| Nikolay | Дата: Суббота, 09 Июл 2011, 18:22 | Сообщение # 1 |
 Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Статус:  | 
МИЗИНОВА ЛИДИЯ СТАХИЕВНА
(в замужестве Санина)
(1870 - 1937)
- русская певица, актриса, переводчица, мемуарист, литературный и театральный критик, близкий друг А.П. Чехова, прототип чеховской «Чайки».
Мисюсь, где ты?.. Чехов и Мизинова
Александр Попов
В то далёкое от нас лето 1891 года, Лика сидела рядом с Антоном Павловичем в чёрном тарантасе и они неслись по пыльному просёлку в неизвестность. И от нахлынувших на неё неожиданно чувств, уткнувшись в его плечо, она «ревела» и слёзы капали на его белоснежную рубашку. Следы потом от них еле вывели бензином, как позже, шутя, сообщал Чехов Мизиновой в Москву…
Вверх по Оке, натружено шлёпая деревянными лопастями, карабкался небольшой белый пароходик «Дмитрий Донской». На его верхней палубе среди пассажиров, преимущественно горожан, перебиравшихся к лету на дачи, то тут, то там завязывался оживлённый разговор.
Среди пестрой и разношерстной публики выделялись редкой и удивительной красоты женщина и смуглый, черноволосый, лет тридцати мужчина. Выразительное лицо её удлиненного овала, густые, золотистые волосы при резко очерченных тёмных бровях, светлые глаза, живые и умные, дар свободного, весёлого и меткого разговора необычайно оживляли яркую и привлекательную женскую наружность.
Её спутник – мужественный красавец в расцвете сил, кипучий, страстный и влюбчивый. Это были Лидия Стахиевна Мизинова и известный художник-пейзажист Исаак Ильич Левитан. Они добирались из Серпухова в Алексин к своим друзьям Чеховым, которые на берегу Оки сняли на лето небольшую дачку и поселись в ней всей семьей.
С Чеховыми девятнадцатилетняя Лида Мизинова познакомилась, когда окончила гимназию и стала преподавать русский язык в одном из московских учебных заведений. Здесь она сдружилась с молодой учительницей Марией Павловной Чеховой, сестрой, известного писателя, стала бывать у них дома. Способная музыкантша и начинающая певица, весёлая и остроумная собеседница, наделённая при этом тонкой красотой, Лида скоро завоевала сердца обитателей чеховского дома.
В то же время у Лики, как её тогда звали многие, зарождается чувство к Антону Павловичу. Однако он, 21 апреля 1890 года, как-то вдруг, неожиданно уезжает на Сахалин. Перед отъездом Чехов подарил Мизиновой фотографию, подписав: «Добрейшему созданию, от которого бегу на Сахалин…» Это казалось шуткой, но в ней была и доля правды. Чехов действительно стремился расставить барьеры развитию возникших у них влюблённо-дружеских отношений, чтобы не связывать себя женитьбой. «Жениться не хочу… Мне было бы скучно возиться с женой», – пишет он 18 октября 1892 года своему другу и издателю Суворину.
Восемь месяцев продолжалось путешествие Чехова по Сибири и вдоль побережий Азии. Только 8 декабря он вернулся в Москву. Его мать, Евгения Яковлевна Чехова, в это время гостила в Алексине на Оке у своего младшего сына Михаила, работавшего там по окончании юридического факультета Московского университета податным инспектором.
Впоследствии М. П. Чехов вспоминал: «Ещё из Одессы он дал мне в Алексин телеграмму, чтобы я встретил его именно в Москве вместе с родными. Так как мы его поджидали к 10-му, а он приехал на три дня раньше, то пришлось спешить, и мы с матерью решили выехать к нему навстречу в Тулу…»
Не задерживаясь долго в Москве, весь январь 1891 года Антон Павлович провёл в Петербурге, а с 11 марта по 2 мая уехал в Италию и Францию, поручив брату Михаилу подобрать и снять для него дачку.
На другой же день по возвращению из Европы, Чехов с семьёй уезжает в Алексин «слушать соловьёв». И уже 4 мая 1891 года он сообщает своим друзьям: «Домик в лесу, 4 комнаты, внутри тесновато, снаружи простор… Вокзал под боком… По-видимому около нашей дачи бывает много грибов… В Оке, я видел, плескается большая рыба. Хочу купить лодку».
