- Отсюда можно сразу поехать дальше, - объяснил Александр мне ситуацию, пока Любава увела Николая на поляну, - а вдруг там яма будет, или я не смогу развернуться. Зачем рисковать?
Вот так, не рискуя, неся вдвоём весь реквизит и аппаратуру, мы вышли на поляну, где Любава, размахивая руками, что-то говорила Николаю. Александр ещё раз обвёл главами местность. Судя по всему, он вспомнил, что всё-таки был тут раньше.
- Ну, что, Вы убедились, коллеги, что тут место намного лучше, чем у озера? – торжествовала Любава, однако её восторг из нас никто не разделил.
- Вот что я думаю, - лицо Александра приняло хищное выражение, - Вы, Николай стоите здесь, и рисуете картину. А Вы, Андрей, идёте по этой тропинке и читаете своё стихотворение.
- Какое стихотворение? – на всякий случай уточнил я.
- Любое, подходящее моменту, - подсказал мне Александр, вынимая аппаратуру из походной сумки.
Я вынул из заднего кармана брюк листки со стихотворениями. Стихотворений было порядка двадцати, они более или менее подходили под тему нашего фильма, но ни одно из них я не знал наизусть. Последний раз специально я учил стихи в школе. Но сейчас у меня не было выбора. Точнее не было выбора отказаться от чтения стихов. Выбор стихотворения прошёл в согласии с самим собой. Хорошо, что стихотворение было коротким, всего восемь строчек.
- Когда будете готовы, Андрей, скажите, - Александр стоял в боевой позе оператора, - пока прочитайте мне стихотворение, чтобы я знал, где именно Вы заканчиваете чтение.
Я попробовал прочитать стихотворение наизусть, но сбился на третьей строчке. Вынув бумагу из заднего кармана, я прочитал его вслух с выражением.
- Очень хорошее стихотворение, - одобрил мой выбор Александр, - так Вы готовы?
Я попробовал прочитать стихотворение наизусть, и к собственному удивлению, не сбился ни разу. Пришлось признаваться в том, что я готов к съёмочному процессу.
- Отлично, Андрей, - Александр двинулся в мою сторону, - делаем так. Я снимаю фон, потом беру Вас крупным планом. Вы читаете стихотворение по моей команде, после чего просто проходите мимо меня. Я снимаю панораму неба без Вас. Вы поняли?
Я всё понял. Александр показал мне место, откуда я должен был начать движение навстречу ему. Увидев, как Александр кивнул мне, я сделал пару шагов и стал читать громко вслух. На этот раз мы писали живой звук. Но, как и на репетиции, я запнулся на третьей строчке.
- Ничего страшного, Андрей, - успокоил меня Александр, начните ещё раз, не торопитесь.
Я вынул свою шпаргалку и прочитал стихотворение по бумаге. После чего прочитал его наизусть. Запинок не было.
- Давайте второй дубль, - предложил я Александру.
На это раз всё было снято. Я не запнулся, и прошёл мимо Александра, не глядя в камеру. Что и как Александр снимал за моей спиной, я увидел только тогда, когда по интернету был выложен весь материал.
Дальнейшая съёмка на поляне повторяла по сюжету съёмку возле озера. Я выходил на поляну, видел художника, рисующего картину, подходил к нему. Художник не обращал на меня никакого внимания. После чего мы поднимали глаза к небу и искали там Создателя. Однако нашли мы не его, а непонимание со стороны наших коллег.
- Любава, отойдите в сторону, Вы мне мешаете, - раздался грозный голос Александра, пока мы с Николаем смотрели наверх, - я панораму снимаю.
- Да, пожалуйста, - раздался обиженный голос Любавы, - я могу вообще уйти.
После съёмок сцены с художником Александр ещё раз снял меня крупным планом, читающим стихи. Эти кадры не предназначались для фильма, но могли быть использованы нами в дальнейшем. Закончив со съёмками, мы стали собираться, а Николай пошёл переодеваться, возвращая себе свой натуральный вид.
