| Nikolay | Дата: Вторник, 19 Июл 2011, 11:22 | Сообщение # 1 |
 Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Статус:  | 
АБЛЕСИМОВ АЛЕКСАНДР ОНИСИМОВИЧ
(27 августа (7 сентября) 1742 — 1783)
— русский поэт, писатель, журналист - издатель и драматург – сатирик.
Биография
В 1758 — 1766 и в 1770 — 1772 гг. состоял на военной службе, был участником Семилетней войны.[1] Аблесимов образование получил незначительное, и только благодаря тому, что попал на службу в лейб-кампанскую канцелярию и переписывал набело служившему там Сумарокову стихи его, в Аблесимове пробудились природные способности к литературному творчеству. Из этой канцелярии Аблесимов перевёлся в комиссию для составления нового уложения, затем поступил на военную службу, был адъютантом генерала Сухотина и, дослужившись до капитанского чина, перешёл экзекутором в московскую управу благочиния.
В этой должности Александр Онисимович и умер в Москве в начале 1783 г., в крайней бедности, так как жалованье и довольно значительный гонорар за свои пьесы использовал исключительно на воспитание единственной дочери.
Литературная деятельность
Литературную деятельность начал с 1759 в «Трудолюбивой пчеле» А. П. Сумарокова элегией «Сокрылися мои дражайшия утехи» и шуточным стихотворением «Подьячий здесь зарыт». Затем Аблесимов напечатал сборник стихотворных басен под заглавием «Сказки» (Санкт-Петербург, 1769), а в новиковском «Трутне» 1769—1770 г. поместил ряд сатирических стихотворений и статеек, частью без подписи, частью под псевдонимом Азазеза Азазезова. В этих своих произведениях Аблесимов по преимуществу подражает сатирам и басням Сумарокова; круг обличения его не обширен: подьячие, моты, хвастуны, щёголи; язык местами не лишён выразительности, но в общем страдает некоторой растянутостью.
20 января 1779 года впервые поставлена была знаменитая комическая опера Аблесимова «Мельник колдун, обманщик и сват» (Москва 1782, 1817, 1886; Санкт-Петербург, 1831 и чаще) с музыкой М. М. Соколовского, составленной из русских песен. Сюжет оперетки взят прямо из народной жизни и был первым в этом роде воспроизведением русского быта. Это одна из тех «народных» опер XVIII века, которые принадлежат к числу первых попыток влить струю народности в русскую литературу и театр, заполонённые немецко-французским псевдоклассицизмом.
Аблесимов не был в этом деле инициатором. Есть известие, что ещё в 1740-х годах поставлена была «комедия на музыке» Колычева, взятая автором «из древних русских сказок», а при Елизавете в Головинском «вольном театре» дана была комическая опера «в русских нравах» «Танюша, или Счастливая встреча», текст которой был написан Дмитревским, а музыка Ф. Г. Волковым. Затем появились такие же оперы Михайлы Попова «Анюта» (впервые поставлена в 1772 с музыкой Е. И. Фомина), Михаила Матинского «Перерождение» (1777). Но из всех опер, «Мельнику» предшествовавших и за ним последовавших («Сбитеньщик» Княжнина), опера Аблесимова имела наибольший успех, который она сохранила и в первой половине XIX века.
Другие сочинения Аблесимов: «Счастье по жребию» (М., 1780), оперетка «Странники» (М., 1780), драматический диалог на открытие нового Петровского театра в Москве. Не напечатаны и утеряны комедии «Подьяческая пирушка» и «Поход с непременных квартир».
В 1781 г. Аблесимов анонимно издавал в Москве сатирический журнал: «Раскащик забавных басен, служащих к чтению, в скучное время; или когда кому делать нечево», который далеко уступал Новиковским изданиям и успеха не имел.
Собрание сочинений Аблесимова издал Смирдин (Санкт-Петербург, 1849).
Преодолев влияние Сумарокова, Аблесимов отказывается от «высокого штиля» и один из первых в России выдвигает элементы реализма и народности (впервые изображается крестьянская среда).
