| Kristina-Ustinova | Дата: Среда, 24 Авг 2022, 20:06 | Сообщение # 1 |
 Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 55
Статус:  | Глава 3
Банкет
Ответ Ковальского был опубликован в газету, благодаря Теодору. Там он немного подкорректировал его речь, но смысл оставался таким же. Людей не убавилось, но и не прибавилось.
Ковальский несколько смирился с этой участью и начал направлять все силы на рекламу. А вот Антон с каждым днём становился всё мрачнее и мрачнее.
— Меня уже прохожие на улице оскорбляют, — сказал он Виктору, спустя три дня. — Называют меня «хамом»... Простые люди, которые даже порог этого ресторана не переступают!..
— Господи, не обращай на них внимания.
— Легко говорить. Будь их воля, они бы плюнули мне в лицо.
Так прошла неделя, и наступил понедельник. Вера словно на крыльях летела на работу — теперь все счета её были оплачены, а ходила она в новом платье и сапогах. Также на работу она ходила не одна, а с Виктором, и они очень хорошо сдружились за столь короткое время.
Придя на работу, они встретились с Ковальским. На лице его играла улыбка.
— Могу я вас поздравить: сегодня у нас будет много гостей!
— А что так? — сказала Вера.
— Одна моя знакомая, очень знаменитая актриса, устраивает у меня сегодня банкет в честь дня рождения дочери. Гости придут в семь вечера, поэтому мы сегодня на целый день закрыты — будем готовиться к банкету!
Если день прошёл для Веры скучно, то официанты, — а уж тем более повара, — целый день были заняты. Первые расставляли столы посередине, образуя дугу, вторые занимались приготовлением сложных блюд. Ковальский, словно курица-наседка, бегал и осматривал рабочий процесс, повторяя, что гостей будет много, придут даже журналисты.
...И вот ближе к семи начали входить первые гости. Самыми первыми вошли актриса Кэйтарайн Кауц вместе со своей дочерью Гертрудой; далее заходили другие важные персоны в пёстрых вечерних нарядах. Вера, которая за день сходить домой и переодеться в новое лиловое платье, бегала взад-вперёд, принимая у толпы одежду.
Как только все прошли в зал, а Вера откинула рыжие пряди со лба, появился на пороге Теодор в белом костюме и висящей фотокамерой. Вера улыбнулась и покраснела за свой уставший вид.
— Здравствуйте, герр Мёллендорф. Что-то я вас давненько не видела.
Он улыбнулся.
— Виноват, Вера. Извините, много было работы... А как вы? Как вам новая должность?
— Спасибо, всё хорошо.
— Красивое платье. Новое, только из магазина?
Она рассмеялась.
— Если честно, да.
Он засмеялся, тихо и почти бесшумно. В этот момент подошёл Виктор и несколько поколебался на пороге.
— Герр Мёллендорф?
Они оба перестали смеяться, но румянец на лице Веры всё не проходил, а улыбка застыла на её устах, что немного смутило его. Теодор продолжал улыбаться до ушей.
— Да, я вас слушаю.
— Э... Проходите, прошу вас. Там есть ещё парочка свободных мест.
— Сейчас подойду.
Виктор кивнул и с явной неохотой, медленно отправился обратно, иногда кидая взгляды через плечо. Как только он скрылся за углом, Теодор нагнулся к Вере и сказал:
— Такой наивный дурачок.
Она слегка нахмурила брови.
— Не говорите так. Он очень хороший, светлый человек... — Она покраснела. — Он мне помог устроиться на эту работу.
Теодор понимающе кивнул и, чтобы уйти от этой неловкой ситуации, попрощался и пошёл в зал, где все уже расселись в большой полукруг, во главе которого сидели актриса с именинницей. Официанты стояли по углам, заложив руки за спину. Граммофон гремел на всё помещение. Звенели чашки, ложки, утопая в какофонии и гомоне, песнях, скороговорках, немецкой речи, перемешанной вместе с польской или чешской.
Так проходил час, два... Ковальский за весь день утомился, и глаза его начали слипаться. Гул несколько утих, и теперь принялись за своё дело журналисты: они подходили к уставшим, сытым гостям и, словно вампиры, высасывали у них информацию и впечатления, которые в ближайшее время перенесут на бумагу. Некоторые гости уже уехали домой, и Ковальский позволил себе сесть на край стола и съесть недоеденный десерт.
Тут к нему подошла Гертруда, и он выпрямился. Её лицо светилось, хотя под глазами уже виднелись мешки.
— Спасибо вам, доктор Ковальский, за такой чудный вечер!
— Ну что вы, милая моя, мы обязаны дарить людям радость... За горсточку, конечно.
Она рассмеялась, и тут между ними встал Теодор. Ковальский нахмурился и снова принялся за десерт.