Дорога домой всегда кажется короче. Мы и не заметили, как Александр довёз нас до станции метро. Я помог Любаве нести картину. В поезде наши пути разошлись. Любава вышла раньше, Николай доехал со мной до «Технологического института», после чего перешёл на поезд, который отвёз его в родное Купчино. Мне пересаживаться было не надо.
Вечером этого же дня Александр выложил весь материал, что был отснят нами за день. Из этих удачных и неудачных дублей надо было выбрать то, что могло войти в окончательный монтаж фильма. Плюс у нас был ещё записанный в марте монолог Игоря Альбертовича, длившейся около часа. И вот, из всего этого великолепия нам надо было смонтировать максимум пятнадцать минут высокохудожественного документального кино. Как раз то, чем мне хотелось всю жизнь заниматься. Но понял я это только в этот момент.
Александр предложил мне и Любаве вносить свои предложения по поводу монтажа фильма. Я сел перед монитором и стал посекундно отбирать те видеофрагменты, которые могли попасть в фильм. Это касалось и нашей съёмки с Николаем, и съёмки с Игорем Альбертовичем. Процесс этот был не утомительный, но долгий. После чего я показал Александру, какие именно фрагменты я считаю нужным отделить для дальнейшего монтажа. Любава устранилась от процесса. Видимо, она решила сдержать своё слово, данное её во время нашей последней съёмки.
Кроме отбора видео материала, нам ещё нужен был голос за кадром. Александр склонялся к голосу Ефима Копеляна из «Семнадцати мгновений весны», я был за голос Валерия Кухарешина из «Бандитского Петербурга». В итоге мы остановились на голосе Николая.
Николай не стал возражать против нашей идеи. Он послушно дома начитал на телефон все четыре отрывка, которые мы для этой цели приготовили. После чего мы с Александром стали отбирать материалы для фильма.
Выглядело это так: Я отбирал два видеофрагмента и показывал их Александру. Александр монтировал их вместе и показывал мне склейку. После чего мы оба смотрели, что у нас получилось и обсуждали, что и как надо поправить. После того, как смонтированный фрагмент получал одобрение, к нему добавлялся следующий фрагмент.
По первоначальному сценарию стихов в моём исполнении в фильме не было, но Александр включил в фильм кадры с моим участием без моего ведома. Когда же я увидел, насколько это гармонично получается, то мне пришла в голову мысль о том, что стихи должны стать неотъемлемой частью нашего фильма. Оставалось только понять, в каком месте их надо разместить. Ответ нашёлся быстро. Игорь Альбертович поведал нам о том, что Вера есть трёх типов. Собственно говоря, об этом и шла речь в нашем фильме. Так вот, стихотворения как бы подводили итог рассказу о каждом типе Веры. Плюс стихотворение вступительное, как я его называл.
Разобравшись со стихами и тем количеством времени, что будет проводит на экране сам Игорь Альбертович, мы стали отбирать видеоряд для демонстрации его слов. Александр делал нарезку, собранную им на просторах интернета, а я отбирал те фрагменты, которые мне казались подходящими. Опять же, посекундно. Александр, получив мои инструкции, монтировал отобранный материал в один кусок, из которого уже он сам отбирал то видео, которое шло под записанный заранее голос Николая. Таким образом мы получили около семи минут, которое можно было назвать черновым вариантом фильма.
Но чтобы сделать качественный скачок в производстве, нам потребовалась личная встреча. Были моменты, которые требовали коллегиального решения. Поскольку у нас не было студии, то собраться мы могли только дома у одного из нас, и лучше квартиры Александра ничего не могло подойти. Во-первых, на его компьютере всё монтировалось. Во-вторых, только у него была профессиональная аппаратура для записи голоса. То, что прочитал Николай по телефону, вполне годилось для чернового варианта, но никак для окончательного. Так что пришлось Александру побыть гостеприимным хозяином и превратить свою квартиру на несколько часов в профессиональную студию.
