МОУЭТ ФАРЛИ МАК - ТИЛЛ
(ФАРЛИ МОУЭТ)
(родился 12 мая 1921 года)

- известный канадский писатель - натуралист и общественный деятель.

Фарли Моуэт родился в канадском городе Бельвилле (штат Онтарио) 12 мая 1921 года. Ещё в 9 лет сочинял стихи, а в 12 в Саскатуне (Saskatoon) публиковал свои наблюдения за птицами в газетной колонке. Его беспредельная любовь к животным выразилась в обилии домашних птиц и даже присутствии дома аллигатора. Когда подростку было около 14 лет, дядя взял его в арктическое путешествие, которое ещё больше усилило в нём задатки натуралиста и оказало влияние на всю последующую жизнь.

Во время второй мировой войны Фарли Моуэт служил в армии, был в составе десанта, освободившего Сицилию. В 1945 году, как агент разведки, участвовал в операции «Манна»: неофициальные поставки продовольствия в Голландию спасли тысячи жизней.

По возвращении домой, продолжил обучение и в 1949 году окончил университет в Торонто. Литературная деятельность стала главным источником средств к существованию. «О нет, я не люблю писать. Но завершение книги — поразительное переживание!» — сказал Моуэт в одном интервью.

Пишет на английском языке. В книгах «Люди Оленьего края» (1952), «Отчаявшийся народ» (1959) - тревога за судьбу канадских эскимосов. Проблемам экологии посвящены книги «Не кричи, волки!» (1963) и «Трагедии моря» (1984), в которой звучит предостережение о губительных последствиях хищнической деятельности человека, рассматриваемой в нравственном аспекте. Известна и книга «Сибирь. Мое открытие Сибири» (1970).

В 1981 году он был награждён Орденом Канады. Четыре года спустя ему отказали во въезде в США: администрация Р. Рейгана была недовольна его активным протестом против ракетных испытаний в Канаде. Однако Моуэт был столь знаменит, что его поддержка в самой Америке принудила администрацию отменить своё решение.

Изданная в 1963 году документальная повесть «Не кричи «волки»» (другой перевод названия «Never Cry Wolf» — «Не плачь, волк») была через 20 лет экранизирована, к настоящему времени вышло 30 переизданий! Эта книга навсегда разбила образ волка как средоточия наших самых тёмных инстинктов и положила начало этологическому изучению волков — живые существа стали изучаться не с нашей, человеческой точки зрения, а с изнутри их собственного мира.

Книги Фарли Моуэта были переведены на 22 языка. Хотя некоторые упрекают его в фактической неточности, однако автор добивается гораздо большей убедительности и правдивости на более высоком уровне, чем если бы писал сухой научный отчёт. Спектр книг широк. Его увлекательные повести для детей, например, «Собака, которая не хотела быть просто собакой», привившие любовь к животным не одному поколению читателей, стали классикой канадской литературы. Есть и строго документальные работы, как, например, «Трагедии моря». Фарли Моуэт остаётся продуктивным и, случается, дискуссионным автором.

Например, в книге «Мое открытие Америки» известный канадский писатель и общественный деятель рассказывает с присущим ему юмором и сарказмом о том, как американские власти не пустили его в США. Судя по всему, писателю отказали во въезде в страну в связи с его участием в антивоенном движении. В книге изложены многочисленные факты нарушения прав человека, преследования инакомыслящих в США, раскрыта нечистоплотная работа спецслужб США и Канады. Автор подчеркивает, что после прихода к власти администрации Рейгана преследование инакомыслящих в США усилилось.

