[ Обновленные темы · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Литературный форум » Новости литературы, предстоящие и прошедшие события » Литература Санкт-Петербурга » Елена Шварц. Поэт. (Чтобы помнили)
Елена Шварц. Поэт.
Jullianika Дата: Пятница, 24 Июн 2011, 01:11 | Сообщение # 1
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 3070
Награды: 88
Репутация: 101
Поэт, прозаик. Родилась в 1948 г., окончила Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии. Публиковалась за рубежом с 1980 г., первая книга «Танцующий Давид» (1984). Лауреат Премии Андрея Белого (1979), премии «Триумф» (2003). Умерла в 2010 г.

ВОРОБЕЙ

1.

Тот, кто бился с Иаковом,
станет биться со мной?
Все равно. Я Тебя вызываю
на честный бой.
Я одна. Ты один.
Пролетела мышь, проскрипела мышь.
Гулко дышит ночь. Мы с Тобой,
как русские и Тохтамыш,
по обоим берегам неба.

2.

В боевом порядке легкая кость,
армия тела к бою готова.
Вооруженный зовет Тебя воробей.
Хочешь — первым бей
в живое, горячее, крепче металла,
ведь надо — чтоб куда ударить было,
чтобы жизнь Тебе противостала,
чтоб рука руку схватила.
И отвечу Тебе — клювом, писком ли, чем я,
хоть и мал, хоть и сер.
Человек человеку — так, приключенье.
Боже Сил, для Тебя человек — силомер.

1982

Лестница на пустыре. В лестнице нет не только площадок,
но кое-где и этажей

5 ЭТАЖ
ВВЕРХ ИЗ СЕРДЦЕВИНЫ

1

До сердцевины спелого граната,
И даже переспелого, быть может,
Прогрызлась я.
И соком преисполнилась так, Боже,
Что даже и глаза кровоточат.
Но перебродит сок в вино лиловое,
Чем дальше, тем все больше я хмельней,
И радость позабытую и новую
Я раздавлю и утоплюся в ней.
Какие звезды в темноте граната!
Пусть даже он летит и падает куда то,
С какого-то стола, в какую-то трубу —
Я и тогда Тебя благодарю.
Пусть нож разрежет плод посередине,
Пусть он пройдет хоть по моей хребтине —
Малиновым вином Тебя дарю.
Густеет и мерцает половина,
Которая, быть может, предстоит,
Хмельнее мне не стать уже, чем ныне,
А эту терпкость кто мне сохранит?
Казалась страшной жизнь — и иногда сейчас…
Но сердце жизни влагой серебрится,
Как жемчуг, внутренность, как под крылом — столица,
И прижимаясь глазом в глаз,
Я вижу — мозг ее лучится.
В пыль бархатную мне не превратиться,
И ягодой лечу в кипящий таз.

2

Идешь и песенку свистишь,
Простую и не из ученых:
«Поедет мой дружок в Париж
И разных привезет парфёнов»
Parfum? Я говорю — Парфен.
Парфен? Ну уж тогда Рогожин.
Каким огнем насквозь прожжен
При кучерской такой-то роже.
Когда несешь большую страсть
В самом себе, как угль в ладонях,
Тогда не страшно умирать,
Но страшно жить необожженным.
Тогда всё в плесени. Из окон тянет лепрой,
Такою сладкою, и воздух шаток,
Когда родишься сразу пеплом,
То кажешься себе немного виноватым.
Но из захламленного ада
Всё кто-нибудь зовет. Зови!
Мне раз в полгода слышать надо
Признанье хоть в полулюбви.

3

Отростки роговые на ногах —
Воспоминанье тела о копытах,
Желание летать лопатки надрывает,
О сколько в нас животных позабытых!
Не говоря о предках — их вообще
По целой армии в крови зарыто.