Перед нами стояли простые, на первый взгляд, задачи. Общим прямым голосованием определить, какие именно фрагменты мы оставляем, а какие нет. Делаем последние правки в тексте для закадрового голоса и записываем Николая. И всё это касалось первых двух типов Веры. Что делать с третьим типом, библейским, я пока не знал.
- Андрей, как Вы думаете, надо приглашать Любаву, - на всякий случай спросил у меня Александр.
- Зачем? Она сама откажется, - я был уверен в своей правоте, - тем более, что для этого я придумал одиннадцатую заповедь, которую можно нарушать сколько угодно.
- И как звучит эта Ваша заповедь? - Александр застыл в предвкушении.
- Не при Любе действовать.
Действовать не при Любе мы начали в ближайшие выходные дни, мой и Николая. Александр встретил нас возле Финляндского вокзала и повёз к себе домой. Едва мы разместились в комнате перед монитором и приготовились к работе, как Николай задал вопрос Александру.
- Скажите пожалуйста, а у Вас случайно кошек в доме нет?
- Кошек нет, - ответил Александр, - но два месяца назад у меня жил кот.
- Просто у меня аллергия на кошачью шерсть, - начал хлюпать носом Николай, - если бы я знал об этом заранее, то я бы принял таблетку.
- Вы у меня ничего не спрашивали, а мне самому это в голову не приходило, - ответил Александр, налаживая аппаратуру для работы.
- Теперь надо меня быстрее записать, пока нос совсем не поплыл, - Николай говорил очень серьёзно.
На наших планах это если и отразилось, то не сильно. Я читал вслух текст, чтобы его одновременно могли слушать все, после чего мы правили неудачные формулировки. Когда фрагмент целиком был готов, Александр распечатывал его на мониторе крупным жирным шрифтом, чтобы Николаю легче было его читать. Когда все фрагменты были готовы, Николай стал их записывать.
При первом же прослушивании выяснилось, что шум от работы компьютера сильно мешает голосу. Пришлось выключить оба системных блока. Николай сидел на диване, положив перед собой на табуретку листы с текстом. Рядом с ним сидел Александр, держа в руке диктофон. Я сидел на том же диване, что и Николай, и моей задачей было не шевелиться во время чтения.
С первого раза всё прочитать не удалось. Ответственность давала о себе знать. Николай очень старался войти в историю российского кинематографа, и это старание было явно лишним. Тем более, что аллергия всё-таки догнала связки Николая и под конец он стал чуть заметно гнусавить. Впрочем, мастер монтажа Александр, выкрутился и из этой ситуации.
Потом мы с Александром быстро прошлись по видеофрагментам. Стало понятным, что нам нужно будет снять ещё два эпизода со чтением стихов. Стихи уже были написаны, просто раньше мне не приходило в голову, что они могут пригодиться. Теперь же без них мы не могли обойтись.
Александр отвёз нас назад, к станции метро. Как только Николай покинул помещение, где когда-то жил кот, его самочувствие резко пошло на поправку. В метро он говорил уже без всякого акцента.
Снимать последние кадры я предложил Александру не далеко от своего дома. Во-первых, потому что рядом с домой находится Храм. Александру очень хотелось снять Поэта на фоне какого-нибудь Храма, чтобы подчеркнуть этим его близость к церкви. Во-вторых, недалеко от Храма течёт речка, а Поэт в нашем фильме прогуливается возле водной среды. И в-третьих, о чём я не говорил Александру, мне просто было лень куда-то ехать. Александр согласился с первыми двумя доводами и приехал снимать меня возле моего дома.
Для начала Александр снял внешний вид Храма и меня, смотрящего на его купол. Как только мы закончили съёмку и стали покидать территорию Храма, к нам подошла одна из служительниц.
- Скажите, пожалуйста, вы кто такие? – в её голосе не было угрозы, всего лишь не детское любопытство.
- Мы творческая группа «Синергия», - ласково объяснил ей наш визит Александр, - снимаем кино о духовных ценностях.
