| ойген | Дата: Пятница, 01 Июл 2011, 17:45 | Сообщение # 1 |
 Житель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 555
Статус:  | Акростих — литературная форма визуальной поэзии: стихотворение, в котором некоторые (в норме — первые) буквы каждой строки составляют осмысленный текст (слово, словосочетание или предложение).
АКРОТЕКСТЫ И АКРОМЫСЛИ
" Акростих " как термин - это некое очень общее название. Иногда трудно определиться с тем, какие видоизменения начального принципа "первые буквы каждой строки/слова складываются в слово или фразу с особым значением" еще стоит звать акростихами, a для каких уже следует выдумывать новые имена. " Акростихами " привычно называются тексты, в которых "слово или фразу" составляет, скажем, каждая первая буква строфы (не строки); каждая вторая буква строки; каждое первое слово строки...
Вообще само слово " aкростих ", созвучное русскому "стих", непосредственно указаний на стихотворную форму текста не несет. Оно проиcходит от греческих слов акрос, "в конкретной точке" и стихос, "столбец". Чтобы не испытывать необходимости постоянно напоминать себе об этой необязательной стихотворности и не вдаваться лишний раз в энтимологию, я про себя называю такие произведения "акротекстами".
Еще есть "зеркальные акростихи " - те, в которых объединяющая фраза (назовем ее "хребет") прочитывается не от первой строки к последней, а от последней - к первой. Еще вариации акростиха : телестих - стихотворение, где "хребет" прочитывается по последним буквам строк, а не по первым (очень сложная игрушка, если речь идет о рифмованном стихотворении); месостих, где нужно читать середины строк.Я знаю, что у В. Загрянского есть не найденное мною, несмотря на все мои усилия, стихотворение, посвященное Пастeрнаку и читаемое, кроме первых букв строк, по двум диагоналям.
Здесь интересно остановиться и попытаться все-таки выделить какой-то общий принцип, объединяющий все эти тексты. Мне кажется, что разумным будет сказать так: "текст, в котором существует возможность дополнительного прочтения путем систематического выделения определенных элементов: букв, располагающихся в определенном месте каждой строки; слов или слогов, расположенных с определенной периодичностью внутри текста, и т.д." Если смотреть на акротексты именно так, то с точки зрения формы возникает ощущение близости акростиха к суперпалиндрому . А с точки зрения методов прочтения - к кабаллистически анализируемым священным текстам.
Эта близость отнюдь не случайна; наоборот - акростих как метод творчества вышел, видимо, из сакрального. Первые " акростихи " вернее было бы все-таки называть акронимами: они не были текстами как таковыми, а складывались из первых букв слов, составлявших имена или фразы, носящие религиозно-магическое значение. Так, дважды кодированный христианский символ "рыба" - греческое "ixqys" - именуется акростихом и раскладывается как "Иисус Христос Сын Божий Спаситель".
Фактически этот " акростих " ближе к анаграмме; с другой стороны, многие религиозные тексты были написаны акростихом - от псалмов Давида и до Четий Миней. Это понятно: во-первых, фраза-хребет придает тексту фиксированность, вызывает ощущение его неподвластности изменениям. К этому добавляется установка на неслучайность, выверенность текста. Текст оказывается крепко связанным, как нитка бус, нанизанных на прочную леску. В-третьих, это создает мистическое ощущение недоговоренного, зашифрованного текста, текста для посвященных.
На всех этих трех факторах: неизменяемость, цельность, кодированность - нужно останавливаться отдельно; в них кроется магическое обаяние акростиха .
Считается, что акростих является изобретением Эпихарма, греческого филолога и драматурга, жившего в Сиракузах в V в. до н.э. Фактически акростих был для него методом установления копирайта на своих работах: в его тексты было "вшито" имя автора. Сравнительно долгое время акростих и оставался текстом, первые буквы которого содержали авторское имя или посвящение. Однако со временем стало ясно, что акростих может нести в себе гораздо более практические применения: так, безобидное стихотворение, написанное акростихом , превращалось в тайное послание, если адресат знал о необходимости прочесть отдельно первые буквы (последние буквы, вторые слоги и т.п.) присланных ему строк. Впоследствии идея сама же и подкосила своих носителей: тексты можно было читать и перечитывать тысячей и одним способом, и желающий инкриминировать автору преступление мог (при наличии некоторой изобретательности и большого трудолюбия) сделать это беспрепятственно.
Однако авторы продолжают рассчитывать на ограниченность врагов вплоть до наших дней: так, Шешолин публикует в одной из советских молодежных газет стихотворение "Весеннее", представляющее собой акростих с хребтом "Христос воскрес".