(Источник – Википедия; http://ru.wikipedia.org/wiki/%C0%E1%EB%E5%F1%E8%EC%EE%E2%2C_%)
***
Аблесимов Александр Онисимович - сатирик и популярный драматург второй половины XVIII века. Родился в 1742 году, происходил из бедной дворянской семьи, Галичского уезда, Костромской губернии. Образование Аблесимов получил элементарное, не выучившись ни одному иностранному языку. В 1758 году Аблесимов поступил на военную службу, которую покинул в чине прапорщика в 1766 году, определившись в комиссию по составлению проекта нового уложения. В 1770 году А. вновь поступил на военную службу и был в походе в Грузии, Имеретии и Мингрелии. В 1772 году Аблесимов снова оставляет военную службу с чином капитана и поступает экзекутором в московскую управу благочиния. Умер Аблесимов в 1783 году в большой бедности.
Литературные наклонности проявились у Аблесимова благодаря влиянию Сумарокова, которому он переписывал сочинения. На литературное поприще Аблесимов выступил впервые в 1759 году в издаваемом Сумароковым журнале "Трудолюбивая Пчела" элегией: "Сокрылися мои дражайшие утехи". Поместив в этом журнале еще несколько мелких эпиграмм, Аблесимов долго не появлялся в печати. Только в 1769 году он выпустил собрание басен, назвав их "Сказками" и посвятив гр. А.П. Шувалову. В "Сказках" в сильной степени обнаруживается влияние Сумарокова. В 1769 - 70 годах А. сотрудничал в "Трутне" Новикова, где поместил несколько сатирических произведений - "Былей", без подписи или же под псевдонимом Азазес Азазесов. В 1769 году Аблесимов написал комедию в пяти действиях: "Подьяческая пирушка". Комедию, вследствие интриг писателя В.И. Лукина, постигла неудача: ее не удалось ни поставить на сцене, ни напечатать, она так и осталась ненапечатанной, и рукопись ее потеряна.
До конца 70-х годов Аблесимова знали только небольшие литературные круги. В 1779 году он сразу делается чрезвычайно популярным в самых широких слоях общества. Эту известность дала Аблесимову комическая опера - "Мельник, колдун, обманщик и сват", поставленная первый раз на сцене в Москве, 20 января 1779 года; музыка была составлена из русских песен Соколовским. "Мельник" имел громадный успех, постоянно ставился в Москве и Петербурге и не сходил с русской сцены до 30-х годов XIX столетия. Напечатанный впервые в Москве, в 1782 году, "Мельник" появился в 1783 году в "Росс. Феатре" и выдержал много изданий (последнее - М., 1890, и СПб., 1900). Ободренный успехом "Мельника", Аблесимов вслед за ним написал еще две комические оперы: "Счастье по жребию" (М., 1780) и "Поход с непременных квартир". Первая несоизмеримо слабее "Мельника", второй рукопись утрачена. "Счастье по жребию" не имело никакого успеха, и его не удалось поставить на сцене. "Поход с непременных квартир" был поставлен на сцене, и, по свидетельству "Драматического Словаря" 1787 года, пьеса "была довольно хорошо принята публикой; сочинитель показал в оной пьесе подробно все солдатские нужды, как искусившийся в сей части".
В 1780 году Аблесимов выступил с аллегорическим диалогом "Странники", написанным для открытия Петровского театра в Москве. В 1781 году, при содействии Новикова, стал издавать маленький сатирический еженедельный журнал - "Рассказчик забавных басен, служащих к чтению в скучное время или когда кому делать нечего". Аблесимов потратил массу энергии на журнал, заполняя его почти одними своими произведениями. "Рассказчик" успеха не имел и должен был прекратиться, просуществовав всего один год. Аблесимов - по преимуществу сатирик, но довольно крупной его заслугой является только "Мельник", где меньше всего сатирического элемента. В его сатире нет захвата, силы; дальше обличения мелких общественных пороков он не шел, общественных язв только вскользь коснулся, хотя по своим воззрениям он должен быть причислен к передовым представителям тогдашней интеллигенции. Иногда довольно остроумная, сатира Аблесимова широкого общественного значения не имела.
