[ Обновленные темы · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Литературный форум » Я памятник себе воздвиг нерукотворный » Акмеизм (начало ХХ в) » Серебряный век русской поэзии и акмеизм. (Анна Ахматова и Марина Цветаева)
Серебряный век русской поэзии и акмеизм.
redaktor Дата: Воскресенье, 30 Янв 2011, 20:01 | Сообщение # 1
Гость
Группа: Администраторы
Сообщений: 4923
Награды: 100
Репутация: 264
Русская поэзия это жемчужина мировой культуры. Она играет радужными красками под лучами солнечного света на протяжении многих веков. Но не всегда светит яркое солнышко. Иногда на небе появляются тучи, и жемчужина выглядит не так ярко, но при этом не теряет своей первозданной красоты. Так и в русской поэзии были исторически этапы, когда на небосклоне преобладает пасмурная погода. Начало двадцатого века стал поистине ренессансом русской поэзии, ее серебряным веком. Анна Ахматова, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Марина Цветаева – эти имена знают во всем мире. Именно эти поэты составляют золотой фонд такого течения в литературе, как акмеизм.

Одна их творческая деятельность была напрямую связана с теми реформационными процессами, которые происходили в России. Высказывая свое мнение, они оказались не востребованными новой власть, и на несколько десятилетий творчество этой плеяды талантов было незаслуженно предано забвению. В начале девяностых годов творчество акмеистов стало привлекать внимание миллионов. Начали печать произведения Марины Цветаевой, Анны Ахматовой и Николая Гумилева, и еще многих незаслуженно преданных запрету поэтов акмеистов. О каждом из вышеперечисленных поэтов можно писать романы, их судьба, жизнь и творчество полны драматических страниц и наполнены любовью к Родине. Мы же в данной статье не будем отправляться в кругосветное путешествие по волнам русской поэзии, а окунемся в волшебный мир Марины Цветаевой. Причем поставим перед собой задачу не рассказать уважаемым клиентам, которые читают журнал Парусник, о этапах творчества поэтессы, а попытаться понять мотивы жизни и литературной деятельности Марины Ивановны. Ведь журнал о парусниках тесно связан с именем поэтессы, Марина в переводе с греческого языка – морская. Все наверно вспомнили знаменитые строчки одного из произведений Марины Цветаевой.

Судьба и творчество Марины Цветаевой, начало пути.

Чтобы понять, почему творчество Марины Цветаевой было незаслуженно забыто, нужно осознать деятельность поэтессы, понять ее мысли и почувствовать сердцем. Для этого рассмотрим основные периоды жизни поэтессы. Родилась Марина Ивановна в семье, где ценили Родину и ее культуру. Больше влияние на формирование характера поэтессы оказал отец – Иван Владимирович, который был профессором. Одной из его заслуг перед отечеством было открытие в Москве одной из лучших по тем временам музейных экспозиций – Румянцевского музея. Многие исследователи считаю, что наибольшую роль в воспитании дочери играла мать, но все – таки на подсознательном уровне основные моральные и этические принципы Марине Цветаевой передались от отца. Судьба внесла свои коррективы. Мама довольно часто болела, поэтому и росла дочка в постоянных переездах с места на место, из государства в государства, впитывая в себя культуру народов и тоску по родине. Поэтесса начала свой творческий путь довольно рано, первые, известные исследователям произведения, были написаны в шестилетнем возрасте, причем на нескольких языках. Важное влияние на формирование Марины Цветаевой, как поэтессы, оказало полученной ей образование. Училась Марина Ивановна в Москве, созерцая просторы своей Родины, затем в Швейцарии, среди альпийских лугов и белоснежных шапок гор, Германии с ее педантичным подходом в жизни, а в шестнадцать лет в ее судьбе появился Париж , со всем своим шармом и обаятельностью. Творчество и судьбу Марины Цветаевой условно можно разделить на четыре этапа. Первый этап это период до Первой мировой войны. Второй -это Первая мировая война, Революция и Гражданская война. Третий этап – это творчество поэтессы в эмиграции, и четвертым, заключительным этапом является возращение на родину.

Этапы творчества Марины Цветаевой.

Изучать творчество Марины Цветаевой, это все равно что отправится в кругосветное путешествие по огромному океану, и это путешествие вызывается самые глубокие чувства, и слезинки невольно скатываются по щекам от той трагедии, и яркой, как сверкание далеких звезд ,жизни и судьбы поэтессы. Но остановимся на периодах творчества. Начальный период творчества Марины Ивановны характеризуются юношескими, по настоящему чистыми переживаниями, первыми чувствами и разочарованием. Многие отмечали талант, но не хватало эмоциональной законченности и совершенства в строчках, которые лились из-под ее пера. Это был Вечерний альбом, который включал в себя сто одиннадцать, специально отобранных стихотворений, и скажем так – дебют удался, критики по достоинству оценили труд юной поэтессы. Суть начального периода творчества поэтессы заключается в описание безмятежного и чарующего детства и утрате целостности личности, а также первых любовных переживаниях. Второй этап связан с событиями, который развивались в период Первой мировой войны. У Марины Цветаевой проявляется еще одна из граней творчество – драматургия. А поэзии становится твердой и осмысленной, это уже не журнал о парусниках и беззаботном детстве, это поэзия состоявшейся женщины. Третий этап творчества является горькой и трагической страничкой в судьбе поэтессы. Связан он с революцией и гражданской войной, а также последующей эмиграцией. Тоска по Родине, даже можно сказать, потеря родины, той которую она знала, отразился в творчестве Марины Цветаевой. Вся боль и горечь утраты ощущается в произведениях поэтессы, которые были созданы в двадцатые и тридцатые годы двадцатого века. Чувство глубокого патриотизма и откровенной, чистой и искренней любви к родине оказалось не востребованным у эмигрантов и западноевропейских обывателей.

