Сидор и коза.

Рыцарское наёмническое.

А дождь делил на косинусы синус.

По холодной улице, в наушниках "Флёр".
Даже после третьего раза – все одно.
Что ты все заладила: «Мы умрем»...
Не умрем, а просто заляжем на дно.

Кто залижет раны, а кто в бреду
Все минуты выберет в полный ноль.
Ненавижу крепкое! Да по ходу пью –
Обжигая горло по кромке вдоль.

Хочется бежать от себя в обход
Огибая сумреки, жизнь, дома.
Перебить посуду под свой уход…

Впрочем, извини… Холода, зима.

Эльдорадо

Леди Зеленых Холмов

Но после, когда грянула гроза,
Под деревом, забыв про плюс и минус,
Сидели рядом Сидор и коза,
А дождь делил на косинусы синус.

Неуместно. Не вовремя. Жжет так, что трудно забыться

Якобина фон Мюнхгаузен

Осень медленно входит в полуоткрытую дверь;
Открывает свой шкаф, достает из него теплый плед,
Дышит мокрыми листьями, стелет туманами след,
Ставит кресло-качалку к окну, конопатит щель.
Гладит мягкой рукой по безумной больной голове –
Утешает, жалея: «Ну что ты, ну что ты, тшшш…»,
Как лекарство, тая в своем теплом большом рукаве
Запах яблок с корицей и скрип половиц в тиши.
Полной ложкой в вишневый глинтвейн добавляет мед
Для лечения вечером мыслей безликих твоих;
А ты будешь пытаться опять рассказать взахлеб,
Как жила без нее в зимне-летне-весенние дни.
Как ты мечешься каждый раз в дождь на семи ветрах
(Век безумцев так короток осенью в этой земле),
Что ты видишь, всплывая, в болезненно-сумрачных снах,
Отражаясь мирами зеркальными в душу извне.
Охлаждая о хрупкость стекла лихорадочный лоб,
Будешь тихо просить, чтобы «осень» и чтобы «всегда»,
Вопреки всем законам надеясь – а вдруг не уйдет?
Но она улыбнется и скажет: «За мною Зима…».