Kristina-Ustinova | Дата: Среда, 24 Авг 2022, 20:06 | Сообщение # 1 |
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 55
Статус:
| Глава 3 Банкет Ответ Ковальского был опубликован в газету, благодаря Теодору. Там он немного подкорректировал его речь, но смысл оставался таким же. Людей не убавилось, но и не прибавилось. Ковальский несколько смирился с этой участью и начал направлять все силы на рекламу. А вот Антон с каждым днём становился всё мрачнее и мрачнее. — Меня уже прохожие на улице оскорбляют, — сказал он Виктору, спустя три дня. — Называют меня «хамом»... Простые люди, которые даже порог этого ресторана не переступают!.. — Господи, не обращай на них внимания. — Легко говорить. Будь их воля, они бы плюнули мне в лицо.
Так прошла неделя, и наступил понедельник. Вера словно на крыльях летела на работу — теперь все счета её были оплачены, а ходила она в новом платье и сапогах. Также на работу она ходила не одна, а с Виктором, и они очень хорошо сдружились за столь короткое время. Придя на работу, они встретились с Ковальским. На лице его играла улыбка. — Могу я вас поздравить: сегодня у нас будет много гостей! — А что так? — сказала Вера. — Одна моя знакомая, очень знаменитая актриса, устраивает у меня сегодня банкет в честь дня рождения дочери. Гости придут в семь вечера, поэтому мы сегодня на целый день закрыты — будем готовиться к банкету! Если день прошёл для Веры скучно, то официанты, — а уж тем более повара, — целый день были заняты. Первые расставляли столы посередине, образуя дугу, вторые занимались приготовлением сложных блюд. Ковальский, словно курица-наседка, бегал и осматривал рабочий процесс, повторяя, что гостей будет много, придут даже журналисты. ...И вот ближе к семи начали входить первые гости. Самыми первыми вошли актриса Кэйтарайн Кауц вместе со своей дочерью Гертрудой; далее заходили другие важные персоны в пёстрых вечерних нарядах. Вера, которая за день сходить домой и переодеться в новое лиловое платье, бегала взад-вперёд, принимая у толпы одежду. Как только все прошли в зал, а Вера откинула рыжие пряди со лба, появился на пороге Теодор в белом костюме и висящей фотокамерой. Вера улыбнулась и покраснела за свой уставший вид. — Здравствуйте, герр Мёллендорф. Что-то я вас давненько не видела. Он улыбнулся. — Виноват, Вера. Извините, много было работы... А как вы? Как вам новая должность? — Спасибо, всё хорошо. — Красивое платье. Новое, только из магазина? Она рассмеялась. — Если честно, да. Он засмеялся, тихо и почти бесшумно. В этот момент подошёл Виктор и несколько поколебался на пороге. — Герр Мёллендорф? Они оба перестали смеяться, но румянец на лице Веры всё не проходил, а улыбка застыла на её устах, что немного смутило его. Теодор продолжал улыбаться до ушей. — Да, я вас слушаю. — Э... Проходите, прошу вас. Там есть ещё парочка свободных мест. — Сейчас подойду. Виктор кивнул и с явной неохотой, медленно отправился обратно, иногда кидая взгляды через плечо. Как только он скрылся за углом, Теодор нагнулся к Вере и сказал: — Такой наивный дурачок. Она слегка нахмурила брови. — Не говорите так. Он очень хороший, светлый человек... — Она покраснела. — Он мне помог устроиться на эту работу. Теодор понимающе кивнул и, чтобы уйти от этой неловкой ситуации, попрощался и пошёл в зал, где все уже расселись в большой полукруг, во главе которого сидели актриса с именинницей. Официанты стояли по углам, заложив руки за спину. Граммофон гремел на всё помещение. Звенели чашки, ложки, утопая в какофонии и гомоне, песнях, скороговорках, немецкой речи, перемешанной вместе с польской или чешской.
