| lucyforrer | Дата: Среда, 12 Фев 2014, 22:23 | Сообщение # 202 |
 Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 393
Награды: 22
Репутация: 34
Статус:  | Милый Крок! Гости у тебя какие-то все бегучие, толком и не поговоришь. Только рот откроешь, мышь поудобнее рукой прихватишь, глаза в кучку в центр экрана сложишь, с разбегающимися мыслями соберёшься, чтобы достойно ответить, смотришь - гостя уже и след простыл.
И остаётся мне только сказки тебе дарить.
Легенды старой Шухляндии
Не крутите отчаянно глобус, не протирайте указательным пальцем физическую, экономическую или туристическую карту, бесполезно таким глупым способом искать страну Шухляндию, у вас глобус и карты изданные-переизданные, новые-новейшие, лгут-врут безбожно. Вам нужна волшебная устаревшая карта, что продается в маленьком ветхом магазинчике подержанных товаров в центре Киева. Как спуститесь с Андреевского спуска, остановитесь в задумчивости, посмотрите пристально налево, стукните аккуратно, чтобы архитектурную ценность не обвалить, лбом об стену желтого дома справа, топните в сердцах пяткой, восторженно хлопните в ладоши, бухнитесь почтительно ниц и произнесите замогильным голосом: «Хатынка, хатынка, появись, покажись, покупатель пришел, денег принес, товару хочет». Да смотрите, ничего не перепутайте. В задумчивости лбом не стучите, в сердцах в ладоши не хлопайте, замогильно не падайте и радостно заклинание не вопите. В очень противном случае, за конечный результат не отвечаю, страшно представить, что или даже кто может появиться здесь, недалеко от Лысой горы, после ваших волшебных слов. Главное, не обращайте внимания на прохожих, пусть себе хихикают, вы дело шукаете, а не от дела лытаете. Когда появится ветхая лавчонка, долго не раздумывайте, а то заклинательную процедуру нужно будет начинать заново, заходите смело и требуйте в голос подробную карту Шухляндии. Да не оглядывайся в недоумении, все равно никто не выйдет, здесь лавочка самообслуживания. Крикнул-гикнул, карта с ценником как снег на голову свалилась, деньги положил в тумбочку и убирайся сам подобру-поздорову. Дома будете охать, ахать, вздыхать, о деньгах жалеючи, потому что карта наполовину мышами съедена, чернилами залита, плесенью покрыта, зато ценная, ведь теперь вы знаете, что границы широкой страны Шухляндии расположены «от стенки до стенки, от запора до упора» верхнего ящика-шухлядки деревянного письменного стола в доме у Марички. А жаловаться в общество защиты потребителей не стоит, вам же загадочную карту продали, а не руководство по эксплуатации пылесоса. Сами, сами, уважаемые, теперь картой шуршите, загадки разгадывайте, Маричку и ее волшебную страну шукайте.
Дочка Бузиновой пани
Сегодня я расскажу тебе про Бузинову пани, если вспомню, конечно, – гном Триша, похожий потрепанный ветром одуванчик, отчаянно заскреб затылок с реденьким седым пушком и сморщился от натуги.
– И про меня, – добавила Маричка.
– Про Бузинову пани и Маричку, – покорно согласился Триша.
