Преодолевая страх — рассказ
Автор: Анте Наудис

Глубокая ванна была похожа на огромный саркофаг, только чересчур белая. Эмаль слепила глаза, будто покрытая сверкающим инопланетным алебастром. Я лежал в ней погруженный в воду и не чувствовал своё тело. Мои глаза были открыты, я видел и слышал всё, но не мог пошевелить даже рукой.
— Ты осмотрела его хорошо? — спрашивала женщина в одежде, похожей на хирургический костюм.
— Да, всё как я хотела, — отвечала ей вторая, одетая в лёгкое платье, поверх которого был белый передник, то ли из клеёнки, то ли из скатерти. — Соответствует заказу.
— Внутренние органы проверила?
— Да.
Я понимал, что речь идет обо мне, потому как они вглядывались в моё лицо и прикасались к моему телу, но я не чувствовал ничего, кожа была не чувствительной, но в ракурс моего зрения попадали их руки, что-то делающие на моём теле и плеск воды, в которой я лежал, по-видимому обнаженный.
Наконец, та, что в хирургическом костюме сказала:
— Тогда, думаю, его можно активировать.
— Думаю, да, — ответила в платье и переднике и поднесла руку куда-то в область моей шеи.
Я почувствовал легкое покалывание в голове, которое плавно переходило к лицу, затем перетекло к шее и дальше. В теле появлялась чувствительность, оно будто оттаивало после глубокой заморозки. И когда я почувствовал кончики пальцев ног, то попробовал пошевелить конечностями.
— Янг, я помогу тебе подняться, — сказала женщина в переднике и ухватила меня под локоть. — Кэрри, отсоедини от него датчики побыстрее, кажется он готов к жизни.
— Конечно, Лейла.
Я смотрел на странных женщин, не понимая, но теперь, зная их имена, мог обратиться с вопросами.
Они принесли мне одежду и помогли одеться, а затем Кэрри покинула нас, оставив с Лейлой наедине. Она сняла передник, повесила его на спинку стула, налила в кружку какой-то жидкости из графина и протянула мне.
— Выпей, это восстановит процессы внутренних органов.
Я потянулся рукой к кружке, вдохнув запах неприятных лекарств, сделал глоток и вопросительно посмотрел на нее. Она начала говорить ровным и уверенным голосом, не отрывая от меня своих серо-голубых глаз.
— Тебя зовут Янг, ты мой муж, тебе 33—36 лет. Я приобрела тебя у сталкеров, тебя перепрошили под индивидуальный заказ.
Я никогда не испытывал такого необычного состояния, которое было у меня сейчас. Когда всё понимаешь, все ощущаешь, но воля словно парализована, будто заморожена. Слабость к сопротивлению, будто у меня закончилась энергия, рассчитанная на это сопротивление. Звали меня не Янг, возраст размыт, и эта Лейла вовсе не жена мне — я догадывался, что всё это ко мне не относится. Но со мной что-то сделали, ведь последние события отпечаталась в голове намертво.
Я находился в какой-то лаборатории, где лежал на большой жёсткой кушетке, а рядом были люди в хирургических костюмах с масками на лице. Они что-то делали с моим телом, я чувствовал нестерпимую боль, будто тысяча зарядов электрического тока разрывали кожу и взрывали кровь изнутри. Датчики опутывали мое лицо, и многочисленные мониторы, подключенные к ним, постоянно пищали странными невыносимыми звуками, контролируемые «докторами» в масках.
Я несколько раз отключался, а потом снова приходил в себя, и блуждающие боли распространялись по всему телу. В какой-то момент я почувствовал, как внутренние органы стало жечь нестерпимой болью, и пробовал кричать… Но мой мозг заполнился чем-то жидким и тёплым, и я снова отключился. На этот раз перед глазами всё перетекло в странные галлюцинации, которые были даже приятны.
А потом большая белая ванна и две женщины, активируют моё тело.
— Как ты себя чувствуешь, Янг? — спросила Лейла.
Я не мог говорить, мне было сложно, я хотел выдавить из себя слово, но получалось как-то неправильно, не по-русски.
— Я понимаю, — сказала она, и до меня дошло, что я говорю на другом языке, потому такие затруднения в речи.
