| Геннадий_Трохин | Дата: Воскресенье, 21 Дек 2014, 22:50 | Сообщение # 1 |
 Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 69
Награды: 2
Репутация: 9
Статус:  | Дорогие читатели, мой рассказ о необыкновенной рыбалке на одинадцатикилограммового озёрного карпа по прозвищу "Чудо-юдо". Устами взрослого человека, до самозабвения влюблённого в рыбалку, рассказывается не только о тонкостях рыбной ловли, но и о наших мальчишках, об их дружбе и рыбацком братстве, помогающими им в борьбе с ночным разбоем на озере. Впереди вас ждут удивительные приключения наших героев.
Конец оборотня.
Кто в Новокузнецке не знает «Ключи»? Расположился этот пансионат в живописном месте, на берегу глубокого озера, что рядом с Кузедеевской дорогой. Караси да карпы — вот и все обитатели здешнего подводного царства.
Отдыхающих среди недели — негусто. Несколько мамаш и бабушек со своими малолетними чадами, да небольшая стайка пацанов, целыми днями пропадавших на озере, да ещё я с женой и сыном-пятиклассником. Но однажды небывалый случай всколыхнул всех: от мала до велика. Прибегает с озера пацанёнок по имени Игорёк. Конопушки все побелели, губы трясутся, от страха зубами лязгает. Слова вразумительного сказать не может... Рыбачил он с катамарана на середине озера и сразу на две удочки. На ту, где была полумиллиметровая леска, клюнул крупный карась. Хотел Игорёк подсечь его, да не тут-то было — рыба кругами заходила возле катамарана. Упёрся тогда Игорёк пятками в поперечину, весь напрягся, отчего удилище согнулось едва ни пополам, и в следующее мгновение выскочила из воды не рыба, а натуральное чудо-юдо. Голова большущая, глаза — что две плошки, пасть огромная, а зубы... как у двуручной пилы зубья. Удилище д-р-рызг! Рыба и утащила всё — вместе с поплавком, леской и крючками — на глубину.
А вечером другой, Серёга запсибовский, нырял с берега за мордушкой и столкнулся лоб в лоб с чудо-юдом... Только и успел мордушку в пасть сунуть: х-хрясть — и нет мордушки! Еле до берега добрался. Жуть!.. А мы посмеиваемся себе с сыном: «Вот врёт-то...» И купаемся одни, на катамаране катаемся. Красота! Да радоваться осталось недолго: беда плыла следом.
Приехал в пансионат старый рыбак. Страсти-мордасти о чудо-юде дошли и до него. Покачал он своей головой с замысловатой причёской, смахивающей на гнездо цапли, и ничего не сказал. Только ходит по бережку, да высматривает что-то среди камышей и водяных лилий. Высмотрит, и забросит удочку — карась! Ещё забросит — опять карась!
А вечером — темнеть стало — пошёл я с сыном проверить мордушку и закидушки. Уже неделя прошла, как карась что-то стал обходить нас: и мордушка пуста, и закидушки. Глядь, на мостках копошится кто-то. А это старый рыбак закидушку на резинке ладит. Крючки — здоровенные... и насаживает на них корки чёрного, подгоревшего хлеба. Подивились мы, но ничего вслух не сказали. А он улыбается себе и хитренько так, снизу, подмигивает нам одним глазом: «Что пуста мордушка? И закидушки тоже? Думаете, чудо-юдо виновато? Э-хе-хе...» Привязал леску к деревянной свае и добавил шёпотом: «А вы пораскиньте мозгами: кто ещё мог такое сделать?»
Сын задумчивый весь вечер ходил. Пора спать ложиться, а его и след простыл. Потом Игорька мать подошла: герой-то её тоже куда-то пропал. Сообразил я, что тут что-то не так, но вслух: ни гу-гу. Утро вечера мудренее.
На следующий день, после завтрака, решил я прогуляться. Одел новенькие — предмет зависти всего пансионата — белоснежные итальянские кроссовки, обрядился в польский спортивный костюм, на голову водрузил белую капитанку с вышитым золотым крабом. Ни дать, ни взять — столичный франт! Сын проспал весь завтрак и собирался, по-видимому, почивать до самого обеда.
Ещё издали, за кустами бузины, заметил я «гнездо цапли». Так и есть — старый рыбак, а с ним несколько пацанов. Он вытянул уже две закидушки и, перегнувшись к самой воде, ловил рукой третью.
— Как улов? — спросил я собравшийся на мостках народ.
Мне кивнули на пластмассовое ведёрко. Я заглянул в него — пусто!
— Да, да, — перехватил мой разочарованный взгляд старый рыбак, — промышляет кто-то у вас по ночам...
Договорить он не успел: леска вдруг резко натянулась в его руке.
— Тю-тю-тю, — успокаивающим голосом, словно леска была живая, пропел он и быстро стал перебирать руками.