Давным-давно жила в непролазной чаще шухляндского леса Бузинова пани. Была она очень красивой и, главное, крупной женщиной в самом бузиновом соку, слегка тронутым морозцем. Губы алые, глаза болотные с медной искринкой, зеленым омутом затягивают, волосы изумрудные, шелковые, густые, с серебряной паутинкой, на скамеечку залезешь, руку протянешь погладить, запутаешься – пропадешь. Улыбается – нежные гусиные лапки у висков разбегаются, нахмурится – две молнии на лбу сверкнут. Не женщина, а мечта гнома, потому что кроме лесных гномов в чаще водилась только нечисть, приличные люди Бузинову пани никогда не видели, поэтому о ней и не мечтали. Бузинова пани уже и на дорогу выходила, и перед хутором маячила, и на бузину залезала, не замечали ее приличные люди и все тут, хоть убейся, свалившись с дерева. И никакой управы на приличных людей не было. А разве можно искать мужа среди неприличных людей? Их вон сколько собиралось под бузиной, когда пани на дерево залезала. Рты пораскрывают, глаза вылупят и стоят, как истуканы, хотя бы слово ласковое сказали или комплимент какой сомнительный отвесили, мол, дражайшая пани, листва вам очень к лицу, особенно когда лицо закрывает. Искала, искала себе Бузинова пани достойного мужа, да так и не нашла. Пойду-ка, – говорит, – лучше заведу себе дочку, пора любовь, ласку, да заботу на кого-нибудь ежедневно выплескивать. Развела возле дома костер, поставила большой котел, залила в него хрустальную, звонкую водицу из ручья, а когда вода закипела, бросила травок разных: петрушку с укропом, мяту с душицей, тимьян с корицей. Мешает и приговаривает: «Родись, доченька, пригожая, да умная, с пылу с жару, из воды-пожару». А в конце бузиновую веточку в котел кинула для фамильного сходства, родство обозначить. Как только упала веточка в воду, поднялся густой пар до верхушек елей, и вылезла из котла девушка красоты сказочной, душистости неописуемой. Бузинова пани ее березовым веничком легонько по мягкому месту шлепнула, мол, чти мать свою, и в полотенышко махровое обернула. Теперь в доме у Бузиновой пани то мускатным орехом, то корицей, то мятой пахнет, какое кушанье на стол дочка подает, нужной приправой и пахнет. А вечерами, когда девушка у окна сидит, кружево плетет, тогда лавандой или диким шиповником благоухает, в зависимости от погоды, настроения и направления ветра. Хорошая получилась дочка у Бузиновой пани, душевная, работящая, голосок хрустальный, характер обручальный, Маричкой назвали.
Но дети, они такие, варишь их, варишь, иногда мешаешь, добавляешь приправы по вкусу, следишь, чтобы не убежали, волнуешься, вдруг сгорят по глупости, доводишься до кипения, остужаешь, вкладываешь всю душу, а все равно однажды нужно с кровиночкой расставаться. Потому как веточка хоть и от тебя с болью отломана, да будет расти деревцем на другом садовом участке. Главное, чтобы садовник попался хороший, деревце не засушил, не загубил. Но так испокон веков повелось, храбрых воинов пруд пруди, а заботливых садовников раз, два – и уже заняты, окучили.
Известное дело, голодный мужчина на запах вкусный тянется, а желудок, сердце, ноги и все остальное уже за носом покорно плетутся, поспешают. Чем нюх у мужчины острее, тем жена пригожее, расторопнее, чем жена пригожее, расторопнее, тем больше достаток в доме, чем больше достаток в доме, тем положение в обществе выше, а там уж и до полцарства-государства недалеко, никакой принцессы в придачу не надобно.
Жил-был на хуторе близ деревеньки купчишка неказистый, на две гривны товару продаст, на десять раздарит, одну гривну в шинке с друзьями пропьет, последнюю по дороге потеряет. Морщились панночки и их мамочки, что за жених такой неловкий, хлопец неудачный, за что не возьмется, все из рук валится. Даром что глаза карие на пол-лица, да улыбка обаятельная, а так ни кожи, ни рожи, в долгах, как в шелках, одно название гарное – купец. Но у нашего купчишки родословная случилась хорошая, крепкая: отец, дед, прадед в шестом поколении все купцами были. Пусть предки звезд с неба не хватали, зато мышей в подполье регулярно ловили, да свое дело купеческое разумели. Завещали они единственному сыну хату прочную, просторную, шелков разных рулонов тридцать, лент разноцветных атласных десять коробок, гребней ажурных из ценных пород деревьев несчитано, да сережек серебряных целый мешок в подполе припрятанный. И строго-настрого наказывали: до поры до времени отцовское добро не разбазаривать, с шелками по деревне не мотаться, лентами перед девками не трясти, гребней ажурных народу не казать, сережками не бахвалится, «да» и «нет» не говорить, черного, белого не носить, черный худит, белый полнит, мыться каждый день с мылом, одеколоном не прыскаясь, чтобы развитию нюха посторонние запахи не мешали. Каждое утро вставать раненько, открывать окошко, высовываться и держать нос по ветру, а как запах какой учуял сладостный, вкусный, дурманящий, тут шелка подмышку, гребни за пазуху, сережки по карманам и пошел…
