Стрелял, колол, взрывал. А на душе тоска, хоть в целом мире - не найти такого.
По пиктограммам нёс взрывчатку в туалет, закладывал в домах наркобаронов.
Терялся Интерпол, обнюхивая след, зря изучались двери у балконов.
Вдруг, чтение забыл, входя усердно в роль. Мычал, с трудом, лишь гамму в пол-октавы.
Шёл заграничный стаж. Сжимала сердце боль. Вздыхать о доме не имелось права.
А был - совсем не стар, и девушки вокруг - жалели, бросив взгляд, на инвалида.
Вплетая каждый день в один порочный круг, давила на подбрюшину обида.
Он в "Гиннес" не попал, хоть должен был, и мог. Зря рвались клетки нервов на волокна.
Чужие города. Тяжёлый душный смог. Подъезды, лифты, выбитые окна.
И только иногда, затерянный в ночи, навязчивого сна испытывал касанье:
вновь, можно говорить. Речь, как ручей журчит. Невинно-недоступное желанье...
(Шутка!)
