VGM | Дата: Вторник, 25 Июн 2024, 12:55 | Сообщение # 1 |
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 30
Статус:
| Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего. В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков. Живёт в Москве. Работает в ГБОУ Школа № 1912. Автор книги «Не спросишь серых журавлей».
Одуванчику приснилась золотая голова После дней ненастных милость - распахнулась синева, одуванчику приснилась золотая голова.
Из привычных будней выпал - суеты и спешки нет, одурманил запах липы - нам с тобой по двадцать лет.
Не жалей - осталось мало в пересчёте на года, где закат, полоской алой, мотыльком вспорхнёт звезда.
И не бойся ошибиться - и кукушки тоже врут... молодые наши лица отразил зеркальный пруд. А дождь опять нанёс штрихи Судьбу напрасно не кори, что нашу жизнь делить на три - жизнь наяву, на ту, что в снах, на ту, что прожил на словах.
Былые вспомнились грехи, а дождь опять нанёс штрихи на вставленный в окно пейзаж, и грусть - порой - и крест, и блажь.
Ушла гроза, воскресла тень, вздыхаешь - отцвела сирень, повсюду тополиный пух, и не спалось вчера до двух.
И что ты тут ни говори, а жизнь опять делить на три - на ту, что будет, что прошла, на ту, что прожила душа. И поклоны бьёт синица, отпуская всем грехи Отцветает куст сирени, одуванчик белый сник, в кружевных накидках тени прогоняют солнца блик.
На берёзах пеной мыльной кучевые облака, у стрекоз в зеркальных крыльях отражается река.
Ветерку с утра не спится, сарафан измял ольхи, и поклоны бьёт синица, отпуская всем грехи.
И слова - такая малость, а волнение в крови... сизари у ног собрались и воркуют о любви. Ронял шиповник в травы по капельке закат Недолго дождик капал, вздыхала зря река, сосна мохнатой лапой прогнала облака.
В дремоту впали тени, ветра сморила лень, и в облачке сирени пропал гудящий шмель.
Будила чайка криком грозу и спящий гром, хотелось о великом, а слово - о земном.
Века меняют нравы, но не разлук обряд... ронял шиповник в травы по капельке закат.
Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего. В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков. Живёт в Москве. Работает в ГБОУ Школа № 1912. Автор книги «Не спросишь серых журавлей».
Одуванчику приснилась золотая голова
После дней ненастных милость - распахнулась синева, одуванчику приснилась золотая голова.
Из привычных будней выпал - суеты и спешки нет, одурманил запах липы - нам с тобой по двадцать лет.
Не жалей - осталось мало в пересчёте на года, где закат, полоской алой, мотыльком вспорхнёт звезда.
И не бойся ошибиться - и кукушки тоже врут... молодые наши лица отразил зеркальный пруд.
А дождь опять нанёс штрихи
Судьбу напрасно не кори, что нашу жизнь делить на три - жизнь наяву, на ту, что в снах, на ту, что прожил на словах.
Былые вспомнились грехи, а дождь опять нанёс штрихи на вставленный в окно пейзаж, и грусть - порой - и крест, и блажь.
Ушла гроза, воскресла тень, вздыхаешь - отцвела сирень, повсюду тополиный пух, и не спалось вчера до двух.
И что ты тут ни говори, а жизнь опять делить на три - на ту, что будет, что прошла, на ту, что прожила душа.
И поклоны бьёт синица, отпуская всем грехи
Отцветает куст сирени, одуванчик белый сник, в кружевных накидках тени прогоняют солнца блик.
На берёзах пеной мыльной кучевые облака, у стрекоз в зеркальных крыльях отражается река.
Ветерку с утра не спится, сарафан измял ольхи, и поклоны бьёт синица, отпуская всем грехи.
И слова - такая малость, а волнение в крови... сизари у ног собрались и воркуют о любви.
Ронял шиповник в травы по капельке закат
Недолго дождик капал, вздыхала зря река, сосна мохнатой лапой прогнала облака.
В дремоту впали тени, ветра сморила лень, и в облачке сирени пропал гудящий шмель.
Будила чайка криком грозу и спящий гром, хотелось о великом, а слово - о земном.
Века меняют нравы, но не разлук обряд... ронял шиповник в травы по капельке закат.
И белый иней одуванчика
Весна уже уходит в прошлое - густой травой, на зорьке скошенной, грозой, вишнёвыми метелями, туманом яблонь и капелями.
Цветок жасминовый закружится и льдинкой поплывёт по лужице, и белый иней одуванчика накроет солнечного зайчика.
Шмелю, стрекозам и соцветиям три летних месяца - столетия, порхает бабочка-капустница, где жёлтый лист на снег опустится.
Прошу тебя - не надо мучиться, что поздняя любовь - разлучница... поверь - спасёт от неизбежности простое слово с жестом нежности.
О вечности лета гудели траве золотые шмели
С начала июня - неделя, тюльпаны уже отцвели, о вечности лета гудели траве золотые шмели.
А пышную зелень квартала губили не тучи, а зной, смотрел, как сирень отцветала, со мной одуванчик седой.
Я знал, что меня ты любила и память любви сберегу, и цвет обсыпали рябины, в душе поднимая пургу.
Когда нас былое отпустит, за нас наши судьбы решат... мы кто? - только коконы грусти, а бабочкой станет душа. мы кто? - только коконы грусти, а бабочкой станет душа.