Знаю, умру на заре – трагизм в творчестве и жизни Марины Цветаевой.

Заключительным этапом в творчестве Марины Цветаевой стало возращение на родину после длительной эмиграции. Творчество поэтессы было под запретом, издавать ее произведения запрещалось. Со всех сторон раздавалась безжалостная критика. Поэтесса оказалась не востребована на родине, а некоторые, особо одаренные критики, обвиняли Марину Ивановну в отсутствии таланта и бездарность. Тяжелые события, связанные с арестом дочери, расстрелом мужа в этот трагический период в жизни, нашли свое отражение и в творчестве. Скиталец, потерявший родину так же трагически и погиб. Никто не знает, где похоронена поэтесса. Журнал Парусник проводил исследования, с целью установить место захоронения – безрезультатно. Но память о творчестве Марины Цветаевой всегда в наших сердцах.

Анна Ахматова – рождение звезды.

Одной из ярких представительниц поэзии Серебряного века русской литературы была Анна Ахматова. Благодаря ей, и ее мужу Николаю Степановичу Гумилеву мир узнал такое направление в литературе, как акмеизм. Анна Андреевна прожила яркую и трагическую жизнь. Ей суждено было стать свидетельницей многих эпохальных событий в истории государства Российского, пережить личную трагедию, выразив свои чувства в поэзии, своего рода драматической любовной лирики. Как же появилась звезда такой величины на небосклоне российской поэзии? В данной статье рассмотрим основные этапы становления Анны Ахматовой как человека и поэтессы, а также попытаемся осознать весь трагизм ее судьбы. Родилась поэтесса в конце девятнадцатого века, а умерла в середине двадцатого. На период ее жизни пришлось две революции, две мировых войны и братоубийственная гражданская война в самой матушке России. Все эти события наложили неизгладимый отпечаток не только на судьбу поэтессы, но и на ее творчество. Но обо всем по порядку. Дата рождения Анны Андреевны известна истории, не будем уточнять, скажем, лишь, что родилась она на северо-западном Причерноморье, рядом с Южной Пальмирой – Одессой мамой. А когда малышке исполнился годик, начался новый этап в жизни будущей поэтессы, и она с берегов Черного моря вместе с родителями переехала к берегам Балтийского моря в город, который является и по сей день жемчужиной мировой архитектуры и бриллиантом культурного наследия России – Царское Село. Детство и юность Анны Андреевны происходило именно в этом городе, что, несомненно, сказалось на ее творческой деятельности. Как и образование, которое она получила, окончив женскую гимназию в Царском Селе, а затем и гимназию в Киеве на берегах Днепра. Затем были высшие курсы в Киеве и Санкт-Петербурге. Так происходило становление поэтессы

Начало литературной деятельности.

Несомненно, две великие личности как звезды и созвездия с разными полюсами притягиваются к друг другу, влекомые неизвестными силами, которые кто называет судьбой, а кто роком или божьим благословением. Но об этом немножко позже. То, что Анна Андреевна была человек из княжеского рода известный факт. Когда в одиннадцать лет поэтесса написала свое первое стихотворение, то в ее судьбу вмешался отец, поэтому и знаем мы Анну Андреевну не как Горенко, по имени отца, а как Ахматову. Ахматовой звали бабушку поэтессы Прасковью Федосеевну, которая принадлежала к старинному дворянскому роду Ахматовых, которые еще Петру I знатную службу служили. Со стороны матери Анне Андреевне досталась славная и знатная биография, ведь мама происходила из знатного татарского рода Чагадаевы, которые были знатными князьями, присягнувшими на верность русскому царю батюшке. Вот такой был ребенок, дочка двух известных дворянских родов. Но причем здесь притяжение двух звездных созвездий спросите вы? А мы вам ответим. Судьба изменчива и непредсказуема. Вот и в жизни Анна Ахматовой встретился человек, и не просто человек, а звезда первой величины, которого звали Николай Степанович Гумилев. Да тот самый. Именно он основал течение акмеистов, а помимо того что был поэтом отменным, так еще и путешественником знатным был. А закончилась это романтическая история, или можно сказать началась, браком между Анной Ахматовой и Николаем Гумилевым. И в скорости родился сынишка, которого назвали Львом. Но об этом ниже. А год рождения сына совпал с годом выпуска первого сборника поэтессы, который назывался Вечер, вот такой был знаменательный тысяча девятьсот двенадцатый год. Правда отметим тот, факт, что публиковались произведения поэтессы и ранее. В тоже время еще одним важным событием, которое повиляло на творчество поэтессы, было знакомство с Амадео Модильяни.

