| Nikolay | Дата: Вторник, 31 Май 2011, 11:17 | Сообщение # 1 |
 Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Статус:  | 
ПЕРМИТИН ЕФИМ НИКОЛАЕВИЧ
(27 декабря 1895 (8 января 1896) - 18 апреля 1971)
- известный русский писатель, журналист и общественный деятель, секретарь СП РСФСР (с 1970 г.), лауреат Государственной премии РСФСР имени М. Горького (1970).
Е. Н. Пермитин родился 27 декабря 1895 (8 января 1896 год)а в Усть-Каменогорске (ныне Казахстан). Сын столяра-краснодеревщика. В 1913 году, экстерном сдав экзамены за учительскую семинарию, приехал на Алтай, 2 года работал учителем в сельских школах. В 1916—1917 на военной службе в Барнауле. В 1917 году в барнаульской газете «Жизнь Алтая» напечатан первый рассказ «Последний вечер», с которого, по словам писателя, началась его литературная биография. В 1923 году в Усть-Каменогорске выпускает первый в стране охотничий литературно-художественный журнал «Охотник Алтая».
В 1925 году в Новосибирске возглавил новый журнал «Охотник и пушник Сибири», в котором в 1926 году опубликована его повесть «Капкан». На алтайском материале написаны повести «Когти» (1931), «Враг» (1933), «Любовь» (1937), вошедшие позднее в значительно переработанном виде в роман «Горные орлы» (1951). С 1931 года жил в Москве.
В 1938 году был арестован по ложному обвинению и с 1938 по 1944 год провёл в ссылке.
В 1954 году писатель приехал на Алтай с эшелоном первоцелинников. Им он посвятил роман «Ручьи весенние». С конца 50-х работал над автобиографической трилогией «Жизнь Алексея Рокотова»: «Раннее утро» (1956), «Первая любовь» (1962), «Поэма о лесах» (1969).
Секретарь СП РСФСР с 1970 года.
До последних дней писатель не забывал Алтай. В письмах передавал «земной поклон родному Алтаюшке-батюшке», писал, что краю, изумительным его людям он посвятил всё своё творчество.
Е. Н. Пермитин умер 18 апреля 1971 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 7).
В память о писателе названы улицы в Усть-Каменогорске и Новосибирске.
Сочинения
Когти, 1931
Горные орлы, 1951
Ручьи весенние, 1955
Жизнь Алексея Рокотова. Роман-трилогия (включает: Раннее утро, Первая любовь, Поэма о лесах), 1972
Страсть, 1973
Награды и премии
Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1970) — за трилогию «Жизнь Алексея Рокотова»
орден Трудового Красного Знамени (14.2.1966)
(Источник – Википедия; http://ru.wikipedia.org/wiki/Пермитин%2C_Ефим_Николаевич)
***
Ефим Николаевич Пермитин (1896-1971 гг.), писатель
В 1896 году, 8 января в небольшом уездном городе Усть-Каменогорске в семье столяра-кустаря родился Ефим Николаевич Пермитин. Отец его, Николай Николаевич, был мастером на все руки. Работать приходилось много, так как нужно было прокормить, одеть и обуть девятерых сыновей и четырех дочерей.
Родители с малых лет приобщали детей к труду. Когда Ефим подрос, его отдали в городское трехклассное училище. Ефим Николаевич так пишет о своей жизни в краткой биографии анкеты: "С детства имел влечение к школе, к знаниям, но из-за отсутствия средств у родителей вынужден был, окончив городское училище, держать экзамен экстерном на звание учителя сельской школы и заняться работой с ребятишками.
Думал, скопив средства, поехать в университет Шаньского в Москву, где был свободный доступ необеспеченным бездипломным студентам. Но досрочный призыв на военную службу разбил планы. Серая шинель, военная муштровка новобранца и командирование в школу прапорщиков не удовлетворяли духовные запросы. Германский фронт, демобилизация и гражданская война заставили опять заняться педагогической деятельностью. Работал учителем в воскресной школе для взрослых и в свободное время занимался самообразованием. Колчак и новая мобилизация бывших офицеров вновь оторвали от работы до дней Советской власти. И только в 1919 году я вновь смог работать в области культурно-просветительной, читал лекции на курсах для взрослых".
В дневное время Е. Пермитин работал или охотился, а вечерами подолгу засиживался над рукописями - писал статьи, рассказы, очерки. Получалось плохо. Не хватало знаний, литературного опыта, жизненных впечатлений и наблюдений. Да и опубликовать написанное было негде - в центральные издания посылать свои произведения он не решался.