Первые сатирические произведения Аблесимова - "Сказки" и "Были" - по своему достоинству выше последующих. Не обладая большим литературным талантом, он обладал самостоятельностью. Благодаря этому, начав литературную деятельность в тисках ложно-классицизма, Аблесимов уже в первых своих произведениях проявил элементы народности и реализма. Тяготение к жизни, народности и реализму особенно ярко вылилось в "Мельнике": здесь изображен крестьянский быт, народные нравы, введен народный язык, много места уделено народной песне. В "Мельнике", однако, много и подражательности. Многие исследователи отрицают влияние иностранных образцов на "Мельника" на том основании, что Аблесимов не знал иностранных языков; но, несомненно, на этом произведении сказывается довольно ярко влияние французской комической оперы. А.Н. Веселовский указывает сходство в общем замысле "Мельника" с "Le Devin du village" Руссо, замечая, что Аблесимов мог быть знаком с этой пьесой в чьей-либо передаче. Русские подражания французским комическим операм уже были у нас до появления "Мельника". Французская комическая опера рисовала народ и народную жизнь в сильно разукрашенном виде. То же самое нужно сказать и о русской комической опере, не исключая и "Мельника". Тем не менее, комические оперы нанесли серьезный удар ложно-классицизму, и в этом видную роль сыграл "Мельник", вместе с "Деревенским праздником" В. Майкова , "Несчастьем от кареты" и "Сбитеньщиком" Княжнина , "Анютой" Попова , "Розальтом и Любимой" Николева и др.
Сочинения Аблесимова изданы Смирдиным в 1849 году в одной книге с сочинениями Кострова. Это издание неполно и небрежно. В полном виде стихотворения напечатаны С.А. Венгеровым в первом томе его "Русской Поэзии" (СПб., 1879) с ценными статьями и примечаниями. Полный список литературы об Аблесимове дан также С.А. Венгеровым в первом томе его "Источников словаря русских писателей" (СПб., 1900). - Ср. А. Богумил, "Начальный период народничества в русской художественной литературе" (Киев, 1907).
А.Г. Фомин.
(Источник - http://az.lib.ru/a/ablesimow_a_o/text_0010.shtml)
***
....Успех музыкальной комедии Александра Онисимовича Аблесимова (1742 — 1783) «Мельник — колдун, обманщик и с в а т» был исключительным — спектакль сыграли 27 раз в Москве и 22 раза в Петербурге. В нем изображались проделки мельника Фаддея, который помогает влюбленным Анюте и Филимону. Успеху комедии содействовали исполнявшиеся артистами известные народные песни: «Вниз по матушке по Волге» — песня мельника, «Земляничка-ягодка» и «Как у нашего широкого двора» — песни Анюты, «Как ходил-гулял Ванюша» — бойкая песня Филимона и многие другие.
Позднее композитор Е. Фомин написал к «Мельнику» несколько новых вокальных номеров и увертюру на русские темы. Так музыкальная комедия приобрела облик оперы.
7 ноября 1779 г. на сцене Петербургского театра была поставлена онера Василия Алексеевича Пашкевича (1742 — 1797) «Несчастье от кареты» (текст Я. Княжнина). В ней обрисовано бесправие крепостных, страдающих из-за прихоти помещика и жестокости его приказчика...
***
Василий Осокин
Онисимыч
(Извлечение из статьи)
<…> Морозным солнечным утром 30 января 1763 года живописными толпами стекались москвичи к улицам Большой Немецкой, Старой и Новой Басманным, Покровке и Мясницкой. К десяти часам на площади близ Лефортовского дворца, растянувшись версты на две, выстроилась пестрая процессия. Впереди на огромной колеснице восседал Бахус с головой козла, с рогами, украшенными кистями винограда. Лошади, наряженные тиграми, ждали его знака. За Бахусом стояли сатиры, а дальше виднелись маски.
Народ указывал пальцами на невиданное зрелище, смеялся. Некоторые крестились, другие плевались.