На каком бы языке я не разговаривал, мои мысли крутились в одном направлении, кто я такой и что делаю здесь? Я ничего не помнил, только последнюю картину, когда меня перепрошивали эти странные люди в хирургических костюмах, а затем активацию в ванной… Я был уверен, что я не Янг, мне не 33—36, я не муж Лейлы, и этот язык не мой родной.
— Кто я? — спросил я и почувствовал сильную тоску в области солнечного сплетения. Сердце будто замедлило свой ритм. Кажется, я побледнел, потому как Лейла вскочила и тронула мой лоб, а потом принялась делать какие-то манипуляции в области шеи. Ощущений никаких, словно она водила ладонью по воздуху.
— Они не до конца отформатировали ему память, — крикнула она, и в комнату вошла Кэрри. — Он очень тревожен.
— Кажется, его нужно на повторную перезагрузку, иначе ты не оберешься проблем.
Я хотел что-то сказать, но язык, на который меня запрограммировали не был рассчитан на глубокие размышления лишь на бытовые фразы, а потому я раздумывал как сказать то, чего я хочу.
— Давай я введу ему инъекцию «Би-10» и вызову ассистентов, — Кэрри вынула из кармана маленький пистолет с инъекцией.
Я вскочил, выставив ладони вперед.
— Нет! Не надо!
— Кэрри, он не опасен? — забеспокоилась Лейла.
— Я собиралась его парализовать до приезда ассистентов, но чувствую, он не даст мне этого сделать. Поговорим.
Она целилась мне в область шеи. Должно быть там находилось то устройство, которое держало меня во власти страха и паники, оно было для меня вне зоны доступа, потому как я даже не мог посмотреть на свою шею, если только в зеркало. Но пока я раздумывал пойти поискать зеркало, Кэрри приблизилась ко мне и попыталась ввести «Би-10», но я отскочил влево, и пистолет выпал из её рук.
— Оставайся на месте, Лейла! — скомандовала Кэрри.
Женщины замерли в ожидании, а я обессиленно сел на стул, потому что и сам не знал, как повести себя в такой ситуации. Меня окутывало отсутствие силы воли и желание к сопротивлению, мне не хотелось ничего делать, я осознавал не правильную картину своего мира, но ничему не сопротивлялся.
— Кто я? — спросил я.
У Лейлы задрожали губы. Кажется, с самого начала что-то пошло не так, потому как я понимал больше, чем должен был понимать и никакие инъекции и перепрошивка не могли вычистить из моей головы знания, что я не Янг. А может быть это находилось вовсе не в моей голове и не имело никакого отношения к мозгу? Как память души, на которой остаются отпечатки последних переживаний оставленной жизни.
Я медленно встал и пошел в другую комнату, там я увидел большое зеркало в пластмассовой раме в виде странного орнамента. В отражении на меня смотрел молодой мужчина с темными короткими волосами, серо-зелеными глазами и натянутой улыбкой. Средний рост, широкие плечи, все органы на месте — ничего особенного. Я прикоснулся к своей шее, чтобы проверить её на чувствительность и почувствовал, что она отзывается. Но всё же что-то было не так.
Я вспомнил, что ночью мне снился странный сон, я где-то на улице, за мной гонятся. Мы на высоких домах, на живущих своей жизнью крышах, которая кишит опасными субъектами с электрическими дубинками, и мой страх высоты всё решает в последний момент. Я вижу канаты, по которым мог бы спуститься на землю и попасть вне зону их доступа. Там внизу какие-то люди, женщины, мужчины, дети. Их движения медленные, а выражения лиц растерянные, как будто они не знают, что делать дальше. Так высоко… так страшно… и я повернул обратно, чтобы скрыться в чердачный проем крыши.
Вероятно, это не сон, а реальность, предшествующая той, когда я лежал на операционном столе и люди в хирургических костюмах «колдовали» над моим телом.
Я отошел от зеркала и вернулся в комнату, где Лейла что-то взволнованно говорила Кэрри, а та сжимала в руке пистолет с инъекцией «Би-10».
— Кто я?
Лейла странно посмотрела на меня и хотела что-то сказать, но не успела, потому что Кэрри удалось выстрелить мне в шею. Я ничего не почувствовал, лишь странную тоску и парализованную волю к сопротивлению. Впрочем, это чувство не покидало меня никогда, а сейчас только усилилось. А затем я отключился.
Проснулся я от того, что услышал странные звуки, похожие на плеск воды. Открыв глаза, я снова видел себя в ванной, рядом со мной стояла Лейла и манипулировала с моим телом, которое потихоньку приобретало чувствительность. Я больше не задавал ей вопросов, решив затаиться в глубине души и притвориться тем, кем она хочет меня видеть.
