ПРЕВО ЖАН
(13 июня 1901 - 3 августа 1944)
- известный французский писатель, публицист, литературовед, участник движения Сопротивления, убит немецкими оккупантами. Автор романов «Братья Букенкан» (1930), «Соль на ране» (1934), «Утренняя охота» (1937); книги рассказов «Люси-Полетт» (1935). Также ему принадлежат литературоведческие этюды «Жизнь Монтеня» (1926), «Французские эпикурейцы» (1931), «Мысль Поля Валери» (1926), «Сотворение у Стендаля» (1951; перевод – «Стендаль», 1960); «Бодлер» (1953); социологический этюд «Земля – для людей» (1936).
ЖАН ПРЕВО
Среди молодых людей военного поколения самые лучшие — самые уязвимые. Они ищут опасности и находят смерть. Жан Прево был бойцом. Таким я впервые увидел его в Понтиньи — корпус наклонен вперед, словно навстречу возможному противнику, широкий лоб готов прошибить любое препятствие.
Юный бык. «Тело должно быть крепким, чтобы решения ума могли отвердевать в нем, как в памятнике». Будучи атлетом, он тотчас вызвал на соревнование самых сильных в беге, в прыжках в длину и в высоту. Он не страшился спора ни с философами, ни с учеными на их собственной территории. Кто-то сказал об Олдосе Хаксли [1]: «Когда у него выдается пять свободных минут, он перечитывает энциклопедию». Жану Прево не к чему было даже перечитывать — он впитал ее в себя.
Он запомнил и систематизировал невероятное количество фактов. Его влекли к себе самые разнообразные дисциплины: анатомия, физиология, архитектура, техника различных отраслей искусства, техника различных видов спорта, военная техника. Он прочел — и прочел внимательно — Конта, Карла Маркса, Прудона [2] в противоположность многим другим, которые их отвергают или порицают, толком не зная. С первого знакомства я увидел в нем один из сильнейших умов нашего времени. Подчас с ним было трудно. Есть у него роман, где он описывает компанию молодых людей [3]. «Они были резки друг с другом, — говорит Прево, — из опаски показаться недостаточно естественными». Он и сам из неуверенности в себе бывал частенько резок с теми, кого любил, но за этими выпадами и наскоками скрывался верный и нежный друг.
В книжечке «Подобьем итог», теперь уже ставшей библиографической редкостью, он перечисляет, в чем видел свой долг. В Руанском лицее Корнеля (Прево был родом из Годервиля в Нормандии) аббат Вакандар, прекрасный и осмотрительный историк, познакомил его с доктриной католицизма. «Это была первая совокупность идей, — писал Прево, — которую я увидел и осознал в ее целостности». Ему предстояло отбросить этот внутренне последовательный катехизис, «не преступая при этом уважительности к церкви». Второй его долг был по отношению к самому себе: «В десять лет я был ужасно толст и вплоть до четырнадцати без устали боролся против жира и насмешек. Это привило мне вкус к предельному напряжению сил, а также к духовным богатствам». Атлетами рождаются немногие. Тело спортсмена — творение воли. Потом уже тело в свою очередь формирует сердце. Человек, одержавший победу над собой, не страшится других. Стиль писателя должен походить на стиль гимнаста. Никаких фиоритур. Себе самому Прево был обязан также обилием книг, прочитанных в юности, тетрадями, полными заметок, тысячами текстов, которые знал «назубок». (Ему нравилось это выражение: «Запоминание — дело тела и души, не ума» [4]). Ничто так не формирует человека, как многократное перечитывание фраз, которые пришлись по сердцу, и повторение вслух тех, которые знаешь. В семнадцать лет, в 1918 году, — встреча с Аленом, который станет его наставником в лицее Генриха IV. Для него, как и для многих других, это поворотный момент. Не потому, что Ален навяжет ему определенную систему мысли, но, напротив, потому, что тот научит его атлетическому сомнению. «Натура сильная и прекрасная пробуждает другие натуры, но каждая из них развивается затем по своим собственным законам». Впоследствии Прево станет социалистом, Ален останется радикалом; Прево будет сопротивляться влиянию Алена на свой стиль и приблизится к стилю научному; но, избрав иной путь, Прево сохранит чувство восхищения Аленом. Нужно прочесть в «Восемнадцатилетии» рассказ о том, как новый преподаватель философии прочел на уроке, к великому изумлению Прево и его одноклассников, оду Горация — ту, где Одиссей держит речь перед своими товарищами [5]. «Я до сих пор помню ликующий жест, которым Ален сопроводил последний стих: «Cras... iterabinus oequor...» Это ликование, я почувствовал, было рождено согласием могучего тела и прочитанных строк. Когда прозвенел звонок и он вышел, зажав под мышкой свой портфель, покачивая плечами, я уже любил его».