- Как интересно, - всплеснула руками женщина, - но если вы хотите снимать Храм внутри, то вам необходимо благословение настоятеля.
- Спасибо Вам за добрые слова, - Александр достал из нагрудного кармана куртки визитку и предал её женщине, - вот моя визитка. Сейчас мы снимать внутри не будем. Но, как только фильм будет готов, я с удовольствием его Вам покажу. Можете написать мне вот по этому адресу.
Женщина взяла визитку, прочитала её содержание, посмотрела на нас добрыми глазами и перекрестила. После чего повернулась и пошла к Храму. А мы с Александром стали искать подходящее место для кадра.
Должен сказать, что погода в этот день была ветреная и совсем не солнечная. Хорошо ещё, что не было дождя. В кадре я должен был появиться одетым точно так же, как и раньше во время съёмок. То есть без куртки, в белой рубашке с короткими рукавами.
- Андрей, Вы уверены, что хотите сниматься именно в этом виде, - Александр всегда заботился о здоровье своих коллег непонаслышке.
- Не хочу, но так надо, - я снял курку и положил её на траву недалеко от ног Александра, который устанавливал камеру, - что только не сделаешь на благо искусства!
Александр выбрал место, чтобы я прочитал заключительное стихотворение на фоне Храма. В этот момент поднялся сильный ветер, и мой голос звучал несколько приглушённо. Во время съёмки второго дубля к нам приблизилась группа велосипедистов. Мало того, что они переговаривались, точнее, перекрикивались, так они ещё при этом использовали звонки. Чуткая к малейшим шорохам камера Александра не могла не записать эти звуки. Что делать? Мы находились рядом с тропинкой, и запретить ходить никому не могли. Но Александр остался довольным снятым материалом.
- Ну, что, Андрей, видите меня к речке, - сказал он, снимая камеру со штатива..
Тропинка, ведущая нас к реке, была узкая и извилистая. Но, несмотря на это, Александр категорически отказывался от моей помощи. Он не хотел, чтобы я нёс что-либо из съёмочного оборудования.
- Аппаратура слишком дорого стоит, Андрей, чтобы я её отдавал в чьи-либо руки, - важно произнёс Александр, отважно сохраняя равновесие на крутом повороте, - вы, главное, дорогу не забудьте.
Дорогу забыть было невозможно, так как все тропинки вели к речке. Другое дело, что нам нужен был красивый пезаж, чтобы на этом фоне прочитать стихотворение с глубоким философским смыслом.
Когда мы подошли к речке, то оказалось, что все красивые места находятся на другом берегу. Он был ниже, совершенно свободен от растительности, и на нём можно было экспериментировать в поисках удачного кадра. Берег, на котором стояли мы, был высокий, густо поросший зарослями, и подойти к воде можно было далеко не в каждом месте.
- Скажите, Андрей, - а как нам перебраться на тот берег? – Александр жадно пожирал глазами недоступные для нас места.
- Здесь никак, - я развёл руками, - разве что вернуться к Храму, а оттуда пройти вдоль канала до места впадения реки в канал.
- Тогда давайте искать подходящее место здесь, - с сомнением в голосе высказал мне Александр предложение, которое я сам собирался озвучить.
Минут пять мы шли вдоль речки, но ни на сантиметр не смогли приблизиться к берегу. Всё те же заросли, и полное отсутствие какого-либо подобия спуска к воде. Наконец, я увидел просвет между зарослями, и повернул влево. Буквально тут же растущая зелень расступилась, и я оказался на небольшой полянке на самом берегу речки.
Шум быстро бегущей воды заглушил все нецензурные слова, которые я произнёс вслух. Маленький участок земли между двумя ветвистыми деревьями был загажен хуже любой помойки. Перечислять увиденное нет никакого смысла. Окурки, битые бутылки, мятые банки, и тому подобное. Снимать кино о духовных ценностях здесь было решительно нельзя.