Сразу же по приезду в Алексин, Антон Павлович пригласил на дачу своих друзей, и в их числе – Левитана и Мизинову. «Они приехали к нам… и, откровенно говоря, нам негде было их положить», – писал Чехов. Начались смех, неистощимые остроты Антона Павловича, влюблённые вздохи Левитана, который любил поманерничать перед дамами. «А вообще, у нас на берегу Оки сразу как-то повеселело…»
В то время их отношения, по крайней мере, со стороны Чехова, сохраняли характер веселой дружбы. В его письмах – юмор, шутки, эпистолярный жанр. Старалась поддерживать такой тон и Лика, однако давалось это ей с трудом. Всё чаще и чаще в письмах к писателю звучала тема любви, любви неразделённой. Мизинова просила Антона Павловича писать ей письма «без обычной насмешки, неужели же… кроме иронии я ничего не заслуживаю?» Она постепенно приходит к печальному выводу: «Мои письма ровно никакого значения для вас не имеют…»
Но Лика по своей натуре не склонна принимать пассивно-ироническое отношение к себе. Прежде всего, в ход пускается обычный манёвр – возбуждение ревности. В первое время это делалось с помощью Левитана. Но увлекалась ли Лика художником? Ответ мы находим в одном из её писем к Чехову: «А знаете, если бы Левитан хоть немного походил на вас, я позвала бы его ужинать». И полтора года спустя: «Я ни о ком не думаю, никого не хочу и не надо мне никого…» Дружба с Левитаном осталась одним поэтическим эпизодом в её биографии.
А что же Чехов? Он, как это мы уже видели, искусственно ставит между ними барьеры. В 1890-91 годы писатель много путешествует, почти не бывает в Москве, много и плодотворно работает. Лика Мизинова, с её оригинальным характером, нравилась Антону Павловичу. По свидетельствам его сестры Марии Павловны, он любил её. Чехова располагали в девушке её общая культура, музыкальность. Игра и пение Лики оставили след в творчестве писателя. Он запечатлел её пение в «Черном монахе» и в «Моей жизни», её девичьи мечты о сцене – в «Чайке».
Но Чехов не решался переступить границы их взаимоотношений, опасаясь неразрывных уз. Солнца и весны не было в их взаимоотношениях. Не было и счастья. Только гораздо позже брак показался Антону Павловичу жизненной ценностью, но это произошло уже перед лицом приближавшейся смерти.
А в то далёкое от нас лето 1891 года, Лика сидела рядом с Антоном Павловичем в чёрном тарантасе и они неслись по пыльному просёлку в неизвестность. И от нахлынувших на неё неожиданно чувств, уткнувшись в его плечо, она «ревела» и слёзы капали на его белоснежную рубашку. Следы потом от них еле вывели бензином, как позже, шутя, сообщал Чехов Мизиновой в Москву.
Лика уехала, и уже спустя несколько дней, ей вслед, из Алексина, Чехов пишет: «Ах, Лика, Лика, адская красавица. Когда вы будете гулять с кем-нибудь или будете сидеть в Обществе и с вами случится то, о чём мы говорили, то не предавайтесь отчаянию, а приезжайте к нам, и мы со всего размаха бросимся вам в объятия… Приезжайте нюхать цветы, ловить рыбку, гулять и реветь».
А через несколько лет, мысленно возвращаясь к тому лету 1891 года, в повести «Дом с мезонином» звучит вложенное в уста её героя чеховское грустное и прощальное – «Мисюсь, где ты?»
И этот лейтмотив несчастной любви проходит через многие чеховские произведения…
После похорон Антона Павловича, Лидия Стахиевна пришла к Чеховым в их московскую квартиру. Долго стояла она у окна, не отвечая на попытки с ней заговорить. Всё прошлое, пережитое проходило перед её глазами. Возникшее чувство к Антону Павловичу, Мизинова пронесёт через всю свою жизнь…
Как-то она подарила Чехову свою фотографию. На обороте – строки из романса Чайковского на слова Апухтина:
Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь загубя,
Знаю одно, что до самой могилы
Помыслы, чувства, и песни, и силы –
Всё для тебя!
Январь, 2006
(Источник - http://www.proza.ru/2006/01/15-80)
***
Лидия Стахиевна Мизинова
Осенью 1889 года в семье Чеховых на Садово-Кудринской стала часто бывать начинающая преподавательница русского языка в гимназии Ржевской Мизинова Лидия Стахиевна. Ее познакомила с членами семьи Мария Павловна, работающая в той же гимназии. В окружении Чеховых новую знакомую стали называть Ликой. Это была очень красивая полная девушка с вьющимися пепельными волосами и прекрасными большими глазами. В гимназию Ржевской она пришла со службы в Московской городско Думе, одновременно осваивала драматическое искусство. Мечтала стать оперной певицей, у нее был хороший голос. Чаще всего она пела свой любимый романс «День ли царит».