И плещутся, кричат, а сами глухи…
Не говоря о воздухе, воде, земле, эфире,
Огне, о разуме, душе и духе…
В каком же множественном заперта я мире —
Животные и предки, словно мухи,
Гудят в крови, в моей нестройной лире.
Протягивают мне по калачу.
Я — не хоккей и не собранье,
Напрасны ваши приставанья —
Себя услышать я хочу.
Но
Кричит гиена, дерутся предки,
Топочет лошадь, летает птица,
В сердце молчанье бывает редко,
Они не видят — я единица.

4

У круглых дат — вторая цифра ноль,
Он бесконечен, можно в нем кататься,
Как в колесе. В нем можно и остаться,
Пусть он ударится о столб —
И к единице можно привязаться.
И цифры, я скажу, тем хороши,
Что в каждой — выступы, угольники, круги,
И в каждой цифре есть за что держаться.
Но жизнь струится, льется, ткется
Широкой быстрой буквой «S»,
Сплетенная из крови, света, тени,
Из шелковичных змей и из растений.
Как в час отлива, тянет за колени
В глубины. Из плечей растет.
Остановись! А то уже не в радость,
Но льется мне на плечи — мягко, душно.
На что мне столько? Что сошью я? — Старость.
Здесь хватит на широкие морщины,
На мягкое, свободное в покрое,
Объемистое тело. На одежды,
Пожалуй, царственные…
Потом она шерстинкой обернется,
В чужой цветной ковер воткется,
Которого нам не видать.

5

Я опущусь на дно морское
Придонной рыбой-камбалой,
Пройду водой, пройду песком я,
И — ухо плоское — присыпано золой, —
К земле приникну, слушая с тоскою.
Я слышу: хрип, и визг, и стон,
Клубятся умершие ветры,
И визги пьяных Персефон,
И разъяренный бас Деметры,
Трепещет ее чрево смутно —
Еще бы! Каждое ведь утро
Ее бесчисленные лонца
Бичом распарывает солнце,
И в глуби мира волокут.
Кто ей, уставшей так смертельно,
Споет тихонько, колыбельно —
Не ты ль — нашлепка на боку?

6. СОН

Н.Сайтановой

В печи сияющей, в огромном чреве
Нерожденный Пушкин спал —
Весь в отблесках огня и отсветах светил,
Два месяца всего назад зачатый —
Уже он с бородой
Или как после тифа был.
В черном, стриженый, сквозящий,
И как пирог он восходил,
И широко раскрытыми глазами
Смотрел в огонь, лежал, кальян курил.
Шумели ангелы, как летний дождь, над ним,
Вливались в уши, вылетали в ноздри,
Ленивый демон прятался в углу,
Их отгонял, как мух, как туча звезды.
Он зорок был, бессонен — потому,
Чтоб с цепкостью ко тьме младенец шел во тьму…

7

Я знаю, чего я хотела,
Теперь уж того не хочу,
Хотела я муки и славы
И в руки попасть палачу.
Чтоб едкою этой печатью
Прижечь свои бедные дни,
Конец осветил бы начало,
И смыслом они проросли.
Но мышкою жизнь проскользнула,
В ней некогда даже хотеть,
Но в следущей жизни хочу я
Снотворным маком расцвесть.
В день летний, похожий на вечность,
Самим собою пьянеть,
Никого не любя и не помня,
И беззвучно внутри звенеть.
Я знаю, чего я хотела,
Но этого лучше хотеть
И опиумным соком
Зачаток сознанья известь.

8

— Как эта музыка скучна. Нет, это слишком!

Который час? — Сосед достал часы,
И щелкнула серебряная крышка.
Три человечка там — размером стрекозы —

Служили стрелками, насажены ногами на шпенек,
По швам их руки, к цифрам — их власы,
И мучал среднего — что? — внутренний щелчок.

Другой почти висел, а тот летал рулеткой,
Один так плавно, а другие — дерг,
И самый маленький летал, как белка,

Час отбивала смерть ребром косы.
Три времени, душа, в тебе — три мерки.
Хихикнул он и проглотил часы.