Злой рок России и звезда Анны Ахматовой.

До первой мировой войны поэтесса издала свой второй сборник, который назывался Четки. Одна семья два великих поэта акмеиста, Серебряный век русской литературы. Кто думал, что сказка закончится трагедией. В это время творчество Анны Ахматовой представляло собой любовную лирику. Воспоминания о детстве способствовали написанию первой поэмы поэтессы, которая называлась У самого моря. А затем Первая мировая война. Николай Степанович уходит на фронт, семейная жизнь дала трещину. Данные события нашли свое отражение в третьем сборнике Анны Ахматовой, который назывался Белая стая. А события набирали свой ход , как снежный ком накатываясь на поэтессу. Революция, гражданская война, развод с мужем, и дальнейшая трагическая гибель Николая Гумилева, который был расстрелян по обвинению в заговоре. Между этими событиями вышло еще два сборника поэтессы. Но трагические события еще не достигли своего апогея. Это был только полуоткрытый занавес в судьбе поэтессы. В тысяча девятьсот тридцать восьмом году арестовали сына Анны Ахматовой – Льва Гумилева. Нет, он не повторил судьбы своего отца. Но об этом немножко позже. Период двадцатых – тридцатых годов для Анны Ахматовой, был период практически полного забвения. Новые произведения поэтессы не печатали, а старые не перепечатывали, много из творчества поэтессы было утеряно. В этот момент Анна Андреевна находит в себе силы и пишет свою знаменитую поэму – Реквием и шестой сборник своих произведений. В личной жизни поэтессы, казалось бы, нет конца в темном тоннеле. Лев в тюрьме с Пуниным рассталась , а тут еще и началась Вторая мировая война. Лев Николаевич отсидев свой срок, ушел добровольцем на фронт, достойный сын своих родителей, воевал не за власть, которая его незаконно осудила, а за Родину, что говорит о его высоком патриотизме.

Последние годы жизни поэтессы.

Особое место в творчестве Анны Ахматовой занимает послевоенный период. Льва Николаевича, отблагодарила, и посадили в очередной раз в тюрьму. А Анна Андреевна была исключена из Союза советских писателей. Ради спасения сына был издан сборник, который поэтесса в дальнейшем игнорировала, и не признавала, назывался он Слава миру. Но жизнь не всегда берет, бывают и подарки судьбы, которые как капля живительной влаги спасают жизнь уставшему путнику в пустыне. Пятидесятые годы стали благоприятным периодом в жизни Анны Ахматовой. Освободили сына, Льва Гумилева. Восстановили поэтессу и в Союзе советских писателей. Правда, с сыном отношения в том момент были напряженным. Шестидесятые годы двадцатого века стали периодом всемирного признания творчества поэтессы. Так закончил путь Анны Ахматовой.
http://ynik.info/

Прикрепления: 1695865.jpg (6.8 Kb)


Президент Академии Литературного Успеха, админ портала
redactor-malkova@ya.ru
 
redaktor Дата: Воскресенье, 30 Янв 2011, 20:12 | Сообщение # 2
Гость
Группа: Администраторы
Сообщений: 4923
Награды: 100
Репутация: 264

Воспоминания журналиста об Анне Ахматовой.

В последние месяцы войны Анна Андреевна Ахматова вернулась в родной город. Мы, ленинградские комсомольцы, любили ее. В трудные блокадные дни белый томик ее стихов «Из шести книг» был с нами, многое из него мы знали наизусть. Мы восхищались и ее ташкентскими стихами, посвященными Ленинграду, Родине. Встретиться с нею было нашей заветной мечтой. Помню, сколько волнений пришлось мне пережить, прежде чем я решилась набрать номер ее телефона.

«Анна Андреевна,— выпалила я скороговоркой.— Звоню вам по поручению отдела пропаганды городского комитета комсомола. Не согласились ли бы вы встретиться с комсомольцами Ленинграда в бывшем Доме печати на Фонтанке и почитать свои стихи?».
Ахматова согласилась тотчас же. Я поняла, что она рада нашему предложению. Мы согласовали с ней день и час выступления, и она попросила меня зайти за нею.

И вот я иду к Ахматовой. Какие чувства я испытывала, передать невозможно: ведь я шла к великой поэтессе!.. В узкой темной комнате меня встретила высокая седая женщина, стройная и величественная, вся светящаяся добротой и радушием. Комната была очень скромно обставлена, у стены стоял большой «бабушкин» сундук. Анна Андреевна пригласила меня сесть, и мы сразу же разговорились, как добрые старые знакомые. Я почувствовала себя легко и свободно, словно дома. Оказалось, Анна Андреевна тоже волновалась; «А поймут ли меня, Леночка, молодые люди, поймут ли мои стихи?».

Я сказала, что все будет хорошо. Ее знают, любят, гордятся ей и ждут предстоящей встречи. Что читать? Все, что она сама захочет. Я рассказала Анне Андреевне, как мы ценим ее талант, как следили в годы блокады за всеми ее публикациями в газетах и журналах.