Со временем положение Лики в семье Чеховых приближалось к родственному. Она навещала семейство писателя и в Богимове, и в Алексине, и в Мелихове. Перемены в жизни Чеховых так или иначе отражались и на Лике.
Мелихово сыграло в жизни Лики Мизиновой особенно большую роль, она часто бывала здесь, и между нею и Антоном Павловичем установились дружеские отношения, за которыми угадывалась ее влюбленность в Чехова.
Когда в 1898 году Лидия Стахиевна Мизинова узнала, что Антон Павлович Чехов покидает Мелихово, она с грустью писала ему: «Если бы я уже была великой певицей, я купила бы у вас Мелихово! Я подумать не могу, что не увижу его, так много там хороших воспоминаний, вся лучшая молодость соединена с ним!»
(Источник - http://www.chekhovmuseum.com/index.php/ru/2011-01-19-10-33-05)
***
Любовь Чехова
Наталия Волгина
(Отрывок из статьи)
История любовного треугольника в знаменитой пьесе Антона Павловича Чехова "Чайка" трогает сердце. Разве можно не сочувствовать несчастливому главному герою - молодому литератору Константину Треплеву, который страстно полюбил честолюбивую красавицу Нину Заречную, а она взяла и предпочла ему знаменитого и женатого писателя Тригорина... Как выяснилось, сюжет соперничества двух писателей за женщину был взят Чеховым из собственной жизни.
С девушкой, которая стала прототипом Нины Заречной, Антон Павлович Чехов познакомился в Москве в 1889 году. Сестра писателя Маша привела в их съёмную квартиру на Садово-Кудринской свою подружку Лику Мизинову, с которой они вместе работали учительницами в гимназии.
Несмотря на молодость - 29 лет, Чехов уже тогда был знаменит. Его рассказами зачитывалась интеллигентная Россия, а за повесть "Степь" он получил высшую литературную награду страны - Пушкинскую премию. При этом жил молодой писатель тяжело, материально обеспечивая своих родителей, братьев и сестру.
Их семейство перебралось из Таганрога в Москву, когда Антону было всего 16 лет. Отец, владелец лавки, разорился и сбежал от кредиторов и долговой тюрьмы. Чеховым долго пришлось мыкаться и голодать в большом городе, пока Антон, самый талантливый из детей, не выучился на врача, а потом выбился в писатели.
Высокий и красивый холостяк, Чехов в свои 29 лет здоровьем не отличался: каждую весну и осень он надрывно кашлял с кровью. И хотя по натуре Антон Павлович был юмористом, груз обязательств перед семьёй и творческие проблемы доводили его порой до тяжёлых депрессий.
А 19-летняя красавица Лика Мизинова, в отличие от Чехова, в ту пору порхала по жизни как бабочка. Избалованная дочь состоятельных родителей, она не заботилась о деньгах, но очень хотела жить ярко и необыкновенно и хваталась то за одно, то за другое, ничего не доводя до конца.
Лика то учительствовала, то сама училась пению, но в мечтах, как и чеховская героиня Нина Заречная, видела себя звездой сцены. Внешность у Лики была вполне звёздная - роскошные пепельные волосы, голубые глаза, женственная фигура. Говорят, она и пела неплохо, хотя большого таланта бог не дал.
Эту девушку, как героиню чеховского рассказа "Попрыгунья", неодолимо влекло к талантливым творческим людям. И мимо такой личности, как Антон Павлович, Лика, конечно, не смогла пройти.
Измена в доме с мезонином
В начале своего романа они встречались в гостях, вместе ходили на концерты и выставки. Лика вместе с Машей Чеховой в библиотеке собирала для Антона материал об острове Сахалин, куда он собирался в путешествие за сильными впечатлениями. Потом она вместе с семьёй Чехова провожала его в дальний путь.
Перед отъездом Антон Павлович подарил Лике своё фото с дарственной надписью: "Добрейшему созданию, от которого я бегу на Сахалин...".При этом, говорят, он называл её своей "невестой" и просил писать ему. Но за восемь месяцев разлуки Лика не написала жениху ни одного письма.
