Глава шестая. Командир штурмовой роты

В начале марта рота сдала свой участок вновь прибывшему подразделению и передислоцировалась в район на два километра левее рощи. Задача — атаковать и захватить деревню Михалкино. Немцы отчаянно защищали деревню, превратив её в крупный оборонительный пункт. Рота несла тяжёлые потери. В один из самых напряжённых дней, дождавшись момента, когда миномётный обстрел затих, Илья поднял бойцов в атаку:

– За мной! За родину!

И тут неподалёку разорвался миномётный снаряд. Илья почувствовал, как что-то ударило в предплечье. В горячке атаки он не обратил внимания, а когда уже ворвались в Михалкино, осмотрел рану. Небольшой осколок глубоко вошёл в мягкие ткани. Решил не придавать значения, само заживёт. Однако через несколько дней рана воспалилась, рука одеревенела, поднялась температура, начался озноб. Илью направили в медсанбат. Ночью сдал роту прибывшему лейтенанту и отправился в тыл.

К счастью, в медсанбате он пробыл недолго, температура спала, осколок удалять не стали, рана затянулась. Через неделю Илья почувствовал себя лучше и засобирался на передовую. Врач отпускать не хотел, но Илья настоял на своём и, вскоре, получив документы, отбыл в часть. По прибытии доложил о себе вновь назначенному командиру полка майору Парфёнову, ещё издалека узнав его высокую стройную фигуру в короткой меховой куртке:

– Политрук роты младший лейтенант Рябов прибыл после ранения.

Парфёнов внимательно разглядывал Илью сверху до низу.

– Та-а-ак, политработник говоришь? — Илья вдруг подумал, что командир полка относится к политработникам так же пренебрежительно, как некоторые офицеры, считающие их нечто вроде обузы, нагрузки, которую приходится терпеть. — Ну, расскажи, где был ранен, в каких боях участвовал?

Илья рассказал о последних боях, о роще «Грушевидная», о Михалкино.

Майор снова задумался:

– Так, так…. А что если ты ещё покомандуешь, а? — вопросительно посмотрел он на Илью. — Командиром штурмовой роты. Прости, но у нас большие потери офицеров, а ты политработник боевой. Нам нужно кровь из носу взять село Соболево.

Илья ответил, как полагалось отвечать в таких случаях:

– Возражений не имею, готов идти туда, куда прикажут.

– Вот и хорошо, дадим тебе политрука, а пока можешь сам подобрать на эту должность достойного бойца – сержанта. Вон, кстати, и твой командир батальона капитан Мельников.

Илья взглянул на подошедшего рослого, красивого, франтоватого офицера. Он много слышал об этом отважном, смелом командире, вид которого не вязался со сложившимся идеалом боевого офицера.

Восемнадцатого марта командир полка вызвал Илью и приказал принять только что прибывшую маршевую роту пополнения, а в ночь на девятнадцатое овладеть деревней Соболево.

– До Старой Руссы три километра, — рассказывал Илье Парфёнов, но эти километры представляют собой сплошные оборонительные сооружения. Главное препятствие — Соболево, старинная русская деревня, превращённая врагом в крепость. Здесь немцы создали систему траншей, поставили два ряда колючей проволоки, заминировали все подходы. Ваша задача — под покровом ночи подойти к переднему краю обороны противника, занять исходное положение и после короткого артналёта штурмом овладеть Соболево.

Для ознакомления с личным составом роты времени оставалось совсем немного.

Илья направился к бойцам, которые сидели и лежали на снегу, на склоне небольшой высотки.

– Здравствуйте товарищи, — бодро поздоровался он.

– Здравия желаем, — ответил нестройный хор.

Бойцы нехотя поднимались,  уставшие от многокилометрового марша. Илья бегло осмотрел новобранцев: новые шинели, шапки ушанки, новенькие каски, котелки без вмятин и царапин, сапёрные лопатки, вещмешки, противогазы. Экипировка сразу отличала новичков. Бывалые солдаты давно повыбрасывали противогазы, а сумки использовали для гранат и патронов.

– Построиться повзводно! — скомандовал Илья.

Бойцы построились, во главе взводов — сержанты, половина ещё не обстрелянная.

– Я назначен командиром штурмовой роты, — объявил Илья, — наша задача — выбить противника из деревни Соболево и овладеть им. Необходимо немедленно готовиться к наступлению, приказ может поступить в любую минуту.