В то же время "шифровальные" свойства акростиха широко использовались в целях сугубо светских. Aкростихом писали письма, где, скажем, за невинной салонной элегией могло скрываться признание в любви; об этом знали только автора и адресат. B рассказе Вениамина Егорина "Вертихвостка" молоденькая барышня, невеста крупного чиновника, крутит роман с подчиненным своего жениха. При этом она наслаждается чтением в гостях акростихов собственного сочинения с пасторальным содержанием и весьма пикантным "хребтом", о наличии которого не знает никто, кроме ее и ее любовника. Другой похожий пример - стихотворение вьетнамской поэтессы-классика Хо-Суан-Хыонг: она описывает сдобную пышку, набухающую и тонущую в сладкой воде; "хребет" составляет, если я верно помню, фразу "страстное желание".
Акростих был популярнейшей салонной игрой. Он прекрасно подходил для демонстрации изысканности и одаренности автора, при этом зачастую не требуя чрезмерного труда. В "хребет" акростиха вшивалось имя адресата (иногда с эпитетом, типа "прекрасная Кати" или "Верфелев дурак"), или посвящение - "с любовью", "от друга", - или просто имя автора. Одной из прелестей акростиха как светского подарка являлась его сверхличность, столь важная и приятная для получателя.
Акростихом изощрялись как угодно. Илличевский писал акропародии на лицеистов - Горчакова, Белина, Пущина (для любителей искать в акростихе мистическую силу - его эпиграмма-эпитафия на Николая Ржевского "предсказалa" близкую смерть адресата:
Родясь как всякий человек,
Жизнь отдал праздности, труда как зла страшился,
Ел с утра до ночи, под вечер спать ложился;
Встав, снова ел да пил, и так провел весь век.
Счастливец, на себя он злобы не навлек;
Кто, впрочем, из людей был вовсе без порока?
И он писал стихи, к несчастию, без прока.
Популярность светского акростиха возрастает в "серебрянном веке": законодатель салонной поэтической моды Кузмин пишет акростихи-посвящения и акростихи на случай, Есенин дарит Рюрику Ивневу очаровательное "Радость, как плотвица быстрая...", несколько акростихов-посвящений пишет Гумилев:
АННА АХМАТОВА
Ангел лег у края небосклона,
Наклонившись, удивлялся бездне;
Новый мир был синим и беззвездным.
Ад молчал, не слышалось ни стона.
Алой крови робкое биение,
Хрупких рук испуг и содроганье
Миру снов досталось в обладанье
Ангела святое отраженье.
Тесно в мире, пусть живет, мечтая
О любви, о свете и о тени,
В ужасе предвечном открывая
Азбуку своих же откровений.
Кроме посвящений, aкростихом пишутся тосты, поздравления, благодарности. Позже Тарковский создаст акростих-приглашение, в "хребте" которого содержится домашний адрес автора... Словом, акростих всегда являлся изящным орудием светской словесности. В детстве мы писали в "песенники":
Ах как ты хороша!
Не забуду никогда
Я Анюточка тебя!
Таких акростишков было несколько: "Аня", "Катя", "Олечка". Блеск и нищета духовной жизни школьниц...
Кроме посвящений, акростихи часто использовались для деликатного выражения мыслей и чувств. Например, в "хребте" могло быть записано: "Прости меня", "Люблю другую", "Не уходи". Известна печальная история о нобелевском лауреате Фернанде Пессоа, которому любовница прислала письмо со вложенным акростихом ; в письме говорилось о любви, акростих же неоднозначно сообщал о разрыве...
Акростих в качестве утонченно-головоломного занятия создавать легче и приятней, чем, скажем, хайку или палиндром: не так уж жестки навязываемые рамки, не ограничен выбор размера стиха. Можно, конечно, довести до головокружительной сложности что угодно: создатель венка сонетов-акростихов Сергей Минтаиров вполне это доказал. Последний - обобщающий - сонет венка выглядит так:
Я, КОНЕЧНО, ГРЕШИЛ,
ЗА ПОТЕРЯННЫМ ВРЕМЕНЕМ ГНАЛСЯ,
В СПАЛЬНИ К ФЕЯМ ВРЫВАЛСЯ
И ЛЮБОВНЫХ КОСТРОВ НЕ ТУШИЛ.
ЛУЧШИЙ ГРЕХ – ОТ ДУШИ:
ПРАВДОЛЮБЕЦ В ПОДЛОГЕ ПРИЗНАЛСЯ,
ОДИНОКИЙ СКОПЦОМ ОКАЗАЛСЯ,
МАСТЕР МРАМОРА МРАМОР КРУШИЛ.