После возвращения Чехова их отношения стали ещё более запутанными. Говорят, что кокетка Лика вела себя непоследовательно: она то предлагала Антону бросить всё и вместе уехать в путешествие на Кавказ, то дразнила его и начинала флиртовать с известным художником Левитаном. <…>
(Источник - http://my.mail.ru/community/sorokplus/12502c44f0a3cd0c.html)
***
А. П. ЧЕХОВ и Л. С. МИ3ИНОВА
(Отрывок из статьи)
Лидия Стахиевна Мизинова (1870-1937) – подруга М. П. Чеховой, занимавшая видное место среди литературно-художественной интеллигенции, группировавшейся вокруг Чехова в 90-е годы. Ее личность, судьба, глубокое чувство к Чехову заняли большое место в его жизни и оставили след в творчестве писателя.
«Прекрасная Лика» - так называли Мизинову Чехов и Левитан и многие другие в общем дружеском кругу. М. П. Чехова вспоминала о том, какое сильное впечатление она произвела на братьев Чеховых при первом посещении ею дома на Садовой-Кудринской (Письма М.Чеховой, с.25). Самый живописный портрет Мизиновой оставила в своих воспоминаниях Т.Л. Щепкина-Куперник: «Лика была девушка необыкновенной красоты. Настоящая Царевна- Лебедь из русских сказок. Ее пепельные вьющиеся волосы, чудесные серые глаза под «соболиными» бровями, необычайная женственность и мягкость и неуловимое очарование в соединении с полным отсутствием ломанья и почти суровой простотой - делали ее
обаятельной... » (Чехов в восn., с. 227). Портрет этот несколько стилизован в духе времени.
Но в нем присутствуют и индивидуальные черты, придававшие Мизиновой в живом общении особенное обаяние. Интересна поздняя зарисовка облика Мизиновой, уже 37-летней женщины: «Она, несмотря на свою полноту, не казалась тяжелой... Легкая походка, легкие, порывистые движения... Она была громкой, горячей, то гневной, то хохотуньей, открытая сама и внимательно-заинтересованная в открытии других. С ней никто не «выяснял отношений», они всегда и со всеми были у нее ясными, ей рассказывали о самом сокровенном,
самом тайном и мучительном»
(Шверубович Вадим. О людях, о театре и о себе. М., "Искусство, 1976, с. 74).
Именно такова Мизинова и в письмах к Чехову: непосредственна, сердечна, открыта, в сущности бесхитростна, прямодушна, бурно эмоциональна. Отношения Чехова с Мизиновой рождали догадки и caмыe различные суждения; М. П. Чехова и Т. Л. Щепкина-Куперник долгое время поддерживали версию о том, что «Чехов любил ее, а она не ответила ему взаимностью, и это надолго омрачило его жизнь» (Щепкина – Куперник Т. Л. Театр в моей жизни. М.- .Л., Искусство, 1948, с. 304). Книга Ю. Соболева «Чехов» (серия «Жизнь замечательных людей», М., 1934) опровергла эту версию простейшим способом - цитатами из писем Мизиновой. М. П. Чехова вынуждена была признать, что Мизинова «глубоко любила брата, а он не ответил ей тем же» (Письма М. Чеховой, ). В том же новом ключе написаны и воспоминания М. П. Чеховой «Моя подруга Лика» (Москва, 1958, М 6; с. 211-214).
То, что первоначальную версию «как-то поддерживал сам Чехов», как выразилась Т. Л. Щепкина-Куперник, не должно удивлять. Можно ли представить, чтобы Чехов стал ее опровергать, доказывая, что не он был в положении отвергнутого? Известно, что Чехов пользовался большим успехом у женщин, но не любил говорить об этом. Версия сложилась прежде всего на основании внешних фактов жизни Мизиновой. Увлечение Чеховым сменилось в глазах окружающих романом Лики с Потапенко; прежнее, самое сильное в ее жизни и неистребимое чувство было в последующие годы для чужих глаз как бы перекрыто новым. Сыграла роль и «магия искусства»: так как в сюжетной коллизии «Чайки» многое совпадало с судьбой Лики (стремление на сцену, роман с писателем, рождение ребенка).