Бахус встал, натянул поводья. "Тигры" дрогнули, зазвенела их причудливая сбруя, и колесница тронулась. В тот же миг раздались пронзительные серебристые звуки труб, писк флейт, дробь барабанов, звон литавр. Запрыгали, заплясали маски.
"Хари" в маскарадных костюмах картежников, со знаменем из игральных карт, затянули:
Черви, бубны, пики, желуди всех нас разорили
И, лишив нас пропитанья, гладом поморили.
Когда картежники смолкли, хор пьяниц-кривляк стал прекомично шататься, скандировать и размахивать в такт руками:
Иной с похмельным лбом и с рожею румяной
Шатается и сам, как будто Бахус пьяной,
И вместо, чтоб в делах полезных успевать,
Он водку водкою изволит запивать.
Хохот и крики одобрения зрителей вызывала несчастная, жалостная фигура Правды. Ковыляя, она плелась со сломанными весами правосудия, и "плутнеписатели" гнали ее и били по горбу денежными мешками. За ней шли крючкотворы. Они дружно несли знамя с надписью "Завтра". И все понимали - это смеются над всенародным бичом России - волокитой.
"Машкерад" замыкался "золотым веком". На колеснице торжественно возвышались богиня Минерва и богиня Добродетель в окружении райских старцев с лавровыми венками на лысинах. Хор отроков в ниспадающих белоснежных одеяниях, с зелеными ветвями в руках, шествовал за колесницей и пел:
Блаженни времена настали,
И истины лучом Россию облистали.
Москва и раньше видала пышные зрелища, которые привлекали едва ли не все население: крестный ход вокруг кремлевских соборов, выезд царей на богомолье. Но тогда по улицам чинно и церемонно плыли и плыли попы в позолоченных ризах, медлительные бояре важно несли свои пышные бороды. Царили благолепие и тишь. А вот теперь по Москве прыгали толпы еще недавно отовсюду гонимых скоморохов. Было на что посмотреть.
На повороте Немецкой улицы к Разгуляю в толпе скромно одетых москвичей выделялись двое.
Один из них стоял в длинной богатой шубе с бобрами и тяжелой, с бобровой же оторочкой шапке. Бобры отливали серебром -- на них весело искрились снежинки. Человек самодовольно посматривал вокруг. Иные, проходя мимо него, кланялись, а он лишь изредка удостаивал прохожих легким кивком головы.
Его собеседник, совсем молодой, глядел на все широко раскрытыми глазами, всему удивляясь и радуясь. Высокие, заходившие за колена ботфорты и ладно сидевший кафтан, опоясанный портупеей, изобличали в нем человека военного.
Штатский нагнулся к нему:
- Слушай-ка, Онисимыч, ну что за чепуху они понесли!
Хор действительно подхватил что-то невообразимое, нестройное, непонятное. Можно было разобрать лишь обрывки слов про какую-то выплывшую на берег собаку. Собаку эту спрашивали про обряды за морем, а она отвечала:
Многое хулы там достойно,
Я бы рассказати то умела.
Если бы сатиры петь я смела.
А теперь я пети не желаю,
Только на пороки я полаю.
За морем хам, хам, хам, хам, хам.
Хам, хам, хам, хам, за морем хам, хам, хам.
- Знаешь ли ты, Онисимыч, - продолжал знатный вельможа, - что это и мои и не мои вирши. Ведь синица, которую Херасков по повелению высоких властей собакой заменил, должна была рассказывать мои стихи. Вот они...
Он зашептал на ухо юноши:
За морем почетные люди
Шеи назад не загибают,
Люди от них не погибают...
За морем людьми не торгуют,
Со крестьян там кожи не сдирают,
Деревень на карты там не ставят.
- Вот проживешь в первопрестольной месяц и увидишь, как вся эта мишура облетит. Скоро пооблиняют хари сегодняшнего "торжества Минервы", и тогда не я, Сумароков, а зело высокопарный широковещательный и благонамеренный пиита Тредиаковский, академик элоквенции, то бишь красноречия, войдет в фавор.