— Как ты себя чувствуешь, Янг? — спросила она.
— Нормально, — ответил я глазами.
Она помогла мне подняться, выдала накрахмаленное белье и мягкую одежду. Затем мы сидели за столом, и она налила мне в кружку лекарства, я выпил, почувствовав все тот же горький вкус с привкусом тоски.
Я продолжал всё осознавать и помнить. Секрет заключался в том, что это находилось не в моем мозге, а в другом месте, предположительно в душе. И хоть я не мог вспомнить кто я такой, я знал что-то очень важное, что делало меня особенным и свободным, не похожим на этих мертвых людей, которые ничего не чувствуют.
— Что я должен делать для тебя? — спросил я.
— Ты мой муж, — ответила Лейла.
— Я не совсем понимаю, какие у меня права и обязанности.
— Ты отлично готовишь и хорош в постели, — сказала она и нахмурилась. — Но ты ведешь себя очень странно, Янг.
— Я бы хотел приготовить тебе что-нибудь очень вкусное, — сказал я, напряженно соображая.
— Попробуй, тебе встроили такую программу.
Я прошел в другую комнату и осмотрелся на светлой кухне.
— Может быть пудинг или омлет? — спросил я.
— Что захочешь, — ответила она, следуя за мной.
Я брал продукты, смешивал ингредиенты и пытался расставлять посуду, но все валилось из рук.
— Я приготовлю твой любимый яблочный пирог.
— С чего ты взял, что я его люблю?
— А как насчёт груш?
— Можно…
Если меня перепрошили, сделали новые установки, перекроили тело, то что во мне осталось прежнего? Почему память не стирается до конца? Значит, она находится не в мозгу и ее невозможно подтереть… Она в самой потаённой глубине. В душе.
Значит душа — это и есть суть человека, а все остальное только приложение к пользованию тела и его составляющих. Тогда если всё разрушимо, и все можно переделать и перепрограммировать, то душа все равно остается не тронутой. Она неразрушима и не подвластна времени и переменам, значит — она вечна…
— Эврика! — воскликнул я и заулыбался.
— Ты догадался, что я люблю груши? — спросила Лейла.
— Импровизация.
— Или настройка…
Она присела на мягкий стул у окна, а я формировал пирог на силиконовом противне и нарезал груши. Если душа вечна и не разрушима, значит она уникальна. Любовь…
Я вспомнил любовь, необычное чувство, его невозможно было забыть или вытравить, потому как любовь — это природа души.
— Душа… любовь, — произнес я, выкладывая тесто на противень.
— Что ты сказал? — удивилась Лейла.
— Импровизирую, готовою с душой, с любовью…
— Что?!
— А ты знаешь, кто такой Бог? — неожиданно спросил я, ставя пирог в мульти-духовку.
— Какой Бог? — она внимательно следила за моими руками.
Я молчал, подбирая слова в лексиконе своего нового языка.
— Сам не знаю…
— Янг, мне кажется ты сходишь с ума, я вызову психоаналитика, он поможет тебе.
— Не нужно психоаналитика, я не испытываю любви.
— Какую любовь ты имеешь в виду?
— Никакую не чувствую.
— Любовь — это часть философии, психологии и мистики, её не существует в реальности.
— Она внутри меня, просто не пробуждена…
— У тебя определенно расстройство, надо обратиться к психоаналитику.
— Через 40 минут пирог из груш будет готов для тебя, — сказал я устало и опустился на стул.
Сколько прошло времени я не помнил, но первый кусок отрезал Лейле на пробу. Положив его на блюдечко с розовой каймой, приложил позолоченную ложечку с надписью: «Лейла +».
— Вау! Как вкусно! Ничего подобного я ни ела в своей жизни!
— Пирог «Божественная груша», — улыбнулся я.
Лейла поджала губы, проглотив кусочек. Ее пугал мой энтузиазм в первый день новой жизни в её доме. Незнакомец из другого мира.
— Ты очень странный, Янг.
— Да, ведь мне повредили часть мозга, и я иногда слетаю с катушек, — попытался пошутить я, чем только больше её напугал.
— Ты весь поврежденный, но готовишь отлично. Осталось проверить насколько ты хорош в сексе.