Чехову в любовном треугольнике отводили роль неудачника – Треплева. Повод к таким суждениям давала, по-видимому, и Мизинова, для которой «Чайка» была неотделима от ее собственной судьбы. Знакомство Чехова с Мизиновой произошло осенью 1889 года, когда она начала преподавать в гимназии Л. Ф. Ржевской, сблизилась с М. П. Чеховой и стала бывать в доме Чеховых. С марта 1890 года встречи становятся частыми. В дневнике С. М. Иогансон, дальней родственницы, заменившей Мизиновой бабушку, отражены визиты Лики к Чеховым и Чехова к Мизиновым, а также посещения ими концертов, выставок, церковных служб, встречи у общих знакомых; Мизинова делает для Чехова выписки из книг о Сахалине в Румянцевском музее. В эти полтора месяца, вплоть до самого отъезда Чехова, он и Мизинова видятся постоянно. Перед отъездом Чехов дарит Лике свою фотографию с шутливой надписью: «Добрейшему созданию, от которого я бегу на Сахалин и которое оцарапало мне нос. Прошу ухаживателей и поклонников носить на носу наперсток. А. Чехов. Р. S. Эта
надпись, равно как и обмен карточками, ни к чему меня не обязывает» (Акад., т. 12, с. 159).
Дарственная надпись сделана в стиле, характерном и для писем Чехова к Мизиновой в первые годы их переписки. Этот стиль был создан чеховским юмором и той атмосферой непринужденного веселья, которая возникала вокруг Лики в семье Чеховых. Чехов был увлечен, чувствовал, что нравится, и потому сами собой рождались остроты, поддразнивания, каламбуры, прозвища, обыгрывание вымышленных ситуаций, имен Ликиных поклонников, пародии на любовные письма неизвестных лиц. Все это составляло вместе такую густую имитированную среду, что проявления истинного чувства, полупризнания тонули в ней и приобретали нереальный характер. Первой поре самого сильного увлечения Чехова Мизиновой соответствует наибольшая замаскированность его писем. Стилистика писем Чехова к Мизиновой играла роль барьера, поставленного им между собою и Ликой, предела, положенного в отношениях с нею.
Мизинова не сразу находит ответный эпистолярный стиль, да это было и трудно в переписке с таким корреспондентом, как Чехов. Она пишет о своей душевной тоске, вместе с тем старается острить и, боясь показаться скучно благовоспитанной, бывает иной раз от неловкости груба, но потом находит в письмах свою манеру, соответствующую ее душевному состоянию. Переписка 1892 года говорит о большом дружеском сближении Чехова с Мизиновой. Он делится и мелочами ежедневной жизни в Мелихове, и серьезными событиями – все это дружески доверительно. Что же касается степени увлеченности их друг другом – письма их звучат как бы «на разной волне». От этого часто возникает непонимание: Чехов шутит – Мизинова сердится или недоумевает, просит его перечитать ее письмо. На безысходно грустное письмо Мизиновой из Ржева (18 июня 1892 г.) – видимо, перед отъездом был разговор или возникла ситуация, обнаружившая всю меру различий в отношении их друг к другу, – Чехов отвечает в том же тоне устойчивых шуток (28 июня 1892 г.). Он как бы намеренно переиначивает ситуацию, не желая замечать явного ее драматизма для Мизиновой. Но вымышленная победа не нужна Лике, которая хочет ясности реальных отношений, она не поддерживает эту словесную игру; на известные строки Чехова – «позвольте моей голове закружиться от Ваших духов и помогите мне крепче затянуть аркан, который Вы уже забросили мне на шею» - она отвечает признанием своего поражения: «А как бы я хотела (если бы могла) затянуть аркан покрепче! Да не по Сеньке шапка! В первый раз в жизни мне так не везет!» Так пишет Мизинова. Чехов же ни разу не позволяет себе в письмах обмолвиться насчет ее неразделенного или не вполне разделенного чувства.
Поэтому его письма, прочитанные без писем Мизиновой, могут показаться (и казались) признаниями не очень удачливого поклонника. В выборе этого «эпистолярного героя» проявилось мужское великодушие Чехова, его желание не только не признать свою победу, но, напротив, стереть ее. Кроме того, лишь так можно было сохранить в своей жизни как постоянную радость любовь и преданность Лики. Через несколько лет, в потрясении после провала «Чайки» в Александринском театре, Чехов напишет сестре: «Когда приедешь в Мелихово, привези с собой Лику», – напишет, испытывая потребность в ее присутствии <…>
(Источник - www.antonchekhov.ru)
***
Путешествие из Валдая на Мшенские родники
Глава 4: Широкое, история дач "старых" русских.