9

О скинуть бы все одежды,
И кожу и кости тоже,
И ту, что в зеркало вечно
Глядит — надоевшую рожу.
С ветром в пустыне носиться,
В облаке лунном сиять,
Тьмой над водою разлиться
И в зеркалах не дрожать.
Я пролечу через птицу
Теплым живым пробелом,
Мимо — живой пустотой,
Вспомни — другое есть тело,
(В звезды одеты нагие),
Мозг есть другой, голубой,
Вспомни — есть жилы другие,
Мед в них течет золотой.

10

Путь желаний — позвоночник
Начинается от звезд,
Долгой темной тела ночью
Он ведет нас прямо в хвост.
Образует он пространство
Для златых круженья вод,
И без этой гибкой палки
Череп был бы, где живот.
Мост он, шпалы, он дрожит,
Лестница, опора зданья,
Трепет по нему бежит,
В нем кочует тайнознанье.

11

Колкий лед звезд,
Гуденье огня мирового,
Построй через холод мост
И стань саламандрой снова.

Боли бомбой человек
До времени себе пасется,
А подожгут фитиль —
Она взорвется
Тоскою черною, черней инферна,
И покатишься головой Олоферна —
В боль.
А казалось, Юдифь, ты меня любила,
Ласкала. Жизнь, ты меня молоком поила,
Целовала, но меч свой точила
И в крови моей прятала, зарывала,
И в складках одежды своей таила,
И вот — взмахнула.
И вспыхнул мой язык, как от бензина,
Спасаясь от тебя — я убегу огнем.
Юдифь, о жизнь, зачем ты гильотина
С машинным и мясницким секачом?

12

Я воин, я солдат. Взрывать, колоть
И убивать себя — моя работа.
Я — камикадзе, втиснутый во плоть,
Она мне вместо самолета.

Внизу сверкал подножною луной,
Омытый ливнями до белизны фарфора
Адамов череп — под землей.
С отпавшей челюстью —
(Трехзубой перевернутой короной),
Уже божественною кровию омытый,
Но не одетый, все еще зарытый.
Среди созвездий я металась долго,
Туда-сюда, без смыслу и без толку,
В одежде грязной,
С кепкой нечесаных волос,
С глазами красными, клыками изо рта,
И задавала встречным надоевший
От века всем больной вопрос.
Но ангел встал, дрожащий, как струна, —
«О счастье ль речь, когда идет война.
Вот латы, вот труба, вот лук,
Лети к дракону вниз, туда — на луг.
И помни же всегда, что воин Бога
Себя жалеть не должен очень много.»

13

Меняет город цвет,
И сносятся дома,
И, съевши столько лет,
Сменилась я сама.
На Выборгской трамвай
В такую глубь нырнет,
Как будто — вот — дверь в ад,
Как будто ада рот.
Три зуба мудрости,
На десять лет — один,
Три в челке волоска седых,
Звон ранних льдин.
Трамвай вращается, звеня,
И снег идет из фонаря,
И жалко мне, нет, не себя —
Не жизнь, прожитую мной зря, —
Свой бедный труп —
Так как-то неуместен он
В картине бытия,
Неловок будет он и туп
И выведет под небосклон
Полынь да волчий зуб.

14

В темное вино в ночах
Превратится боль,
На твоих зрачках
Звезд проступит соль.

Твои глаза — заброшенная шахта,
И все пути туда оборвались,
Но кажется — взлетает мелкий уголь,
И осыпается он снова вниз.

Будто там — под землей, глубоко,
Забытый людьми и Богом,
Заваленный рудокоп
Руками роет дорогу.

Или жизнь зарывает сама себя
В мелком сыпучем песке
И вьется, как червь на дне, как судьба,
Наподобие жилки в виске.

Рыбу жизни на дне глушить —
В черных ямах всплывает боль,
Это дикое мясо души
Разъедает звездная соль.