Немалую роль в становлении Е. Пермитина как писателя сыграл литературно-художественный журнал "Охотник Алтая". Мысль о необходимости создания журнала родилась во время одной из дружеских бесед у охотничьего костра. Еще более эта мысль укрепилась у него после поездки по охотничьим угодьям юго-западного Алтая. Осенью 1922 года Ефим Николаевич по заданию правления промыслово-охотничьего союза отправился в поездку. В Усть-Каменогорск он возвратился переполненный впечатлениями от всего увиденного и услышанного, что впоследствии послужило основой для многих его произведений. Именно с этой трехмесячной поездки начинается Пермитин - писатель.
Ефим Николаевич предложил основать охотничий журнал. В то время даже в Москве не было подобного журнала. Его поддержали. Первый номер журнала вышел в январе 1923 года на желтой оберточной бумаге с рисованным от руки заглавием. Всего 200 экземпляров. Издатель - Усть-Каменогорский уездный охотсоюз - выменял бумагу на пшеницу в местном кооперативе. Редактором журнала стал Ефим Николаевич Пермитин.
Тираж второго номера увеличился до 400 экземпляров, третьего - до 550. Улучшилось качество бумаги и оформление. К началу 1924 года тираж журнала возрос до 800 экземпляров.
Вокруг журнала сплотился дружный авторский коллектив. Его постоянными сотрудниками стали члены Усть-Каменогорского литературного объединения "Звено Алтая". На страницах журнала печатались писатели Максим Зверев, Александр Волков, оттачивалось мастерство Ефима Пермитина.
В апреле 1925 года редакция журнала переехала из Усть-Каменогорска в Новониколаевск (Новосибирск).
Редактором журнала Е.Н. Пермитин проработал до 1931 года. "Мое литературное рождение, - вспоминает писатель,- мои первые литературные членораздельные звуки кровно связаны с первыми строчками коричневых номеров "Охотника Алтая", и эти звуки обязаны только ему…". На страницах журнала были опубликованы первые стихи, рассказы и зарисовки будущего писателя: "В белках", "У костра", "Весенние мотивы" и другие.
Роман Е. Пермитина "Капкан" был напечатан в журнале "Сибирские огни" и вышел отдельной книгой. После публикации в 1931 году в журнале "Земля Советская" повести "Когти" о Е. Пермитине заговорили как о большом знатоке жизни и быта алтайской деревни. Он переезжает на работу в Москву.
В 1938 году Е. Пермитин по ложному обвинению был арестован. За годы, проведенные в ссылке (1938-1944), Ефим Николаевич почти не прикасался к перу.
Роман "К вершинам", завершающий сюжетный замысел о коллективизации, был написан Е. Пермитиным в конце 40-х годов. К этому времени существенным образом были переработаны романы "Капкан", "Враг", "Любовь". Эти произведения были объединены в эпопею "Горные орлы".
Все последующие годы своей жизни Е.Н. Пермитин посвятил написанию произведений "Раннее утро", "Первая любовь", "Поэма о лесах", которые позднее составили трилогию "Жизнь Алексея Рокотова". В образе главного героя усть-каменогорцы легко узнают Е.Н. Пермитина, в образах других героев - реальных людей, которые жили в Усть-Каменогорске, Москве, Новосибирске, на Рудном Алтае. Перу Пермитина принадлежит сборник повестей и рассказов "Охотничье сердце", "Три поколения", "Страсть". В 1978-80 гг. вышло собрание сочинений Е.Н. Пермитина.
Ефим Николаевич Пермитин прожил нелегкую жизнь, полную суровых испытаний. И вся его жизнь была неразрывно связана с родным краем, щедрой землей Рудного Алтая, с неистощимым кладезем народной мудрости, откуда черпал он материал для своих произведений.
(Источник – Восточный Казахстан. Писатели, поэты; http://imena.pushkinlibrary.kz/litpermitin.htm)
***
Пермитин Ефим Николаевич
(25.12.1895 ст. ст., Усть-Каменогорск – 18.04.1971, Москва) – советский писатель, общественный деятель, член Союза писателей СССР, Лауреат Государственной премии РСФСР им. А.М. Горького, автор романов «Горные Орлы», «Жизнь Алексея Рокотова», «Ручьи весенние» и др.
Е.Н. Пермитин заслуживает особого внимания земляков:
- Он первый из восточноказахстанских писателей, кто в прозе вывел тому Восточного Казахстана в большую советскую литературу. Благодаря его книгам: «Друзья», «Жизнь Алексея Рокотова», «Горные орлы» о нашем городе, крае, людях заговорили далеко за пределами Казахстана.
- Е.Н.Пермитин в 1923году едва ли не впервые в советской стране организовал в захолустном тогда Усть-Каменогорске литературно-художественный журнал «Охотник Алтая», ставший общесибирским, а затем всероссийским изданием и просуществовавший 14 лет.