Губы Александра Онисимовича Аблесимова чуть тронула невольная усмешка: Сумароков и тут не мог удержаться, чтобы не задеть давнего своего соперника, поэта Тредиаковского. Но ядовитые слова Сумарокова не могли испортить ему настроения. Аблесимов, как и все вокруг, от души наслаждался зрелищем. Не хотел он верить, что через месяц все изменится. Много надежд на новый образ правления вселяла государыня Екатерина Алексеевна, которую он уже имел счастье лицезреть на коронации в сентябре прошлого, 1762 года. Маскарадом "Торжества Минервы" заканчивались традиционные празднества в Москве. Государыня отбывала в столицу.
Смело и дерзостно взошла она на престол. Народ ожидал от нее такой же дерзости и смелости в правлении. Она начала свое царствование как Минерва - богиня мудрости, - ведь все знали о ее деятельной переписке с французскими просветителями. И сейчас Аблесимов готов был криком радости приветствовать государыню.
Скоро и она сама, как лучезарное солнце весны, появилась во главе маскарада. Чистых кровей аргамак легко гарцевал под ней, кося красным глазом на невиданное стечение народа. Он будто вихрем хотел унести блистательную наездницу. В давке Аблесимов потерял Сумарокова, который, видимо, предпочел отойти в сторону. Александру же Онисимовичу хотелось увидеть императрицу поближе. На мгновение ему показалось, что холодные, но прекрасные глаза царицы остановились на нем изучающе, он смутился и смешался с толпой.
Аблесимов лишь недавно расстался с армией. Сержантом под началом фельдмаршала Салтыкова проделал он нелегкий, но победоносный путь до Берлина. Пришлось побывать и в жарких делах, не посрамил он чести русского мундира.
В этих походах солдаты прозвали своего храброго, удивительно отзывчивого и доброго сержанта Онисимычем хотя Аблесимову исполнилось всего восемнадцать лет. С тех пор прозвище Онисимыч всюду тащилось за ним, и носитель его не обижался: это было хорошее, теплое, от души идущее прозвище.
Победили в семилетней войне и вошли в столицу Пруссии -- Берлин русские войска. Но вскоре были отозваны и расформированы: в декабре 1761 года умерла, не оставив наследника престола, царица Елизавета, на трон вступил сын ее сестры, Петр III, поклонник прусского короля Фридриха II.
Все переменилось во мгновение ока. Про двор Петра III один из современников рассказывал:
"Тут вздорные разговоры с неумеренным питьем были смешаны, тут после стола поставлены пунш и положенные трубки, продолжение пьянства и дым от курения табаку представляли более какой трактир, нежели дом государский... Похвала прусскому королю, тогда токмо переставшему быть нашим неприятелем, и унижение храбрости российских войск - составляли достоинство приобрести любление государево".
(Текст приводится дословно. - В. О.)
Народ и особенно солдаты, тяжкой ценой купившие победу и ждавшие облегчения, возненавидели Петра III. Вот почему они так приветствовали вступившую на престол после загадочной смерти царя его жену - Екатерину Алексеевну. Слух о ней как о просвещенной монархине усиленно распространялся среди гвардейских офицеров. Сатирический карнавал "Торжество Минервы" обличал пороки и как бы обещал "блаженни времена".
Сержант Аблесимов был рад, что попал на коронационные торжества в Москву. Здесь-то и встретился он с приехавшим из Петербурга по случаю празднеств своим старым знакомцем - писателем Александром Петровичем Сумароковым.
Весело вспоминали они 1759 год. Тогда Аблесимов, незадолго до того поступивший на военную службу, числился копиистом лейб-кампанской канцелярии. Канцелярия находилась в Санкт-Петербурге. Перемечая надоевшие до одури канцелярские бумаги, Аблесимов иногда отводил душу тайной перепиской стихов. Пользуясь отсутствием начальника, он потихоньку доставал заранее запрятанный в стол журнал и подкладывал его под бумаги. Потом, делая вид, что переписывает циркуляр, списывал нравившиеся ему стихи.