И вот Ахматова — в темном жакете, в длинной темной юбке — выходит на сцену. Зал встречает ее аплодисментами.

Она много и охотно читала в тот вечер: лирику, стихи о Пушкине, о Ленинграде. Голос у нее был несколько глуховат. Она читала так, словно говорила с близкими друзьями. Молодые рабочие слушали ее, затаив дыхание, просили почитать еще и еще. Анна Андреевна устала, но была счастлива. Она сказала, что не помнит, когда выступала перед такой благодарной аудиторией.

Позднее, уже после того, как закончилась война, мне довелось еще несколько раз встретиться с Анной Андреевной в Доме писателя.
Источник http://novostiliteratury.ru/neizves....matovoj

Прикрепления: 1980203.jpg (36.7 Kb)


Президент Академии Литературного Успеха, админ портала
redactor-malkova@ya.ru
 
redaktor Дата: Воскресенье, 06 Фев 2011, 20:55 | Сообщение # 3
Гость
Группа: Администраторы
Сообщений: 4923
Награды: 100
Репутация: 264
Известные крылатые выражения Анны Ахматовой

# Будущее, как известно, бросает свою тень задолго до того, как войти.

# Благовоспитанный человек не обижает другого по неловкости. Он обижает только намеренно.

# ...все, кого ты правду любила,
Живыми останутся для тебя.

# Есть в близости людей заветная черта
Ее не перейти влюбленности и страсти...

# Жить — так на воле,
Умирать — так дома.

# И в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.

# ...Изгнания воздух горький —
Как отравленное вино.

# Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда...
Как одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.

# Любовь всех раньше станет смертным прахом,
Смирится гордость и умолкнет лесть.
Отчаянье, приправленное страхом,
Почти что невозможно перенесть.

# Любовь покоряет обманно
Напевом простым, неискусным.

# Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.

# Наше священное ремесло
Существует тысячи лет...
С ним и без света миру светло.
Но еще ни один не сказал поэт,
Что мудрости нет, и старости нет,
А может, и смерти нет.

# Не давай мне ничего на память:
Знаю я, как память коротка.

# ...не пытайся для себя хранить
Тебе дарованное небесами:
Осуждены — и это знаем сами —
Мы расточать, а не копить.

# О, есть неповторимые слова,
Кто их сказал — истратил слишком много.

# Против кого дружите

# Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле — печаль,
И долговечней — царственное слово.

# Сильней всего на свете
Лучи спокойных глаз.

# Смерти нет — это всем известно,
Повторять это стало пресно,
А что есть — пусть расскажут мне.

# Тот счастлив, кто прошел среди мучений,
Среди тревог и страсти жизни шумной,
Подобно розе, что цветет безумно,
И легче по водам бегущей тени.

# Что войны, что чума — конец им виден скорый,
Им приговор почти произнесен.
Но кто нас защитит от ужаса, который
Был бегом времени когда-то наречен?


Президент Академии Литературного Успеха, админ портала
redactor-malkova@ya.ru
 
redaktor Дата: Понедельник, 14 Фев 2011, 22:00 | Сообщение # 4
Гость
Группа: Администраторы
Сообщений: 4923
Награды: 100
Репутация: 264

Грешница

"Некто из фарисеев просил Его вкусить с ним пищи; и Он, войдя в дом фарисея, возлег. И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром".
Евангелие от Луки

Все предки Марины Ивановны Цветаевой по отцовской линии были священниками, кроме самого Ивана Владимировича, который, хоть и закончил семинарию, и даже академию, но батюшкой не стал. Духовное звание в России долгое время было почти кастовым. Так что, когда вышло послабление, многие тут же сменили профессию, серьезно пополнив революционные ряды. Формальное, внешнее благочестие, конечно, сохранилось. Но Цветаева не принимала его с детства.

Рано лишившись матери, она вообще росла самостоятельной и своевольной. Незадолго до первой исповеди ее преследовало странное наваждение: вместо молитвы, несчётное число раз, холодея от кощунства, она произносила: Бог-Чёрт, Бог-Чёрт… Готовясь признаться в этом священнику, она была обескуражена его вопросом: с мальчиками целуешься? О том, что действительно мучило юную душу, никто не спросил…

Однажды, вместо иконы Марина поставила в святой угол портрет Наполеона. В ответ на требование отца немедленно убрать это, она схватила со стола тяжёлый подсвечник, готовясь физически защищать своё право на свободу выбора. Наверное, мягкому Ивану Владимировичу стоило бы хорошенько ее выпороть, но…

Кончилось это плохо. Осенью четырнадцатого, через год после смерти, будучи уже женой и матерью, она влюбилась… в поэтессу Софью Парнок. Этот роман Цветаева назвала «треклятой страстью» и «часом своей первой катастрофы». Она понимала, что искупалась в такой мерзости и грязи, какую надо еще поискать, но вырваться сама не могла – грех притягивал. Он приносил то, к чему она давно рвалась: быть вне общества и вне Закона.