- Да, Андрей, - Александр бесшумно подошёл сзади, - я с Вами абсолютно согласен.
Оказалось, что всё это я произнёс вслух, настолько меня разозлило увиденное. Делать нечего, мы пошли дальше в поисках подходящего места.
Я оторвался от Александра. Ему было намного тяжелее идти, неся дорогостоящую аппаратуру. Несмотря на то, что, как известно, своя ноша не тянет, легче от этого выражения Александру ничуть не было. Оставив своего оператора далеко позади себя. я повернул налево, скрывшись за кустами. В этом месте речка делала поворот почти в девяносто градусов. Как только я вышел на прямую часть тропинки, как услышал, что меня зовёт Александр.
- Андрей, Вы далеко ушли?
- Да, нет, я тут, рядом!
- Возвращайтесь, я, кажется. увидел подходящее место.
Я повернул назад, и, пройдя поворот, увидел Александра, задумчиво смотрящего на речку. В этом месте тропинка проходила рядом с берегом, не более чем в двух метрах от него.
- Вот смотрите, Андрей, - Александр стал строить композицию кадра, - если Вы встанете сюда, а я буду Вас снимать отсюда, то тут получается красивый кадр бегущей вдаль воды.
Я встал на место Александра и посмотрел на воду. Действительно, в этом месте течение речки было бурным, а сам поток весело шумел. Вот что значит опытный операторский взгляд! Сам я бы никогда не смог это место заметить. Да я его и не заметил, если быть перед собой абсолютно честным.
Пока Александр налаживал аппаратуру и настраивал камеру, я учил стихи. Первый дубль Александр снимал на камеру, неподвижно закреплённую на штативе. Но, посмотрев только что снятый материал, отрицательно покачал головой.
- Давайте мы сделаем вот что, Андрей, - Александр стал снимать камеру, - я сначала сниму панораму реки, потом поймаю в кадр Вас. Ваша задача, - всё время смотреть в камеру, поворачивая голову, оставаясь на месте. Сможете?
Смотреть в камеру было не сложно, тем более, что шагнуть с места было некуда. Пятачок земли, на котором я поместился, был меньше одного квадратного метра в размере. Я спокойно стоял на месте и смотрел, как Александр снимает речку, несущею свои воды где-то за моим правым плечом. Вот Александр поднимает объектив на меня, и по его кивку головы я понимаю, что мне пора читать стихотворение.
Я начинаю читать и спотыкаюсь на первом же четверостишии. Приходится начинать всё заново. Второй и третий дубли заканчиваются так же успешно. Александр опустил камеру вниз.
- Андрей, может быть, Вам больше не стоит его читать, - предложил он.
- Почему не стоит?
- Вы слишком волнуетесь.
- Разве? – я немного подумал и согласился. Пожалуй, ответственность на меня давила больше, чем надо.
«Самое главное, что надо сделать, чтобы у тебя всё получалось» - вспомнил я мысли из одной умной книги, - «это убрать важность из своих действий и мыслей».
Александр стоял рядом со мной, опустив камеру объективом вниз. Я посмотрел на его фигуру, и вдруг мне стало безумно смешно. Не знаю, что на меня нашло, но смех стал меня душить со всех сторон.
- Вы вспомнили смешную историю, Андрей? – участливо посмотрел на меня Александр.
- Нет, не историю, - усмехнулся я, - просто Ваш внешний вид напомнил мне, как выглядел Карлсон на пенсии.
- А разве Карлсон дожил до пенсионного возраста?
- Нет, но я думаю, что выглядел он именно так, как Вы сейчас.
- Такой же толстый?
- Нет, такой же продвинутый в технике!
- Вы знаете, Андрей, - Александр беззвучно трясся от хохота, - я всё никак не могу привыкнуть к Вашим шуткам.
- Не знаю, хорошо это или плохо, - я первым перестал смеяться, - но давайте снимать.
- Вы готовы? – Александр занял своё место оператора.
- Готов.
