Чем дальше уходит время, отделяющее нас от последних дней героини нашего повествования, тем очевиднее становиться загадочность личности юной художницы, покорившей наши сердца .
 Откуда появилась и кем всё же была для нас эта молчаливая и скромная девочка с миндалевидным овалом лица и слегка восточным разрезом глаз? Кто создал из неё человека,
 видевшего гораздо дальше и зорче, чем мы?
Она родилась в семье художника и балерины, в городе со странным, гулким названием: Улан-Батор. Потом семья переехала в Москву. Рисовать девчушка начала с трех лет, много раньше, чем читать.
Рисунок стал для нее как бы еще одним языком — загадочный, порывистый, легкий. Как дыхание. Она и сама была легкой, подвижной, веселой, любила танцы, смех, шутки, безобидное озорство.
Но над рисунком всегда — затихала, замирала. Над рисунком она как бы погружалась в другой мир, неведомый остальным.  Сама говорила не раз: «Я живу жизнью тех, которых рисую».
Чем она рисовала? Цветными мелками, карандашом. Пока отец вслух читал ей «Сказку о царе Салтане», она сделала к ней в альбоме более тридцати шести рисунков... Кстати, в художественной школе она никогда не училась, и никто и никогда не мог заставить ее рисовать насильно.

Первая ее выставка состоялась, когда ей был всего на всего двенадцатый год. Она училась  школе, любила кататься на лыжах, играть в куклы. «Браво, …. браво!» — Эти слова написал на одном из рисунков художницы итальянский поэт и сказочник Джанни Родари. «Тонко, темпераментно, талантливо», — можно услышать в США, Италии, Индии, Японии, ГДР, где экспонировались ее рисунки. «Восхищены» — это слово встречается чаще других и в книге отзывов на выставке ее работ, которая  открылась в МГУ.
Бумага сохранила впечатления девочки от прочитанных ей родителями сказок и мифов, от наблюдений за окружающим её миром. Великое множество сюжетов - характерная черта  юной героини нашего повествования. Художница  спешит, взрослеет удивительно быстро. Рисунки стремительно наполняются глубоким содержанием. Уже в 13 лет она создаёт серию рисунков к "Евгению Онегину" с трепетом Татьяны, пишущей письмо, и бесконечно трёхгранной проблемы любви.
Я не знаю другого подобного примера в истории изобразительных искусств, – писал о нашей героине доктор искусствоведения А. Сидоров. – Среди поэтов, музыкантов редко, но были необычайно ранние творческие взрывы, у художников же – никогда. Вся юность у них уходит на студию и освоение мастерства”.
За пять последних лет жизни нашей героини у нее состоялось пятнадцать персональных выставок: в Москве, Варшаве, Ленинграде, Артеке. Пришла известность, слава, признание. Правда, гонораров из-за возраста юной девушке почти не платили — не принято было в те времена выплачивать деньги ребенку. Все уходило в карманы вышестоящих устроителей выставок, взрослых дядей и тетенек, в неведомые союзы и комитеты. (Лишь однажды на скудно выплаченную часть какого-то гонорара родители  смогли купить ей демисезонное детское пальто). Впрочем, о деньгах никто и не спрашивал, это тоже было не принято в тогдашнем «сверхблагополучном» советском обществе. Но вот любопытный и трогательный штрих. На многих рисунках  девочка изобразила себя в джинсах. На самом деле у нее их не было — семья со скромным достатком не могла позволить себе купить дочери, пусть и «самой лучшей девочке в Союзе» (так писали газеты) очень модную вещь. И она  позволяла себе изредка мечтать о ней — хотя бы в рисунках!
Девушка  умерла шестого марта. А на следующий день мальчишки решили поздравить одноклассниц с 8 Марта. Всем девчонкам поставили на парты какие-то игрушечки. А она не пришла. Класс был потрясен известием о ее смерти. Бывает, что в классе кого-то любят. И ее любили...  Незадолго до этого она гуляла с подругой по улице и заметила похоронную процессию. Печальная музыка... И она сказала: ну как же? И так тяжело — человек умер, а тут вдруг такая музыка. Еще больше людей добивают. Вот, говорит, если я помру, я бы хотела, чтобы меня похоронили в артековской форме (ее любимой форме) и чтобы играли «Битлз». И, между прочим, так и было...»
Все так и было. Она ушла под музыку Битлз и оставила  рисунки, рисунки, множество рисунков...
Идут  годы,  всё забывается, стайки современных девчонок  в ярких джинсах, беззаботно щебеча,  проносятся  мимо и  не знают о ней  ничего. Это не правильно, это не справедливо, это не честно - я очень, очень  хочу, что бы  её нынешние сверстники и будущие сверстники и сверстники  будущих сверстников   помнили  и знали  юную гениальную  художницу,  родившуюся  в городе со странным, гулким названием: Улан-Батор.