- Е.Н. Пермитин первым в советской литературе на страницах своих произведений поднял тему социалистического преобразования деревни.
- И, самое главное, несмотря на то, что он уехал из нашего города в 1925 году в Новосибирск, а в 1931 году – в Москву, тема нашего края была ведущей в его творчестве, а роман «Жизнь Алексея Рокотова» стал поистине художественной летописью нашего города.
Романы Пермитина были широко известны в 30-е, 50-е годы, они много раз переиздавались. Критики писали о нем как о большом знатоке жизни и быта алтайской деревни.
14 февраля 1966 г. Пермитин награжден Орденом Трудового Красного Знамени. В 1970 г. за роман-эпопею «Жизнь Алексея Рокотова» удостоен Государственной Премии РСФСР им. А.М.Горького.
В 1978-1980 гг. в издательстве «Художественная литература» вышло собрание сочинений писателя.
Пермитин выполнял большую общественную работу в Союзе писателей РСФСР: был секретарем Правления Союза писателей Российской Федерации, работал в редакционных советах издательств «Советский писатель», «Московский рабочий», «Советская Россия», в еженедельнике «Литературная Россия», журнале «Охота и охотничье хозяйство» и т.д.
Именем Пермитина названа одна из улиц Усть-Каменогорска и Новосибирска.
(Источник - Известные люди Восточно-Казахстанской области Казахстана; http://akimvko.gov.kz/ru/culture7a.htm)
***
Е.Н. Пермитин с сыном Юрием 1952 год
О. Тарлыкова
ЕФИМ ПЕРМИТИН
"ВОТ ВИДИШЬ - Я ЕЩЕ ЖИВУ!.."
(Извлечение)
"Ольга Михайловна, о чем вы думаете, почему не едете? Мне в апреле исполнится 82! - слышу по межгороду взволнованный голос Юрия Ефимовича Пермитина. - Приезжайте скорее - я же не вечный! Мне нужно многое вам рассказать и передать! Не нужна вам никакая гостиница, жить будете у нас. В нашем доме еще не забыто сибирское гостеприимство!"
Юрий Ефимович, конечно же, понимает, что не так просто вырваться в Москву. Дважды по разным причинам наша с мужем, Аркадием Владимировичем, поездка откладывалась. Да со здоровьем у Пермитина не важно, потому и торопит, и готов передать в наш музей материалы отца - писателя Ефима Николаевича Пермитина. Юрий Ефимович делает благородное дело: как человек знающий и ценящий русскую литературу, он уже много лет активно занимается литературным наследием отца: разбирает его письма, документы, готовит материалы для сдачи в Московский литературный архив, пропагандирует творчество.
Его стараниями в 1978 году издано 4-х томное Собрание сочинений Е.Н. Пермитина. В 1986 году к 100-летию отца в издательстве "Советский писатель" вышел составленный сыном сборник "Воспоминания о Ефиме Пермитине". Словом, Юрий Ефимович делает все, чтобы сохранить память об отце, - большом писателе, одном из зачинателей советской литературы.
С Юрием Ефимовичем мы знакомы уже много лет и стали почти родными.
Он очень ценит внимание земляков к творчеству отца, и его нетерпение понятно. Наконец, общими усилиями: хлопотами директора нашего музея Т.О. Дюсюпова и финансовой поддержкой Областного управления культуры, - мы с мужем летим в Москву.
Несмотря на возражения Пермитина, устраиваемся в гостиничном комплексе "Измайлово", созваниваемся с Юрием Ефимовичем и мчимся в гости. Дом писателя стоит на Ломоносовском проспекте, рядом с Московским драматическим театром, под руководством Армена Джигарханяна. С волнением и предвкушением встречи с замечательными людьми и квартирой, где жил талантливый писатель, где бывали М. Шолохов, А. Толстой, В. Правдухин, Л. Сейфуллина, А. Новиков-Прибой, где и по сей день царит атмосфера творческая, - входим в подъезд.
Юрий Ефимович очень волновался в ожидании гостей. Несмотря на бессонную ночь: шутка ли - приехали земляки - нас встретили как родных. Гостеприимство и радушие Юрия Ефимовича и его супруги Александры Михайловны будут всегда вспоминаться, как событие в нашей жизни значительное и яркое.
Несмотря на нездоровье, Юрий Ефимович, видя мое нетерпение, суетясь и чуть прихрамывая, приглашает нас в кабинет отца. Кабинет сохранен в точности таким, каким был при жизни Ефима Пермитина. Здесь все, как и прежде, на своих местах: рабочий стол у окна, со знакомыми (по старым фотографиям) фарфоровыми статуэтками: лежащими, вытянув лапы, собаками; настольные часы, печатная машинка, перекидной календарь, на котором, словно, замерло время: он раскрыт на странице, запечатлевшей день рождения писателя - 8 января...