Долго ли коротко высовывался купчишка в окно, а запаха сладостного, вкусного, дурманящего нет, как нет. Слева сосисками подгорелыми тянет, справа духами Красная Москва до одури освежает, впереди ядреный навоз бодрит. Нет хлопцу счастья и нужного запаху. Но однажды проснулся утром купчишка от духа дивного, чудного, окошко открывать не надобно, через щёлки тянет, скоренько оделся, добро отцовское прихватил и отправился в путь, по духовному велению, отцовскому хотению. Нос по ветру держит, щурится, чтобы не пойти, куда глаза глядят, в шинок, али к соседской крале Гале под бочок. Шел он, шел и забрел в чащу непролазную, нехоженую, непуганую. Видит, стоит хата, а у окна девка сидит красоты неописуемой, и так эта девка вкусно пахнет лучком-укропчиком, супчиком харчо, что у добра хлопчика слюнки обильно потекли перед обедом. Боязно, конечно, в животе больно страшно бурчит, а ноги сами в хату ведут. Как на пороге встал, так прямо с порога и посватался: – Сил, – говорит, – больше моих нет, очень кушать и жениться хочется, полюбил я вас, дивчина, с первого вдоха, жить без вас, душистая моя, не могу, утоплюсь с горя, коли прогонишь, супом харчо не накормишь, отказом ответишь, подарками побрезгуешь. Усмехнулась Маричка, за стол гостя посадила, супом накормила, шесть метров шелка на платье отрезала, ленту красную себе в косу подобрала, гребень ажурный маменьке Бузиновой пане в подарок от зятя присмотрела, да по паре сережек, себе с турмалином, маменьке с хризолитом под цвет глаз выбрала. – Иди, – говорит, – милый, к смотринам готовься, через три дня, три ночи нас с маменькой встречай. Мне Бузинову пани убедить нужно, что отдает она дочку в хорошие руки, родительница у меня строгая, так что ты не подкачай, от соседской крали Гали нос вороти, к шинку не подходи, полы в хате подмети, крышу залатай, пауков из углов повыгоняй.
Послушался ее купчишка, сделал все, как Маричка велела. Бузинову пани по всем правилам встретил-приветил, шелками в рулонах похвастал, ленты к ногам бросил, гребни по столу рассыпал, мешок с сережками из подпола приволок, дивись, теща любимая, на богатство немереное, отцом оставленное. Будет твоя дочка серебро носить, в шелка заворачиваться, только пусть по утрам кофейком в постель пахнет, в обед рыбкой жареной в кляре, цыпочкой в винном соусе с приправами, зайчиком тушеным с клюквой веет, а к вечернему чаю шарлоткой вишневой, пончиком сахарным обдает, тогда ни в чем не будет драгоценной жене отказа. Сыграли свадьбу шумную, веселую, душистую. Краля Галя от зависти собственный цветастый платок с бахромой изжевала, пыжилась, пыжилась, только подгорелыми сосисками застолье провоняла, а деревенские панночки и их мамочки от натуги и расстройства слезьми изошли, подушки диванные промочили, да тоже никакого путного запаху народу не выдали. А купчишка через месяц семейной жизни похорошел, раздобрел, дела у него пошли в гору, не серебром, золотом направо-налево сыпет, не в шелка, в парчу-меха жену заворачивает. Торговля у него ладная, на запах кофея по утрам из заграницы покупатели толпой тянутся, к вечеру дамы богатые из Киева на чай с пончиками, плюшками в экипажах добираются, ленты, гребни, серьги закупают. Не жизнь, а земляника со взбитыми сливками. Только был у купца лучший друг детства, в песочнице вместе куличики лепили, в шинке на брудершафт горилку пили, выручали друг друга по мере надобности. Друг детства часто к купцу заглядывал, на Маричку заглядывался.
– Ах, кабы мне такую жинку, что хошь отдам, последний овчинный кожух с себя сниму, мехом наизнанку выверну, да под ноги твоей матери постелю. Сходи, Маричка, до Бузиновой пани, поклонись низенько, попроси для меня сестру в жены, на тебя похожую. Скажи, я не купец, а кузнец, но умом и нюхом не обижен, каждую неделю в баню хожу, душистым шампунем моюсь, помыслы у меня чистые, к тому же, отец-кузнец в подполе золотых подков дюжину в наследство оставил, клинков булатных с драгоценными каменьями штук двадцать припас, да еще монет кучу наковал старинных с царским профилем. Только передай Бузиновой пани, что хочется мне самому увидеть, как дочка из котла выходит, веничком березовым ее по мягкому месту шлепнуть, дабы сразу же убоялась мужа своего, в полотенышко махровое завернуть.
