Варя вот уже второй день бродила по рождественской ярмарке. Наряженные в новогодние костюмы, раскрасневшиеся от мороза продавцы бойко предлагали покупателям ёлки и гирлянды, хлопушки и яркие игрушки. На любой вкус и кошелёк. Вот именно, на кошелёк. А если и кошелька-то нет, только любовно сложенная купюра в сто рублей надёжно спрятана во внутренний карман старенькой куртки. На неё Варя купит батон хлеба, пакет молока и булочку с изюмом – на Новогодний стол. Праздник ведь. Первый одинокий праздник в жизни Вареньки.
Раньше всё было по-другому. Была семья, маленькая, но дружная: бабуленька, Варя и старенькая собачка Марсик. Первым ушёл пёс. Ослабел, подолгу лежал у входной двери, собираясь с силами, чтобы выйти на прогулку. Уж Варя ему и лоточек поставила, на крайний случай. Но нет, гордая дворняга упорно выползала на улицу. А однажды он просто не вернулся.
«Помирать ушёл, – вздохнула тогда бабуленька и долго-долго утешала рыдающую внучку, – видно, срок ему вышел. Пусть это будет самой горькой бедой в твоей жизни, Варенька. Неизвестно, что нас ждёт за следующим поворотом».
И как в воду глядела. Ровно через год сама заболела. Инсульт её разбил. В одночасье. И без шансов на восстановление. Так врач сказал. Хорошо, что бабуленька этого не слышала.  Варя вот врачу ни капли не поверила, не такой у бабуленьки характер, чтоб сдаваться. И начали они бороться с неподвижностью да с немощностью.
Варя тогда ещё работала по специальности: учительницей математики в школе. Детвору любила с детства, и ребятня ей отвечала тем же. На что уж старшеклассники ехидный народ, а свою Варвару Алексеевну никому не позволяли обижать. Заведётся какой хулиган в школе, всех учителей до слёз доводит, а математичку не трогает. Так и она не делила учеников на плохих и хороших, умных и не очень: со всеми одинаково занималась, всех подкармливала шоколадками. Но строга была, этого не отнять: никому не удавалось мимо синусов-косинусов проскочить, все учили по-честному.  
Поначалу после бабулиного инсульта Варя держалась: днём восемь уроков отведёт, ночью еды приготовит, вещи перестирает. Соседка согласилась дневную вахту у постели больной нести, за деньги, разумеется. А потом и соседка больше денег запросила за вредную работу, и Варя вымоталась от бессонных ночей.
Ушла вначале на полставки, а потом и вовсе уволилась. Устроилась техничкой в соседний дом, по вечерам подъезды драила. «Не бывает стыдной работы, бывает гордость человеческая, – твердила себе Варя, отжимая грязную тряпку, вновь и вновь отмывая заплёванный пол. – Зато я могу весь день с бабулей быть. Это сейчас главное». Бабушка и вправду пошла на поправку, медленными шажочками. Стала садиться на кровати, произнесла первые невнятные слова, понемногу шевелила левой рукой. Кто-то посоветовал массаж делать для восстановления. Вот тогда Варя и стала продавать мебель. Сначала сервант, потом книжный шкаф, потом письменный стол. Потом свой диван. Осталась бабушкина кровать, пара раскладных кресел и старенькая кухонная мебель. На неё не нашлось охотников. Пусто стало в маленькой квартире-паровозике, со смежными комнатами. Зато бабуленьке после массажа стало ещё лучше. Она даже улыбалась, на одну сторону, правда, и научилась есть левой рукой. Варя повеселела, стала загадывать, как на лето снимет дачку у реки и вывезет туда бабуленьку: та очень воду любила.
Впереди был Новый год, самый главный праздник в их семье. Всегда ставили маленькую ёлочку, настоящую, пахнущую хвоей и мечтами. А в ноябре бабуля пережила второй инсульт, после которого уже не оправилась. Так и ушла, не приходя в сознание. Оставила Вареньку одну на всём белом свете.
Для достойных похорон Варя продала кресла и отнесла в скупку своё немудрёное золотишко: пару колечек и серёжки, оставив на память золотую цепочку – бабулин подарок на двадцатилетие. Денег не было, работы тоже. Не считать же работой мытьё полов за смешное вознаграждение. В бывшей школе обещали часы со следующего учебного года, а до него ещё нужно было дожить. Коллеги-учителя предложили заняться репетиторством, и это был свет в конце тоннеля. Нашёлся один ученик, и с января наклёвывался второй. Но первых гонораров ещё нужно было дождаться.
Новый Год не обещал ничего хорошего. Ёлки не было, мандаринов тоже. Напрашиваться к знакомым Варя не желала. Зачем портить людям праздник своей унылой физиономией! А так хотелось вдохнуть запах хвои, зажмуриться и представить, что всё, как раньше: бабуленька жива и здорова, после длинных новогодних выходных с радостью пойдёшь на любимую работу, где тебя ценят и ждут...
Внутри закручивался тугой комок боли, и Варя изо всех сил мотала головой, пытаясь прогнать слёзы. «Надо жить настоящим, – так говорила бабуля, – плачь, не плачь, а кроме тебя самой никто не вытащит тебя из болотной тоски».
– Девушка, тебе нужна ёлка? – громкий голос вырвал Вареньку из грустных мыслей.
Пожилой продавец ёлок в красном колпаке призывно махал Варе.
– Ты уже целый час с тоской смотришь на мои ёлочки-красавицы, а всё не подходишь. Будешь выбирать? Смотри, ещё остались хорошие. Скоро и их разберут.
 – Нет-нет, – поспешно отступила назад Варя. –  Мне совершенно не нужна ёлка.
В голосе звенели замёрзшие льдинки-слезинки, губы дрожали, и нужно было срочно бежать, чтобы не разреветься на виду у всех.
– Подожди, красивая. Я тебе подарю ёлочку, хочешь?
– Подарите? Как это?
– Ну как подарки дарят? Так и я подарю. Бери вот эту, она с одного бока чуть примята, но если поставить к стене, не видно будет.
– Правда, я могу её забрать? Вот прямо сейчас? У меня будет ёлка? – не веря нежданно-негаданно свалившемуся на неё счастью, Варя изо всех сил пожимала заледеневшей ладошкой широкую ладонь продавца.
– Пусть у тебя будет счастливый Новый год, – улыбался продавец. – Пусть он принесёт радость и тепло в твой дом.
– И вам всего-всего хорошего, добрый вы человек. С Новым годом!
Прижимая к себе своё колючее сокровище, Варя почти бежала к дому. Ведь у неё теперь будет настоящий праздник, и ёлка, и сверкающие гирлянды, и можно даже попробовать загадать желание. А вдруг сбудется...