Немалая победа — стяжать привязанность Жана Прево тех лет, когда он, по собственным словам, был обозленным и жестким мальчиком: «Одинокие каникулы, бедность, начало военных действий в Арденнах, одичание, в свободные часы — нескончаемые уединенные блуждания в горах — вот откуда моя жесткость, моя неизменная мрачность, моя замкнутость — и моя слепая и смиренная нежность, едва я чувствовал любовь к себе». Подобно поколению Стендаля, поколение Прево было навсегда отмечено войной. Превыше всего оно ставило мужество, нравственное и физическое. Его воодушевляли шовинизм, порожденный войной, и в то же время мечта о всеобщей справедливости. Президент Вильсон воплощал для Прево и его товарищей сначала великую надежду, потом безмерное разочарование. Перемирие 1918 года было для них «переходом рубежа». Они верили, что оно несет им счастье, равенство, а натолкнулись на наглость нуворишей, на материальные трудности, на невозможность осуществления своих честолюбивых замыслов. Прибавьте к этому пылкие желания молодости, робость, порожденную бедностью и тем, что считаешь себя уродом. Ожесточение скоро переросло в ненависть. Драки с полицией, хмельная радость скандала. Уход в себя, цинизм.
И тут наступает для подростка эра Стендаля. Прежде он восхищался героями, которых предлагала ему школа. «Юный лицеист тщательно изучает теорию страстей и грустит, что у него нет под боком великолепного г-на Тэна, чтобы помочь ему влюбить в себя девицу, к которой он вожделеет». Тэн, Ренан — писатели второстепенные, сказал Ален, и его ученики открыли «Красное и черное». Прево по уши влюбился в Жюльена Сореля: «Я пытался моделировать свой ум — нестерпимо невежественный и нестерпимо грубый, казавшийся мне трусливым, — по образу и подобию Жюльена, тонкого и необузданного». Стендаль стал для него объектом культа, сочетавшим в себе преклонение перед личностью и жизненный ориентир. Ибо в самой вольной жизни Стендаля не меньше мудрости, чем в его произведениях, и Жан Прево в «Французских эпикурейцах» (одной из своих лучших книг) отлично показал, что подробности жизни Стендаля, как то было и с Эпикуром, драгоценны для его учеников. Один из товарищей Прево скажет впоследствии: «Он пришел в маки Веркора [6] через Стендаля». Суждение справедливое и глубокое, оно пришлось бы по вкусу Жану Прево, любившему цитировать короткие и яркие изречения, которых так много у Стендаля: «Все его наслаждения были опасливы». Или знаменитое: «Всякое здравое суждение оскорбляет» — одновременно эпиграмма и правило осторожности. «Распространять и исповедовать культ Стендаля полезно, доколе на свете немало еретиков и адептов этой веры, доколе имя Стендаля не по душе глупцам». Иначе говоря, доколе существуют люди и доколе они лгут.
«Счастье, когда твое ремесло — твоя страсть», — писал Стендаль. Но это верно лишь по отношению к писателю, который свободен. Сам же Бейль на протяжении десяти лет писал для заработка и продавал, чтобы жить, вещи бесславные. «Этот портрет, — добавлял Прево, — увы, портрет не одного Стендаля». Однако сам Прево, закончивший Педагогический институт, мог бы спастись от литературной поденщины преподаванием. Он это испробовал (подменял преподавателя риторики в лицее Мишле), но у него не было учительского призвания. Его потребностью было писать. Он предпочел заняться литературой, поселился в мансарде, голодал. Однако он был человеком настолько талантливым, что не мог оставаться долго незамеченным. Жан Шлюмберже обнаружил Прево, заставил читать Клоделя и прислушался к его замыслам: изучить те, еще никем не описанные чувственные ощущения, сокровенные и живые, которые возникают у человека, увлеченного спортом, и — шире — взаимосвязь тела и духа, исцеляющую страсти. План, обнаруживающий двойное влияние Алена—Стендаля. Шлюмберже представил Жана Прево Жаку Ривьеру [7], главному редактору «Нувель ревю Франсез», и тот опубликовал его первые опыты. Прево оторвался от земли.