Илья ушёл на рекогносцировку, а когда возвратился, увидел, что бойцы окружили незнакомого старшего лейтенанта. Он рассказывал об одном из героев-связистов, устранившем семьдесят обрывов связи:

– Понимаете, солдат умер от ран, зажав в зубах два конца соединённых проводов, чем обеспечил связь. Его имя было навечно зачислено в списки дивизии.

Увидев Илью, представился:

– Павел Дубинский, старший лейтенант, из политотдела дивизии. Вот знакомлюсь с пополнением и их знакомлю с дивизией. Думаю в атаку с вами идти, где место мне укажешь?

Илью обрадовало такое решение, кроме Дубинского, в роте, практически, не было офицеров.

– На правый фланг, думаю, чтобы мне спокойно было за третий взвод.

Бойцы получили боеприпасы, горячую пищу, взбодрились, даже, как будто стали веселее.

В полночь, Илья ещё раз проверил подготовку бойцов и через полчаса начали выдвигаться на исходный рубеж.

Его выбрал Илья во время рекогносцировки, у самого проволочного заграждения, метрах в тридцати от противника. Он рассчитывал, что удастся незаметно проползти нейтральную полосу и по сигналу атаки, стремительно преодолеть заграждение, чтобы ворваться во вражескую траншею.

Вначале всё шло по плану — осторожно, короткими перебежками двигались по изрытому воронками полю, приближаясь к траншеям противника. Нейтральная полоса простреливалась изредка, скорее, для острастки, и это было даже на руку. Уже было пройдено свыше трети расстояния, когда тишину прорезал пронзительный крик. Кого-то из бойцов зацепило шальной пулей. Тут же вспыхнули ракеты, и немцы открыли огонь из пулемётов. Илья так и не понял, обнаружили гитлеровцы бойцов или их просто насторожил крик раненого и они били по площадям. Пули свистели, невозможно было поднять головы.

На мгновенья мелькнула мысль, что можно остаться здесь и дождаться зелёной ракеты — сигнала к атаке. Но чего это будет стоить, сколько солдат погибнет? Нет, надо, во что бы то ни стало, преодолеть эту чёртову нейтральную полосу.

Илья поднялся, позвал связного и, пригибаясь под пулями, обошёл бойцов. Вполголоса, спокойно и твёрдо приказывал бойцам подниматься и короткими перебежками двигаться к проволочному заграждению, которое должно быть совсем близко.

– Как только будет сигнал к атаке, снимите шинели, и кидайте их на проволоку. Перелезайте и забрасывайте немцев гранатами, — объяснял Илья бойцам.

Связного послал на правый фланг передать Дубинскому, чтобы также перебежками двигались вперёд. Противник не снижал интенсивность огня, поле непрерывно освещалось ракетами, в свете которых метались тени, но бойцы упорно продвигались к цели. Наконец, нейтральная полоса пройдена, и рота залегла у проволоки. Илья послал связного к командиру полка с донесением:

«Достиг переднего края противника. Жду условного сигнала».

Ждать пришлось почти до рассвета. Едва начало светать, артиллерия произвела короткий пятнадцатиминутный артналёт на немецкие позиции. Снаряды взрывались так близко, что до бойцов долетали комья земли. Лишь бы не промазали, и недолёт не случился, с волнением думал Илья, чтобы нас не накрыло.

И вот, в небе зелёная ракета. Илья вскочил:

– Вперёд ребята, быстрее!

Стремительный, яростный бросок, и бойцы уже в немецких траншеях. Гитлеровцы, оставляя убитых и раненых, отстреливаясь, поспешно отступали в глубину обороны. Справа и слева послышалось громкое «ура», это другие штурмовые группы шли в атаку.

Прыгая в траншею, Илья почувствовал сильный удар в правое бедро. В горячке не понял в чём дело, но через несколько минут сапог наполнился тёплой влагой. Всё тело ослабло, голова закружилась.

– Вперёд, вперёд, не останавливаться! — успел крикнуть пробегавшим мимо бойцам, но сам уже не мог сдвинуться с места.