Вспомяните: всех голов мне дороже
Волосок один с моей головы.
И идите себе... - Вы тоже,
И Вы тоже, и Вы.
Разлюбите меня, все разлюбите!
Стерегите не меня поутру!
Чтоб могла я спокойно выйти
Постоять на ветру.

Это последнее стихотворение из сборника «Подруга». Цветаева никогда не публиковала эту книгу и почти никому не давала ее читать при жизни. Но вся Москва и так все знала. Неизвестно, что именно: жалость к опозоренному мужу, любовь к дочке, жажда творчества, а может быть, все вместе, но только что-то разбудило в Марине Ивановне острое чувство вины перед Богом и покаяние. Она впервые ощутила присутствие Живого Христа, стала целовать иконы в храме и Распятие, чего никогда раньше не делала, и бросилась к другим поэтам, чтобы понять, что происходит в ее душе. Уехав в деревню, в Александровскую слободу, она буквально штудирует духовную поэзию Ахматовой и Гумилева, но особенно – Блока. На Пасху 16-го она пишет ему посвящение.

Ты проходишь на запад Солнца,
Ты увидишь вечерний свет.
Ты проходишь на запад Солнца,
И метель заметает след.
Мимо окон моих – бесстрастный -
Ты пройдёшь в снеговой тиши,
Божий праведник мой прекрасный,
Свете тихий моей души!
Я на душу твою – не зарюсь!
Нерушима твоя стезя.
В руку, бледную от лобзаний,
Не вобью своего гвоздя.
И по имени не окликну,
И руками не потянусь.
Восковому, святому лику
Только издали поклонюсь.
И, под медленным снегом стоя,
Опущусь на колени в снег
И во имя твоё святое
Поцелую вечерний снег -
Там, где поступью величавой
Ты прошёл в снеговой тиши,
Свете Тихий – Святыя славы -
Вседержитель моей души.

«Раз и навсегда – все мои такие стихи, все вообще такие стихи обращены к Богу. – Поверх голов – к Богу! Так: все мои стихи – к Богу если не обращены, то возвращены. (Это написано уже в 31 году, в «Истории одного посвящения. А вот строчки из 18-го.)

Я – страница Твоему перу,
Все приму: я – белая страница.
Я – хранитель Твоему добру:
Возвращу и возвращу сторицей.
Я деревня, черная земля.
Ты мне луч и дождевая влага.
Ты – Господь и Господин, а я –
Чернозем – и белая бумага.

Ведь это же молитва! Тогда я этого еще (и тут Марина Ивановна обрывает саму себя) – нет, знала! – упорно не хотела знать». Видимо, как и у всей страны, ее взрослое сознание окончательно сформировала революция и гражданская война. Все личное уходит на второй план. Гражданский голос Цветаевой начинает звучать сразу. На Пасху 1917-го она пишет Николаю II:

Пал без славы
Орел двуглавый.
– Царь! – Вы были не правы.
Помянет потомство
Еще не раз –
Византийское вероломство
Ваших ясных глаз.
Ваши судьи –
Гроза и вал!
Царь! Не люди –
Вас Бог взыскал.

Обвинив царя в отречении как в предательстве присягавших ему и верных своему слову людей, она заканчивает свое посвящение так: «Царь! – Потомки и предки – сон. Есть котомка, коль отнят трон». Но когда через год, 17 июля, стоя в очереди, Марина Ивановна увидит, как равнодушно люди слушают вопли газетчика о расстреле царской семь, она громко, чтоб все слышали, скажет дочке: «Аля, Император убит. Молись!»

Такое «чудачество» большого поэта никого не удивило. Многим было уже известно стихотворение «Дон» из «Лебединого стана», написанное весной 18 года! Отметив его специальным «Нотабене», как свое любимое, Цветаева во всеуслышание заявляет, что белое движение обречено на гибель, но всякий честный человек в России должен быть с ним.

Кто уцелел - умрет, кто мертв - воспрянет.
И вот потомки, вспомнив старину:
- Где были вы? - Вопрос как громом грянет,
Ответ как громом грянет: - На Дону!
- Что делали? - Да принимали муки,
Потом устали и легли на сон.
И в словаре задумчивые внуки
За словом: долг напишут слово: Дон.

Осень 1919 года. Есть в Москве нечего, нет даже хлеба – одно зерно. У Марины Цветаевой на руках две дочери: Ирине два с половиной, Ариадне, Але, – семь. Муж – офицер Белой армии, и от него нет никаких вестей. Кто-то из знакомых говорит, что девочек можно пристроить в какой-то загородный приют в Кунцеве – там топят и кормят американскими продуктами. Понимая, что зиму троим не пережить, в середине ноября Марина Ивановна их отвозит.

Под новый год ей сообщают, что в «образцовом» приюте вовсе не так уж хорошо (постоянные карантины, все тот же голод), и что детей лучше было бы забрать. Но куда!? Из семи комнат в квартире жилой осталась одна. Окно в ней от буржуйки потемнело так, что в комнате всегда ночь. На дрова ушла вся мебель, а температура по утрам все равно не выше пяти градусов… Наконец, Аля заболевает тифом, и Марина бросается за ней. Хватает домой. Из последних сил выхаживает. А второго февраля узнает, что с голоду умерла ее младшая дочь.

