в руках диктофонами и горящими сенсационным азартом глазами.
Чёрного победителя, суета царившая вокруг, стала раздражать. Оскалив зубы, он захрапел резко выдувая воздух через сжатые ноздри. Рванулся назад, пытаясь уйти от вспышек фотоаппаратов и чёрных глаз телеобъективов. Жокей, крепко держа поводья, что-то весело сказал, обращаясь к стоявшим вокруг него людям.
Громкий хохот прозвучавший рядом с вороным, словно подстегнув его, заставил подняться на дыбы. Глухо заржав, чёрный гигант с силой опустил копыта на стоявшего поблизости человека, вминая в землю.
Закричали люди.
И новый удар, подкованных копыт обрушился на поверженного человека. И ещё один… и ещё.
Адский конь, словно обезумел от запаха крови. Его копыта мяли тело, выбивая зубы, выжимая кровь, кроша кости в порошок, втирая в землю мозги.
Остановился, кося бешеными глазами, угрожающе храпя. Повёл головой, выбирая следующую жертву. Жокей с ухмылкой на лице, ласково похлопал его по широкой груди и еле заметным движением взлетел в седло. Дёрнул поводья, заставляя коня сойти с месива человеческой плоти. Опять что-то весело сказал, шарахнувшимся в страхе людям. На этот раз им было не до смеха.
Угрожающие возгласы послышались с разных сторон.
Девушке достаточно было видеть их лица, интонации, чтобы понять, что оваций не будет.
Жокей снова улыбнулся, давая волю вороному бросил поводья. Сжал коленями бока, направляя на толпу.
Трибуна затихла в молчаливом ужасе, наблюдая как встав на дыбы, подминая под себя тела, чёрный гигант прокладывал себе дорогу, как многопудовый каток. Оставляя после себя гладкую дорогу и…реки крови.
Истошный женский крик разорвал тишину и послужил сигналом всеобщей паники. Люди бросились к выходу, сбивая друг друга с ног, топча упавших.
Весело покрикивая, жокей вороного, чёрной смертью носился у подножия трибуны давя и сминая неосторожных. Прозвучал выстрел, другой. Но они только разозлили скакуна. Поднявшись на дыбы он ринулся вверх по трибуне и сбитые люди летели в разные стороны, наполняя воздух криками боли и страха.
Над ипподромом повис запах крови.
— Остановите… Остановите его! — молила девушка своих спутников не в силах отвернуться от этого кошмара. Крупная дрожь волнами проходила по телу, заставляя трястись, будто в ознобе. — Амон, остановите его!
Тот к кому она обращалась, с любопытством кинул на неё взгляд. Еле заметно пожал плечами.
— Похоже Изер, нам здесь делать больше нечего, — сказал Амон, с иронией скосив взгляд на «разгулявшегося» Юма. Не дожидаясь ответа, громко свистнул, перекрывая людской шум и ржание лошадей в стойлах.
Светлана не успевшая зажать уши, на некоторое время оглохла.
Вороной замер, прядя ушами. Расширив ноздри и с шумом вдыхая воздух, он словно по запаху, направился к Амону высоко поднимая ноги, взбираясь по сиденьям вверх. Люди, широкой полосой уступали ему дорогу и с надеждой поглядывали на ворота, ожидая появления блюстителей порядка. Но они не спешили, или не знали, о происходящем на ипподроме. Возможно, никто из находящихся в этой «мёртвой зоне» так и не смог дозвониться или передать сообщение каким-нибудь другим способом.
Конь подошёл.
Навис чёрной тенью.
Повеяло холодом.
— Шабаш Юм, — сказал Амон, поглаживая склоненную морду коня. — Ты и так натворил лишнего.
Глубоко вздохнув, Юм соскользнул вниз.
Конь резко вскинул голову, раздув ноздри втянул воздух, покосился на Светлану. С опаской посмотрев на огромные копыта, измазанные кровью и мозгами, девушка отодвинулась в сторону. Фыркнув, конь громко стукнул подковой об пол.
— Ну-ну, — успокаивая, сказал Амона. Взял под уздцы, обращаясь к Светлане, сказал: — Не бойся, подойди. Он помнит всех, кто был на его спине.
— И много их было? — спросила Светлана, не решаясь подойти к этому грозному животному.
— Из живущих людей - ты одна. Подойди, — приказал он, в голосе прозвучал металл.
