ШВАРЦ ЕВГЕНИЙ ЛЬВОВИЧ
(9 (21) октября 1896 — 15 января 1958)

— известный русский писатель, драматург и киносценарист, автор более двадцати пьес для драматического и кукольного театра, а также сценариев к одиннадцати игровым кинофильмам и одному мультфильму.

Евгений Львович Шварц родился в Казани. Его отцом был Лев Борисович (Васильевич) Шварц (1874—1940), принявший православие еврей, матерью — Мария Фёдоровна Шелкова (1875—1942), из православной русской семьи. Причём, православным был не только отец Евгения Шварца, но и его дед, получившим при крещении имя Борис (по восприемнику — Лукич).

Лев Шварц родился 10 (22) декабря 1874 года в портовом городе Керчь Таврической губернии в семье мещанина местечка Пяски Люблинской губернии Берки (Бориса) Шварца и его жены Хаи-Бейлы (в тот же день — 14 тейвеса по еврейскому календарю — над ним был совершён обряд обрезания). Пять лет Лев обучался в Керченской Александровской, ещё два года — в Кубанской войсковой гимназиях. Закончил же он своё среднее образование в Екатеринодарской мужской гимназии, где пробыл год и восемь месяцев и откуда в 1892 г. был выпущен с отличным поведением и удовлетворительным прилежанием.

После окончания гимназии Лев Шварц был уволен из среды общества керченских «ремесленных мещан вечного цеха» (куда был причислен «к семейству отца своего» в 1883 г.) «на поступление в высшее учебное заведение для продолжения курса наук». Уехав из Екатеринодара, он подал документы в Императорский Харьковский Университет, но «в комплект принятых студентов-евреев» не вошел. Мечтая продолжить учебу, Лев Шварц обратился с прошением к министру народного просвещения, с разрешения которого в том же 1892 г. был принят «в число студентов Казанского Университета на Медицинский факультет».

Здесь судьба свела молодого студента-медика со слушательницей акушерских курсов Марией Фёдоровной Шелковой — дочерью рязанского цехового Фёдора Сергеевича Шелкова (бывшего, согласно воспоминаниям Евгения Шварца, незаконнорожденным ребенком некоего рязанского помещика Телепнева). В 1895 г. они решили связать себя узами брака. Незадолго до этого двадцатилетний Лев Шварц обратился с просьбой о просвещении его святым крещением к священнику Михаило-Архангельской церкви города Казани. 18 (30) мая 1895 г. он был крещён с наречением имени Льва (по восприемнику — Васильевич). В дальнейшем Лев Беркович (Борисович) стал писаться Львом Васильевичем Шварцем.

9 (21) октября 1896 г. в семье Шварцев родился первенец — сын Евгений. Своей жизни в Казани Евгений Шварц не помнил, так как уже через несколько лет его родители покинули город и вскоре, волею судеб, оказались на юге.

В 1898 г. Лев Шварц успешно закончил Императорский Казанский Университет, прослушав «полный курс наук по медицинскому факультету». Причём, как отмечалось в «Свидетельстве» от 5 (17) июня 1898 г. за подписью университетского инспектора студентов, «за время своего образования в Университете поведения был отличного». И это при том, что за Львом Шварцем, по распоряжению ректора Императорского Казанского Университета К. В. Ворошилова, с самого начала был установлен «особо бдительный надзор». Но уже после переезда в 1898 г. в подмосковный Дмитров в жизни Шварцев произошёл крутой поворот: за подозрение в антиправительственной пропаганде среди рабочих Лев Шварц был подвергнут обыску, аресту и высылке подальше от крупных городов. В результате семья перебралась в Армавир, а затем в Ахтыри на Азовском море, позже — в Майкоп. Лев Шварц не раз обвинялся в революционной деятельности, в результате чего он неоднократно подвергался арестам и ссылкам.