Две руки, легко опущенные
На младенческую голову!
Были – по одной на каждую -
Две головки мне дарованы.

Но обеими – зажатыми –
Яростными – как могла! –
Старшую у тьмы выхватывая –
Младшей не уберегла.

Две руки – ласкать – разглаживать
Нежные головки пышные.
Две руки – и вот одна из них
За ночь оказалась лишняя.

Светлая – на шейке тоненькой –
Одуванчик на стебле!
Мной еще совсем не понято,
Что дитя мое в земле.

Этот материнский стон вырвется из Марины Ивановны только на Пасху. До этого – полное молчание, загнанность и тоска. Почти все вокруг обвиняли ее в смерти Ирины. Да, наверное, и сама она. В те же дни, в то же Светлое Христово Воскресение 20-го, она пишет стихотворение «Грешница».

Ты пишешь перстом на песке,
А я Твоя горлинка, Равви!
Я первенец Твой на листке
Твоих поминаний и здравий.
Звеню побрякушками бус,
Чтоб Ты оглянулся – не слышишь!
О Равви, о Равви, боюсь –
Читаю не то, что Ты пишешь!
А сумрак крадется, как тать,
Как черная рать роковая.
Ты знаешь - чтоб лучше читать -
О Равви – глаза закрываю…

Это из Евангелия от Иоанна. Когда фарисеи привели ко Христу перепуганную женщину и спросили: надо ли побить ее камнями, потому что она поймана в прелюбодеянии? – Иисус ответил: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень». Книжники разбежались. Для Цветаевой это была не только самозащита – ее саму хоть и заставали не раз, но смертью не наказывали, просто не любили. Не имея собственных сил на борьбу, она надеялась на Спасителя. Ведь евангельские мироносицы: и Мария Магдалина, и Иоанна, жена домоправителя Иродова, и Сусанна, были исцелены Господом от злых духов и болезней, и потом служили Ему своим имением. И были на Голгофе. И первыми пошли ко гробу. И первыми увидели Христа Воскресшего.

1921 год. Гражданская война закончилась, а известий о муже все не было. Цветаева не сдавалась. Она будет ждать Сережу. Ждать и искать. Всех знакомых она умаляла спрашивать о нем, где только можно. И вдруг 1 июля благая весть: «Мой милый друг – Мариночка! С чего начать? Нужно сказать много, а я разучился не только писать, но и говорить. Я живу верой в нашу встречу. Без Вас для меня не будет жизни, живите! Я ничего от Вас не буду требовать – лишь бы Вы были живы!»

«Мой Сереженька! – отвечает она Эфрону. – Если от счастья не умирают, то каменеют. Только что получила Ваше письмо. Закаменела. Не знаю, с чего начать. – Знаю, с чего начать: то, чем и кончу: моя любовь к Вам…»

Вообще-то, белогвардейских жен в те времена нередко расстреливали или отправляли на Соловки. Но она об этом даже не вспомнила – так и написала в прошении «для воссоединения семьи». Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не одно обстоятельство. Примерно в это время советское правительство начало готовить массовую высылку инакомыслящих. Во-первых, от них давно пора было избавиться, а во-вторых, надо было идейно расколоть эмиграцию. А кто это мог сделать лучше, чем вечно бунтующие Николай Бердяев, Сергей Булгаков и Марина Цветаева? Ей стали всячески намекать на положительное решение ее вопроса, а заодно поставили на усиленный паек. Марина Ивановна, словно почувствовав, какого от нее ждут поведения, стала Ариадну откармливать (а, может быть, ей кто-то и сказал – ведь нашелся чекист, который посоветовал ей до границы помалкивать, потому что ее будут в поезде «сопровождать»). И когда дочь спрашивала, не достаточно ли она уже толстая, чтобы поразить Европу, Цветаева строго отвечала: «Ешь, Аля! И без фокусов! Знай, что это я тебя выбрала».

Марина Ивановна действительно ощущала себя евангельской блудницей. Но не только из-за страстей. Ей казалось, что женщина, пришедшая в дом Симона-фарисея, должна была иметь неимоверную решимость и немыслимую свободу, чтобы из пропасти падения решиться полюбить Учителя и так выразить свое чувство.

Когда хозяин дома подумал про себя, что если бы Иисус действительно был пророком, то знал бы, какая женщина прикасается к Нему, Христос рассказал ему притчу. Один человек был должен пятьдесят динариев, а другой пятьсот, и заимодавец простил обоим, потому что им нечем было платить. «Который же из них более возлюбит его?» - «Думаю, тот, которому более простил». И Господь ответил: «Правильно ты рассудил».

И, обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отёрла; ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи её многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит. Евангелие от Луки

11 мая 1922 года, перекрестившись на каждую церковь, Марина Ивановна с Алей уехали из Москвы. Встреча произошла на перроне берлинского вокзала. Из воспоминаний Ариадны Эфрон. «Сережа уже добежал до нас, с искаженным от счастья лицом, и обнял Марину, медленно раскрывавшую ему навстречу руки, словно оцепеневшие. Долго, долго, долго стояли они, намертво обнявшись, и только потом стали медленно вытирать друг другу ладонями щеки, мокрые от слез».