— Леди, поздравляю вас с праздником! — сказал журналист с улыбкой.
Она покраснела.
— Спасибо...
— Можно вам задать парочку вопросов?
— Да.
— Вам понравился банкет в этом ресторане? Еда? Интерьер?
— Ну что вы! Это великолепно; повар постарался на славу! А ещё и доктор Ковальский...
— Никаких казусов не было?
— Нет, всё отлично!..
В этот момент к ним подошла Кэйтарайн, чьё круглое тело пошатывалось, и от которого разило шампанским вперемешку с портвейном.
— О, герр Мёллендорф!.. Вы даже не представляете, какой очаровательный вечер! Ковальский, — она подошла к владельцу. Тот встал, — милый, дайте я вас поцелую!
Он покраснел до корней волос. Теодор укусил руку, сжатую в кулак, пытаясь подавить первые симптомы безудержного хохота. Ковальский отпрыгнул в сторону, едва не обронив стул.
— Ох, фрау Кауц! Прошу вас, присядьте!
И тут она пошатнулась.
— Ах!
Она упала навзничь, но её подхватил Теодор, стоявший как раз за спиной, и они оба повалились вниз. Все подбежали к месту происшествия, другие журналисты включили фотоаппараты — щёлк, щёлк, щёлк!
Теодор почувствовал сквозь тупую боль в спине холодный пол. Кэйтарайн лежала на нём, отдавив ему ноги, тихо постанывала. Он осторожно попытался оттолкнуть её в сторону, почувствовал что-то упругое и мягкое под руками... Потом ещё что-то, напоминающее шарик...
Кто-то в толпе присвистнул, камеры ещё активнее защёлкали. К ним подошла Гертруда, подняла маму и, нагнувшись, дала Теодору пощёчину.
— Скотина, Извращенец!
Теодор покраснел и начал смеяться, хотя при этом не видел здесь ничего смешного. Именинница ударила его по щеке ещё раз, подхватила Кэйтарайн, смотрящую в одну точку, и направилась в сторону гардероба.
За ними, словно собаки, поплелись журналисты. Таким образом, зал практически полностью опустел, и почти всё смолкло, кроме монотонного бормотания саксофона на пластинке.
Ковальский помог Теодору подняться. Тот, мрачнее тучи, встряхнулся и сказал:
— Что ж, походу дело я — звезда.
Ковальский не смог сдержать улыбки.
— Я даже представляю такой большой заголовок: «КАЗАНОВА СНОВА В ДЕЛЕ!!!»
— Я бы на вашем месте так не радовался, ведь это произошло в вашем заведении, а вы даже ничего не сделали.
Улыбка исчезла с лица Ковальского.
— А ведь верно... Чёрт! Теперь мы с вами в одной лодке. Эх...
— Ну-с... Что ж, предлагаю на время закопать топор вражды, так как нам завтра объясняться перед толпой. Так что нечего нам друг друга поливать грязью.
— Да и терять уже всё равно нечего.
Они пожали руки и расстались, даже если и не друзьями, ну уж точно не врагами.
Теодор подошёл к Вере.
— Как прошёл вечер? — сказала она.
Теодор рассказал ей ситуацию. Она присвистнула.
— Да уж, неловкая ситуация... И что теперь?
— Подождём до завтра — что же ещё остаётся? Подайте, мне, пожалуйста...
Вера подошла и... замерла. Ничего не весело. Сердце её упало и глухими ударами отзывалось где-то в ногах.
— Т-теодор... Нет пальто.
— Как так?
— Я... я, кажется, его отдала фрау Кауц.
Она услышала сзади тяжёлый вздох, и на глаза её навернулись слёзы. Вера не смела повернуться к нему.
— Простите... пожалуйста, простите! Я попрошу у владельца её номер телефона.
Стук. Он барабанил пальцами по столу.
— Там... там лежало что-то важное? — сказала она.
— Дубликат ключей и немного денег.
— Она их вам обязательно вернёт...
Крупная слеза потекла по её щеке, но чтобы не выдавать себя, она не стала её вытирать. Слеза упала на руку.
Голос Теодора смягчился, и он перешёл на «ты»:
— Ох, Вера, не плачь. Пустяки, там нет ничего ценного. Слышишь? Не плачь.
Она не поворачивалась. Он зашёл за стойку и обнял её. Она вздрогнула, но не сопротивлялась; слёзы текли из её глаз ручьями.
— Вера, — ласково сказал Теодор, — может, дашь мне свой номер телефона, а? Чтобы всегда быть на связи.
Она что-то пролепетала, и он записал это в блокноте. Попрощавшись, он ещё раз обнял её и ушёл.
Продолжение следует...
|
| |
| |