Уже показался первый крючок, когда леска дёрнулась так сильно, что старый рыбак едва не свалился в воду. Он широко расставил резиновые сапожищи — рыба заходила, как застоявшийся конь на утренней разминке. А рыбак дело знает: где надо отпустит леску (леска-то миллиметровая — попробуй, порви её) и потихоньку выбирает на себя, выбирает. Устала рыба. И вот — она! Под ногами... Все ахнули:
— Чудо-юдо!
А живое, почти полутораметровое бревно вдруг так плюхнуло хвостом по воде, что вмиг всех окатило, как из брандспойта.
— Уходит! — взвизгнули на мостках.
Рыба повернула к сваям, а там... ищи-свищи её потом.
Старый рыбак по-журавлиному крикнул и, как подстреленный, ухнул вниз. Вода забурлила, как бешенная, несколько раз мелькнула в волнах чья-то розовая лысина, и всё сразу куда-то исчезло: и чудо-юдо, и старый рыбак. Я уже было собрался полезть в воду — неладно ведь вышло с человеком, — но тут снизу раздался яростный крик:
— Да помогите же, дьяволы! Уходит! Матерь божья!..
Серебристая торпеда выплыла из-под мостков, и я, зажмурившись, коршуном падаю в воду.
Рыба уже не сопротивляется — сомлела. Запустив под жабры пальцы, я поволок её на берег. Но в последний момент, видно, почувствовав свой конец, рыба так дёрнулась в моих руках, что я не удержался на ногах и завалился вместе с ней набок. И вот тут напоследок получаю такой удар хвостом под низ живота, что от резкой боли сгибаюсь пополам и... погружаюсь в глубину. Через секунду-другую я, как пробка, выскакиваю наверх и слышу знакомый голос:
— Папа! Держись!
На голову мне с мостков прыгает мой родной сын. Я опять ушёл под воду. На этот раз, кажется, надолго. Убейте — не помню: мы вдвоём с сыном или сын один выволок на берег чудо-юдо? А вскоре, освободившись от опутавшей его лески с крючками, весь в зелёной тине вылезает из-под мостков старый рыбак. «О, боже! — удивился я. — А где же знаменитое «гнездо цапли»? Чудеса и только...»
Карп оказался чуть меньше моего сына и весил — не буду врать! — почти одиннадцать килограммов. А насчёт зубьев пилы... Когда рыба уснула, изо рта вытащили шесть крупных крючков. Вот тебе и зубы — от страха и не то ещё померещится.
Весь день пансионат гудел, как потревоженный улей. Старый рыбак, в который уже раз, рассказывал все перипетии этой, необыкновенной, рыбалки. Все норовили дотронуться до липкой спины уснувшей рыбы. Да, не каждому подфартит такая удача. А на голове старого рыбака, как лавровый венок победителя, снова восседала его причёска — «гнездо цапли».
Вечером заходит в нашу комнату с большим свёртком в руках старый рыбак. Увидев мои сохнущие доспехи, смутился и робко поставил на краешек стола бутылку вина. А через час за нашим маленьким столиком собралась вся «гальяновская» братия. И когда моя жена с Игорьковой матерью принесли из столовой две огромные сковороды с нежно-золотистой рыбой, восторгу не было конца. Старый рыбак с каким-то, непонятным для меня, уважением покосился на расцарапанный нос моего сына, на лиловую шишку на лбу Игорька и вдруг с торжественным видом произнёс:
— За рыбацкое братство, друзья, и... отвагу! — Голос у него от волнения прервался, он немного помолчал, видимо, приводя в порядок свои мысли, и, наконец, тихо добавил: — И за конец оборотня, — потом обвел всех присутствующих проницательным взглядом и многозначительно качнул «гнездом цапли»: — А где же тот верзила?..
За столом не было только одного: Серёги запсибовского.
Разошлись все поздно. Сына, засыпающего на ходу, жена быстро уложила в постель. И вот, наконец, мы остались втроём. Тут-то старый рыбак и рассказал нам случившуюся с ним накануне историю...
Что-то беспокоило его в эту, предгрозовую, ночь. Время — за полночь, а сна нет. Пронзительно прокричала за окном ночная птица. На озере что-то плескануло. «Вроде не рыба это, а весло... Кто же там плавает в такой час?» — подумал старый рыбак. Обулся в свои резиновые «ботфорты», захватил фонарик и, опираясь на крепкую суковатую палку, сразу окунулся в непроглядную темноту. Где ощупью, а где, подсвечивая дорогу фонариком, добрался до мостков. От мостков к небольшому заливчику была проложена по мелководью дорожка из осиновых брёвен, кое-как связанных между собой верёвками. Опять плескануло, потом ещё — кто-то осторожно крался на катамаране вдоль берега. Тут ещё некстати поднялся ветер — серые барашки покрыли чернильную гладь озера.