В книге «Следы на снегу» две новеллы объединены в одну книгу с дневниками путешественника по Канаде конца XVIII века С. Хирна, обработанными Моуэтом. Эскимосы и индейцы - герои повествования. Об их тяжелой судьбе, ставшей поистине беспросветной с проникновением белых колонизаторов, рассказывает автор в своих поэтичных новеллах, полных гуманизма и сострадания. Жизнь коренного населения тесно связана с природой, и картины тундры, арктического побережья, безмолвных снежных просторов встают перед глазами читателей.
***

Вадим Фотинов
(эксклюзивное интервью «Москвичке»)

Совесть нации

Фарли Моуэт — один из самых «читаемых» писателей Канады, патриарх современной канадской литературы, ученый-исследователь и натуралист, ветеран второй мировой войны. Он принадлежит к той, обычно, немногочисленной группе творческой интеллигенции, которая есть в каждой стране и которую принято называть «совестью нации». Фарли Моуэт — автор десятков книг, изданных в более чем 40 странах. В числе его произведений, переведенных в разные годы на русский язык, книги «Не кричи «Волки!», «Собака, которая не хотела быть просто собакой», «Кит на заклинание», «От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку», «Когда мы рыбачим»...

Все новые произведения Моуэта имели в Канаде большой успех. За исключением одной книги, которая вышла в свет в 1984 году и называется «Море истекает кровью». О том, почему это произошло, как это связано с сегодняшним днем и отношением канадцев, да и нас всех, к окружающему миру, — моя беседа с Фарли Моуэтом.

В Вашей книге «Не кричи «Волки!» Вы убедительно показываете, что, в определенном смысле, жизнь стаи волков более упорядочена и человечна, чем жизнь человеческих сообществ, поскольку в природе царит целесообразность и разумность. Как Вы рассматриваете в контексте этих основополагающих законов природы ежегодную охоту на тюленя в Канаде, которая начинается в это время года и в ходе которой забивается до 350 тысяч тюленят?

— Так называемая «охота» на тюленя на самом деле не имеет ничего общего с охотой. Это бойня. Так называемый «примитивный человек» охотился, чтобы добыть пищу, жить, выжить... И тогда это было разумно и целесообразно. Другое дело современный, как я его называю, «индустриальный человек», который охотится ради наживы. У меня это вызывает чувство отвращения. Более того, представляется чрезвычайно опасным. На мой взгляд, это один из тех ключевых индикаторов, который принято называть «канарейкой в шахте» и который указывает, что люди, населяющие планету, попали в беду.

Когда и как зародились у вас эти протестные настроения?

— Еще в 1940-х годах, когда работал в Арктике и своими глазами увидел, что мы, люди, сделали там с северным оленем карибу, с волком. Лет десять спустя я отправился в морские провинции на Атлантическом побережье Канады. Там я увидел, что мы делаем не только с тюленем, но и с рыбой. Книга «Море истекает кровью» вышла в 1984 году (отрывки из этой книги были опубликованы в журнале «Иностранная литература в 1986 г.). В ней я попытался рассказать о том, что сделали люди с живой природой в районе реки Святого Лаврентия и залива Святого Лаврентия. Все факты, изложенные в книге, подтверждались документально. И она провалилась, «пошла на дно» как кусок свинца, брошенный в воду. Никто не хотел читать ее. Никто не хотел признать, что человек — самый деструктивный элемент живой природы, когда-либо населявший эту планету.

Вы называете охоту на тюленя «индустриальной бойней». А мне приходилось слышать, дескать, этот промысел — составляющая канадской культуры.

— Бред сивой кобылы, по другому не скажешь. Это откровенная ложь, выдуманный предлог, оправдывающий очевидную бойню, которая приносит жалкую экономическую выгоду жителям Ньюфаундленда и районов, прилегающих к заливу Святого Лаврентия. Заявления, что малообеспеченные жители этих районов выигрывают от этого, просто смехотворны. Федеральное правительство Канады и провинциальные власти разрешают охоту потому, что это им выгодно. Так они покупают голоса избирателей в морских провинциях Канады. Это — единственное объяснение.

