| Kristina-Ustinova | Дата: Среда, 14 Сен 2022, 19:19 | Сообщение # 1 |
 Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 55
Статус:  | 4
Проходит несколько дней после разговора с Софией. Наступает ежегодная цветочная выставка, посвящённая началу лета, где флористы, типа меня, и садовники выставляют напоказ свои лучшие цветы, чтобы потом получить главный приз — 5000 марок. Есть также ещё 2000 и 500.
Я никогда не рассчитываю получить эти деньги, мне нравиться выставлять свои работы на показ, а когда люди подходят и внимательно их осматривают, получаю от этого удовольствие. Ведь для чего же ещё нужны выставки?
Я выехал на следующий день после разговора с Софией. Дело в том, что добираться до Клайнсланда на поезде два-три дня, поэтому пришлось выехать пораньше.
Так вот, я сижу в поезде и размышляю над этим Николаусом. Вроде парень хороший, вроде тёте понравился, вроде даже есть намёк на любовь, но... А не оставит ли он её возле разбитого корыта? Такое у неё было с одним фермером, когда тот, спустя пять лет брака, изменил ей и выгнал на улицу с тремя марками.
После этого она больше не выходила замуж. И думаю, она побаивается влюбляться. А тут какой-то молодой хер с Люксембурга!
Короче, я приезжаю на станцию и иду до города пешком — полчаса тут идти. Тишину и спокойствие лесов, природы и ручья прерывают издалека доносившиеся крики, гомон и смех; подходя к деревне, вижу уже четыре ряда машин.
Цветочная выставка в самом разгаре.
Из-за большого потока людей и палаток город как будто выглядит больше в два-три раза, а каждый его домик утопает в цветах, цветочных гирляндах. Палатки раскинулись вдоль Главной улицы и частично уходят даже за пределы города. Каждая палатка по-своему украшена, цветы стоят на полках в букетиках или корзиночках.
Рай для глаз.
До приезда София мне сказала, где искать их с тётей палатку: на пересечении Главной и Змеиной (из-за расположения домов — виноват неровный рельеф, — в волнообразную форму) улицах.
Нахожу я их не сразу. Они вдвоём сидят под розовым навесом среди корзиночек с розами; София лениво отмахивается от мух, а тётя, сутулясь, сидит над столом и глядит в одну точку. Лицо у неё расслабленное, со слегка глуповатой улыбкой. Увидев меня, она, не смотря на массивную фигуру, легко вскакивает и кидается мне на шею.
— Штефи, мой маленький Штефи!
— Привет, тётя Фреджа. — Я обхватываю руками её талию и киваю с плеча повеселевшей Софии. — А ты вытянулась за полгода.
— А у тебя, смотрю, щетина.
— Просто бритву забыл.
Она усмехается, а тётя отпускает меня. На её глазах стоят слёзы.
— Магазин цел, не волнуйся. София говорит, заработали достаточно прилично, потом она покажет книгу.
— Хорошо, надеюсь, проблем не возникло?
— Слава Богу, нет. Всё тихо и мирно. Даже иногда к нам заезжают знакомые из Арбайтенграунда.
Я оглядываюсь по сторонам.
— А где твой жених?
Она краснеет.
— Да прекрати ты! Как ребёнок, честное слово. Он не жених мне, мы общаемся.
— Это правда? — говорю я Софии.
Та смеётся и кивает.
— Да. Он сейчас придёт — пошёл за водичкой для дам.
— Он знает, что я приеду?
— Тётя ему все уши прожужжала.
— Да прекратите оба! Штефи, давай присядем.
Мы прошли под навес и сели.
5
Проходит почти два месяца. Мы с этим Джоргом быстро сладили и даже успели на нескольких концертах побывать. Весёлый человек, правда, о себе не слишком откровенничает, зато очень весёлый тип.
И мы стали типа братьями.
Да, не очень красиво я выразился, но случилось вот что.
Мы договорились встретиться у меня дома, чтобы пойти в бар. Суббота, и он на подработке. Я занимаюсь уборкой, включаю патефон и не сразу слышу барабанную дробь в дверь. Я открываю её и вижу Джорга. Он белее мела, весь трясётся и в руке держит какой-то мешок с торчащими неострыми углами из него.
Он протягивает мне мешок и влетает в квартиру.
— Я побуду у тебя три-четыре часика, ладно? А лучше переночую.
Я открываю мешок. В нём лежат небольшого размера картины.
— А... что это?
Он плюхается на диван и вытирает пот со лба.
— Это картины.
— Откуда они у тебя? Что ты натворил?
Он выдыхает и жестом показывает в окно. Я подхожу и смотрю на тёмную улицу, по которой бегает, рассеянно озирается по сторонам пухлый мужик в котелке ещё конца прошлого века.
Отхожу от окна и поворачиваюсь к нему.
— Ты украл их?
Он кивает. Я выключаю патефон.
— Как это произошло?
Он невозмутим:
— Украл я их в любительском магазине того типа. Это подделки.
— Зачем они тебе?
— Надо.
— Ты явился ко мне, скрываешься у меня и при этом даже не хочешь объяснять мотив. Это очень нагло с твоей стороны.
— Штефан, я устал...
Я бросаю мешок на пол и подхожу к телефону. Он вскакивает и больно хватает протянутую руку.
— Спятил?!
Я вырываюсь.
— Тогда говори.
Он снова садиться.
— Ну ладно. Мне нужны деньги.
— Зачем?
— Задолжал одному...
— Кому?
— Не важно.
— Почему картинами?
— Денег особо у меня нет, а он говорит: «Можешь какой-нибудь более-менее стоящей вещи дать. Я её разменяю. Например, что-нибудь из искусства или ювелирного».
— Зачем деньги тебе были нужны?
— Да плохо мне было в одно время с финансами... никак не мог найти работу, и... ну так уж получилось. Кушать и греться-то надо.
— Сколько?
— Восемь тысяч марок.
— А что так много?
— У меня есть ещё дети, которым я высылаю большие алименты в Нордеграунд.
Я сажусь.
— У тебя есть дети? В Нордеграунде?
— Да. Я сам оттуда.
Наступает напряжённое молчание. Я тупо на него смотрю. Как же мало я про него знал! Он мне говорил, что не был женат, что приехал из Люксембурга, и вот...
А он подходит к шкафчику и достаёт коньяк (что, впрочем, не впервой). Садиться возле меня и наливает в чистый стакан, а сам отпивает из горла.
— Хорошее пойло.
Я отпиваю из стакана и встряхиваю головой.
— Тогда почему ты здесь?
— Работы там нет, а здесь хоть какая-то... Вот только планирую поискать другую.
— А чем тебя эта не устраивает?
— Маловатые деньги.
— По-моему, нормально.
— Для тебя, одиночки, может и да, а вот для северной семьи — нет.
Я вздыхаю.
— Ну ладно, понял тебя...
Он нагибается и касается моего локтя.
— Ты же не выдашь меня? Ты же должен меня понять, как человек из небогатого края. Ты работаешь для семьи, я работаю для семьи... Мне кажется, мы должны поддержать друг друга, не находишь?
А в принципе, он прав.
И я киваю, отпиваю из стакана.
(продолжение следует)
|
| |
| |