«Радость спорта» — плод аскетического познания «вечной» музыки и поэзии тела. Книга была нова и резка. Продано было всего тысяча двести экземпляров. Провал поразительный, если исходить из ее интеллектуальных достоинств, понятный, если учесть затрудненность стиля. Итак, едва взлетев, Прево пал на землю. На какое-то время его спасло то, что он вместе с Адриенной Монье руководил «Навир д'аржан» [8]. «Для чего я создан?» — вопрошал он себя. Он страдал от переливавшейся через край интеллектуальной энергии. Ему хотелось написать и «Опыт самонаблюдения», и «Послевоенную экономику», и очерки об эмоциях, и исследование о мимике актера. Что выбрать? Женитьба на Марсель Оклер, дочери талантливого архитектора, освежила в памяти Прево воспоминания о Виолле-ле-Дюке [9]. Так родилась замечательная книга о металлических конструкциях и инженере Эйфеле [10], внутренне связанная с философскими раздумьями Прево о воздействии духа на материю. Между тем изучение мимики потребовало наблюдений над людьми различных профессий, в том числе моряками. Тут он натолкнулся на сюжет романа: «Братья Букенкан» имели известный успех, Прево чуть не получил Гонкуровскую премию.
Мало-помалу жизнь Прево приобретала определенные очертания. У него родилось трое детей. Два года он читал лекции в Кембридже. Получил стипендию Блюменталя, неоценимую для молодого писателя. Совершил путешествие в Америку, откуда вывез забавную книгу «Юэсэния»; эта поездка расширила его кругозор. Ничто не ускользало от его любопытного взгляда. Теперь уже ясно вырисовывался облик писателя, которым он станет. Из всех его романов ближе всего к его собственной натуре была «Утренняя охота». Он описывал здесь содружество спортсменов, присущее им отношение к любви, к славе. В этом романе приводились слова Стендаля: «Грехопадение в политике всегда совершается из дружбы». — «Чем почтить мертвых, как не полнотой жизни?» — «Все эти молодые люди, презиравшие политику, догадывались тем не менее, как она волнует других». Однако этому роману недостает романтического начала. Подлинный Жан Прево — в его эссе и в «Восемнадцатилетии». Когда он обращался к исследованию технических приемов, ему не было равных: он с одинаковым искусством анализировал технику хирурга и технику поэта, приемы Тьерри де Мартеля [11] и дыхание Бодлера.
В «Портретах и характерах», изданных посмертно, ощущается великий моралист, которым он стал. Он полюбил короткие формулы: «Женская беззащитность не исключает агрессивности», «Любовь живет в грозах; мгновение покоя — и она мертва». Из методов Наполеона, тщательно им изученных, он извлек несколько максим: «Самый великий вождь должен тщательно вникать в мелочи», «Прежде чем приступить к исполнению, необходимо разработать избыточное количество планов», «Чтобы приказы были переданы, секретарю руководителя не следует иметь секретаря». К Наполеону он пришел через Стендаля, но, вероятно, ему нравился и сам Бонапарт. Энциклопедическому уму Прево, как и уму императора, была присуща любовь к широким обобщениям. Он был рожден, проживи он дольше, для великих произведений и великих деяний. Но война отняла у Франции Жана Прево, как и Сент-Экзюпери. Отняла лучших.
«Я ненавижу войну, — говорил он, — но воевать нужно». Начал он войну на относительно спокойном посту, в Гавре. После перемирия [12] он вернулся из Касабланки в Клермон и Лион. Тут он работал над диссертацией о Стендале, тут начал своего «Бодлера». Это не мешало ему принимать таинственных посетителей и время от времени исчезать в гренобльском маки. В момент высадки союзников он был в Веркоре, командуя под именем капитана Годервиля отборным отрядом. Как всегда, физическая отвага и умственный труд были для него нераздельны — таковы были его натура и его принципы. В записных книжках Прево сохранились план двух книг — о философии права и цивилизации, рассматриваемой под углом зрения средств коммуникации. «Рим, — говорил он, — был прежде всего мостом через Тибр. Цезарь был pontifex maximus — строитель мостов [13]. Мост, который он перекинул через Рейн [14], был, как он сам считал, самым крупным успехом его кампании». У Прево была при себе всего одна книга: «Опыты» Монтеня, идеального спутника для одинокого эпикурейца.