Нахмурилась Бузинова пани, услышав дочкину просьбу, двумя молниями меж бровей сверкнула, плечами повела, волосами изумрудными тряхнула: – Раз ты за хлопца просишь, Маричка, пусть приходит в чащу завтра до полудня, жену ему наколдую душистую. Только уговор, в процесс приготовления дочери не вмешиваться, под руку с советами не лезть, рот на замке держать. Побежал кузнец в чащу, как добирался, через бурелом продирался, в болотах вяз не помнит, прислонился к березе, чуть дуба от счастья не дает, стоит с березовым веником наперевес, дышит через пень колоду, на цыпочки встает, в котел заглянуть пытается. А как Бузинова пани собралась веточку бузины в кипящую воду бросить, так подбежал, удержал пани за руку, сам в котел прекрасную розу из своего сада бросил. Осерчала Бузинова пани, веткой бузины кузнеца по макушке хлестнула, в хату ушла, дверью с досады хлопнула, аж шишки с елей посыпались.
– Не серчай, Бузинова пани, – закричал кузнец вдогонку, – подумал я, ежели от скромной бузиновой веточки такие дочери пригожие родятся, то какая же должна получиться девушка от нежной, душистой розы.
Да что тут шуметь попусту, дело-то сделано. Как только рассыпались лепестки по воде, поднялся из котла пар розовый, в верхушках елей теряется, до облаков достает, и вышла из котла девушка красоты сказочной, душистости неописуемой. Только кузнец хотел ее веничком, да в полотенышко, она веничек из рук вырвала, да кузнеца по щекам со всей силы отстегала, в полотенце укуталась, жениху язык показала, к названной матери в хату пошла. Постоял, постоял кузнец у порога, а войти не решился, поплелся домой, кровавые сопли рукавом утирая. Через три дня, три ночи, заявилась к нему в дом жена красавица, душистая умница, жить-поживать, добра наживать и тут же проматывать. Целый день у зеркала сидит, на себя любуется, чуть что не по ней, истерику закатывает, на кухне тарелки крушит, в кузне холодным, но еще горячим оружием мужу грозит, утром шипит змеей подколодной, вечерами лягушкой квакает, обедом-ужином не кормит, сама поедом ест, из подпола золотые подковы и монеты тырит, на базаре продает, себе тридцать третьи черевички в подарок покупает. Хлопец с лица спал, отощал, заикаться начал, весь в боевых ранениях при исполнении супружеских обязанностей, у лучшего друга в гостях отъедается, отсыпается, йодом мажется, жену до смерти боится-опасается. Однажды кузнец не выдержал меткого попадания чугунка по темечку, побежал к Бузиновой пани в чащу, на колени бухнулся: «Забери, – молит, – дочку свою, сживает она меня со свету». А Бузинова пани ему отвечает: – Заварил кашу, сам расхлебывай, тещу не послушался, теперь выход из твоего тяжелого семейного положения ищи-свищи ветром в поле. Вареного не варят, дареного не дарят. Мужиков глупых, да хитрых на дух не переношу, только посмейте еще за женами в чащу соваться, ноги переломаю, в петрушку порублю, чаем по пакетикам разложу, заваривать буду, по полу хаты выжимки размажу. Беги из чащи, хлопец, да не оглядывайся, дюже сердита, ненароком подпортить могу чего-нибудь в теле, чего дочка Розочка не успела подпортить. С этих пор обозлилась Бузинова пани на мужское отродье, в ярые феминистки заделалась, даже зятя-купца в дом редко приглашает. А как мужичонка постороннего, поблизости околачивающегося, заметит, обязательно нос пнем ему расквасит или лодыжку об корень вывихнет, или пару зубов поленом втихаря выбьет, совсем не стало мужикам житья от Бузиновой пани, хоть в лес одних баб за дровами посылай…
Триша сладко зевнул.
– Теперь спи, душистая, неугомонная, завтра вставать рано, на базар идти, рисунками волшебными торговать будем, в доме хлеба ни крошки, тут пахни призывно свежими булками, не пахни, от голода не избавишься.
– Тришенька, миленький, расскажи, что за рисунки такие волшебные? Но гном Триша уже свернулся калачиком на подушке Марички, уткнулся в ее ухо, задремал и, тоненько посапывая, стал выводить носом колыбельную.