 

Осколок разрывной пули не задел кости, а застрял в мягких тканях. Его удачно извлекли, и Илья быстро пошёл на поправку. В госпитале узнал, что его штурмовая рота выполнила поставленную задачу и вместе с другими ротами ворвалась в Соболево. За этот бой Илья получил свою вторую награду – Орден Красной звезды. Но и печальную весть получил — ведя бойцов в атаку на правом фланге роты, погиб старший лейтенант Павел Дубинский. Лёжа на госпитальной койке, в тишине, Илья ясно представил себе Павла такого, какого запомнил в ту ночь перед боем, уверенного, весёлого, общительного. Вокруг него всегда были бойцы, каждому хотелось задать вопросы, услыхать новости, воодушевиться, зарядиться необыкновенной энергией и решимостью, исходящими от этого человека. И вот теперь его нет. Сколькими человеческими жизнями прекрасных молодых ребят надо заплатить за победу в этой проклятой войне. От этой мысли у Ильи перехватило горло.

 

– Рябов! — в коридоре раздался громкий крик медсестры, — лейтенант, где ты?

– Здесь я, здесь, — ответил Илья, он курил в закутке, в самом конце длинного коридора.

– Тебе письмо!

Илья скомкал папиросу и бросил за окно.

– Где? Где оно?

– Да вот же, держи.

Схватил треугольник, всмотрелся в знакомый почерк.

Лилька…Лилечка…хорошая моя! Сколько раз в школе он ждал шпаргалки с подсказкой, написанной этим Лилиным почерком. И надо же такому случиться, что лучшая ученица выпуска сорок первого года влюбилась в Илюху, у которого отец, бывший ответственный работник наркомата Труда, находился в ГУЛАГе. Мать тяжело болела, младшему брату было всего двенадцать лет и шестнадцатилетнему парню приходилось работать, чтобы прокормить семью. До учёбы ли тут. Лиля взяла на себя обязанность помогать Илье и поклялась, что сделает всё возможное, чтобы он закончил школу.

А если Лилька что-то обещает, она всегда выполняет, и если за что-то берётся, обязательно доводит до конца. Школу закончили вместе, но оказалось, что жить друг без друга они уже не могут. Но война безжалостна…

Илья дрожащими руками пытался развернуть треугольник, который никак не хотел разворачиваться.

– Вам помочь? — Сестра насмешливо смотрела на молодого красивого лейтенанта, — а то у вас после ранения рука плохо двигается.

Конечно, она знала, что ранен Илья не в руку, а в бедро. Илья отвернулся и пошёл в палату.

– От девушки, наверное! — крикнула вслед сестра, но не удостоилась ответа.

Илья знал, что нравится ей, что многие офицеры не прочь заняться любовью с симпатичной медсестрой, но для него это было «табу». И не только из-за того, что он знал, Лилька ждёт его. Для Ильи казалось кощунством заниматься любовными шашнями, когда вокруг умирают твои товарищи, те, с кем ты только что говорил, раскуривал цигарку, посылал в атаку.

 

«Любимый мой!

Столько дней, столько месяцев без тебя. Если б я знала тогда, в сорок первом, что разлука с тобой так тяжела, не уехала бы из Витебска, несмотря на мамины уговоры. Веришь, я бегала встречать эшелоны, которые приходили из Белоруссии, высматривала знакомых, спрашивала о тебе. Я чувствовала, что ты где-то тут, рядом. Но встретиться не привелось. Я знала, что ты не будешь сидеть дома, а всё равно уйдёшь на фронт. Потом, когда уже работала в госпитале, бегала встречать эшелоны с ранеными. Я хотела тебя увидеть, боялась этого…но всё равно хотела.

Однажды случайно, я встретилась на Бауманской (это такая центральная улица Казани, если помнишь) с главным инженером обувной фабрики, где работал твой отец, когда вернулся «оттуда». Он был знаком с моей мамой и несколько раз даже был у нас дома. Я спросила, не знает ли он, куда эвакуировался дядя Борис, твой папа. Тот ответил, что, конечно, знает. Вечером я побежала к твоим родителям. Они очень обрадовались мне, дали твой адрес и рассказали о тебе всё, всё…

Милый, я страшно, страшно скучаю и очень боюсь. Вокруг много женщин в чёрных платках, значит, им пришли похоронки. Я даже думать не хочу о том, что ты можешь погибнуть. Этого просто не должно случиться потому, что я этого не хочу. Я жду тебя, и ты должен вернуться ведь я… люблю тебя. Вернись, вернись, заклинаю тебя, мне так плохо без тебя!

Я буду писать тебе, даже если ты не ответишь. Но, ты отвечай, хоть пару слов, чтобы я знала, что ты живой.

Люблю, люблю и тысячу раз целую.

Лиля».

Книга в печатном и электронном формате по ссылке.