Пытаюсь представить себе, как легко и молодо пружинистой походкой охотника прохаживался Ефим Пермитин среди массивных книжных шкафов. Фотографируюсь за рабочим столом писателя, за тем самым, где создавалась художественная "Летопись" нашего города - трилогия "Жизнь Алексея Рокотова". Рядом резное кресло, кожаный диван. На стенах охотничьи и рыбачьи трофеи: голова грозного клыкастого кабана, могучая, увенчанная рогами голова лося и внушительная - тайменя.
- Это свидетели ошибок молодости, - говорит Юрий Ефимович, - как и отец, с возрастом я стал противником охоты.
На книжном шкафу - причудливые статуэтки с острова Пасхи.
- После Миклухо-Маклая мы были первыми русскими, кто ступил на эту землю, - говорит Юрий Ефимович.
- А это чучело пингвиненка с Антарктиды - я бывал там пять раз и навсегда влюбился в те края.
На стенах картины, портреты родителей писателя. Присаживаюсь на кожаный диван, - это на нем в 1966 году запечатлел Ефима Николаевича художник Борис Щербаков. Снимок с портрета когда-то выслал в дар музею сам Ефим Николаевич. Здесь он в редкие минуты отдыхал, размышлял над судьбами своих героев.
- На этом диване он умирал, а моя раскладушка стояла рядом, - подсказывает Юрий Ефимович, будто читая мои мысли.
Над диваном - в массивной незатейливой раме портрет Льва Толстого - редкостная фотография, размером примерно 60\80. Зная преклонение отца перед гением классика, портрет давным-давно преподнес в подарок отцу Юрий Ефимович.
- Душевной, творческой иконой для родителя был Лев Николаевич Толстой, - вспоминает Юрий Ефимович, глядя на портрет. - Он несколько раз ездил в Ясную Поляну, собирал все, что имело отношение к творчеству писателя, и говорил: "Никому из нас никогда не дорасти до него, но учиться у Льва Толстого - наша святая обязанность".
- А это книги отца, множество раз переизданные в нашей стране и за рубежом. Вы только подумайте, - горячится Юрий Ефимович, - лишь за три месяца до смерти ему дали Государственную премию!
При жизни не издать собрания сочинений! Разбойники! Говорю это не потому, что он мой отец. Я просто знаю русскую литературу, и отец занимал в ней не последнее место! А потом его ни за что арестовали! Хорошо он не подписал ни одной бумаги, компрометировавшей его как врага народа, иначе бы расстреляли!
Он был железным человеком, мой отец!
- Вот первое его художественное произведение, - протягивает Юрий Ефимович тоненькую книжицу в 35 страниц, более похожую на брошюрку. Это публикация отдельной книжкой рассказа Пермитина "В белках" новосибирским Сибкрайохотсоюзом. Она вышла в 1927 году в серии "Библиотека сибирского охотника" тиражом 2500 экземпляров. <…>
<…> Юрий Ефимович достает пачку писем отца из ссылки, перебирает их и зачитывает отрывки: "Я сыт ружьем", - писал батюшка в одном из писем домой. "Если бы вы знали волнение, с которым я шел в поле: меня словно на крыльях несло. Я готов был плясать от радости - ведь это же моя первая весна после двух весен тюрьмы. Чудесная весна!" - писал из Павлодара 2 апреля 1939 года.
- Охота спасала родителя и морально. В письме от 24 октября 1939 года он сообщает: "Хожу на охоту.
Вчера добыл 10 уток, выхаживаю за день по 30-40 километров... Наслаждаюсь возможностью выйти в поле, на берег Иртыша, или пройти по улицам без конвоиров. Потому и здоров физически. Жажду поскорее взяться за работу, чтобы снова быть полезным и стране моей, и семье. Без этого не могу жить..."
А вот еще письмо из ссылки, послушайте: "Возвращаясь с работы, я увидел гуся гуменника, низко летящего над городом. Солнце заливало землю, и крылья этого гуся казались серебристыми. Я долго смотрел на него и слушал величественный, волнующий его гогот. Смотреть на солнце было больно, у меня навернулись на глаза слезы... Первый гусь за три весны!.. Сегодня такое же тихое розовое утро. Благостно теплый ветер тянул с лугов, принося запах талой земли. Давно уже у меня не было так на душе, и какая-то вера в радость жизни.
Я твердо решил - завтра возьму чайник, хлеба и на весь выходной день без ружья... пойду к озерам. Утки пришло уже очень много, посмотреть и послушать будет кого. В поле возьму с собой блокнот, и буду писать с натуры пробуждение озер и зарослей тальника. В таком же возбужденно-радостном настроении прошел у меня весь день".
