Влажность запястий, волос и ресниц выплесни странно и ломко на лист. Пусть осторожно ложатся штрихи в странное время и странные сны.

По холодной улице, в наушниках "Флёр".
Даже после третьего раза – все одно.
Что ты все заладила: «Мы умрем»...
Не умрем, а просто заляжем на дно.

Конечно будут. Вот, к стати.

По холодной улице, в наушниках "Флёр".
Даже после третьего раза – все одно.
Что ты все заладила: «Мы умрем»...
Не умрем, а просто заляжем на дно.

Кто залижет раны, а кто в бреду
Все минуты выберет в полный ноль.
Ненавижу крепкое! Да по ходу пью –
Обжигая горло по кромке вдоль.

Хочется бежать от себя в обход
Огибая сумреки, жизнь, дома.
Перебить посуду под свой уход…

Впрочем, извини… Холода, зима.

Нарисуй меня по памяти.

Ты считаешь, что все потеряно? Ладно, брось,
Не торгуясь – не выживешь-не пройдешь.
Хочешь – можешь мыть себе золото или вкось
Пробежать Эльдорадо, когда найдешь. -- но порой приходится торговаться с самим собой... Чаще всего -- со Смертью...

Хочешь – золотоискателем? Не оно?
Хочешь вольным в прерии? Так беги!
А захочешь – смонтируй свое кино,
Только на последний ряд билет не бери. -- деньги, свобода, желания и чувства -- не всегда являются атрибутами счастья...

Прокрути, как пленку братьев Люмьер,
Вырежь лет на семь. Или на двенадцать вниз.
Всех, кто отыграл свой сюжет – в партер.
А сама в другие кадры. Звездой. На бис.

Кто может подсказать, как забыть имена и чувства вокзалов,
Как поменять поезда дальнего следования на вагоны метро?
Кажется, я уже срослась с этой синей сумкой и местом в конце зала,
Кажется, куда бы ни прибыла, это будет всегда не то.

Ты стоишь в центре вокзальной площади, посреди деловой суеты,
Как в замедленной съемке улавливаешь все передвижения,
Прислушиваешься к кошке, что настороженно подняв уши, изнутри
Выглядывает, пытаясь понять – это вычитание или сложение?

Растеряно оглядываешься незнакомому городу, вдыхаешь
И не можешь вдохнуть или выдохнуть, не потому, что чужая,
А потому, что – своя. Своя до звона разбитых небесных сводов
И корни, внезапно, уже проросли по всем подземным переходам.

Внутренний звереныш притих среди чужих запахов и звуков,
Имя города перекатывается вязко и терпко во рту, как смола.
Вдруг, среди ритма пульсирующих вен и сердечных стуков,
Понимаешь, что вся предыдущая вечность безмерно тебе мала.

И смотришь растерянно сквозь мутный молочный рассвет
На зажатый до боли в фалангах ненужный обратный билет.

Я маргинал, детка, как ты не разглядела этого сразу?
Ты бы бежала от меня, детка, пока не подхватила эту заразу –
Быть одиночкой, старым, оскалившим зубы волком,
Иголкой без нитки. Без места в жизни. Без проку. Без толку.

Я вжимаюсь в побелку, прикрывая старыми стенами спину.
Все, что во мне было доброго-светлого, я давно отдала сыну.
Я постоянно что-то теряю – стабильность, города, перчатки,
В моих исписанных черновиках – оборваны листы и опечатки,

И я, с упорством маньяка, начинаю новую жизнь, с чистого листа:
Если бы сказала, что каждый понедельник – то соврала б,
Каждые …надцть лет тоже неверно, столько еще не нажила.
Спроси моих работодателей – чего я стою, какова мне цена.

Я изгой, детка, я из тех, кого… нет, не сжигали, слишком много чести,
Так, потравливали, сбившись в стаю, от скуки или для мести:
Повыдирать перья или шерсти клок, чтоб не выделялась.
И я не выделялась. Долго. По крайней мере – очень старалась.

Знаешь, детка, как, иногда, хочется в стаю, Господи, Боже мой!
Чтоб, если не «своя-в-доску», так пусть хоть не тошнотворным «изгой»,
Чтобы каждый пальцем не тыкал, не проворачивал нож, не толкал.
Можно ведь звенеть и от пустоты, с чего ты взяла, что я – полный бокал?

Меня уже давно выпили и хорошо, если не с похмелья распили.
Будет ли от нашего барахтанья толк, мы узнаем года через четыре.
Это мир напористых, молодых и рьяных (они этому миру ближе),
Бегущих быстрой строкой электронных символов на фондовой бирже.

А я. Я устала, детка. И это не рисование перед публикой. Не девиз.
Не нытье, хотя иногда так хочется. Это – просроченный бенефис,
Попытка что-то из себя изобразить под занавес, в молчании зала.
А ты иди вперед, детка, у тебя все будет хорошо. Я узнавала.

Леди Зеленых Холмов