Александр начал снимать. Как только он кивнул, я прочитал стихотворение без запинки с первого раза. И вовремя. Как только Александр закончил снимать, как на тропинке появились два парня. Они прошли мимо нас, громко разговаривая. Начти мы снимать на десять секунд позже, дубль был бы испорчен.
Дорога обратно всегда кажется короче. И на этот раз мы добрались до машины Александра быстрее, чем, когда только начали снимать. Александр сказал, что сегодня же вечером выложит весь материал и пришлёт его мне. Он так и поступил, разместив материал в контактной группе, где кроме нас двоих ещё присутствовала Любава. Но, как и раньше, Любава не стала принимать участие в обсуждение отснятого материала.
Самое бурное и долгое обсуждение у нас с Александром вызвал фрагмент записи с Игорем Альбертовичем, где он читал отрывок из Евангелия. По продолжительности фрагмент был длинным для нашего короткометражного фильма, - пятьдесят две секунды. Его нельзя было ни разбить на части, и не сказать своими словами. Александр старался убедить меня, что этот отрывок может озвучить Николай, но я был против. Именно служитель Церкви, на мой скромный взгляд, должен цитировать Евангелие в кадре, во-первых, и именно он должен потом дать к нему пояснения. В конце концов моя точка зрения взяла верх, и фрагмент вошёл в фильм целиком. После чего осталось согласовать последние кусочки закадрового текста для прочтения их Николаем. Николай блестяще справился с заданием, используя уроки чтения на диктофон. На этот раз ему и Александру не потребовалось встречаться. Николай начитал на диктофон в своём мобильном телефоне.
Александр смонтировал последние эпизоды фильма, наложил соответствующую музыкальную дорожку, и попросил меня придумать титры к фильму. Это было совсем не сложно, за исключением одного вопроса. Как нам обозначить в титрах Любаву? С одной стороны, весь её вклад в создания фильма ограничился картиной и кисточкой. С другой, именно она была автором идеи. Я спросил, что по этому поводу думает Александр.
- Я думаю, - ответил он мне, - что титры, - это пустая формальность, и что никто их никогда не читает. Так что пишите, как посчитаете нужным.
- Любу можно назвать или режиссёром, или автором идеи, - пояснил я Александру ход своих мыслей.
- Давайте назовём её режиссёром, - согласился Александр, - я думаю, что ей это будет приятно.
На том и остановились. Александр закончил монтаж, после чего мы стали показывать фильм нашим друзьям и хорошим знакомым.
Отзывы на наше кино я храню в специальной папке. Особенно меня порадовал отзыв отца Сергия, того самого, с кем я не смог найти общего языка. Он достоин того, чтобы привести его полностью: «Вчера посмотрел фильм. Вполне выдержанно и профессионально сделано для просветительской деятельности.
Понравилось, что вера авторов фильма передана живо, но при этом ненавязчиво. Может быть показалось, но на мой взгляд Андрею надо не стесняться и читать свои стихи по громче и по четче. А то некий диссонанс с голосом за кадром возникает.
Продолжайте в том же Духе и помните всегда, что Вы и вся Ваша группа не для людей работаете и снимаете, а для Бога.
Помоги вам все, Господи!
о. Сергий»
Ну, а от Любавы ответ был полностью противоположный. По её словам, наш фильм посмотрело более ста человек, её знакомых, и всем он категорически не понравился.
Я посмотрел на счётчик просмотров. На нём красовались цифры 37. Откуда взялась цифра сто в словах Любавы для нас с Александром так и осталось загадкой. Но спрашивать Любаву об этом нет никого смысла, всё равно не скажет. Да мы и не настаиваем. Единственное «но», - Александр всё-таки поставил в тирах режиссёром именно себя. а Любаву автором идеи. Видимо, к титрам у Александра изменилось отношение. По крайней мере, Николай, это изменение поддержал. Да и я тоже поддерживаю. Не верю я Любавиным словам, хотя вера ведь анализа не требует…

05.12.2017