- Часто и нам перепадали его охотничьи трофеи - он присылал в Москву посылки с утками. Я прожил долгую охотничью жизнь, но лучшего стрелка, чем мой отец не встречал!
Юрий Ефимович подарил музею "Поздравительный адрес", который вручили отцу друзья, такие же страстные охотники, в день его шестидесятилетия. На добротной кожаной обложке золотыми буквами написано: "Мастеру Слова и Выстрела Ефиму Николаевичу Пермитину в день славного шестидесятилетия. Охотники-литераторы."
А на сложенном вдвое листе черной тушью витиеватым почерком написан текст поздравления:
"Дорогой Ефим Николаевич! Мы, охотники-литераторы, от всей души поздравляем тебя, мастера слова и выстрела, в день твоего славного шестидесятилетия!
В истоках твоего творчества лежит охотничья тема.
Сорок два года ты, певец природы и охоты, увлекаешь читателей романтикой воинственного спорта, учишь любить и беречь природу, смело вторгаться в жизнь, любить Родину.
Ты охотился за медведями и лосями, волками и рысями, козлами и глухарями, но самыми добычливыми оказались охоты за образами героев.
Твой неуемный охотничий дух, дух борца за счастье народа, воплотился в созданные тобой самобытные характеры.
Много охотничьих зорь было в твоей жизни. Много бессонных ночей ты провел у охотничьих и рыбацких костров. Немало исколесил ты дорог, немало проложил троп по нехоженым лесам и горам. Немало пожег ты пороху и расстрелял ружей, а охотничье сердце твое по-прежнему молодо.
Пусть же глаз твой будет все так же остер и меток!
Пусть не дрогнет ружье и перо в руке!
Пусть многие, многие годы сопутствует тебе удача!
Ни пуха - ни пера!"
Внизу 20 подписей друзей, среди которых удалось разобрать следующие: М. Бубеннов, Б. Смирнов. В. Чуркин, Б. Емельянов. С. Васильев, Н. Смирнов, С. Михалков, Х. Херсонский, С. Швецов, Д. Еремин и др.
- На этом снимке батюшка с Валерианом Правдухиным, - продолжает рассказ Юрий Ефимович.
- Прекрасно образованный, темпераментный, жизнелюбивый; первоклассный стрелок, шахматист, теннисист; добродушный и волевой человек, с обостренным чувством природы, - Валериан Павлович был закадычным другом отца. Не одну охотничью путину они провели вместе.
Юрий Ефимович протягивает мне уже ставшую библиографической редкостью бережно хранимую в пермитинском доме книгу Правдухина "Годы, тропы, ружье". На титульном листе читаю автограф: "Ефимию Николаевичу Пермитину с надеждой твердой вместе протопать не одну охотничью путину, побродить с ружьем в наших просторах и сжечь не один костер под ситцевым небом Родины. Автор. В. Правдухин. 21 октября 1932 г. Москва".
- С тех пор, вплоть до осени 1937 года они встречались почти ежедневно и охотились только вместе.
Жаль, Валериан Павлович безвременно погиб в сталинских лагерях.
Юрий Ефимович также подарил музею увесистую рукописную адресно-телефонную книгу отца. Среди множества фамилий, вписанных рукой Ефима Николаевича, нахожу адреса, рабочие и домашние телефоны
На одной из полок книжного шкафа мое внимание привлекла удивительная вещица - нож из кости для разрезания бумаги с искусно выполненной рукояткой: вырезанными изящными фигурками зверей: соболя, белки, волка. На лезвии дарственная надпись: "Ефиму Николаевичу Пермитину. Следопыту красоты, российскому кудеснику слова. Сергей Смирнов. 8.1.64". Писатель, охотник и сосед, Сергей Смирнов был также большим давним другом Ефима Николаевича. Видя, с каким восхищением я разглядываю вещь, Юрий Ефимович передал ее также в дар нашему музею. Кто бы знал, с каким трудом нам удалось провезти эту бесценную вещь через границу! Зато она достойно пополнила именной фонд писателя, и будет демонстрироваться в выставках, посвященных его памяти.
Александра Михайловна (жена Ю.Е. Пермитина - прим. ред.) приглашает нас к столу. С интересом оглядываю гостиную, стены которой украшают картины.
- Это картины замечательного художника Бориса Валентиновича Щербакова. А этот пейзаж всегда с нами - я помню его с 1935 года, - рассказывает Юрий Ефимович.
Пермитин и Щербаков - были людьми близкими по духу. Их сближала огромная любовь к художнику слова Л.Н. Толстому.
