Зимние сумерки окутывали город серебристо-синим туманом, позволяя лишь некоторым солнечным лучам отразиться на прощание в огромных стеклах торгового центра, построенного по европейскому образцу на месте советского «Дома быта» восьмидесятых годов. Ксения Никитишна любила последние часы перед окончанием рабочей смены. Было в них какое-то особое очарование. Очарование уходящего времени, чего-то безвозвратного, как сама молодость.
***
— Э-эх, — вздохнула она, мысленно жалуясь этим вздохом на боль в спине и выражая грусть.
— Что так грустно-то? — раздался сзади голос напарницы Любы.
— Да что-то вот молодость вспомнила, как начинала еще совсем молоденькой девчонкой. Ты же, Любочка, не помнишь, как здесь все было. — При этих словах Ксения Никитишна обвела помещение взглядом. — Ничего-то тогда не было: ни витрин, ни бутиков, эскалаторы стояли без движения… только пыль да грязь кругом. И вот мы — я и три моих напарницы — трудились не покладая рук, что называется. Отмывали, драили, чистили. Ах, как блестел пол после уборки, а зеркала в фойе… вы бы только видели!
— Да… наверное, это было восхитительно. Жаль, что я этого не застала. А… позволь спросить, где же теперь твои напарницы?
— На пенсии… Давно уже на заслуженном отдыхе. Они же старше меня были тогда еще. А сколько уже воды утекло. Скоро вот и мой срок придет, — вздохнула Ксения, снова ощутив неприятный прострел в спине, — а Вы, милочка, как сюда попали? В наш коллектив, так сказать.
— Перевели из центра. Там новеньких-молоденьких набрали в бригаду, а я, видите ли, не подхожу им по внешнему виду, да и работать стала хуже. Старость. Вот меня и отправили из самого областного ЦУМа к вам сюда, в «провинцию». Не из Москвы, конечно, но есть чем гордиться. За женой мэра города следы вытирала, когда она к нам в ТЦ заходила. А знаете, в тот день погода была такая скверная, эта дамочка все полы нам тогда истоптала! Я прямо умаялась. Но честь… все же жена мэра города, никакая-то там «шушера», за такой не обидно…
— Да, повезло Вам! Не каждый день таких клиентов увидишь! У нас-то точно не увидишь… вот в былое-то время все в «Дом быта» ходили и не было этой разрозненности… богатые-бедные, фу…
— Да что вы знаете о том времени? — вдруг прозвучал хриплый голос из дальнего угла комнаты.
— Ой, Никанор Павлович, как Вы меня напугали, — притворно взвизгнула Любочка.
— Ну-с, извините, барышня. Не хотел. Вы, молодежь, нынче пугливые пошли, а вот мы в свое время ничего не боялись и ни о чем не вздыхали! Да и вздыхать-то было некогда. Работы через край. Так набегаешься за день, что и вздыхать некогда. Я же еще в старом «Доме быта» успел поработать, сперва в конторе, потом с вахтерами. А когда снесли, значит, «Дом быта»-то наш, так и не у дел остался, благо вот вспомнили про старика, к вам сюда взяли. Можно сказать со свалки вытащили, вторую жизнь дали… Эх, были времена, молодость-молодость!
— Не печальтесь, Никанор Павлович, — кивнул ему старый знакомец Василий, с которым они когда-то вместе пришли на работу в новенький ТЦ. — Меня вот тоже сюда взяли с улицы почти. А раньше-то, ого-го, я поди в самой администрации служил… Меня дворники уважали. Ох, уважали… Так что у всех у нас тут, в этом ТЦ, вторая жизнь началась. Кому старики-то нужны нынче? На работу никуда не возьмут, а тут все лучше, чем на свалке жизни, так сказать. Вот немного подлатаемся и снова в бой, за чистоту полов и зеркал! Верно, девочки?
«Девочки» согласно кивали своими «кудлатыми» головами.
***
В коридоре за дверью комнаты для помывочного инвентаря послышался отчетливый стук каблуков. Не прошло и пяти минут, как все услышали голос старшего менеджера клининговой компании.
«Светка! Чтоб тебе тошно стало! Ты почему свет забыла выключить? Сколько раз можно повторять, что после того, как уберете инвентарь в помывочную, нужно выключать там свет! Хотите, чтобы пожар был?» — отчитывала она дежурную уборщицу.
Заглянув на минуту в комнату, Светлана незаметно кивнула стоявшим там швабрам, ведрам, венику, аккуратно развешанным МОПам и тряпочкам и, щёлкнув выключателем, прошептала: «Спокойной ночи, дорогие».