Время лиловых туманов сирени
Время лиловых туманов сирени, смеха, улыбок и откровений, синих ночей и метелей акаций, время, в котором нельзя нам остаться.
Звёзды слетятся к окну мотыльками, если захочешь, лови их руками, солнечный день или пасмурный вечер - радость такой же осталась при встрече.
Пух одуванчиков с бабочкой кружит, яблони цвет льдинкой плавает в луже, время - река без истока и устья, дважды войдёшь - не расстанешься с грустью.
Следом за зноем - шумные грозы, ангелы трав - голубые стрекозы... время, которое ловим мы снами, знает, что будет по осени с нами.
И тени кружева плели из света
Смотрели василёк и подорожник, как бабочек прогнал с поляны дождик, макушку целовал ромашке рыжей и мял ей накрахмаленные брыжи.
Лениво тучи уползли на север, дрожал насквозь промокший русый клевер, дышала тяжело листва густая, и день отлёта знала птичья стая.
Пчела гудела - скоротечно лето, и тени кружева плели из света, слетались голуби, просили хлеба... а в лужах твой двойник касался неба.
Перевязав полоской алой, заря несла в подарок лето
Дневные звуки затихали, пришла ночная хмарь дворами, и дождик покрывал штрихами пейзаж в оконной белой раме.
В соседнем доме гасли окна, и чья-та сигарета тлела, высокие берёзы мокли, подняв подолы до колена.
Привычный круг настольной лампы, ты рядом - и душа на месте, и шорох падающих капель баюкал колыбельной песней.
Ушла гроза - и в три светало, объёмы обрели предметы... перевязав полоской алой, заря несла в подарок лето.
И звон дождей, и запах лип
Качнётся занавески тюль - распишет тень полы под гжель, несёт к окну хмельной июль и запах лип, и звон дождей.
А в ряби лужи дрожь берёз и месяц - сломанным кольцом, в копну рябиновых волос уткнулось облако лицом.
Встревожат небо сизари, где звёздочка над ивняком, летящая на свет зари, ночным сгорает мотыльком.
Что время к осени спешит, напомнит мокрой ветки всхлип... строка из дневника души - и звон дождей, и запах лип.
И белый иней одуванчика
Весна уже уходит в прошлое - густой травой, на зорьке скошенной, грозой, вишнёвыми метелями, туманом яблонь и капелями.
Цветок жасминовый закружится и льдинкой поплывёт по лужице, и белый иней одуванчика накроет солнечного зайчика.
Шмелю, стрекозам и соцветиям три летних месяца - столетия, порхает бабочка-капустница, где жёлтый лист на снег опустится.
Прошу тебя - не надо мучиться, что поздняя любовь - разлучница... поверь - спасёт от неизбежности простое слово с жестом нежности.
О вечности лета гудели траве золотые шмели
С начала июня - неделя, тюльпаны уже отцвели, о вечности лета гудели траве золотые шмели.
А пышную зелень квартала губили не тучи, а зной, смотрел, как сирень отцветала, со мной одуванчик седой.
Я знал, что меня ты любила и память любви сберегу, и цвет обсыпали рябины, в душе поднимая пургу.
Когда нас былое отпустит, за нас наши судьбы решат... мы кто? - только коконы грусти, а бабочкой станет душа.
Время лиловых туманов сирени
Время лиловых туманов сирени, смеха, улыбок и откровений, синих ночей и метелей акаций, время, в котором нельзя нам остаться.
Звёзды слетятся к окну мотыльками, если захочешь, лови их руками, солнечный день или пасмурный вечер - радость такой же осталась при встрече.
Пух одуванчиков с бабочкой кружит, яблони цвет льдинкой плавает в луже, время - река без истока и устья, дважды войдёшь - не расстанешься с грустью.
Следом за зноем - шумные грозы, ангелы трав - голубые стрекозы... время, которое ловим мы снами, знает, что будет по осени с нами.
И тени кружева плели из света
Смотрели василёк и подорожник, как бабочек прогнал с поляны дождик, макушку целовал ромашке рыжей и мял ей накрахмаленные брыжи.
Лениво тучи уползли на север, дрожал насквозь промокший русый клевер, дышала тяжело листва густая, и день отлёта знала птичья стая.
Пчела гудела - скоротечно лето, и тени кружева плели из света, слетались голуби, просили хлеба... а в лужах твой двойник касался неба.
Перевязав полоской алой, заря несла в подарок лето
Дневные звуки затихали, пришла ночная хмарь дворами, и дождик покрывал штрихами пейзаж в оконной белой раме.
В соседнем доме гасли окна, и чья-та сигарета тлела, высокие берёзы мокли, подняв подолы до колена.
Привычный круг настольной лампы, ты рядом - и душа на месте, и шорох падающих капель баюкал колыбельной песней.
Ушла гроза - и в три светало, объёмы обрели предметы... перевязав полоской алой, заря несла в подарок лето.
И звон дождей, и запах лип
Качнётся занавески тюль - распишет тень полы под гжель, несёт к окну хмельной июль и запах лип, и звон дождей.
А в ряби лужи дрожь берёз и месяц - сломанным кольцом, в копну рябиновых волос уткнулось облако лицом.
Встревожат небо сизари, где звёздочка над ивняком, летящая на свет зари, ночным сгорает мотыльком.
Что время к осени спешит, напомнит мокрой ветки всхлип... строка из дневника души - и звон дождей, и запах лип.
|
|
| |