Однако на отношении в семье к религии политические увлечения Льва Шварца не отразились. В возрасте 7-8 лет Евгений, крещёный, как и его родители, в православие, считал себя русским, ничуть не удивляясь тому, что его двоюродный брат был евреем. И дело здесь было вовсе не в унаследованной от матери «русской крови», а в его принадлежности к церкви. «Я православный, следовательно, русский. Вот и всё», — написал однажды о своём детском мироощущении Евгений Шварц.

Раннее детство Евгения Шварца прошло в переездах: в дневниках он вспоминает Екатеринодар, Дмитров, Ахтыри, Рязань… «Это были <…> разновременные наезды в родной город отца в промежутки между разными его службами до Майкопа».

В Майкопе, о котором Евгений Шварц всю жизнь вспоминал с любовью, прошли дальнейшие детство и юность писателя. Двоюродный брат Е. Л. Шварца — известный чтец-декламатор, заслуженный артист РСФСР Антон Исаакович Шварц (1896—1954).

В 1914 году Евгений поступил на юридический факультет Московского народного университета имени Шанявского, но проучившись там два года, решительно отказался от профессии юриста, посвятив жизнь театральному искусству и литературе. Весной 1917 года был призван в армию. В апреле 1917 находился в запасном батальоне в Царицыне, откуда его должны были перевести в числе других новопризванных студентов в военное училище в Москву[7][8]. В августе 1917 Шварц служил в Москве юнкером, 5 октября он был произведён в прапорщики[9][неавторитетный источник?]. Был демобилизован, поступил в университет в Ростове-на-Дону, где начал работать в «Театральной мастерской». Помимо театра, Шварц работал фельетонистом в провинциальной газете «Всесоюзная кочегарка», где судьба его свела с Николаем Олейниковым, ставшим впоследствии близким другом и соавтором.

В 1921 году он приехал в Петроград в составе ростовской театральной труппы. Некоторое время работал секретарём у Корнея Чуковского, а в 1923 году начал публиковать свои фельетоны.

С 1924 года Шварц жил в Ленинграде, работал в Госиздате под руководством Самуила Яковлевича Маршака, тогда же сблизился с представителями литературного объединения ОБЭРИУ. Драматург скончался 15 января 1958 г. в Ленинграде. Похоронен на Богословском кладбище.

Сочинения

Пьесы
«Ундервуд» — пьеса в 3-х действиях — 1928
«Пустяки» — пьеса для кукольного театра — 1932
«Клад» — сказка в 3-х действиях — 1934 (опубл. 1960)
«Принцесса и свинопас» — 1934
«Голый король» — сказка в 2-х действиях — 1934
«Похождения Гогенштауфена» — пьеса, 1934
«Красная шапочка» — сказка в 3-х действиях — 1936
«Снежная королева» — сказка в 4-х действиях на Андерсеновские темы — 1939
«Кукольный город» — пьеса для кукольного театра — 1939
«Тень» — сказка в 3-х действиях — 1940
«Сказка о потерянном времени» — «пьеса для кукольного театра» в 3-х действиях — 1940
Брат и сестра — 1940
Наше гостеприимство — 1941
Под липами Берлина (совместно с М.Зощенко) — антифашистская пьеса-памфлет — 1941
Далекий край — 1942
Одна ночь — пьеса в 3-х действиях — 1943
Дракон — сказка в 3-х действиях — 1944
Сказка о храбром солдате — пьеса для кукольного театра — 1946
Сто друзей — пьеса для кукольного театра — 1948
Два клёна — сказка в 3-х действиях — 1953
Обыкновенное чудо — сказка в 3-х действиях, 1956 (редакция под названием «Медведь» написана в 1954, но не опубликована).
Повесть о молодых супругах / «Первый год» — пьеса в 3-х действиях — 1957