Ночью я старался делать все странности с ней в постели, которые приводили её немолодое тело в экстатический восторг. Закрыв глаза, я представлял молодую девушку с тёмными как вишни глазами, с каштановыми волосами и милой улыбкой. Этот образ распалял мою страсть на изношенном и усталом теле Лейлы.
Когда она удовлетворенная уснула, я вышел на лоджию. Ночная прохлада обдувала мое лицо, я всматривался в чёрную тишину, будто кого-то ждал. А затем поднял голову и увидел желтую луну, нависающую над почерневшими верхушками деревьев. Рядом с ней были рассыпаны серебряные звезды. Мне показалось, что именно там, в этом ночном небе кроется секрет моего странного существования. Я открыл раму, потянулся на руках и перепрыгнул перила балкона, оказавшись на улице. Шагнув в темноту, не оборачивался, зная, что идти нужно только вперед, луна и звезды стали моим проводником.
Через несколько минут быстрой ходьбы, я очутился в каком-то районе города и почувствовал, что это необычное место. Я поднял руки вверх и сосредоточился на том, что было у меня внутри. Те крошечные обрывки памяти и убеждение, что я не тот кем являюсь, формировали убеждение, переходившее в знание, которое вело меня к создателю этого непонятного мне мира. Должно быть к Богу.
Увидев лестницу, я забрался на неё и ноги сами повели меня вверх, пока я не очутился на какой-то ровной площадке, где впереди открылось звездное небо и большая луна. Они были так близко, что я вытянул руку, в желании достать до этого чуда, но неожиданно увидел какие-то вспышки и обернулся. Ко мне приближались странные люди в непонятных одеждах, в их руках были черные электрические дубинки. Ситуация повторялась, как в том сне, это были сталкеры, которые уже однажды поймали меня, передав ассистентам. Я побежал.
И снова я на высоких домах, на их крышах, которые кишат опасными субъектами с электрическими дубинками и дегенератами всех мастей. Оказавшись рядом со своим страхом, я вижу канаты, по которым можно осуществить спуск на землю и попасть вне зону их доступа. Да, я уже проходил этот путь, но тогда страх заставил меня повернуть в чердачный проем. Что там внизу? Там люди… все те же мужчины, женщины, дети, Лейла… Кэрри…
Мне предстояло преодолеть свой страх высоты и спуститься по канату. Второго шанса у меня не будет, ведь теперь они знают, что память осела в буфере моей души, а не в мозге и попробуют разработать что-то более действующее, чем простая перепрошивка.
Я сосредоточился и приблизился к краю крыши, где висел канат, я хотел ухватиться за него рукой, но краем глаза увидел, что на это у меня уже нет времени, потому что один из сталкеров был почти рядом. Он заносил свою искрящую дубину надо мной, и я видел, словно в замедленной съемке, что сейчас она коснется моей головы или шеи. И тогда я решил, что не могу этого допустить во второй раз, потому что теперь они вытравят из меня последние остатки памяти о любви… о нежности… о счастье… и я больше никогда ничего не вспомню… А что я должен вспомнить? Не знаю, но времени у меня на раздумья не было, оставались считанные доли секунды. И в этот момент меня посетило сильное отчаяние, перед которым отступил даже страх. Я качнулся и прыгнул.
Ночная темнота, звенящая высота и неожиданный полёт встретили меня порывом ветра и замиранием сердца. Губы разомкнулись и из горла вырвался последний отчаянный крик:
— Я-ААА-ННН-ГГГ-ХХ!!!
Это было одно из имен Бога, я и сам не знал, почему я так его произнес. После отчаянного крика во Вселенную, я зажмурился и в тот же миг очутился в другом измерении. Сильная волна сжатого воздуха и поток яростного ветра вытолкнули меня из тела, и я завис в пространстве. Всё привычное отделилось, обнажив невесомость, созданную только из моих чувств и образов. Теплота наполненности этого состояния окутывала мягким блаженством, и я парил, расправив крылья. Я и не знал, что крылья всегда были у меня за спиной. Душа, в отличие от разума, не думает и не рассуждает — она чувствует и знает, поэтому не ошибается.
Я полетел в мир, который открывался мне длинной синей дорогой звёздного неба. В мир, который был мне более привычен, потому что это был мой мир, наполненный чувствами и любовью. Мир, сотворённый Богом. Там ждала меня хрупкая девушка с каштановыми волосами и тёмными как вишни глазами.