За таким занятием и застал увлекшегося юношу строгий воинский начальник. Аблесимов с удовольствием списывал тогда басню Сумарокова "Жуки и пчелы". Особенно нравилось ему начало, и он с упоением выводил своим красивым аккуратным почерком:
Прибаску
Сложу
И сказку
Скажу.
Невежи Ж_у_ки
Вползли в Науки.
Но тут на бумагу и впрямь вполз... нет, отнюдь не жук, а грозный, волосатый, хорошо знакомый кулак. Аблесимов опешил. На него глядело и орало свирепое начальство, красное от гнева и водки. Голова ворочалась в нелепом, наполовину сползшем парике, с которого сыпалась не то пыль, не то мука.
- В науки вползли жуки! - заорал хрипло и раздельно сей монстр и ударил кулаком по столу.
Не сдобровать бы Аблесимову, не миновать холодной, а может и арестантских рот, не приключись одна случайность. Дожидаясь наказания, вспомнил он про лежащее в его сундучке письмо от батюшки, захудалого галичского дворянина. Наставляя, как держать себя сыну в Питербурхе, батюшка просил навестить его однокашника, графа Сумарокова, ныне достославного пииту. "Александрушко,-- писал родитель, - он ведь приезжал ко мне на твое рождение, крестить тебя соизволил. Напомни ему смиренно, что роды Сумароковых и Аблесимовых - издревле костромские и что прабабушка его доводится двоюродной тетушкой моей матушки".
Конечно, робкий Александрушко и помыслить не мог зайти к своему кумиру, слава которого, как ему казалось, облетела весь мир. Теперь же он, еле преодолев робость, же отправился - другого заступничества быть не
Как же хохотал сиятельный пиит! Аблесимов, еще не оправившись от робости, струхнул не на шутку. Сумароков едва дослушав про оказию с его басней, шлепнул вдруг себя по животу и закатился так громко, что в шкапу что-то зазвенело и на шум в кабинет тотчас прибежала жена. Сумароков только и смог произнести членораздельно:
- Ну, милая, крестничек приехал, - и снова закатывался.
За обедом, выпив немало, Сумароков беспрестанно требовал снова и снова пересказывать про оказию. Аблесимов заметил - да это бросалось в глаза и каждому, - что Сумароков был необычайно тщеславен. Ему явно польстило, что юноша пострадал именно из-за его, сумароковских виршей. Он послал слугу к строгому начальнику копииста и весь вечер читал Аблесимову свои стихи, доказывая при том, что пишет не хуже Ломоносова. Особенно нападал он на Тредиаковского, называя его невежей и завистником.
С тех пор в занятиях копииста лейб-кампанской канцелярии произошли изменения: строгий начальник угодничал перед ним и всегда отпускал к его сиятельству графу Александру Петровичу. У Сумарокова Аблесимов выполнял секретарские обязанности, но больше всего занимался перепиской его стихов набело. Почерк Сумарокова был не ахти какой разборчивый, особенно когда писал он, охваченный порывом вдохновения. Огромные кляксы, похожие на пуговицы мундира, чернильные брызги и невообразимые помарки обильно уснащали рукопись. Однако Александр Онисимович не жалел ни времени, ни трудов и успешно разбирал витиеватую руку Сумарокова. <…>
(Источник - http://az.lib.ru/a/ablesimow_a_o/text_0020.shtml)
***
А. О. Аблесимов
Басни
ДВОРЯНКА В КУПЧИХАХ
Чиновного отца дочь, девка-сирота,
По бедности купцом в супружество взята:
Купецкой став молодкой,
Другою начала ходить походкой!
Во девушках она
Не кушала вина
И презирала водку.
Одну имела лишь охотку:
Почасту кушать чай!
Читатель, примечай:
Придвинувшись к купчищу.
Придвинулась к винищу
И к крепкому пивищу.
Пустилась в чарку нос частехонько втыкать.
Привыкла куликать...
И ныне уже пьет она с охоткой
Поутру тот же чай;
Но пьет его уж с водкой...