Оба были также мастерами пейзажа, один - словесного, другой - живописного. Щербаков долгие годы отдал любимому делу - он прошел с этюдником многие километры яснополянских угодий и троп, проложенных великим писателем. В его мастерской насчитывалось около шестидесяти яснополянских пейзажей.
Около следующего этюда замираю в изумлении: от него как будто струится в комнату свет.
- Это знаменитый натюрморт работы первого президента Академии художеств СССР Александра Михайловича Герасимова, - поясняет Юрий Ефимович.
На полотне значительных размеров восхитительный этюд: на грубо сколоченном столе постелен простенький рушник, а на нем в деревянном сосуде, стянутом железными обручами и напоминающем кадку, - роскошная охапка полевых цветов, в центре которой красуются ромашки.
- Так это тот самый, что Ефим Николаевич увидел в мастерской Александра Герасимова, и который ему очень понравился! - восклицаю я. - Это об этом натюрморте писал Иван Шевцов?!
В очерке "Неугасающий огонь души" Шевцов вспоминает, как однажды в мастерской Герасимова Пермитин с восхищением рассматривал этот этюд. "Мне кажется, я ощущаю запах этих цветов, - говорил он мне приглушенным голосом, не отрывая изумленного взгляда от картины. - Бесподобные! Они мне будут сниться".
А когда, спустя несколько дней, Шевцов зашел к Пермитиным, то "к своему немалому удивлению, увидел на стене в гостиной этот великолепный этюд - букет полевых цветов, написанных широкой, размашистой кистью неповторимыми герасимовскими плотными, сочными мазками. Картина эта как бы озаряла своими дивными красками просторную комнату. Лицо Ефима Николаевича радужно сияло, в светлых глазах играли озорные огоньки".
Мы усаживаемся за празднично накрытый стол. Над столом удивительной красоты хрустальная люстра.
"Она висит со времен отца", - говорит Юрий Ефимович.
Александра Михайловна угощает нас роскошными салатами, делится рецептом фирменного...
По моей просьбе, Юрий Ефимович коротко и сдержанно рассказывает о себе. А я делаю знаки Аркадию включить камеру, ибо знаю, что Юрий Ефимович - личность необыкновенная. Его биография достойна отдельной книги.
- Я тоже родился в Усть-Каменогорске, в 1925 году, но скоро наша семья переехала в Новосибирск, а в 1931 году в Москву. Во времена сталинских репрессий в 38-м арестовали отца. Находясь в Бутырской тюрьме, он написал около тридцати искренних и честных заявлений, писал и лично Сталину - вместо ответов получил ссылку. В августе 1941-го мы с мамой и братом Игорем эвакуировались к родственникам в Новосибирск, а потом приехали к отцу в Иртышск.
Жилось очень трудно. На скудные деньги отец купил саманную мазанку на берегу Иртыша с земляным полом. Купили корову, посадили огород, посеяли просо в степи. Выжить помогала охота и рыбалка.
В 1943 году я получил повестку из райвоенкомата. Меня мобилизовали в трудовую армию на Первоуральский динасовый завод по изготовлению кирпича для медеплавильных печей, - фактически в ГУЛАГ.
Но, как говорится, нет худа без добра... Рожденных в 1925 году на 80-90 % отправляли под Сталинград, а там, сами знаете, тысячи моих сверстников сложили головы. Поскольку я сын ссыльного, а значит неблагонадежный, меня отправили в стройбат. В вагоне я оказался в окружении бандитов, кулачья, уголовников! Я вырос в очень благополучной семье, был чистым рафинированным мальчиком, каково-то мне было! Каждый выживал, как мог. Случалось, отбирали хлеб. Правда, мне повезло: среди нас был хохол - Пересадов, - огромный детина, которому я понравился, и он меня опекал.
На заводе я работал грузчиком. Подгонят платформу и 2 человека должны ее разгрузить. Работали по 12 часов в сутки! Есть было нечего: утром болтанка, вечером болтанка, да 800 граммов хлеба в день. Я дошел "до ручки"! Заболел, чудом выжил и потом в 1944 году был временно демобилизован и уехал к родителям в Иртышск. Все это время отец рвался на фронт. Узнав в ссылке о начале войны, он пошел в военкомат, просился на фронт, но ему отказали.
"Не могу я сидеть в тылу. Знаю, что на фронте нужны бойцы, я не побегу в кусты, чувство любви к Родине всегда жило в моей душе, а сейчас, в минуты бедствия, оно огнем горит во мне", - писал он в отчаянии.
Осенью 44-го года Юрий Ефимович уехал в Москву, семья же оставалась в Иртышске.
- День Победы я встречал один, на Красной Площади. Никогда не забуду, как ликовала Москва!
В Москве я стал хлопотать об освобождении отца, поскольку срок его ссылки подошел к концу.