Сценарии
1930 — Настоящие охотники. Автор надписей
1931 — «Товарный 717». Немой фильм. Соавтор В.Петров. Режиссёр Н.Лебедев.
1934 — Разбудите Леночку (среднеметражный, в соавторстве с Николаем Олейниковым)
1936 — На отдыхе (в соавторстве с Николаем Олейниковым)
1936 — Леночка и виноград (среднеметражный, в соавторстве с Николаем Олейниковым)
1938 — Доктор Айболит
1945 — Зимняя сказка (в соавторстве с Иваном Ивановым-Вано), — мультипликационный, на музыку П. И. Чайковского
1947 — Золушка (сценарий 1945 года)
1948 — Первоклассница
1957 — Дон-Кихот
1959 — Марья-искусница
1963 — Каин XVIII (сценарий 1947 года, по сказке «Два друга», — в соавторстве с Николаем Эрдманом)
1966 — Снежная королева

Нереализованные
1936 — Красная шапочка (мультфильм) (в соавторстве с Николаем Олейниковым)

Другие произведения
Дневники (опубликованы в 1989 г.)
Два брата (сказка)
Кот в сапогах (сказка)
Первоклассница (повесть)
Приключения Шуры и Маруси (рассказ)
Рассеянный волшебник (сказка)
Сказка о потерянном времени (сказка)
Стихи (1920-е — 1950-е гг.)
Чужая девочка (рассказ)

Театральные постановки

Ленинградский ТЮЗ
1929 — Ундервуд — режиссёры А. Брянцев и Б. Зон
1933 — Клад — режиссёр Б. Зон
1939 — Снежная королева — режиссёр Б. Зон
Кот в сапогах — режиссёр П. Вейсбрём
1954 — Два клёна — режиссёр П. Вейсбрём

Театр Комедии
1940 — Тень — режиссёр Н. Акимов
1941 (12 августа) — Под липами Берлина — режиссёр Н. Акимов
1962 — Дракон — режиссёр Н. Акимов

Центральный детский театр
1948 — Снежная королева — режиссеры О. Пыжова, Б. Бибиков
Снежная королева — режиссёр А. Некрасова

Московский Театр киноактёра
1956 — Обыкновенное чудо — режиссёр Э. Гарин

Московский театр «Современник»
1960 — Голый король — режиссёр О. Ефремов

Московский театр музыки и драмы Стаса Намина
Снежная королева — режиссёр Г. Карпов

Театр «МЕЛ»
1994 — Снежная королева (спектакль театральной студии)
2005 — Снежная королева — режиссер Е. Махонина
2006 — Сказка о потерянном времени — режиссер Е. Махонина
2010 — Голый король — режиссер А. Асташкина (спектакль театральной студии)

Театриум на Серпуховке п/р Терезы Дуровой
2006 — Дракон — режиссёр В. Мирзоев

Экранизации произведений Е. Л. Шварца
1947 — Золушка — режиссёры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро
1963 — Каин XVIII по сказке «Два друга».
1964 — Обыкновенное чудо — авторы сценария и режиссёры Э. Гарин и Х. Локшина
1964 — Сказка о потерянном времени — автор сценария В. Лифшиц, режиссёр А. Птушко
1966 — Снежная королева, режиссёр Г. Казанский
1971 — Тень — авторы сценария Ю. Дунский, В. Фрид, режиссёр Надежда Кошеверова
1978 — Обыкновенное чудо — автор сценария и режиссёр М. Захаров
1978 — Заколдованные братья (нем. Die verzauberten Brüder) — австрийский телефильм по пьесе «Два клена»
1988 — Убить дракона — авторы сценария Григорий Горин, Марк Захаров, режиссёр Марк Захаров
1990 — Сказка о потерянном времени (музыкально-кукольный фильм-спектакль) — режиссёр Д. Генденштейн
1991 — «Тень, или Может быть, все обойдется». По мотивам пьесы «Тень». автор сценария и режиссёр М. Козаков, композитор В. Дашкевич

Мультфильмы
1978 «Сказка о потерянном времени»
1977 «Два клёна»
«Два брата: История из России» (англ. «The Two Brothers: A Story from Russia») — серия мультипликационного сериала «Анимационные сказки мира» (англ. «Animated Tales of the World»)
(По материалам Википедии; http://ru.wikipedia.org/wiki/%D8%E2%E0%F0%F6,_%C5%E2%E3%E5%ED%E8%E9)
***

Вера Камша
"СКАЗКА - ЛОЖЬ, ДА В НЕЙ НАМЕК…"

Есть мнение, что Евгений Шварц будет первым из немногих советских драматургов, оставшихся в нашей литературе вне зависимости от того, какой на улице политический строй. Во всяком случае, "Обыкновенное чудо" прочно заняло место в наших сердцах наряду с "Белым солнцем пустыни" и "Местом встречи". Да и другие произведения Евгения Львовича со временем не только не померкли, но заиграли новыми красками...