Недавно я побывал на пресс-конференции, организованной в Парламенте Канады Международным фондом защиты диких животных. Выступавшие ученые говорили о том, что в результате глобального потепления в местах, где выводятся тюленята и где ежегодно устраивается это «действо», интенсивно тает морской лед, в результате чего 75% родившихся тюленят погибают до того, как там появляются «охотники». В связи с этим мой следующий вопрос: насколько устойчив этот промысел?

— Сейчас он стал еще менее устойчивым, чем был раньше, поскольку в результате климатических изменений в Канаде и России исчезают традиционные щенные залежки гренландского тюленя и хохлоча. В результате происходящих процессов в районах залежек погибает в два-три раза больше тюленят, чем во время ежегодной бойни. Сочетание деструктивных факторов угрожает этим видам.

Недавно я прочитал книгу «Дикая живая природа, охрана окружающей среды и благосостояние человека: опыт США и Канады» известных американских ученых-экологов Ричарда Тайбера и Николаса Пейна. Они, в частности, пишут о «культе некомпетентности», который преобладает в государственных природоохранных органах в разных странах мира. Проявляется ли этот «культ» здесь, в Канаде?

— Тут не столько не компетентность, сколько жадность. Я имею в виду не только алчность, жажду власти или желание получить выгодное место. Я имею в виду стремление политиков не столько использовать окружающий нас мир, сколько воспользоваться этим миром для извлечения личной пользы, выгоды.

Я знаю о существовании Института Фарли Моуэта. Чем он занимается?

— Я отказался от идеи попытаться изменить природу человека и его поведение. Я задался вопросом: «Что же реально могу сделать?» Единственное, что пришло мне в голову, так это защитить небольшой кусочек земной поверхности, живой ткани нашей планеты — всего-навсего 250 акров земли и прибрежной зоны на острове Кейп-Бретон в провинции Новая Шотландия. Так родился экологический институт Фарли Моуэта. Моя супруга Клэр и я создали эту структуру, нашли на нее деньги. Так что в обозримом будущем никто и ничто не будет угрожать жизни на этом маленьком кусочке Земли. Вот все, что я реально могу сделать. Но, думаю, лучше, чем бездеятельность.

Интересное совпадение: у нас нет 250 акров, всего полтора акра земли, но мы с супругой недавно организовали на этом участке экологический сад, — прибежище для всего живого, что есть в нашей округе...

— Тот, кто делает это, в контакте с реальностью, знает и понимает, что происходит, вносит свой посильный вклад. Сегодня все заговорили о глобальном потеплении и его последствиях, и люди начинают испытывать страх. Мы так долго и так бездумно манипулировали окружающим нас миром, что поверили в безнаказанность, наконец начинаем бояться. Это хороший признак. Может быть, мы все же изменим свое поведение.

Ваше творчество знают и любят в России. Что бы Вы хотели передать через «Москвичку» Вашим российским читателям?

— Дружеские пожелания россиянам и всем тем, с кем мне довелось встретиться во время трех поездок по Советскому Союзу. Я не был там после распада Советского Союза, но хочу сказать, что и в те годы на меня произвела огромное впечатление жизнеутверждающая энергия ваших людей. Я чувствовал себя среди них своим, мы были как братья. Я полюбил их, скучаю по ним и жалею, что я уже не так молод, что я не могу вновь приехать в Россию и повторить все сначала.

(Вадим Фотинов, Собственный корреспондент в Канаде. Оттава, март 2007 г.)
(По материалам сайта – Москвичка, http://moscvichka.ru/article/2007_10/19.htm)
***

Фарли Моуэт
Не кричи, волки!
(Отрывок из книги)

…Долгие годы и большое расстояние разделяют ванную комнату моей бабушки в Оквилле (Онтарио) и волчье логово в тундре центрального Киватина. В мои намерения не входит описание всего жизненного пути, лежащего между этими крайними точками. Но у всякого рассказа должно быть начало, поэтому б историю моего житья-бытья среди волков следует начинать с бабушкиной ванной.

