За окном тихо ложился хлопьями снег, согрева озябшую землю белоснежным покрывалом нежности. Занавесив чёрной вуалью небосвод, вступала в свои владения строгая, но щедрая Хозяйка - Ночь. В апартаментах старинного замка, что раскинулся в окружении такого же старого, как он сам, леса, наводненного разнообразными призраками и другой нечистью, стояла мёртвая тишина и загадочно настораживающий мрак, скрывающийся буквально за каждой дверью и в закоулках огромного коридора. В одной из комнат спален, мирно пребывало божественное творение, почивающее на пухово-нежном, королевском ложе, погружённое, казалось бы, в бесконечную иллюзию сна. Волнуя дыхание, в комнате витало чувство возбуждённости, царила аура роскоши. Порывом страсти дышал буквально каждый лоскуток ткани, окутавший величаво дремлющее, трепетавшее в прелюдии ожидаемой игры чувств, обнаженное тело. Даже полена в камине, потрескивали от переизбытка накала ощущения. Бархатистая кожа королевы, нежившись, сплеталась с изысканным полотном простыней, в объятиях которых вырисовывался прекрасный силуэт женской фигуры, изображённый невидимым художником. Её небрежно раскиданные на подушках локоны волос, шелковистой гривой скользили по прохладной ткани. Надменный взгляд таинственных, как лесные озера, глаз пронзал свою жертву, словно хищник. Каждый, кто попадал к ним под прицел, навечно оставлял там свою душу. Растворяясь в плену неземных утех, пропадали, становясь вечными рабами богини любовного Олимпа. Созрелые вишнёвым соком губы, не раз вкушавшие сладостный привкус иных губ, приоткрывшись, прельщая блеском своего медового притяжения, так и манили к ним припасть. Наивысшим апогеем восхищения, чудотворного создания, являлись тяжёлые шикарные груди. Они, царственно возвышаясь, подчёркивали вызывающе всю грациозность величия силуэта. Своим умопомрачительным видом, изнывали от потребности ласки. Набухшие бусинки сосков на коричневатых лепестках, переполненные живительной влагой упоения, просто очень призывно жаждали поцелуев. Но окончательным пиком, сверхъестественного источника божественного наслаждения, среди такого изобилия сексуального искушения, олицетворял и приукрашал собой цветок дикой розы. Цветущее лоно, в лёгком оперении издавало дурманящий аромат хмельного зелья. Притягивая к себе диким зовом, исходило неистово любвеобильным желанием испить с него. Провалиться, в бесконечный поток живительной влаги упоения. Вся эта благоухающая идиллия королевства прелюдии, вперемешку с прозрачной, облегающей нежностью золотистых волокон материи, томилась, срываясь с уст сладостными стонами в бушующем море фантазий и впечатлений. Только с рассветом, с первым его лучом, восстановилась гармония и утешительное спокойствие бурной ночи. Его нарушил лёгкий ветерок, ворвавшийся с приходом юного хрупкого очарования, невинного как ангел и такого же чистого и свежего как родниковая вода. Она сияла радужным светом красок восторга и восхищения, от которого веяло хмельно-бодрящее ощущением как само утро. Образ сочной, такой азартно вспыльчивой и привлекательной кокетки, сводил с ума своим желанием попробовать эту спелую ягодку на вкус Холодная, казавшаяся неприступной неприкосновенность, была только маской на лице красавицы. Плутовка быстро таяла, при малейшем увлечении ею каким-нибудь объектом и, сразу покорив, влюбляла в себя, привлекая к себе, невзирая на пол и возраст. Обаятельная нимфетка девственная, как не сломанная лоза цветущего виноградника, не сорванного ещё ни кем плода, проявляла к себе жгучий интерес любителей и ценителей, прекрасных и пышных объёмов женского естества. Играя чувствами припавших на такое дивное воплощения чуда загипнотизированных ею ротозеев, словно дрессировщица цирка, повелевая и владея своими питомцами, обладательница роскошного бюста и остальных завораживающих форм, непринуждённо, легко ступала, словно дикая кошка гуляющая где угодно. За нею долго вилась вереница взоров, обезумевших от такого богатства красоты, воздыхателей. По пути в господскую обитель сна, возбудительница сердец двигалась свободно плывущей походкой, не смотря на довольно высокие каблуки скользящих по паркету ботфортов. Она не раз останавливалась, но только для того чтобы привести так сказать в порядок форму прислуги, перед тем как предстать перед своей Повелительницей. Кокетливо поправляла ажурный белый передник, задевая при этом и так касающиеся жесткого корсажа бусинки её великолепных персиков, которые даже при малейшем наклоне вперёд, выскакивали из непристойно открытого декольте, создавая ей неловкое ощущение возбуждённости. Зайдя в опочивальню спальни, служанка сразу хлопотливо, но с присущим ей грациозностью и знанием дела, приступила к обычным обязанностям. Лишь одним ловким движением руки распахнула плотные шторы, а потом так же непринуждённо дёрнув за верёвочку, открыла жалюзи окна, при этом потревожив ещё дремавшую госпожу, пустила в комнату луч солнца, заполнив ее светом новой жизни. - «Какое чудное видение…» - подумала владычица любви, не совсем до конца проснувшись, полусонно посмотрев на дивное дарование, - «Да, и такой случай, который просто подарком судьбы являлся прямо здесь, предоставленный кем-то свыше. Таким, было бы ну, совсем дурно и глупо не воспользоваться, удерживаясь от предоставленного соблазна,» - продолжала мысленно поедать свою жертву, как будто самка паука Чёрная Вдова, оплетая паутиной милый облик девицы. - О, простите меня, моя Госпожа, с добрым утром! - произнесла прислуга робко, боясь разгневать свою хозяйку. - «Прелестная плутовка, да ещё какая, прямо сливки с шоколадом», - углубляясь далее, развивала коварные замыслы рассуждения, обольстительница греха. - Подойди поближе», - скомандовала та ей, и девушка, покорно повинуясь, подошла. - Ближе! Наклонись ко мне моя голубка,- снова повелела с лукавством Королева. Выполнив очередной приказ, обольстительница божественного дарования красоты, вплотную приблизилась к владычице амурных таинств, и обе женщины потянулись друг к другу. Словно по велению самих их сердец и душ, соприкоснувшись устами, они застыли в долгом, трепетном поцелуе безумного вожделения.