Так проходил час, два... Ковальский за весь день утомился, и глаза его начали слипаться. Гул несколько утих, и теперь принялись за своё дело журналисты: они подходили к уставшим, сытым гостям и, словно вампиры, высасывали у них информацию и впечатления, которые в ближайшее время перенесут на бумагу. Некоторые гости уже уехали домой, и Ковальский позволил себе сесть на край стола и съесть недоеденный десерт. Тут к нему подошла Гертруда, и он выпрямился. Её лицо светилось, хотя под глазами уже виднелись мешки. — Спасибо вам, доктор Ковальский, за такой чудный вечер! — Ну что вы, милая моя, мы обязаны дарить людям радость... За горсточку, конечно. Она рассмеялась, и тут между ними встал Теодор. Ковальский нахмурился и снова принялся за десерт. — Леди, поздравляю вас с праздником! — сказал журналист с улыбкой. Она покраснела. — Спасибо... — Можно вам задать парочку вопросов? — Да. — Вам понравился банкет в этом ресторане? Еда? Интерьер? — Ну что вы! Это великолепно; повар постарался на славу! А ещё и доктор Ковальский... — Никаких казусов не было? — Нет, всё отлично!.. В этот момент к ним подошла Кэйтарайн, чьё круглое тело пошатывалось, и от которого разило шампанским вперемешку с портвейном. — О, герр Мёллендорф!.. Вы даже не представляете, какой очаровательный вечер! Ковальский, — она подошла к владельцу. Тот встал, — милый, дайте я вас поцелую! Он покраснел до корней волос. Теодор укусил руку, сжатую в кулак, пытаясь подавить первые симптомы безудержного хохота. Ковальский отпрыгнул в сторону, едва не обронив стул. — Ох, фрау Кауц! Прошу вас, присядьте! И тут она пошатнулась. — Ах! Она упала навзничь, но её подхватил Теодор, стоявший как раз за спиной, и они оба повалились вниз. Все подбежали к месту происшествия, другие журналисты включили фотоаппараты — щёлк, щёлк, щёлк! Теодор почувствовал сквозь тупую боль в спине холодный пол. Кэйтарайн лежала на нём, отдавив ему ноги, тихо постанывала. Он осторожно попытался оттолкнуть её в сторону, почувствовал что-то упругое и мягкое под руками... Потом ещё что-то, напоминающее шарик... Кто-то в толпе присвистнул, камеры ещё активнее защёлкали. К ним подошла Гертруда, подняла маму и, нагнувшись, дала Теодору пощёчину. — Скотина, Извращенец! Теодор покраснел и начал смеяться, хотя при этом не видел здесь ничего смешного. Именинница ударила его по щеке ещё раз, подхватила Кэйтарайн, смотрящую в одну точку, и направилась в сторону гардероба. За ними, словно собаки, поплелись журналисты. Таким образом, зал практически полностью опустел, и почти всё смолкло, кроме монотонного бормотания саксофона на пластинке.
Ковальский помог Теодору подняться. Тот, мрачнее тучи, встряхнулся и сказал: — Что ж, походу дело я — звезда. Ковальский не смог сдержать улыбки. — Я даже представляю такой большой заголовок: «КАЗАНОВА СНОВА В ДЕЛЕ!!!» — Я бы на вашем месте так не радовался, ведь это произошло в вашем заведении, а вы даже ничего не сделали. Улыбка исчезла с лица Ковальского. — А ведь верно... Чёрт! Теперь мы с вами в одной лодке. Эх... — Ну-с... Что ж, предлагаю на время закопать топор вражды, так как нам завтра объясняться перед толпой. Так что нечего нам друг друга поливать грязью. — Да и терять уже всё равно нечего. Они пожали руки и расстались, даже если и не друзьями, ну уж точно не врагами. Теодор подошёл к Вере. — Как прошёл вечер? — сказала она. Теодор рассказал ей ситуацию. Она присвистнула. — Да уж, неловкая ситуация... И что теперь? — Подождём до завтра — что же ещё остаётся? Подайте, мне, пожалуйста... Вера подошла и... замерла. Ничего не весело. Сердце её упало и глухими ударами отзывалось где-то в ногах. — Т-теодор... Нет пальто. — Как так? — Я... я, кажется, его отдала фрау Кауц. Она услышала сзади тяжёлый вздох, и на глаза её навернулись слёзы. Вера не смела повернуться к нему. — Простите... пожалуйста, простите! Я попрошу у владельца её номер телефона. Стук. Он барабанил пальцами по столу. — Там... там лежало что-то важное? — сказала она. — Дубликат ключей и немного денег. — Она их вам обязательно вернёт... Крупная слеза потекла по её щеке, но чтобы не выдавать себя, она не стала её вытирать. Слеза упала на руку. Голос Теодора смягчился, и он перешёл на «ты»: — Ох, Вера, не плачь. Пустяки, там нет ничего ценного. Слышишь? Не плачь. Она не поворачивалась. Он зашёл за стойку и обнял её. Она вздрогнула, но не сопротивлялась; слёзы текли из её глаз ручьями. — Вера, — ласково сказал Теодор, — может, дашь мне свой номер телефона, а? Чтобы всегда быть на связи. Она что-то пролепетала, и он записал это в блокноте. Попрощавшись, он ещё раз обнял её и ушёл.
Продолжение следует...
|
|
| |