В пятилетнем возрасте я не обнаруживал ни малейших признаков будущего призвания, хотя у большинства одаренных детей они появляются значительно раньше. Возможно, именно огорчение, вызванное моей неспособностью хоть как-то проявить себя, побудило родителей отвезти меня в Оквилль. Там они подкинули незадачливого сына бабушке с дедушкой, а сами укатили отдыхать. В оквилльском доме, носившем название "Живая изгородь", царил дух необычайной чопорности, и я там чувствовал себя не в своей тарелке. Мой двоюродный брат, постоянный обитатель дома, был немногим старше меня, но он уже твердо выбрал для себя профессию военного - собрал огромную армию оловянных солдатиков и целеустремленно готовился стать вторым Веллингтоном. Моя полная непригодность к роли Наполеона так его разозлила, что последовал разрыв всяких отношений между нами, если не считать самых официальных.

Моя бабка, валлийская аристократка, так никогда и не простившая мужу его скобяной торговли, относилась ко мне вполне терпимо, но я никак не мог преодолеть страха перед ней. Впрочем, ее боялись все, включая дедушку, который давненько нашел спасение в притворной глухоте. Целые дни дед проводил в большом уютном кожаном кресле, спокойный и невозмутимый, словно Будда, недоступный житейским бурям, проносившимся по коридорам "Живой изгороди". Однако могу поклясться, что он отлично слышал слово "виски", даже сказанное шепотом за три этажа от его комнаты.

В этом доме для меня не нашлось задушевного друга, и я стал повсюду бродить один, решительно отказываясь расходовать энергию на что-либо полезное; именно тогда и так неожиданно проявились мои будущие наклонности.

Однажды жарким летним днем я бесцельно брел вдоль сильно петлявшего ручейка, как вдруг вышел к пересохшей заводи. На дне ее, чуть прикрытые зеленым илом, лежали при последнем издыхании три вьюна. Рыбки заинтересовали меня. Палкой я вытащил их на берег и с нетерпением стал ждать, когда они заснут, но вьюны никак не хотели умирать. Только я решал, что они уже окончательно мертвы, как вдруг широкие, безобразные рты открывались еще для одного вздоха. Столь упорное нежелание подчиниться судьбе так потрясло меня, что я нашел консервную банку, положил туда вьюнов, прикрыл илом и понес домой.

Рыбки начинали мне нравиться, и я страшно захотел узнать их поближе. Только вот вопрос - где их держать? Стиральных корыт в "Живой изгороди" нет; есть, правда, ванна, но пробка плохо подходит и не держит воду. Настало время ложиться спать, а я все еще не решил проблему, хотя и понимал, что даже такие стойкие рыбы вряд ли выдержат целую ночь в консервной банке. Не найдя приемлемого выхода, подгоняемый отчаянием, я пошел на все и решил пустить рыбок в унитаз бабушкиного старомодного туалета.

Я был тогда слишком мал и не мог понимать всех специфических особенностей, которые присущи старости. Одна из них и послужила непосредственной причиной неожиданного и весьма драматического столкновения между бабушкой и рыбами, происшедшего глубокой ночью. Переживание оказалось слишком сильным и для бабушки, и для меня, и, вероятно, для вьюнов тоже. До конца своей жизни бабушка в рот не брала рыбы и, отправляясь в ночные странствия, неизменно вооружалась электрическим фонариком. Признаться, я так и не знаю, какой эффект это событие произвело на вьюнов, так как мой жестокий кузен безжалостно спустил воду, едва тревога улеглась. Что касается меня самого, то это происшествие послужило первым толчком к моему увлечению малыми тварями, которое сохранилось и поныне. Одним словом, приключение с вьюнами положило начало моей карьере натуралиста и биолога.

Так начался путь, который привел меня в волчье логово. Мое увлечение животным миром вскоре перешло в настоящую страсть…
***