(Отрывок из статьи)
<…> Бывала в Ключах и Лидия Стахиевна Мизинова (1870 - 1937), которая была влюблена в А.П.Чехова, и к которой в гости в Старицкий уезд приезжал Левитан, когда он написал там свою картину "У омута". По работе в гимназии она познакомилась и подружилась с Марией Павловной Чеховой, а через неё сошлась и со всем семейством Чеховых. Она прекрасно пела, мечтала стать актрисой, одно время даже состояла в труппе Московского художественного театра. В неё одно время был влюблён художник Исаак Левитан, и Лика не без кокетства принимала его ухаживания. Но влюблена по настоящему она была лишь в Антона Павловича, а тот шутливо, "играючись" относился к молоденькой поклоннице. А она без оглядки бросилась в омут любви, писала страстные письма, звала с собой на Кавказ, в Швейцарию. Именно она стала основным прототипом Нины Заречной из Чеховской пьесы "Чайка". Но Чехов держал дистанцию (в отличие от своего героя - писателя Тригорина в "Чайке"). Он был болен туберкулёзом. Смертельно болен, это он понимал, как врач. А Лика была молода, хороша собой… Чехов не захотел портить её жизнь. В 1900 он женится на Ольге Книппер, а в 1901 году Лидия Стахиевна выходит замуж за режиссёра Санина. А уже в 1904 году Антон Павлович умирает…<…>
(Источник – Широкое; http://www.putnik.ru/dosug/bolog/4.asp?music=off)
***
Чехов и Лика Мизинова
Мария ВОРОБЬЕВА
Из всех пьес Антона Павловича Чехова «Чайка» — пожалуй, самая знаменитая. Как известно, именно силуэт чайки изображен на занавесе Московского Художественного театра. Но не все знают, что история, рассказанная великим писателем, была взята из жизни и имела к нему самое непосредственное отношение
Знакомство Чехова с Лидией Стахиевной Мизиновой — или Ликой, как звали ее в дружеском кругу, — произошло осенью 1889 года, когда она начала преподавать в гимназии Л.Ф.Ржевской. Именно здесь Мизинова сблизилась с сестрой Чехова и стала бывать в их доме. На Чехова девушка произвела самое сильное впечатление. «Прекрасная Лика», «адская красавица» — так он станет называть ее в письмах. Современники отзывались о Лике, как о девушке необыкновенной красоты — «настоящая Царевна-лебедь из русских сказок».
Пепельные вьющиеся волосы, чудесные серые глаза, необычайная женственность и мягкость делали ее очаровательной. К тому же Лика отличалась ласковостью и разговорчивостью, была весела и проста в обращении, поэтично верила в Бога, поэтично рассуждала о смерти, и в ее душевном складе было такое богатство оттенков, что даже своим недостаткам она могла придавать какие-то особые, милые свойства.
Впрочем, и Антон Павлович был хорош собой. Высокий, стройный, широкоплечий. У него было редкой красоты лицо — подвижные черты, слегка прищуренные лучащиеся глаза под соболиными бровями. «Самое прекрасное и тонкое, самое одухотворенное лицо, какое мне только приходилось встречать в жизни», — писал А.И.Куприн. Чехов нравился женщинам, но всю жизнь прожил один, женившись лишь перед самой смертью, будучи уже очень больным. «Жениться я не хочу, да и не на ком. Да и шут с ним. Мне было бы скучно возиться с женой. А влюбиться весьма не мешало бы. Скучно без сильной любви».
Любовь, а скорее влюбленность, но не сильная, не мешающая творчеству, нужна была Чехову для создания свежих сюжетов, для вдохновения, для новых идей. Именно такую влюбленность писатель долгие годы испытывал к Мизиновой, в которой нуждался в самые тяжелые минуты своей жизни. Потрясенный провалом «Чайки» в Александринском театре, Чехов напишет сестре: «Когда приедешь в Мелихово, привези с собой Лику», — напишет, испытывая потребность в присутствии той. Трагедия жизни Лики Мизиновой во многом повторилась в судьбе Нины Заречной — главной героини чеховской «Чайки».
Ту жизнь уже не воскресишь, как и те встречи, как и все сказанное и невысказанное, но сохранилась переписка Чехова с Л.С. Мизиновой — своеобразный роман в письмах, умный, ироничный и серьезный одновременно, дающий представление об основных поворотах в их отношениях. Лика в своих письмах более откровенна, непосредственна, эмоциональна. Она не всегда понимает словесную игру Чехова, хочет ясности реальных отношений.