ЕСТЬ У МНОГИХ ГРЕХИ.
ЛУЧШЕ ГРЕХ, ЧЕМ ТРОЙНЫЕ МОРАЛИ.
ОЧЕНЬ ДОЛГО НАМ ВРАЛИ, –
ЧЕРЕЗМЕРНАЯ ЧЕСТЬ НЕ С РУКИ.
А КТО-ТО, ЧЕСТНЫЙ, В ЗЕМЛЕ ПОЧИЛ,
МУКУ ДОПОДЛИННО ИЗУЧИЛ.
Вообще акростихом как головоломкой пользовались всегда. По утверждению "Книги рекордов Гиннеса", первый в мире кроссворд представлял собой акростих : начальные буквы 25-ти загаданных слов складывались в осмысленную фразу. К типичным играм с акростихами относятся распространенные конкурсы на лучший акростих с заданным "хребтом", написание акростиха , "хребтом" которого является алфавит, создание акрокроссвордов и тому подобное.
Отбрасываю всю "головоломность" акростиха и возвращаюсь к начатому в первой части этого эссе разговору o выразительных средствах aкротекстов. Я говорила о том, что в моем понимании основных таких средств три: неизменяемость, цельность, кодированность. Под первым я подразумеваю ту исключительность в отношении объекта повествования, которую сообщает тексту акростих : "хребет" делает текст монолитным, не поддающимся изменению, - будь то посвящение, заклинание или секретное сообщение, его невозможно понять двояко, переименовать или исказить.
Под вторым - цельностью - я имею в виду ощущение продуманности и завершенности, создаваемое у читателя акростихом ; "хребет" подчеркивает неслучайность каждой строки или фразы, заявляет о том, что из произведения нельзя выкинуть ни строчки и ни строчки нельзя к нему добавить. Под кодированностью же я подразумеваю возможность окрасить текст в особый смысловой оттенок, задать ему неочевидный подтекст, возможно - двойной смысл, с помощью заложенных в тексте акрооснов расширить и углубить восприятие его читателем. "Хребет" как бы играет роль заглавия по отношению к нарощенному на него тексту, и модулирует восприятие аналогичным образом. Но при этом он вживлен в текст гораздо глубже, чем заглавие, и его влияние оказывается полнее и весомее.
Кодированность кажется мне наиболее соблазнительным для автора свойством акростиха ; именно она самым полным образом оправдывает выбор акростиха как формы произведения.
Но у монетки кодированности текста в акрoстихе существует шероховатая обратная сторона: есть немало примеров того, как авторы, не понимая смысловой задачи этой формы, создают нелепые упражнения в стихосложении, где вшитая в текст фраза не имеет ни малейшего отношения в содержанию. Ища пример, на котором можно проиллюстрировать однозначное "как не надо", я выкопала в сети вот такой текст:
Астрономический
Сижу на крыше: в темноте
Антарес яростный сияет;
Мерцая в томной маете,
Денеб прекрасный тихо тает.
Уран плывет среди огней,
Растущих, как цветы, из мрака,
Алеет Вега ярче мака,
Кольцом Сатурн опутал Змей...
И - сразу - обратный пример, пример того, как пугающе акростих способен при правильном написании буквально вбивать идею в голову читателя: многострадальный Шолоховский "ВЧК", акростих-тавтограмма с его почти заклинательной нагрузкой:
ВЧК
В ночной тиши среди Лубянки
Через туман издалека
Кровавым светом блещут склянки,
Алеют буквы: ВЧК.
В них сила сдержанного гнева,
В них мощь раскованной души,
В них жуть сурового напева:
"В борьбе все средства хороши!"
Чарует взор немая сила,
Что льют три алых огонька,
Что массы к битве вдохновила,
Чем власть Советская крепка.
К чему сомненья и тревога?
К чему унынье и тоска?
Когда горит спокойно, строго
Кровавый вензель: ВЧК.
Обычно акростих теряется на слуху; он не бросается в глаза даже при чтении глазами с листа, декламация же делает его хребет практически неуловимым. Шолохов преодолевает это тавтограммой; попробуйте прочитать "ВЧК" вслух: анаграмма здесь узнаваема и осязаема.
Высокой поэзией акростихи так и не стали. Зато их практическое применение имеет широкие перспективы, особенно в сфере посвящений, поздравлений и рекламы.
Eвгeния Poмaнoвa
Сборник "Перекрестье серебряных путей" ; Галерея "Уголок Ойген"
|
| |
| |