Немного погодя Сергей Яковлевич описал друзьям свои первые впечатления: «Марина изменилась мало, но Аля… превратилась в громадного бегемота, которого я не могу поднять на руки». Н а какое-то время Ариадна Сергеевна перестала быть подругой своей маме, а стала обычной дочкой своим родителям. Это были мгновенья семейного счастья: вечерами папа читал им что-нибудь при керосиновой лампе, а мама «рукодельничала»: чинила одежду или штопала носки. Казалось, она сможет побороть в себе грязь. Она так хотела этого. Так ждала…

Вскоре Эфрон пишет другу: «Марина – человек страстей. Гораздо в большей мере, чем раньше. Отдаваться своему урагану для нее стало необходимостью, воздухом ее жизни. Всегда все строится на самообмане. Человек выдумывается, и ураган начался. Марина рвется к смерти». Жизнь Сергея Яковлевича – сплошная пытка. Но он так любил ее, так терпел и выхаживал, что смог продлить ее жизнь настолько, насколько прожил сам. Присутствие его духа, давало надежду на прощение и помогало находить себя и ей. В одну из таких покаянных минут, в августе 23-го на свет и появилась «Магдалина».

О путях твоих пытать не буду,
Милая! – ведь все сбылось.
Я был бос, а ты Меня обула
Ливнями волос -
И – слез.

Не спрошу тебя, какой ценою
Эти куплены масла.
Я был наг, а ты Меня волною
Тела – как стеною
Обнесла.


Источник Источник - сайт www.neofit.ru

Прикрепления: 4516499.jpg (38.9 Kb)


Президент Академии Литературного Успеха, админ портала
redactor-malkova@ya.ru
 
redaktor Дата: Суббота, 26 Фев 2011, 13:03 | Сообщение # 5
Гость
Группа: Администраторы
Сообщений: 4923
Награды: 100
Репутация: 264
Встречи с А.А. Ахматовой.

О Цветаевой
В 1963 году было издано избранное Цветаевой. Это была первая большая книга почти неизвестной в СССР поэтессы [её имя впервые громко прозвучало в "Тарусских страницах"], но Ахматову до тех пор практически не издавали, и она очень ревниво читала этот сборник. Анне Андреевне, по воспоминаниям Лидии Чуковской, понравилась "Поэма горы". Ей вообще понравились поэмы Цветаевой, но о её стихах она отзывалась довольно пренебрежительно.

Свидание с Солженицыным
Интересно сопоставить воспоминания современников о первом свидании Ахматовой и Солженицына, которое состоялось 28 октября 1962 года.
Виктор Кривулин пишет, что Ахматова очень кратко рассказала ему об этом свидании с Солженицыным:

"Приезжал ко мне автор "Ивана Денисовича"... Учил меня, как писать стихи".

Других подробностей Кривулину извлечь не удалось. По его словам, Ахматова ещё добавила:

"Он сказал, что это трагедия одной женщины, а нужно, чтобы была трагедия всего народа".

И всё. А ведь ещё 19 сентября того же года Ахматова сказала Л. Чуковской про "Один день Ивана Денисовича", который, кстати, ещё не был опубликован:

"Эту повесть обязан прочитать и выучить наизусть - каждый гражданин изо всех двухсот миллионов граждан Советского Союза".

Сама Ахматова после первого свидания с Солженицыным записала в дневнике:

"Вчера у меня был Рязанский [Солженицын]. Впечатление ясности, простоты, большого человеческого достоинства. С ним легко с первой минуты. Сказал:

"Я только боялся сойти с ума в тюрьме".

Про мои стихи сказал недолжное. Славы не боится. Наверно, не знает, какая она страшная и что влечёт за собой".

Дополнят эту тему воспоминания Н. Роскиной:

"О свидании с ним она рассказывала в необычных для неё тонах. Ведь она привыкла к тому, что к ней приходят на поклон, а тут пришел человек, которому она сама готова была и хотела поклониться. Он читал ей свои стихи.
На мой вопрос:

"Хороши ли они?" -

она уклончиво ответила:

"Из стихов видно, что он очень любит природу".

Не удовлетворило её и то, что Солженицын сказал о её стихах. Она ему читала "Реквием", он сказал:

"Это была трагедия народа, а у вас - только трагедия матери и сына".

Она повторила мне эти слова со знакомым пожатием плеч и лёгкой гримасой".

Английский язык А.А.
Любопытно было бы изучить записи современников о владении Ахматовой иностранными языками. Широко известно, что Ахматова легко читала Данте в подлиннике и могла цитировать его наизусть. Считается, что Ахматова изучила английский язык, а немецким владела неважно. Но английский-то Ахматова изучала по книгам, с носителями языка она по понятным причинам не могла общаться, и это привело к забавному происшествию.
Когда в СССР приехал Исайя Берлин, Ахматова во время их встречи читала что-то из "Дон Жуана" Байрона. Во время её чтения Берлин отвернулся к окну, чтобы Ахматова не увидела замешательства на его лице: ведь Ахматова, изучая английский язык по книгам, прекрасно могла читать эти книги, но не представляла, как всё это звучит.
Сам Берлин писал об этом случае так:

"Даже несмотря на то что я хорошо знал поэму, я не мог бы сказать, какие именно песни она выбрала, поскольку, хоть она и читала по-английски, её произношение было таким, что я не мог понять ничего, за исключением одного или двух слов... Чтобы скрыть своё замешательство, я поднялся и выглянул из окна".