Читатель, примечай:
Плотненько ежель кто вокруг кого потрется
Иль с кем дружненько поведется
Ума и разума того и наберется.
***
КУПЧИХА ВО ДВОРЯНКАХ
Купеческая дочка,
На возрасте девочка,
Смазливенька лицом,
В замужстве быть никак не мнила за купцом...
Отец ее имел достаточек свободный;
Так ей желалось быть, конечно, благородной!
Не стало дело в том,
Старуха шасть к ним в дом!
Невесте роспись в руки,
И ей за женихов сама бралась в поруки...
Старик свое дитя,
Утешить захотя,
Не размышляя более,
Желая следовать во всем дочерней воле:
Заметил женишка в сей росписи с чинком,
Которого отец ему бывал знаком...
Откладывать сего вдаль дела не хотели,
Условились: жених, на смотр явясь,
Невесте полюбясь,
Ударив по рукам... подружки песни пели;
Потом и свадебку немедленно свертели.
Причина скорости такой сия была:
Невесте честь мила...
Жених же выгоды свои, напротив, числил;
Он состояние свое поправить мыслил:
Деревню чтоб купя, иметь с нее доход...
Но сказан вдруг ему нечаянный поход!
Пришло супружнику с супругой расставаться;
Однако ж не забыл он к денежкам прибраться
И, нагрузяся всем, сел на воз как-нибудь,
Да и отправился в свой путь...
Осталась молодая,
Об муже потужа
И всю потом печаль на радость проложа...
Затейливостей тех своих не покидая,
Какие в девушках приятны были ей,
На воле став своей,
Приданое она довольное имея;
Но как себя вести, того не разумея,
Не в зрелом возрасте она еще была, -
По-новомодному во всем себя вела:
Уборы и наряды
Брала всегда без ряды.
Сначала чистые платила рубельки;
А после начала давать и вексельки,
Лишь только чтобы ей со вкусом нарядиться...
Не слушалась ни в чем родимого отца,
Не знала, как себе уставить и лица!
И вздумала гордиться
Перед купчихами, их стала презирать,
Пустилась картами исправно козырять!..
Убит в походе муж, супружница осталась...
Родня ей новая немедленно сыскалась:
Кто кум, кто сват, кто брат...
Недолго ж это длилось,
Повсюду вексельков довольно расплодилось;
Голубушку сию стащили в _магистрат_.
Отец хоть выкупил ее из сей неволи,
Но уж восстановить не мог ей прежней доли.
Купец при свадебке щедр_е_нько поступил:
За дочерью он все именье укрепил,
Сам чистым чист остался
И после только чуть не по миру скитался.
***
ПРИКАЗНАЯ УЛОВКА
Читал печатное, не помню, где-то я
А повесть вот сия:
Когда б подьячих мы не сами баловали
И повод им к тому не сами подавали,
Они б не плутовали,
Они б не воровали,
И в век свой в сем грехе они бы не бывали...
А я скажу на то:
Вы спросите... а что?
Не пременю я слова,
Рассказка вот готова:
Кто в свете жив, нельзя порока избежать,
Или болтливому рот накрепко зажать,
Или ленивому к наукам прилежать,
Так точно всякого подьячего от взяток
Не можно вовсе удержать...
Прибыток сей им сладок,
А путь к нему так гладок;
Хоть с первых дней указ подьячих испужал,
Да брать им за труды никак не удержал!
Приказный выдумал тотчас такие хватки:
Как брать тайком им взятки.
Дабы просильщикам о том не докучать,
А прибыль получать
Подьячески головки
Легко изобретут надежные уловки,
И вот что вымыслил писец: его возьми
В свою просильщик норку,
Напой и накорми;
Потом в нехитрую игорку,
Что вычислил писец с просильщика содрать,
То должно тут ему, конечно, проиграть...
И в этом,
Что взяток не берут, клянутся белым светом.
Я здесь про них сказал лишь только что вершки:
А в их казну рублей скопляются мешки.
***
(Источник - http://az.lib.ru/a/ablesimow_a_o/text_0040.shtml)
***
Редактор журнала "Азов литературный"
|
| |
| |
