Пожалуй, одним из трудных моментов в адаптации была смена стереотипов. Меня шокировало, что дети в садике днем спят на полу: им стелят маты, бросают какие попало подушки и мало-мальские одеялки. Это казалось недопустимым! После Российских садиков с постельным бельем, организованным питанием и развивающими занятиями!
Но у меня не было выбора – нужно было работать. Кто-то мог позволить себе сидеть с детьми дома, соблюдать режим, готовить домашнюю еду. У моих детей взрослая жизнь началась рано. Позже я поняла, что всё это имело смысл. Они выросли самостоятельными, сильными и независимыми.
Сын вынес на своих подростковых мальчишеских плечах всю тяжесть организационного периода: я уходила на работу, он собирал сестру, вел в садик, вечером забирал, кормил, я приезжала и мы все ехали мыть дома.
Это была хорошая работа для ньюкамеров – прибирать выставочные экземпляры можно было ночами, когда они закрыты для посетителей. Сын пылесосил, я намывала, дочка, наигравшись чужими игрушками, сворачивалась калачиком в детской на полу, а я, глядя на нее, глотала ком в горле и шептала: «Потерпи! Все у нас получится!» Возвращались мы далеко за полночь, чтоб утром все начать сначала.
Осенью дочь пошла в подготовительный класс школы и у нее появился сотовый телефон – первый в классе! Не потому, что это было круто: и я, и сын будили ее утром и уходили на работу. Она, шестилетняя малышка, сама собиралась, ела завтрак и шла на школьный автобус, откуда должна была немедленно отправить мне сообщение «onabus», получив которое, я могла спокойно работать.
Я дала себе два года – без слез, упреков, риторических вопросов «что я здесь делаю». По окончании 2го года я должна была отчитаться себе в успехах, ошибках и планах. Через 2 года нужно было понять – смогу ли и нужно ли.