Евгений Шварц был писателем сугубо беспартийным и, казалось бы, полностью аполитичным. Ему очень, очень повезло: он не только не был репрессирован, но его обошла стороной даже кампания борьбы с "безродными космополитами". Сотни партийных "проверенных" литераторов гибли за якобы крамолу, обнаруженную в верноподданнических произведениях, а сказки Шварца преспокойно шли в театрах. То ли интеллекта цензоров не хватало на то, чтобы под сказочным флером обнаружить горькую насмешку, то ли аналогии были столь чудовищными, что признать их было гораздо опаснее чем не замечать. Как бы то ни было, но "Голый король" (1934), "Тень" (1940), "Дракон" (1943) долгое время фигурировали под рубрикой "антифашистских пьес", разоблачающих нравы Германии 30-х годов. Впрочем, в "Драконе" компетентные товарищи все же унюхали что-то неблагонадежное, и еще до конца войны ее фактически запретили. Шварц писал аллегорически, без каких-либо политических привязок, что и делает его пьесы текстами на все времена, такими же, как и сказки Пушкина. И так же, как в сказках Пушкина, тон сказок Шварца колеблется от злой сатиры до высочайшей лирики. Но через пьесы Шварца "сквозным персонажем" проходит некто "не от мира сего", честный интеллигент, которого все (или почти все) почитают за придурка.

Герой (будь то Ланселот из "Дракона" или Ученый из "Тени"), в конце концов, вроде бы побеждает, и справедливость (знать бы еще, что это такое) торжествует. "Шантажиста мы разоблачили бы, - сетует Первый Министр из "Тени", - вора поймали бы, ловкача и хитреца перехитрили бы, а этот... Поступки простых и честных людей иногда так загадочны." Но если за Иванушку-дурачка, ставшего царем и получившего полцарства и царевну в придачу, искренне радуешься, то в победах шварцевских героев чувствуется какая-то горечь. Радость, вызванная победой над явным злом и даже обретением любимой женщины кажется очень хрупкой, недолговечной (истории Волшебника и Хозяйки или Эмилии и Хозяина Гостиницы в "Обыкновенном чуде"). Да, наконец, счастье пришло, но слишком поздно и вряд ли надолго.

С каждой новой пьесой это настроение прослеживается все четче. От всепобеждающей веселой сатиры и торжествующего оптимизма (ну, самую чуточку омраченного) в "Голом короле" до горьких раздумий в "Драконе". Сказка, - она, конечно, ложь, но если в сказочные декорации заключить реальную жизнь, сказка перестает быть сказкой. Слишком многое в пьесах Шварца напоминает действительность, четко прорисованную даже в мелочах.

Вам ничего не напоминает репортаж о битве Ланселота с Драконом? Не так ли делались и делаются сводки о победах народного хозяйства во время застоя и "удачах и достижениях" более позднего периода. "Господин Дракон не уничтожает врага только из любви к войне, он еще не насытился подвигами и не налюбовался чудесами собственной храбрости". Очевидно, наши доблестные генералы в Чечне тоже никак не могли насытиться подвигами. Надо, впрочем, заметить, что вряд ли найдется кто-то менее похожий на Ланселота, чем предводители боевиков, громящие больницы. Но абстрагируемся от благородства сказочного персонажа и посмотрим на рядовых граждан и "элиту", созерцающих битву "в верхах":

Мальчик: - Мамочка, ну смотри, ну честное слово, его кто-то лупит по шее!
1-й горожанин: - У него три шеи, мальчик...
Мальчик : Ну вот видите, а теперь его гонят в три шеи!
1-й горожанин: Это обман зрения, мальчик...
Генрих: Господин Дракон освободил от военной службы по болезни одну свою голову с зачислением ее в резерв первой очереди...
(вторая голова Дракона с грохотом валится на площадь)
1-й горожанин: Я потерял уважение к Дракону на две трети...