15

Белле Магид

Кровью Моцарта атласной,
Фраком ласточки прекрасной,
Растворимым и сладимым
Родником неутолимым
Мир пронизан. Хаос страстный
Держится рукою властной
На растяжках жил богов.
Аполлона это жилы, это вены Диониса,
Вживе вживленные в жизнь.
Аполлон натерся маслом, Дионис натерся соком,
И схватили человека — тот за шею, тот за мозг,
Оборвали третье ухо, вырезали третье око,
Плавят, рвут его как воск,
Но сияющий, нетленный,
Равноденственный, блаженный —
Где же Моцарт? — Силой чар
В хрустале звезды Мицар.

16

Михаилу Шварцману

Ткань сердца расстелю Спасителю под ноги,
Когда Он шел с крестом по выжженной дороге,
Потом я сердце новое сошью.
На нем останется — и пыль с его ступни,
И тень креста, который Он несет.
Все это кровь размоет, разнесет,
И весь состав мой будет просветлен,
И весь состав мой будет напоен
Страданья светом.
Есть все: тень дерева, и глина, и цемент,
От света я возьму четвертый элемент
И выстрою в теченье долгих зим
Внутригрудной Ерусалим.

17

Ирэне Ясногородской

Танцующий Давид, и я с тобою вместе!
Я голубем взовьюсь, а ветки, вести
Подпрыгнут сами в клюв,
Не камень — пташка в ярости,
Ведь он — Творец, Бог дерзости.
Выламывайтесь, руки! Голова,
Летай из левой в правую ладонь.
До соли выкипели все слова,
В Престолы превратились все слова
И гнется, как змея, огонь.
Трещите, волосы, звените, кости!
Меня в костер для Бога щепкой бросьте.
Вот зеркало — граненый океан —
Живые и истлевшие глаза,
Хотя Тебя не видно там,
Но Ты висишь в них, как слеза.
О Господи, позволь
Твою утишить боль.
Нам не бывает больно,
Мучений мы не знаем,
И землю, горы, волны
Зовем как прежде — раем.
О Господи, позволь
Твою утишить боль.
Щекочущая кровь, хохочущие кости,
Меня к престолу Божию подбросьте.

Январь—февраль 1978

7 ЭТАЖ
ВЛИЯНИЕ ЛУНЫ

1. СТВОРКИ

Татьяне Горичевой

I

Вижу — черная пантера,
Вся в пятнах светло-золотых
С треножника вверху смотрела,
Но не в глаза, а прямо — в дых.
Лениво, ласково, не гневно
Она лизала кровь с усов.
Она не говорила слов,
Но я узнала — Смерть, царевна.
Она ударила хвостом
О бок крутой златопятнистый
И скрылась — в кроткой и густой
Пшенице бледно-золотистой.

II

Моя отравлена вся кровь
И измордована любовь,
Но всё ж — горька и горяча
В мозгу горит свеча.
Стою заплеванной часовней,
Нет алтаря и нет икон в ней.
И только ветер в ней шуршит,
Да мышка лапками стучит,
Но служба в ней идет.

III

Мне Бог приснился как гроза,
Всю ночь гремевшая в пустыне,
Луны катился вдаль алмаз
В потертый бархат темно-синий,
Хвостом павлиньим распустились
Лилово-алым облака,
В разломах молнии сквозились
Серебряные города.
Углился блеск по всей земле,
И грозный рай сгорал во мгле.

2. ЗИМНИЕ ЗВЕЗДЫ

I. ЗВЕРИНЫЙ КРУГ

Созвездья, как большие звери,
Холм обступили тесно в ряд,
Уперлись лапами о землю,
В них перстни светлые горят.
Венеры — голубиное яйцо,
А прочие — таят ли лебедят,
В сугробов скрупулы, в замерзшее лицо
Зимы гремящее — оледенев, глядят.

Горенье — пенье немоты,
Угроза — шелест этих кружев,
Кружась, осядут с высоты,
Я вижу павших звезд хлысты,
А эти — слившись лбами — кружат.
Обваривает сердце ужас,
Печальный ужас красоты.

II

Гляжу на звезды слезы сквозь,
Они дробятся, жгутся, тонут.
О виноградье скользкое! О гроздь
Альдебаранов красных и соленых.
Глаза протравлены — и вот,
Репейником кольнув, Юпитер
Горячий из-под века вытек,
И раздроблённою слезою
Слепой забрызган небосвод.

3. ЛАЙФ-ВИТА

Пусть в этой черной яме
было б еще темней,
вижу — плещет руками,
по ребрам скачет Орфей.

Лайф — не молебен. А что же?
Лайф — это найф — это ножик.
Или дробление множеств
До еще больших ничтожеств?
Или подземная келья,
Слезные звезды у горла,
Сыплются, рушатся комья,
Грозно колеблются своды…
Меду, утешного меду
Вырыть успеть золотого!

О вита мэа! В тот же час
Вас попрошу я удалиться,
Как только выпорхнет из глаз
Темновскипающая птица.

4

Тоски землистый лик
К душе моей приник,
И хочется — под корень выдрать
И вытянуть слепой язык.
Как фокусник — себя как ленту
Из горла вынуть, размотать
И кинуть воробьям и кошкам,
Чтоб им в мороз не голодать.
Убийце, вору и поэту
Позволено скинуть плоть.
Другое — но только не это
Вменяет им в грех Господь.

5

Истерика растет
Листом Раффлезии Арнольди,
Мясистым, красным в белых пятнах,
И все течение души
Забито телом ее ватным.
Когда же пена с губ сойдет
И слезы схлынут и рыданья,
И жизнь омытая в глазах мерцает
И вот — воскресшую тоску
Вновь скорлупою одевает.

6. О КРОТОСТИ — В ЯРОСТИ

Гнев мой сокруши,
Ярость — растерзай!
Кротости прошу,
Кротости подай!
Натолки мне в еду
Что-нибудь такое,
Чтоб, куда я ни пойду,
Кротость шла за мною.
Чтоб умчался злобный бес,
Стукнувши калиткой,
Кроткий — кукла, что в себе
Оборвал все нитки.
Ярость я сожгу дотла,
Злобу изувечу,
Чтоб, куда я ни пошла,
Кротость шла навстречу.

7. БЕЗ ПРИКРАС

I

Я слышу по ночам
Чудесный часто звон,
Такой примерно — драм-
Дрон-дрон-дорон.
Обрывки вязнут слов в трясине.
На лютне ль звон, на клавесине?
Но сразу исчезает он,
Как только утра сумрак синий
Начнет просачиваться в дом.

II

Еще мерещится — две желто-черных
Иглы, крутнув, в бока воткнули,
И там, где ребра разошлись, —
Они столкнулись, заскреблись
Ножом о ржавую кастрюлю.
На них — в предвестье адских мук —
Грехов своих вращаю круг.

8

Служит крепкими столбами
Праздников круговорот,
На которые кругами
Кто-то мечет — год на год.
Но пылинка — что же блещет
Пыль от мига Твоего?
В каждом атоме трепещет
Сретенье и Рождество.

9. РОЖДЕНИЕ И ЭКСПЛУАТАЦИЯ ДВОЙНИКА

Сумрак на полусогнутых
Подошел и обрушился тьмой,
Где я сижу, обняв колени,
Над загнивающей рекой.
На горе лиловеет церковь,
Сухо скрипит причал,
Бас возглашает — Премудрость.
Слышится мне — Печаль.
Будто сплетясь корнями,
Или две карты в руке,
Двойник, прорезающий ребра,
Рванулся как меч к земле.
Наклонилась, почти отделилась,
Снова слилась со мной,
Но вот, наконец, упала
На песок сырой.
Русоволосая, капли пота
Над верхней губой…
Что же? Мои заботы
Будут теперь с тобой.
А я — куда волна стеклянная плывет
И лодка правит без руля,
Где Астрахань, а может — Шамбала,
Луна дохнёт, как ветер, и несет
И ворошит — не гаснет ли зола.

10. СОМНАМБУЛА

Сквозь закрытые веки
Вползла в сознанье луна
И впилась когтями навеки
И даже сквозь солнце видна.
Были вроде понятья — совесть и честь,
Как заржавевшей краски опилки на дне,
Меня манит туда, где покато и жесть,
Я не здесь, я давно уж не здесь — я в Луне.
Будто слякоть морская,
За нею приливом тянусь,
А запри меня в погреб,
Найду в потолке — не собьюсь.
Я — сова, в моих венах дорожки луны,
И такими, как я, — твои сети полны,
Кто совиный украл зрачок,
Чьей крови клубок
Зацепила зубами Луна,
Кто, как море, послушны,
Как ветер, слепы,
В полдень —
Как в полночь.

8 ЭТАЖ
Я НЕ УНИЖУ СПЯЩЕГО ВО МНЕ
ОГРОМНОГО СИЯЮЩЕГО БОГА

О нет — ты не осудишь строго
Эфемериду на огне.
Огромного сияющего Бога
Я не унижу — спящего во мне.

1

Плещет шелковое знамя вкруг кости.
Тяжело любовь в себе нести —
Латаное платье —
На кого-нибудь —
А все накинешь.

Посредине тела тьмы
Сердце ткет багровый шелк
И струится холодок.
Если в проруби зимы
Будешь зол и одинок —
Ты к себе как гость приди,
Пивом-медом угости,
Не на век нам по пути,
Гость залетный дорогой,
Погостил — и проводи
До кометы золотой.

2. ВОСПОМИНАНИЕ

Внутри утеса городского,
В пропасти двора
Пескарится детский смех,
Плещется игра.
Жили мы в больших камнях,
Голоса в них — свечи в церкви.
О поленницы сырые —
Это был наш вертоград.
Помнишь — Кеннеди с Хрущевым
По Шпалерной быстро катят,
Помнишь — лысина на запад
И расплавилась в закате.

3

Так сухо взорвалась весна,
Уже и почки покраснели,
Но выпал серый сирый снег
На день второй Святой недели.
Он выпал на грачей суровых,
Сидящих твердо в гнездах новых,
Он первую ожег траву.
Я думала — зачем живу?
Все покачнулось будто в вере,
Котенок дико завопил,
Спускалась чаша будто череп
И Бога Бог в саду молил.
И Троицы на миг крыло
Как бы подбитое повисло,
Ума качнулось коромысло
И кануло на дно весло.
Набухли от воды кресты,
Пытались расцвести могилы,
Средь плодородной черноты
Я в синем сумраке бродила.
Не все равно ли — сколько жить?
Мешок, что шею натирает,
Воспоминаний груз вмещает,
В шесть, шестьдесят —
Таков же он — взгляни назад.
То выбросишь, а то положишь,
А после потеряешь весь.
Жить — чтобы лучше стала я?
Но лучше уж бывала я,
А после снова, как свинья,
В грязи валялась.
Себе скажу я в укоризне —
Плывет река и лодке плыть.
Как утреню — вечерню жизни
Без страха надо отслужить.

4

Кружилась тьма кругом глухая,
Неслась я в зевы полыньи,
И, пролетая мимо Рая,
Огни я видела, огни.
Крылатый остров тек в сияньи,
Никто руки не протянул,
И снова — хлюпнула в зиянье,
В глухой и беспросветный гул.

5. ОТЗЕМНЫЙ ДОЖДЬ
(с Таврической на Серафимовское)

Внутри Таврического сада
Плутает нежная весна,
И почки жесткая ограда
Корявая листу тесна.
Я нахожу себя свечой
На подоконнике горящей,
Стучащей пламени ключом
То в тьму, то в этот сад саднящий.
Я нахожу себя пылинкой
Внутри большой трубы подзорной,
К стеклу прилипшей. Чье-то око
Через меня бьет взора током
И рушится в ночные дали.
Я нахожу себя у церкви,
Среди могил, у деревянной,
Все в тучах небеса померкли,
Но льется дождик осиянный
Огнями сотен свеч пасхальных,
Он льется на платки и плечи,
Но льется и ему навстречу
Дождь свечек — пламенный, попятный.
Молитв, надежды — дождь отземный
С часовен рук — детей, старух,
И в дверь распахнутую вдруг
Поет священник как петух,
И будто гул идет подземный…

6. ВАРИАЦИЯ

Чтоб взгляд могил был опушен
Травой ресниц зеленоватых,
Дождь горько рушится — и он
Как Бога сын, как сын распятый.
А тот, который вверх взовьется,
Колосьями растет и вьется,
Но хлебом общим испечен.
А там, где два дождя сольются
И на мгновение прервутся,
Небесных струн я слышу звон.

7. АПОСТОЛ

Когда же пламени язык
Как нож к душе твоей приник,
Как нож кривой — кривой и острый, —
Кровь превратив в кипящий сок,
И дунул — Полыхай, Апостол!
И знанья развязал мешок —
Под толщею червиво-красной
Алмаз увидел ты прекрасный,
И шар земной горел внутри,
Взыграли языки, как дети,
Они болели — Говори!
Гори! В горящем узнаёте
Вы Бога лик под кровом плоти.
Все тело стало видеть, слышать,
Все тело стало разуметь,
Вокруг чужой души колышет
Тобою кинутую сеть.
Толкнул ты лодку на рассвете
И плыл над синею водой
Свечою ровной восковой.
Безбурно — будто в рукаве
Носило с острова на остров
В рассветной тихой синеве
И пело — Полыхай, Апостол!

8

Невнятно гласные бормочем
И множим тем грехи свои,
Но мне явился светлый ангел,
Трехликий кроткий АОИ.
Ведь гласная — почти на небе,
Пропел, и нет ее — лови,
Согласные же в плоть вонзились,
Ножом заржавленным дрожат.
Трепещет Б, прилипши пяткой,
К земле, за нею В — как в лихорадке,
Мычит ли Эм губой отвисшей,
А Тэ недвижно как забор.
ОИАУ — из воздуха цветок,
Из ничего — летит веревка к небу,
Согласные плотнятся речи хлебом,
А вы для языка — родник, вино, исток.
Весь алфавит в теней сплетенье
Предстал сияющей войной,
Но гласных ясное томленье
За локти вверх зовет — домой.

9

Из трупа иудейского народа
Добыла порошок слепящий — желчь,
С славянской мягкостью смешала, с небосвода
Душа слетела — молнией чрез печь.
На тряпье языков, на фундаменте грязном
Вырастает двойник твой, не ты же сама.
Восхищенье прилипчиво, обожанье заразно,
После смерти плодятся они, как чума.

10. ПОЛУДЕННЫЙ УЖАС

День в жаре, в сияньи, в пятнах
Высился передо мной
Проницаемой наклонной
И неверною стеной.
Я боялась — лопнет облак,
Воздух схлынет серебристый,
Волосатый и мясистый
Сквозь протянется кулак.
Вырезали небо лета,
Черный положили лед,
Наплывает тьма из света,
Дымом зренье второе растет.
Этих воздухов светлые кубы
Пальцем тронь и крутни вкруг оси,
И окажешься в комнате грубой,
Где нет окон и кровь не гудит.
Выход? Ринешься — вправо и прямо —
Вот он, вот — в выгребную яму,
И судьей таракан сидит.
День цветущий не может распасться,
Ужас этот, не мнись мне опять.
Майя, я не хочу расставаться,
Майя, с кожей тебя отдирать!

11. СИРИУС И ПЬЯНИЦА МЕНЯЮТСЯ МЕСТАМИ

Менял свой цвет — как будто голосил,
Зелено-красный — и разрезал очи,
Лежащему среди осенней ночи
В подмерзшей луже — тот проговорил:
«Зачем ты бьешься, злое сердце ночи?
Зачем мне в око блеск вонзил?
Я спал и жизнь свою забыл.
Ты, Сириус, дрожишь — и я дрожу,
И оба мы во тьме, в морозе,
Ты, Люцифер, подобен алой розе,
Раскрыв, как устрицу, мой глаз — ножу.
Я, Сириус, с тобою говорю,
О Сотис, низкая и злая,
Тебе известна жизнь иная,
Но ты не знаешь пустяков —
Развертку невских лопухов,
Колодцы глаз, колен коробки,
Пожил бы ты с мое, Серко,
С мое повышибал бы пробки…»
И кажется ему, что он
Внезапно в небо вознесен,
И там в пространстве бесконечном
Живой звездой пятиконечной
Дрожит в своем пальто зеленом,
Кружась с прохладным тихим звоном
В созвездьи Пса под Орионом.
А бывший — никому не нужен,
Околевает в грязной луже.
А вот тебе! Не знал — так знай,
Что есть на свете и похмелье.
Справляй же, Сириус, справляй
Свое земное новоселье.
О сердце ночи — облекись
В людскую плоть, в забытую обнову,
Антихристом не станешь — не тянись,
Ах, Сириус — майором, кошколовом
Иль мясником,
Как жизнь он пахнет кровью.
Он фосфорическое око
Всё к небу будет поднимать
И там во тьме с невнятною любовью
Сияющего пьяницу искать.

май 1978
 
Nikolay Дата: Пятница, 24 Июн 2011, 08:50 | Сообщение # 2
Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Награды: 168
Репутация: 248


ШВАРЦ ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА
(17 мая 1948, Ленинград — 11 марта 2010, Санкт-Петербург)

— известная русская поэтесса, одна из ведущих фигур ленинградской неофициальной культуры 1970—1980 годов.

Родилась в 1948 году в Ленинграде. Мать, Дина Морисовна Шварц - литературный деятель, заведующая литературной частью БДТ. Отец, Андрей Иванович Джеджула (1913—1971) — профессор истории и парторг Киевского университета. По собственным словам Елены Шварц, она никогда его не видела.
Некоторое время училась на филологическом факультете ЛГУ. В 1971 году заочно окончила театроведческий факультет Ленинградского института театра, музыки и кинематографии. Зарабатывала на жизнь переводами пьес для ленинградских театров.
В СССР c 1975 до 1985 публиковалась только в самиздате, иногда под псевдонимами. C 1978 печаталась за рубежом. Публикации в журналах русской эмиграции: «22» (№ 5), «Вестник РХД» (№ 140), «Эхо» (1978, № 2; 1979, № 1; 1980, № 1, 4), «Стрелец» (№ 3, 1986), «Ковчег» (№ 5, 1980; № 6, 1981), «Мулета» (№ 1, 1984), «Гнозис» (№ 5/6, 1979), «Глагол» (№ 3, 1981), «Третья волна» (№ 12, 1982), «Грани».
Со второй половины 80-х гг. публиковалась и в отечественной периодике — в журналах «Вестник новой литературы», «Родник», «Радуга», «Аврора», «Звезда», «Нева», «Новое литературное обозрение», «Критическая масса», «Urbi», «Знамя», «Новый мир», в альманахе «Камера хранения» и др.
В 1979 году получила премию Андрея Белого, в 1999 — премию «Северная Пальмира», в 2000 — премию журнала «Звезда», в 2006 — премию журнала «Знамя».
В 2003 году получила премию «Триумф».
В 2002—2008 в Санкт-Петербурге вышло четырёхтомное собрание ее сочинений.
Похоронена на Волковском кладбище.
(Источник – Википедия; http://ru.wikipedia.org/wiki/Елена_Шварц)
***
Прикрепления: 2560086.jpg (28.6 Kb) · 2299189.jpg (7.4 Kb)

Редактор журнала "Азов литературный"
 
Литературный форум » Новости литературы, предстоящие и прошедшие события » Литература Санкт-Петербурга » Елена Шварц. Поэт. (Чтобы помнили)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:
Издательство "Союз писателей" © 2024. Все права защищены.