Как военачальник он стоил писателя. Он отбил несколько атак хорошо вооруженных немецких частей. Сын Прево Мишель, часто видевшийся с ним в ту пору, описал мне его: форменная тужурка, непокрытая голова, в одном кармане — кольт, в другом — Монтень. Первого августа 1944 года он попал в засаду на дороге в Виллар-де-Ланс и был сражен пулей. Ему было сорок три года, и его талант был в самом расцвете. Можно сказать о нем словами, которые он написал о Стендале: «Он был Личностью, сильной по природе, его жизнь — всего лишь одежда, сохранившая форму тела».
Комментарии
ЖАН ПРЕВО
Жан Прево (1901—1944) — автор романов «Братья Букенкан» (1930), «Утренняя охота» (1937), автобиографической книги «Восемнадцатилетие» (1928), историко-литературных эссе о Монтене, Стендале, Бодлере; он выступал также в качестве журналиста и переводчика. В творчестве писателя сочетаются демократические тенденции и внимание к духовному миру интеллигента, к становлению его сознания. Литературная критика Прево посвящена в основном анализу творческого процесса писателей прошлого. Во время второй мировой войны сражался против фашистов в рядах Сопротивления.
Статья опубликована в книге А. Моруа «Образцовые судьбы» (1952).
1 Хаксли Олдос Леонард (1894—1963) — английский писатель.
2 Прудон Пьер Жозеф (1809—1865) — публицист, идеолог мелкобуржуазного социализма.
3 Речь идет о романе Прево «Утренняя охота».
4 Вероятно, имеется в виду замечание Вольтера (в «Философском словаре», статья «Драматическое искусство»), что хорошие стихи потому так легко заучиваются наизусть (по-французски буквально — «запоминаются сердцем»), что переживаются эмоционально, «сердцем», и эти впечатления сами собой врезаются в память.
5 Речь идет о 7-ой оде I книги Горация; в ней, однако, упоминается не Одиссей, а другой греческий герой — Тевкр.
6 Веркор — массив в предгорьях Альп в лесах (маки) которого в 1943— 1944 гг. находились партизанские базы Сопротивления. В июне—июле 1944 г. партизанские отряды Веркора были после ожесточенных боев разбиты немецкими войсками. Здесь был убит Жан Прево.
7 Ривьер Жак (1886—1925) — писатель, главный редактор журнала «Нувель ревю франсез» в 1919—1925 гг.
8 Монье Адриенна (1892—1955) — литератор, хозяйка знаменитой в свое время книжной лавки писателей в Париже; в 1925—1926 гг. издавала литературный журнал «Навир д'аржан».
9 Виолле-ле-Дюк Эжен Эмманюэль (1814—1879) — архитектор, один из пионеров реставрации средневековых памятников.
10 Эйфель Гюстав (1832—1923) — инженер; спроектировал, в частности, знаменитую башню в Париже, носящую его имя.
11 Мартель Тьерри де (1876—1940) — известный хирург.
12 Имеется в виду Ретондское перемирие 22 июня 1940 г., ознаменовавшее капитуляцию Франции перед гитлеровской Германией.
13 Гай Юлий Цезарь занимал, в числе других должностей, должность великого понтифика (pontifex maximus) — верховного жреца римской религии. Вероятная этимология слова pontifex — «строитель моста».
14 Легионы Цезаря переправились по мосту на правый берег Рейна в 55 г. до н. э., во время похода против германцев.
(Источник - Андре Моруа. От Монтеня до Арагона. Перевод с французского. Составление и предисловие Ф. С. Наркирьера. Комментарий С. Н. Зенкина. Редактор З. В. Федотова. – Москва, Радуга, 1983; http://17v-euro-lit.niv.ru/17v-euro-lit/morua-franciya/zhan-prevo.htm)
***