И так далее. Не похожи ли реакция зрителей на падение третьей головы и "ночь прозрения" с 21 на 22 августа 1991 года и аналогичные события менее глобального характера? Так "теряют уважение" бывшие верноподданные к мэрам, губернаторам, министрам, утратившим посты. Так, пока Дракон еще в полете, не замечают очевидного, так "независимая пресса" комментирует коммерческие и политические неудачи спонсоров, каковые спонсоры, потерпев неудачу или, напротив, сорвав очень большой куш, переправляют нахапанное за пределы родины. "Так и знал. Вот отчего благоразумные люди переводят золото за границу в таком количестве. Один банкир третьего дня перевел за границу даже свои золотые зубы. Нет на свете более чувствительного организма, чем деловые круги". Трудно поверить, что этой сентенции из "Тени" больше полувека.

Евгений Львович уловил и еще одну черту, характерную для чиновных воров:
- Где же, однако, эти проклятые придворные?!
- За что Вы их так ненавидите?
- Сам не знаю. Но чем больше я на них наживаюсь, тем больше ненавижу...

Жизнь показала, что такие люди действительно ненавидят и презирают тех, за счет которых живут, вовсю являют миру черты министра-администратора из "Обыкновенного чуда" (помните, как бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк?), а в "независимых журналистах" и прочих властителях дум отчетливо просматривается журналист Цезарь Борджиа из "Тени".

Характерно, что при всеобщей раннеперестроечной любви к "Дракону", "Тень" как-то (пардон за каламбур) задвинули в тень. Слишком уж разительными оказались аналогии, когда прекрасная принцесса (а может, славная наша интеллигенция), вроде бы полюбив благородного Ученого (или провозглашая что-то типа "мне глубоко противны ваши взгляды, но я готов отдать жизнь за то, чтобы вы могли свободно их высказывать), позволила себя совратить похожей на оригинал, но отвратительной тенью (цель начинает оправдывать средства, а артисты и писатели - требовать "раздавить гадину").

Сама же Тень, усевшись на трон, пытается превратить Ученого в свою тень. А утвердившиеся во власти начальники разных калибров драпируют творимые ими пакости в разглагольствования о демократии, правах человека, общечеловеческих ценностях и так далее. И мы зачастую начинаем путать, что первично, что вторично, где настоящая, нормальная демократия, а где ее мерзкая тень. И нет ничего хуже, чем оказаться во власти Тени. "Это жестокое существо погубит вас всех, господа. Он у вершины власти, но он пуст, он уже теперь томится и не знает, что ему делать". Когда же тень (хотя бы на минуточку) все-таки идет на свое место, то те, кто ей прислуживал, начинают кричать "Долой тень!" Тень возвращается на трон, ей уже никак не скрыть свою истинную сущность, но окружение... опять ее восхваляет. В сказке Тень в конце концов все-таки убегает, в жизни же...

Вот диалог между Первым Министром и Министром Финансов (все та же "Тень"):
- "За долгие годы моей службы я открыл один не особенно приятный закон - как раз когда мы полностью побеждаем, жизнь вдруг поднимает голову.
- Поднимает голову!? А Вы вызвали королевского палача?"