Сообщение отредактировал lucyforrer - Среда, 12 Фев 2014, 22:37 |
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Четверг, 13 Фев 2014, 01:12 | Сообщение # 206 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Награды: 108
Репутация: 345
Статус: | Цитата lucyforrer (  ) Была она очень красивой и, главное, крупной женщиной в самом бузиновом соку, слегка тронутым морозцем. Губы алые, глаза болотные с медной искринкой, зеленым омутом затягивают, волосы изумрудные, шелковые, густые, с серебряной паутинкой, на скамеечку залезешь, руку протянешь погладить, запутаешься – пропадешь. Улыбается – нежные гусиные лапки у висков разбегаются, нахмурится – две молнии на лбу сверкнут. Не женщина, а мечта гнома, потому что кроме лесных гномов в чаще водилась только нечисть, приличные люди Бузинову пани никогда не видели, поэтому о ней и не мечтали. Бузинова пани уже и на дорогу выходила, и перед хутором маячила, и на бузину залезала, не замечали ее приличные люди и все тут, хоть убейся, свалившись с дерева.
Цитата lucyforrer ( ) Но дети, они такие, варишь их, варишь, иногда мешаешь, добавляешь приправы по вкусу, следишь, чтобы не убежали, волнуешься, вдруг сгорят по глупости, доводишься до кипения, остужаешь, вкладываешь всю душу, а все равно однажды нужно с кровиночкой расставаться. Потому как веточка хоть и от тебя с болью отломана, да будет расти деревцем на другом садовом участке. Главное, чтобы садовник попался хороший, деревце не засушил, не загубил. Но так испокон веков повелось, храбрых воинов пруд пруди, а заботливых садовников раз, два – и уже заняты, окучили.
Ой, Люси-Люси-Люси, душа играет от красы! И мудрости. Это уж точно наша Людмила Замечательная заметит
Цитата lucyforrer ( ) – Сил, – говорит, – больше моих нет, очень кушать и жениться хочется, полюбил я вас, дивчина, с первого вдоха, жить без вас, душистая моя, не могу, утоплюсь с горя, коли прогонишь, супом харчо не накормишь, отказом ответишь, подарками побрезгуешь.
Очень кушать и жениться хочется! 
Цитата lucyforrer ( ) Будет твоя дочка серебро носить, в шелка
заворачиваться, только пусть по утрам кофейком в постель пахнет, в обед рыбкой жареной в кляре, цыпочкой в винном соусе с приправами, зайчиком тушеным с клюквой веет, а к вечернему чаю шарлоткой вишневой, пончиком сахарным обдает, тогда ни в чем не будет драгоценной жене отказа. Сыграли свадьбу шумную, веселую, душистую.
Вкусно!!!
Цитата lucyforrer ( ) Только уговор, в процесс приготовления дочери не вмешиваться,
А ведь вмешался, бес! И дальше сплошные ассоциации пошли...
Цитата lucyforrer ( ) прислонился к березе, чуть дуба от счастья не дает, стоит с березовым веником наперевес, дышит через пень колоду
Во-во-во!
Цитата lucyforrer ( ) весь в боевых ранениях при исполнении супружеских обязанностей, у лучшего друга в гостях отъедается, отсыпается, йодом мажется, жену до смерти боится-опасается. Однажды кузнец не выдержал меткого попадания чугунка по темечку
Бедный-бедный кузя!
Цитата lucyforrer ( ) Но гном Триша уже свернулся калачиком на подушке Марички, уткнулся в ее ухо, задремал и, тоненько посапывая, стал выводить носом колыбельную.
А это прелесть, гномы - наша слабость, тем более те из них, которые так славно сворачиваются в калачик.
Люси, если бы не ассоциации, я бы сказала, что Вы в этой сказке - современный Гоголь. А так скажу: Вы в этой сказке суперсовременная Люси Форрер
- А ты, Зелёный Крок, что скажешь?
- А я давно прочитал, пока ты в пучину бросалась. Я и не уходил никуда, Александра ждал. Так приятно видеть настоящего мужчину в суши-баре...
Может, ещё придёт.
- Надейся, Крок, надейся. Старайся, Крок, старайся.
- А я и стараюсь. Готов даже звёзд с неба достать...
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Четверг, 13 Фев 2014, 01:16 |
| |
| |