С помощью М.А. Шолохова, который по этому вопросу лично обращался к М.И. Калинину, разрешение было получено в конце 1945 года.
- Юрий Ефимович, а ведь это был очень смелый шаг со стороны Шолохова. Не каждый бы отважился обратиться за помощью к правительству?
- Не то слово! Хватило мужества!
В Москве жилось трудно, отца не печатали, жить было не на что. Однако я окончил Московский технический институт рыбной промышленности по специальности "Ихтиология и рыбоводство". С 1952 года работал в Институте океанологии АНСССР, совершил несколько рейсов на экспедиционном судне "Витязь" в Тихий океан. В 1956 году меня перевели в комплексную антарктическую экспедицию. Участвовал во 2-м и 3-м рейсах в Антарктику на дизель-электроходе "Обь", занимался изучением антарктической ихтиофауны.
С 1964 года работал во Всесоюзном научно-исследовательском институте морского рыбного хозяйства в качестве старшего научного сотрудника. На судне "Академик Книпович" участвовал в нескольких рейсах в Западную Антарктику, в море Скотия. Изучал состав и биологию рыб этого района.
За краткими, сдержанными фразами о себе, немало открытий, сделанных сыном писателя для науки.
Юрий Ефимович внес большой вклад в процесс ликвидации "белых пятен" в изучении природы Антарктики, биологические ресурсы которой были малоисследованными. Там Юрий Ефимович открыл пять новых видов рыб, два из которых названы его именем.
В 1974 году Пермитин защитил кандидатскую диссертацию по теме "Фауна донных рыб моря Скотия и особенности ее распределения".
Юрий Ефимович достает из шкафа свой "Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата биологических наук", берет ручку и подписывает: "Ольге Михайловне Тарлыковой на добрую память - первую в России и СССР диссертацию о рыбах Антарктики, где я был 5 раз и влюбился в эту часть Света. Юрий Пермитин. 4 апреля 2007".
С научными докладами по антарктической ихтиофауне Пермитин выступал на симпозиуме в Кембридже, в Гарвардском университете, на съезде американских ихтиологов.
Удивительный человек Юрий Ефимович. Его жизнь полна интересными событиями и удивительными приключениями. Во время морских экспедиций и работы в Африке он охотился в Эфиопии и на Фолклендских островах. На родине бывал на охотах в Туве, Красноярском крае, Новгородской области, в Сибири, на Каспии. Юрий Ефимович вспоминает экстремальные моменты, едва не стоившие ему жизни.
- В Антарктиде был случай. Чудом остался жив. Я провалился в ледяную трещину, а так как был очень спортивным человеком, то успел зацепиться ногой и продержаться некоторое время, пока ребята не подползли и не вытянули из расщелины. Когда мы бросили туда ледышку, она летела метров 200.
Когда увлекался таежной охотой, то однажды пришлось в медведя стрелять почти в упор... Первым выстрелом из штуцера напарник промахнулся, а вторым убил мою любимую собаку Чока. И мне пришлось метрах в четырех добивать разъяренного зверя.
Помнится, на Каспии в одну из охот я чуть не погиб - увлекся охотой на вечерней заре, запоздал с выходом к лодке засветло и заблудился в камышах, да еще попал в яму, вырытую кабанами. Промок и замерз.
Страх охватил меня. Оставаться в камышах в воде было смерти подобно. Я шел наугад, вглядываясь в беспросветную тьму, выискивая спасительный огонек. Наконец, далеко-далеко замаячил огонь.
Это был спасительный фонарь, зажженный на бударке моим дорогим отцом. Каким долгим показался мне этот путь к лодке! Вода все прибывала, почти заливая высокие сапоги. Последние сотни метров я уже брел к бударке из последних сил по пояс в воде. Как же переживал все это время отец!
Удивляет жизнелюбие Юрия Ефимовича и многообразие его интересов. После ужина он завел нас в необыкновенную, специально оборудованную комнату. По обе стороны стояли книжные шкафы, которые при необходимости завешивались плотными шторами. В центре располагалась электронная музыкальная установка с колонками.
- Я люблю все красивое, - шутит Юрий Ефимович, попутно показывая нам коллекцию бабочек в раме на стене, - цветы, женщин и музыку.
Он усадил меня в кресло, которое поставлено в специально отведенном в этой комнате месте, зашторил шкафы, выключил свет и из необыкновенных колонок, покрытых тончайшими металлическими листами, полилась восхитительная музыка из кинофильма "Титаник". Чарующий голос Селин Дион пленил и, казалось, возносил к небесам. Этот чистейший звук достигался с помощью особой электронной музыкальной установки и колонок без динамиков, сконструированных и изготовленных Юрием Ефимовичем собственноручно.