Но бороться с Жизнью при помощи королевского палача хоть и просто, но малоэффективно. Есть более тонкие методы. Шварцевские негодяи - отнюдь не тупые громилы, сработанные долотом и топором и выкрашенные наспех черной краской. Они умны, циничны, по-своему привлекательны. И с ними тяжело спорить. Но можно. И нужно. Напомним диалог неподражаемого Министра-Администратора и очаровательной Хозяйки.
- Ровно в полночь.
- Что в полночь?
- Приходите к амбару. Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я привлекателен, чего же тут время терять? В полночь у амбара. Жду. Не пожалеете.
- Вы сумасшедший?
- Что вы! Напротив, я так нормален, что сам удивляюсь.
- Ну значит, Вы просто негодяй!
- Ах, дорогая, а кто хорош? Весь мир таков, что стесняться нечего... Придете?
- И не подумаю. Да еще мужу пожалуюсь, и он превратит Вас в крысу.
- Позвольте... Он волшебник?
- Да.
- Предупреждать надо! В таком случае забудьте о моем наглом предложении. Считаю его безобразной ошибкой, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить".

К сожалению, не всех может защитить волшебник. Но как бы ни насаждали нам сегодня мысль, что продается абсолютно все, далеко не каждая женщина придет в полночь к амбару на свидание с чиновным или денежным подонком. Много и таких, которые дадут такому кавалеру, извините, по морде. Конечно, в крысу превратить было бы надежнее, но увы... Приходится справляться подручными средствами. Главное - уважать себя и не принимать близко к сердцу сентенции министров-администраторов, заявляющим, что "людям я не верю. Я слишком хорошо их знаю, поэтому ни разу не влюблялся. Все люди - свиньи, только одни в этом признаются, а другие ломаются. А эти раздуватели чувств - это они лгут, будто совесть существует в природе, уверяют, что сострадание прекрасно, восхваляют верность, учат доблести и толкают на смерть обманутых дурачков. Это они выдумали любовь. Нет ее, поверьте солидному, состоятельному мужчине..."

Поддаться этой логике - сделать шаг к тому, чтобы перестать быть человеком. Герои Шварца постоянно преодолевают моральные ловушки, сталкиваются с неблагодарностью, непониманием, безжалостностью, делают ошибки, из лучших побуждений губят себя и дорогих людей ("Что ты сделал из любви к девушке?" - "Я отказался от нее!"). Отсутствие абсолютно идеального героя и мудрецов, которые могли бы дать безошибочную инструкцию, следуя которой, можно достичь абсолютного счастья - это тоже характерно для пьес Шварца. Для жизни, впрочем, тоже. Нет и не должно быть того, "кто все за нас решит", мы свою жизнь делаем сами и сами отвечаем за себя.

Никакой волшебник нас не спасет, если мы не спасем себя сами. И Медведь может стать больше человеком, чем охотник, а дочь людоеда - более достойной любви, чем принцесса. В реальности маски не столь конкретны, но суть та же.

Аура Шварца, одновременно грустная, светлая и веселая, распространялась не только на его пьесы, но и на его друзей. Мы более или менее знаем пьесы Шварца, но только в перестроечные годы впервые были опубликованы его дневники, показавшие, как в человеке бьется живая мысль. Был он известный остроумец, в дружеском застолье мог сказать такое, что быстро превращалось в предание или анекдот. Вот только один из них. Однажды за столом (уже после войны вспоминали Чехова и его слова о том, что мы еще увидим небо в алмазах. "Вот мы, ленинградская интеллигенция, - заметил Шварц, - его в алмазах и видели. В 41 году на крышах собственного дома, когда тушили немецкие зажигалки!".

Живи Ганс Христиан Андерсен в нашем столетии, он наверняка бы нашел с Евгением Львовичем общий язык, ибо объединяет их ирония и сарказм по отношению к уродствам окружающей жизни и добрая и нежная фантазия сказочника.

Несмотря на самых противных персонажей, сказки Шварца отличают добрые интонации. Есть у него светлый лейтмотив, который лучше всего выражен в не очень известной и несказочной пьесе:
"В доме "восемь" на Сенной
жили-были муж с женой
им пришлось, беднягам, худо,
но спасло от смерти чудо:
научила их беда, разбудила навсегда,
вразумило состраданье; и на этом - до свиданья!".

(Статья была написана к 100-летию со дня рождения Евгения Шварца, отмечавшемуся в 1996 году).
(Источник – Вера Камша. Официальный сайт; http://kamsha.ru/journal/portrets/stat/shwarc.html)
***