В пору начала их знакомства встречи были частыми. Они вместе посещают выставки, концерты, церковные службы, встречаются у общих знакомых. В семье Чехова вокруг Лики возникает атмосфера непринужденного веселья. Чехов был увлечен, чувствовал, что и он нравится, и потому сами собой рождались остроты, поддразнивания, каламбуры, прозвища, обыгрывание вымышленных ситуаций, имен Ликиных поклонников. Перед расставанием Чехов шутливо подписывает Лике свою фотографию: «Добрейшему созданию, от которого я бегу на Сахалин и которое оцарапало мне нос. Прошу ухаживателей и поклонников носить на носу наперсток. А. Чехов» Этот шутливый тон характерен и для писем Чехова к Мизиновой в первые годы их переписки.
Что-то более серьезное началось у Лики с Чеховым летом 1892 года, когда она, как всегда обворожительная, остроумная и лукавая, наконец-то приехала в Мелихово. Чехов и Лика долго не виделись, и Антон Павлович был рад ее приезду, рады были и домочадцы — здесь ее любили и считали почти своей. Ранним утром они гуляли в окрестностях Мелихова. Шли по полю, бродили в молодом березовом лесу, где на каждом шагу попадались боровики, а в лесной чаще пели соловьи, посылая друг другу свои незамысловатые трели. «Помните, как мы рано утром гуляли по полю?» — потом оба будут вспоминать в письмах. Сохранилась и фотография: Лика и Чехов не то в парке, не то в запущенном саду с высокой травой и цветами, огромными деревьями в глубине.
Взаимное тяготение растет. Они даже собираются вместе ехать на Кавказ — шаг со стороны Лики довольно смелый. Но все же Чехов ставит определенный барьер в их отношениях, не идет до конца. Лика же в прощальную минуту проговаривается о своем чувстве, в чем потом раскаивается: «Вела себя чересчур уж девчонкой. В самом деле, смешно – забыться настолько, что не понять шутки и принять ее всерьез». А Чехов всегда теперь только так говорит с ней и пишет: установить в его письмах долю правды нелегко. Ясным для Лики становится лишь одно — она очень нравится Антону Павловичу, но и только, этого недостаточно для решительного шага. «…и, в сущности, я хорошо делаю, что слушаюсь здравого смысла, а не сердца, которое Вы укусили. Дальше, дальше от меня! Или нет, Лика, куда ни шло: позвольте моей голове закружиться от ваших духов и помогите мне крепче затянуть аркан, который Вы уже забросили мне на шею», — пишет он. «Ах, как бы я хотела (если б могла) затянуть аркан покрепче! Да не по Сеньке шапка! В первый раз в жизни мне так не везет!» — отвечает Лика.
Проходит лето. Временами они обмениваются письмами. Лика слегка язвит, он отстреливается, опять шуточки: «Как только Вы написали мне, что мои письма ни к чему меня не обязывают, я легко вздохнул и вот пишу Вам теперь длинное письмо без страха, что какая-нибудь тетушка, увидев эти строки, женит меня на таком чудовище, как Вы. С своей стороны спешу успокоить Вас, что письма Ваши в глазах моих имеют значение лишь душистых цветов, но не документов». Очень остроумно, но каково это читать любящей Лике! И с осени 1892 года в письмах Мизиновой появляется мотив «прожигания жизни»: «Есть на свете человек, который мог бы удержать меня от этого сознательного уничижения себя, но этому человеку нет до меня никакого дела».
«Ах, спасите меня!» — основной тон ее писем этих лет. Нередко она корит Антона Павловича с прямотой и смелостью, не совсем обычными для молодой девушки, тем более по отношению к известному писателю. Чехов опять отшучивается: «Милая Лика, Вы выудили из словаря иностранных слов слово «эгоизм» и угощаете меня им в каждом письме. Назовите этим словом Вашу собачку!»
А между тем, еще в Мелихово бывал у Чехова некий беллетрист Игнатий Николаевич Потапенко. Он довольно приятно пел, был привлекателен и общителен. Мог сочинять в день по печатному листу «без помарок», чем вызывал удивление Чехова, писавшего трудно и тщательно.
Очередные святки в Мелихово оказались для Лики роковыми — Потапенко ясно знал, чего хотел. Не дразнил, не острил и на месте не топтался. Очень возможно, что сам влюбился: он был влюбчив, а Лика привлекательна. В начале 1894 года Потапенко уезжает в Париж. Лика и подруга ее Варя Эберле той же весной решили ехать в Париж «учиться пению».