Мне трудно описать принцип работы столь мудреной музыкальной системы, но подобное качество звука никогда не приходилось слышать. Кажется, мелодия доносилась отовсюду и обволакивала дивным, удивительной чистоты звучанием. Заворожено, мы слушали популярную и классическую музыку. У ног прилегла любимица Пермитиных - удивительно миролюбивая собака Барби.
- К подобному эффекту звучания я шел с помощью друга-музыканта много лет, - объясняет Юрий Ефимович, - и с гордостью показывает нам огромную коллекцию музыкальных дисков. Дивлюсь жизнелюбию, тонкому вкусу и молодости души Юрия Ефимовича. За чаем, я спросила Пермитина, каким же помнится ему отец?
- Ну, каким? - задумывается Юрий Ефимович. - Сильным, умным, несгибаемым, высоконравственным, очень серьезным, принципиальным человеком, влюбленным во Льва Толстого, Пушкина. Был страстным болельщиком за "Спартак", сам блестяще играл в теннис; душой болел за природу, экологию. <...>
<...> А назавтра мы посетили Новодевичье кладбище, ставшее последним пристанищем талантливого писателя. Скромное и одновременно величественное надгробье кажется по-сибирски мощным и торжественным.
Оно увиделось мне подстать великому сибиряку, автору эпических полотен об истории нашего края, певцу природы, охоты и Родины.
Уже в самолете, не удержавшись, я перечитывала письма Ефима Николаевича из ссылки, в предвкушении того, что они прояснят много вопросов в биографии талантливого земляка. Пожелтевшие тетрадные листочки - свидетели великой трагедии семьи Пермитиных! Они пропущены через сердце, сквозь них проступает характер писателя и видится облик времени.
А эти бесконечные тире в письмах Ефима Николаевича, поставленные, порой, вопреки всяким правилам орфографии!.. Они, как молящая о помощи протянутая рука человека, попавшего в беду! Нет, даже ради этих десяти писем из Павлодара и Иртышска 40-го и 41-го годов, два из которых без начала и не датированы, - стоило ехать в Москву!
Больше всего в этих письмах изумляет оптимизм человека, не смирившегося с судьбой ссыльного и, несмотря на голод и унижения, мечтавшего написать книгу, большая часть которой будет посвящена его жизни в Усть-Каменогорске.
"Единственно, что дает силы к жизни, - это то, что я могу писать, - чувствую огромную радость, углубившись в мир образов, и вера, что я, создав художественное произведение, пошлю его в ЦК. Это - то, с чего я и хотел ходатайствовать о пересмотре моего дела, - писал он жене из ссылки. - Может быть, и это тоже непроходимый мой оптимизм. Но что же делать - перестав верить в возможность реабилитации трудом - любимым трудом, - а не поденщиной канцелярской, какой я занимаюсь в роли секретаря (хотя и здесь я делаю что-то полезное, может быть лучше других). Эту зиму много думаю о большом трехтомном романе, задуманном еще очень давно. Это долг, - задача моей жизни. В нем будут события последних сорока лет - люди - сверстники мои. Место действия романа - Усть-Каменогорск, Новосибирск, Москва... Как назову - еще не знаю. Вот видишь - я еще живу - думаю, хочу писать. Хочу писать! Если бы умные люди знали, что я хочу только писать" (7 марта 1941 года).
Замысел писателя осуществится много позднее. Это будет автобиографический роман "Жизнь Алексея Рокотова", в котором Пермитин "поставил задачу показать судьбу советского писателя, прошедшего долгий путь борьбы, страданий, творческих поисков, удач и неудач в жизни, в литературе... Жизнь щедро преподнесла мне сюжет, - пишет он в автобиографии, - какой трудно придумать даже искушенному романисту". В 1970 году за роман "Жизнь Алексея Рокотова" Ефиму Николаевичу была присуждена Государственная премия РСФСР.
"Я не могу умереть...", - были последние слова Пермитина. Нет, не умер наш земляк. Робко, но настойчиво, он возвращается на родину своими книгами. Его произведения начинают изучать в школе по программе изучения региональной литературы. И верится, что поэт светлого мировосприятия, неустанный, несгибаемый, одержимый человек, писатель - радостник завоюет нового, достойного читателя.
О. Тарлыкова, сотрудник ВК областного историко-краеведческого музея
О.М. Тарлыкова в гостях у Юрия Ефимовича и Александры Михайловны Пермитиных. 2007 г.
(Источник – Писатели и поэты Восточно – Казахстанской области; http://www.pisatelivko.narod.ru/etno6_files/page11.html)
***
Редактор журнала "Азов литературный"
Сообщение отредактировал Nikolay - Вторник, 31 Май 2011, 11:21 |
| |
| |