Луна выглянула из-за разорванных туч неожиданно. В заливчике, причалив к берегу, покачивался катамаран, и чья-то тёмная фигура, согнувшись пополам, возилась у самой воды. «Закидушку вытаскивает...» — про себя чертыхнулся старый рыбак и решительно ступил на скользкие брёвна.
С крутого откоса вдруг посыпалась галька — кто-то на подошвах ботинок лихо скатился к берегу.
— Попался, гад! — раздался отчаянный мальчишеский крик. — Получай!
Послышались хлёсткие удары. Там кто-то взвыл не своим голосом. Старый рыбак торопливо зашаркал сапогами по брёвнам. Но вдруг неожиданно правая нога провалилась в щель между внезапно разъехавшимися брёвнами и по колено погрузилась в ил. Брёвна снова сомкнулись — нога оказалась как в капкане. Не обращая внимания на боль в ноге, старый рыбак наблюдал за яростной схваткой. Две маленькие фигурки по-петушиному наскакивали на третью, на голову возвышающуюся над ними. Потом раздался громкий всплеск, и на миг воцарилась тишина.
— Ромка! — тоненько прокричала одна из фигурок. — Утонет Серый!
— Выплывёт, — уверенным баском ответила другая. — У него разряд по плаванью.
А на середине озера, фыркая, как тюлень, кто-то стремительно плыл в темноте.
Когда старый рыбак закончил свой рассказ, я на цыпочках подошёл к мирно посапывающему сыну. Из-под одеяла воинственно торчал расцарапанный нос. «Ну и ну...» — таким я его ещё не знал.
После завтрака, как всегда, отправился на прогулку. Итальянские кроссы уже не как первый снег, да и капитанка... «Бл-и-и-н! Кто же это тащится с рюкзаком? Да в такую рань? Да ещё в сопровождении такого эскорта... Бабка-то, как самовар, пыхтит. А девчонка... ну точно лисичка-сестричка: рыжие косички, как рогульки, в разные стороны торчат — попробуй, дотронься!» По оттопыренным ушам и долговязой фигуре узнаю Серёгу запсибовского. И сразу же припоминаю что-то насчёт оборотня: «Неужели на самом деле конец?» Поравнявшись с этой необычной процессией, вежливо здороваюсь. Серёга на миг поднял глаза. «Матерь божья!» Вокруг левого глаза расцвёл такой фингал, что я не удержался и спросил:
— Не больно?
В ответ раздаётся яростное шипение, отчего я на всякий случай притормаживаю.
— Не больно, он спрашивает! Сочувственник нашёлся! Парня чуть не изувечили! — и, повернувшись к внуку, этот тульский самовар выпускает ему в лицо едучую струю пара:
— И как ты поддался этому шибздику? Ты же в два раза его больше. А твоими ручищами пятаки можно гнуть!
— Он боксёр, — буркнул Серёга.
— Боксёр! — взвизгнула старуха. — Вот скажу Ивану Сергеевичу, он рога-то обломает этому боксёришке и папаше его в придачу.
— Ладно тебе, — вяло огрызнулся внук, — сам виноват.
— И в кого ты такой уродился, непутёвый? — неожиданно всхлипнула бабка.
— Ты же сама говорила, что в отца.
— Да уж, был бы отец живой, он бы тебе задал...
Я отстаю от процессии: утро уж больно пригожее сегодня. Небо — нежно-голубое, по краям розовое, как парное молоко. Ивы совсем заневестились и распустили свои серёжки до самой воды; «бульк!» — это одна из серёжек сорвалась с ветки. А озеро... будто перевёрнутое небо: такое же бездонное и прохладное.
Оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть знакомое «гнездо цапли» и машинально про себя отмечаю, что и «3апорожца» нет на месте. «Прямо как в сказке, — подивился я. — По волшебству появился, по волшебству и исчез. Даже имени не сказал».
Неожиданно кто-то ткнулся сзади в моё плечо. Поворачиваюсь — а это Серёга. Протягивает мне внушительную связку вяленых карасей:
— Передайте, пожалуйста, пацанам. Пусть зла на меня не держат, — и, оглянувшись на ушедшую вперёд бабку с сестрой, тихо спросил: — Дядь Гена, а карп — вкусный?
— Не очень, — соврал я.
Потом мы вместе полюбовались на разноцветные домики нашего пансионата — на фоне изумрудной зелени они казались нам игрушечными, не настоящими, — и, тяжело вздохнув, Серёга поплёлся к автобусу, а я пошёл обдумывать сюжет зарождающего рассказа. За Серёгу запсибовского я теперь был спокоен. Ну, а уж врун-то, какого только поискать!
Моя копилка
Сообщение отредактировал Геннадий_Трохин - Среда, 01 Апр 2015, 21:13 |
| |
| |
