Свою статью- воспоминание я посвящу , что происходило внутри корабля в застойное советское время. Это не наружный лоск парадов что видели зрители, когда смотрели военно- морской парад. А это взгляд опального берегового мичмана , попавшего на корабль по своей воле и по жизненной необходимости. После произошедшего со мной в береговой части, описанного мной в рассказе « Круговая порука». Я ходил по воинским частям , с разрешением на перевод в любую воинскую часть. На берегу нигде не брали, видимо позвонят поинтересуются что за мичман, а им и говорят этот мичман настучал на своих отцов – командиров в КГБ за правонарушения. И я везде получал вежливый отказ.И только такой же как я опальный, командир- еврей Куренков, взял меня на корабль ,он был беспартийный, не боялся не бога не чёрта, знал о продажности всей флотской партийной элиты. Которые паслись на корабле, особенно когда предстоял какой – нибудь визит в дружественную страну.Когда садилась вся эта орава на корабль, мичманов выселяли в матросские кубрики и боевые посты, а вся флотская знать занимала каюты.Поэтому и закрывали глаза на его правонарушения, потому что он как хозяин на корабле вынужден был изворачиваться что бы всех накормить, да ещё женам на берегу оставить, чтобы не голодали жёны высших офицеров.Стоял я перед уходом корабля в дружественную Болгарию, вахтенным офицером у трапа. Шла погрузка на корабль провизии. В одном из рефрежераторов не выгрузили две бычьи туши, я доклад по команде, дежурный по кораблю говорит; так надо командир в курсе. В море стою дежурным по камбузу, заходит с проверкой замполит корабля, взвешивают мясо перед вложением в общий котёл для матросов. Почему не довложение я сниму вас с вахты. Я говорю; здесь я вам не буду говорить; почему не надо с меня делать козла отпущения. Мы продолжили наш разговор с глазу на глаз в его каюте.Я ему сказал, что не надо было увозить туши по спецзаказу, тогда бы не было никаких не довложений. Больше меня не в какие наряды не ставили, я был как вольноопределяющий предоставлен самому себе.