Однако Берлин тут же оправдывается:

"Позднее я сообразил, что, может быть, именно так мы декламируем классическую греческую или латинскую поэзию".

О значении Анненского
Очень интересен отзыв Ахматовой о поэзии Иннокентия Анненского:

"Если бы он так рано не умер, мог бы видеть свои ливни, хлещущие на страницах книг Б. Пастернака, своё полузаумное "Деду Лиду ладили:" у Хлебникова, своего раешника (шарики) у Маяковского и т. д.
Я не хочу сказать этим, что все подражали ему. Но он шёл одновременно по стольким дорогам!"

Ещё о дуэли между Гумилёвым и Волошиным

Хочется ещё раз вернуться к дуэли между Гумилёвым и Волошиным. В 1926 году Лукницкий обсуждал эту тему с Ахматовой и записал:

"А[нна] А[ндреевна] не находит оправданий Волошину. Сказала мне, что совершенно не понимает, что думал Волошин, когда - опороченный всем своим отношением к Гумилёву - в свой приезд сюда (в 24-м году) два раза приходил к ней с визитом... И, казалось бы, скомпрометировав себя так (до того, что ему пришлось навсегда уехать из Петербурга), Волошин по отношению к Гумилёву, а после смерти Гумилёва - к его памяти, должен был держаться крайне осторожно... И вместо этого Волошин двуличничает до сих пор: пишет (после смерти Гумилёва) о пощёчине, которую дал ему, и посвящает ему посмертное стихотворение... Если Волошин думает, что, встретившись с ним в 21 году - через десять лет после дуэли - и не отведя руки в сторону, Гумилёв помирился с ним, - то это доказывает только наглость Волошина и ничего больше".

Об успехе современных поэтов
В мае 1965 года у Ахматовой затронули тему бешеного успеха Вознесенского, Евтушенко и Ахмадулиной. Анна Андреевна по этому вопросу высказалась так:

"Надо признать, что все трое - виртуозные эстрадники. Мы судим по их меркой поэзии. Между тем эстрадничество тоже искусство, но другое, к поэзии прямого отношения не имеющее".

Чуть позже она добавила:

"Меня принудили прочесть "Озу" Вознесенского, какое это кощунство, какие выкрутасы:"

Кушнер и Горбаневская
Однажды Ахматова сравнила Александра Кушнера и Наталью Горбаневскую. Про Кушнера она полуодобрительно полуукоризненно сказала:

"Изящен. Интеллигентен, литературен, изящен. Однако я боюсь, нравится ему такое занятие: писать стихи".

Затем Ахматова раскрыла свою сумочку и вынула листок со стихами Горбаневской:

"А вот эта женщина - ей не хочется, больно ей, но не писать она не может".

Роберт Рождественский
Как-то Лидия Чуковская спросила Ахматову, нравятся ли ей стихи Роберта Рождественского. Анна Андреевна резко ответила:

"Не читала, и читать не стану! Поэт - это человек, наделённый обострённым филологическим слухом. А у него английское имя при поповской фамилии. И он не слышит. Какие уж тут стихи!"


Президент Академии Литературного Успеха, админ портала
redactor-malkova@ya.ru
 
Nikolay Дата: Понедельник, 21 Мар 2011, 09:01 | Сообщение # 6
Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Награды: 168
Репутация: 248
Цветаева Марина Ивановна (1892 – 1941)
-известная русская поэтесса – романтик, прозаик, переводчица, долгое время проживала в эмиграции, автор множества лирических стихов, повестей и воспоминаний.

АФОРИЗМЫ

В диалоге с жизнью важен не её вопрос, а наш ответ.
***

Жизнь - вокзал... жизнь есть место, где жить нельзя
***

...И если сердце, разрываясь,
Без лекаря снимает швы, —
Знай, что от сердца — голова есть,
И есть топор — от головы...
***

Можно шутить с человеком, но нельзя шутить с его именем.
***

Не люби, богатый, — бедную,
Не люби, ученый, — глупую,
Не люби, румяный, — бледную,
Не люби, хороший, — вредную:
Золотой — полушку медную!
***

Некоторым, без кривизн —
Дорого дается жизнь.
***

Что мы можем сказать о Боге? Ничего. Что мы можем сказать Богу? Все.
***

Я не хочу иметь точку зрения. Я хочу иметь зрение.
***


Редактор журнала "Азов литературный"
 
Литературный форум » Я памятник себе воздвиг нерукотворный » Акмеизм (начало ХХ в) » Серебряный век русской поэзии и акмеизм. (Анна Ахматова и Марина Цветаева)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: