Сборник поэзии Никиты Брагина "Полночное паломничество" - настоящая ценность нашей литературы!

Издание вышло по программе "Народное достояние" тиражом 3000 экземпляров!

 

Книги были вручены автору лично на встрече Союза Писателей в Москве!

 

На фотографии Никита Брагин оставляет автограф для редакции.

 

Введение

Совсем непросто писать о новой книге Никиты Юрьевича Брагина. Очень непросто... Новый сборник стихов этого автора, несомненно, будет интересен тем, кто уже знаком с его творчеством. А что сказать читателю, который ещё не знаком с ним?

Во-первых, нужнo понять, что автор – учёный, и подход его к стихосложению – это подход учёного. Но отнюдь не «учёного-сухаря». Учёный-лирик, такое определение будет куда более точным и справедливым. Учёный, который изучает мир вокруг себя, анализирует его, пользуется системным научным подходом... и остаётся писателем и поэтом, интуитивным и чутким к слову.

Первое, что сразу заметно в подборке, это стихи человека, «владеющего предметом», глубоко знающего историю, побывавшего во многих местах России и зарубежья. Все стихи не поверхностны, обращение к любой личности, к любой дате, событию можно не подвергать сомнению и не нырять в Википедию. Разве только для того, чтобы расширить свой собственный кругозор, свою эрудицию, узнать что-то новое, интересное. Пожалуй, без этого ряд стихов невозможно понять и оценить правильно. Иными словами, Никита Брагин требует от читателя подняться на его уровень, требует ненавязчиво, увлекая повествованием, разжигая интерес к описываемому. В этом прелесть его стихотворений на исторические темы, на библейские, на многие другие.

Я звуки открываю заново,

а слово не уйдёт из виду, –

мозаикой Юстиниановой

взывает вогнутость абсиды,

и тайны каменного кружева

несёт под купола хорал,

и музыка, стихом разбужена,

целует мраморный портал.

Но льются горечью калиновой

смятения, тревоги, грозы,

и кровью проступает киноварь

сквозь набегающие слёзы;

покрыла серебро окалина,

затмились углем образа,

и засыхает на развалинах

давно бесплодная лоза.

Достаточно прочесть этот отрывок, и читатель легко убедится в том, насколько плотно увязаны техническая и лирическая составляющие текста. Насколько хорошо они «пригнаны», без всяких пропусков, пустых словечек, ненужных нагромождений.

В работах Никиты Брагина, наряду со сложными понятиями и словами, нет никакой зауми, надуманности. Человек пишет о том, что он сам знает, видит и чувствует. Некоторая сложность обусловлена знаниями, которые есть далеко не у всех. Здесь ещё раз нужно «подтягивать себя», навёрстывать упущенное, перечитывать забытое. И делается это легко потому, что чтение увлекает, и не хочется прерывать его из-за собственного несовершенства.

Очень интересны «экскурсы» автора. Причём не только в пространстве, но и во времени. Отличное знание истории сочетается с её лирическим восприятием, особым пониманием происходившего и личными переживаниями. Личными, но понятными любому, близкими, почти собственными. От страшных, хранящихся на генном уровне, до слышанных от родителей, дедушек и бабушек, запомнившихся из книг и кинофильмов.

Ушёл к Тамани «Красный Крым»,

на дне «Червона Украина»,

и мы, последние, сгорим

и кровью породнимся с глиной,

горячим камнем и золой,

костями, кирпичами, пылью –

с любимой, вековой, могильной,

всё принимающей землёй.

Шурша скелетами столетий,

в окопы сыпется она, –

теперь мы ей родные дети,

товарищ главный старшина.

Всё похороненное в ней –

керамики сухие гроздья,

нагие острия кремней,

тяжёлые отливы бронзы –

всё перемешано войной,

иссечено железным ливнем –

Боспора золотые гривны,

и чёрный лом брони стальной,

и хоботы противогазов,

и мраморный девичий лик,

и нимфа в нежном хризопразе,

и молнией – трёхгранный штык!

 

***

Ах, мистер Бергман, жизнь проходит

не наизусть, а навсегда,

трубят на рейде пароходы,

гремят по рельсам поезда.

На фоне праздничной Ривьеры

в полнеба плавится закат

и красит волны в цвет мадеры,

созревшей сотню лет назад.

А действие идёт к финалу,

но не становятся новей

ни блиц огней, ни звон бокалов,

ни шелест пальмовых ветвей.

***

Важное место в сборнике занимает религиозная лирика. Здесь не нужны пустые слова «сопровождения», какая-то объяснительная часть, инструкция. Достаточно просто привести несколько отрывков, и всё становится ясно.

Не бойся нас, возлюбленное чадо!

Твой звонкий смех для ангелов отрада,

твоя слеза для схимника цветок.

Ты музыка молитвенному слогу –

и смех, и плач дитяти всходят к Богу,

и никогда ты не был одинок

в сём храме – мы давно тебе внимали

с небесной радостью в земной печали...

***

Но не слушал Спас молитвы, не стоял во храме Он,

а сидел в избушке старой на краю села,

где над маленьким ребёнком голубицей раненой

пела песенку сестрёнка, пела и звала...

И апостолы внимали, словно откровению,

и сложили в красный угол хлебы и гроши

догорающему слову, тающему пению,

незаученной молитве, голосу души.

И последнее, о чём ещё хотелось бы сказать... А может быть – и самое важное.

Та часть подборки, в которой извечный вопрос – «кто прав, физики или лирики», стыдливо отступает, признавая свою полную несостоятельность, свою беспомощность и неправомочность. Это стихи о России, о детских и юношеских временах. И особенно – стихи о Москве. Стихи, подкупающие своей искренностью, стихи, в которых учёный отстраняется и даёт полную волю лирику и романтику.

Неси меня, река, на север уноси

извилистым путём вдоль ветреного яра,

к малиновым волнам кипрейного пожара,

в девическую грусть берёзовой Руси.

Неси меня, река, сквозь нестеровский лес,

промеж холмистых гряд, где удит рыбу инок,

где утренник звенит на хрупких иглах льдинок,

и в облаках заря, как золотой обрез.

***

Как больно возвращаться к дому детства,

где из родных никто уже не встретит,

но с подозреньем взглянет каждый третий...

Ну почему не выдумали средства

всё забывать – подъезды, окна, двери,

лишь лица и любовь не покидая?

А впрочем, я и памяти не верю,

что ждать с неё? Обманщица пустая...

***

Не всё на свете покупается,

есть то, что достаётся даром, –

тебе расскажет Подкопаевский

о времени, как полночь, старом.

 

Пройди по осени и встреть его

среди запущенных кварталов

и переулков Рима Третьего,

где кружится оно устало...

 

Пожалуй, на этом пора остановиться. Пора предоставить читателю возможность самому погрузиться в мир стихов Никиты Юрьевича Брагина, учёного и поэта. Никакой гид больше не нужен, только тишина и внимание...

Лев Либолев