С неохотой та приблизилась. Подняв руку, коснулась головы вороного.
Он вздрогнул, но через секунду, дружелюбно потерся мордой о её плечо.
— Пора, — напомнил Барон, оглядываясь вокруг.
Конь, медленно растворился в воздухе, оставив после себя вмятины на деревянном полу, ленточку победителя и ещё раненых, испуганных, искалеченных людей.
Компания направилась к выходу, никто не посмел преградить им дорогу. Наоборот, народ всколыхнувшись, поспешил убраться подальше с дороги, словно ещё существовала угроза быть раздавленным.
— Юм, что на тебя нашло? — полюбопытствовал Барон, усаживаясь в салон лимузина.
— Терпеть не могу, когда мне не верят! — взъерошился кот, в неуловимый момент, превратившись из жокея в кота. — Говоришь правду, а они смеются!
— Когда ты говорил правду? — не унимался Барон.
— И ты туда же! — обиженно заметил Юм.
Барон пошел на уступки:
— Хорошо, предположим ты сказал правду. И что же ты сказал?
— Я предупредил, что конь сделает из них месиво, если не уберутся, и не перестанут фотографировать. Кстати Амон, как тебе новое имя коня?
— Много фарса. Почему бы, тебе не назвать его каннибалом? — ответил Амон, жестом приказывая водителю трогать.
Взвизгнув покрышками, автомобиль рванул с места, мягко откинув пассажиров на спинки. Амон добавил:
— И то, что тут произошло, конечно лишнее.
Барон поддержал:
— Я согласен с Амоном.
— Я так понимаю, Светлана того же мнения? — с вызовом вскинув голову, проговорил Юм.
— Можете не сомневаться, — подтвердила Светлана, отворачиваясь к окну.
Хитро сощурив глаза. Юм веселым голосом, в котором совсем не чувствовалось раскаяния, сказал:
— Признаю свои ошибки. Немного увлёкся.
— Это ещё не всё, — заметил Барон.
— Что ещё? — с готовностью откликнулся кот.
— Ещё изымешь фотографии и видео.
Кот вытаращил глаза:
— Но там же всё равно ничего не будет!
— Как же, как же, — не согласился Барон. — Толпа людей и в центре пятно, напоминающее коня.
— И я, — гордо добавил Юм.
— И ты, — согласился Барон. — Но только ты и будешь знать, что это ты.
— А кому ещё надо?
— Короче, — оборвал его Барон. — Изъятие фотографий, видео, информации будет на тебе.
— Нет проблем! — радостно воскликнул кот. — И всё-таки как я их!
— Нормально, — отмахнулся Барон. — Чёрт! Пора мальца в Париж вести. Придётся как люди, по расписанию, хотя, что нам стоит задержать вылет.
Юм оживился:
— Будешь задерживать?
— Нет. Отправлю побыстрее, и делу конец.
— Смотри, поласковей с ним…там, — с ехидцей напомнил ему Юм и зашипел на зажавшего его ухо пальцами, Барона.
— Сам знаю, — нежно и ласково ответил тот, отпуская ухо кота.
Воцарилась тишина. Но ненадолго. Через минуту истошный вопль сотряс воздух в салоне.
— Стой! Тормози! — вопил кот.
Взвизгнули тормоза. Оставив на асфальте две полосы, автомобиль остановился. Театрально хлопая себя по лбу, Юм простонал:
— Забыл…Совсем забыл.
— В чём дело? — осведомился Барон.
— Возвращаемся, — скомандовал кот.
— В чём дело? — повторил вопрос Барон.
— Деньги забыли.
— Какие деньги?
— Которые я выиграл, — сверкнув глазами, гордо сказал Юм.
— Ты делал ставку? — вежливо поинтересовался Барон.
— Нет… А разве вы не ставили на меня? — с подозрением спросил Юм.
Барон в ответ только развёл руками. Вид у кота из довольного, превратился в обескураженный.
— Тогда зачем я, — он запнулся. — Тогда зачем всё это? Когда лучшие друзья, — голос медленно повышался, переходя в возмущенный крик. — Не надеются на мою победу… Не верят в неё! Такие деньги!
— Трогай. — спокойно приказал Амон шофёру, оставляя без внимания причитания кота.
Тот замолчал и обиженно насупился. Впрочем, ненадолго. Через пять минут он стал предлагать свои услуги (в которых якобы они будут остро нуждаться) в Париже.