А Чехов из-за нездоровья уезжает в Ялту, где ведет жизнь тихую и довольно скучную. Отъезд Лики ему явно не нравится. В Ялту же приходят от нее письма: «Хочется поскорее добраться до места и хочется также и Берлин посмотреть, ведь я скоро умру и ничего не увижу». Он отвечает ей: «Милая Лика, спасибо Вам за письмо. Хотя Вы и пугаете в письме, что скоро умрете, хотя и дразните, что отвергнуты мной, но все-таки спасибо. Я отлично знаю, что Вы не умрете и что никто Вас не отвергал». Общий тон — ласковый, хотя и с оттенком грусти, ведь его в это время мучают перебои с сердцем и надо писать, писать…
Но вот Чехов возвращается в Мелихово, потом едет по Волге в путешествие. Волжский водный поход оставил массу впечатлений. Затем следуют Таганрог, Феодосия, Новый Афон, опять Ялта, заграница. Здоровье его неважно. Лике пишет нервно-горестное письмо, его последние строки: «Я не совсем здоров. У меня почти непрерывный кашель. Очевидно, я и здоровье прозевал так же, как и Вас». Слова эти толковали иногда как раскаяние, сожаление, признание своей ошибки. Но это была лишь ностальгия по прошедшему, поправить что-либо в настоящем Чехов не стремился. Тон же писем Лики печальный и подавленный — она одинока, ей тяжело. Сообщает швейцарский свой адрес. Если бы Антон Павлович приехал, была бы счастлива, «…но предупреждаю, ничему не удивляться».
Игнатий Потапенко после короткой с ней связи бросил ее в ожидании ребенка. «От прежней Лики не осталось и следа, и, как я думаю, все-таки не могу не сказать, что виной всему Вы». Иначе говоря: если бы Вы были решительней, если бы уехали мы тогда вместе на Кавказ и соединили наши жизни, то не было бы этого случайного романа, короткой тяжкой истории наполовину назло Вам. И в другом письме: «Я хочу видеть только Вас — потому, что Вы снисходительны и равнодушны к людям, а потому не осудите, как другие». Тогда Чехов мог бы приехать к ней в Швейцарию, но не захотел.
Странным сейчас кажется нежелание Чехова ответить на любовь столь привлекательной девушки. Странно, что столь долгие дружеские отношения не переросли в настоящую, большую любовь. Возможно, оттого, что Чехов всегда оставался прежде всего писателем, это было на первом месте. Возможно также, что на их отношения повлияло и несходство характеров. Чехову был чужд дилетантизм Лики, обращавшейся ко многим профессиям — учительницы, певицы, переводчицы, но не нашедшей себя ни в одной из них. Может, не нравилась ему и постоянная душевная неудовлетворенность, жалобы Лики: «Сыро, холодно, чуждо! Без Вас я совсем чувствую себя забытой и отвергнутой! Кажется, отдала бы полжизни за то, чтобы очутиться в Мелихово, посидеть на Вашем диване, поговорить с Вами десять минут, поужинать…»
Привязанность Лики оказалась для нее трагичной, но не напрасной. И Чехова только что пережитые события затронули душевно, иначе бы не отразились столь явно в знаменитой его «Чайке», где в центре история Нины Заречной — Лики, молодой девушки, которая с детства живет на берегу озера и которая, как чайка, счастлива и свободна. Она мечтает стать актрисой, хочет блеска, шумной славы. «Но случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил ее, как вот эту чайку». Брошенная Тригориным, потеряв ребенка, странствующей актрисой является Нина к своей ранней любви, незадачливому писателю Треплеву. Личная судьба ее не сложилась, мечты не оправдались, но появилась мудрость, осознание смысла жизни. «Умей нести свой крест и веруй. Я верую, и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни», — говорит Нина, обращаясь к Треплеву. Лика должна была бы гордиться этими словами.
Довольно долго еще Лика Мизинова стремилась к сцене. Но ей не удалось стать ни оперной певицей в частной опере Мамонтова, ни драматической актрисой, хотя одно время она входила в труппу Художественного театра. Театр она бросила, вышла замуж за режиссера Санина и уехала вместе с ним за границу. С тех пор жизнь ее не имела к жизни Чехова никакого отношения.
Чеховская Чайка умерла в 1937 году в Париже, после продолжительной болезни, пережив Чехова на тридцать четыре года.
Мария ВОРОБЬЕВА. Журнал "60 лет - не возраст"
(Источник - http://www.3vozrast.ru/article/dosug/library/2265/)
***
Редактор журнала "Азов литературный"
|
| |
| |
