Для тех, кто пока не читал истории о бывшем советском менте, а ныне израильском полицейском Даниэле Штеглере, поясню, что этот следователь ведёт вовсе не обычные расследования убийств и ограблений. Он имеет дело с особыми научными разработками, которые позволяют человеку перемещаться в прошлое и даже в загробный мир.
Об этом написаны книги «Точка опоры – точка невозврата», «Трансфер на тот свет» и «Чудак на холме». В новой истории Даник выходит в отставку, но внезапно прошлое (или, точнее, будущее) находит его. Пропадает сын, и виновны в этом люди из конца XXI столетия. А причина неприятностей – особая программа, которую юноша однажды создаст. Придётся вновь погрузиться с головой в работу и попутешествовать по эпохам, чтобы понять, имеет ли человек право распоряжаться судьбой мира по своему разумению.
Корреспондент пресс-службы издательства «Союз писателей» побеседовала со Львом Альтмарком о главной идее цикла, его особенностях, героях, а также о возможностях, которые легли в основу литературных произведений, как если бы им удалось воплотиться в жизнь.
Корр.: Лев, поздравляю с выходом книги. Вот и подошла к концу увлекательная тетралогия. Ретроспективно оцените её: всё ли получилось, как было задумано? Хотелось бы что-то изменить, исправить, дополнить, улучшить?
Лев: Спасибо за поздравления, но считаю их пока преждевременными. Наверное, стоит поздравлять автора с книгой, когда начнут появляться читательские отзывы, и совсем неважно, положительные или отрицательные. Главное, что книга прочтена и не оставила читателя равнодушным. В любом случае, тогда можно делать вывод, что книга состоялась. Всё ли получилось, как было задумано? Трудно ответить однозначно. Когда спустя некоторое время перечитываешь текст собственной книги, всегда находишь какие-то фрагменты, которые мог бы прописать лучше, а то и вовсе что-то упустил или недоглядел. Предела совершенствованию текста нет, и я как раз из тех людей, которые относятся к собственным книгам крайне критически и никогда не ставят заключительную точку. Читатель этого, может быть, и не заметит, но автор по определению не может быть собой доволен. Хотя в данном случае, как мне кажется, поставленной цели я всё-таки достиг. Кстати, сегодня переписываю рассказы и повести, опубликованные много лет назад, и… поражаюсь тому, сколько в них огрехов и откровенных ошибок.
Корр.: В чём главная идея всего цикла?
Лев: Одной фразой идею цикла, пожалуй, не определишь. Я бы, наверное, сказал так. Мир, в котором мы существуем – это очень хрупкая, но взаимодостаточная система. Нет в нём ничего лишнего, и он и не требует никаких вмешательств извне, дополнений и совершенствований. То, что мы называем высшим замыслом, намного глубже и сложнее того, что открыто нам. Поэтому мы не имеем права вторгаться в вещи, о которых можем судить очень поверхностно, на уровне нашего человеческого понимания. Мы даже цели и смысла нашего существования определить не может – как же вносить в него какие-то изменения?!
В цикле романов много говорится о времени и о попытках безрассудного вмешательства в его ход человеком. И каждый раз это, по ходу развития сюжетов, к счастью, не удаётся, хотя соблазн что-то изменить, даже из лучших побуждений, очень велик. Многократно главный герой цикла сыщик Даниэль Штеглер, расследуя очередное преступление, сталкивается с теми, кто недальновидно пытается воспользоваться возможностью перемещаться во времени. Его ли усилиями или высшим разумом, но эти попытки жёстко пресекаются. Хотя никто не даст гарантии, что так будет всегда… В конечном итоге, главная идея цикла – философское осмысление нашего места во вселенной, в пространстве и времени, и, конечно же, ответственность за всё, что мы делаем на протяжении своей жизни.
Корр.: Какую ветку приключений Даника Вы считаете более важной: ту, что связана с путешествиями во времени, или ту, где речь идёт о путешествиях в загробный мир?
Лев: Во всех четырёх романах саги проходит тема времени: от прошлого, через настоящее – к будущему. Притом время рассматривается в разных аспектах. В первом романе, «Точка опоры – точка невозврата» – прошлое, в которое, может, и стоило бы путешествовать, но ни в коем случае ничего в нём не нужно пытаться изменить. Во втором, «Трансфер на тот свет» – тоже прошлое, но уже в плане того, что едва ли стоит нам что-то заимствовать оттуда и менять с его помощью настоящее. Реанимировать и пытаться корректировать ушедшее, наверное, не стоит. В третье книге, «Чудак на холме», развивается в некоторой степени тема второго романа, но речь уже о конкретных людях и попытках вернуть их из, как вы выразились, «загробного мира».
Тоже идея ненужная и даже в чём-то опасная. В заключительном романе, «Стражи Времени», разговор идёт уже не только о прошлом, но и о будущем, об отношении людей из будущего к нашему миру. Этим как бы очерчивается весь круг проблем, которые я пытался затронуть в своей тетралогии.
В целом я бы не выделял что-то, как наиболее важное, из тем, поднятых мной в романах, потому что в каждом из них – один и тот же подход к осознанию времени, но с разных позиций.
Корр.: А что насчёт изюминки: как Вы считаете, в чём она?
Лев: Главное, чего я добивался от своего героя в каждом из романов, и это, наверное, можно было бы считать «изюминкой» – это то, что мне хотелось наделить своего героя качествами, которые каждый из читателей оценивал бы, как его собственные, и видел в нём самого себя – с недостатками, сомнениями, порой неуверенностью. Чтобы читатель ясно представлял себя на месте Даниэля Штеглера, то есть таким способом я пытался достичь эффекта максимального присутствия читателя в канве повествования. Мне хотелось, чтобы он постоянно анализировал складывающуюся ситуацию по ходу действия, «примерял» её на себя и размышлял, как бы поступил в данном конкретном случае лично он. Если такое мне удалось, то я бы определил это как творческую удачу-изюминку. Приём, конечно, не шибко оригинальный, но эффектный и, при достаточно качественном исполнении, позволяющий достичь хорошего результата.
Корр.: Есть ли какое-то принципиальное отличие «Стражей Времени» от предыдущих частей? В чём оно заключается?
Лев: Думаю, что принципиального различия между всеми частями тетралогии нет. Я уже написал об этом выше, но добавлю, что искусственно уводить читателя от основной линии повествования с первой по четвёртую книгу мне не хотелось. Иначе новый сюжет уже не вписывался бы в канву саги. Смысл-то как раз не в приключенческой составляющей романов…
Недавно я закончил новое произведение, где опять участвуют знакомые читателю персонажи, но там уже совершенно иная идея и иные задачи, поэтому я оставил этот роман особняком и не стал дополнять им готовую и логически завершённую тетралогию.
Корр.: Как изменился Даниэль Штеглер от первой главы «Точки невозврата…» до последней точки «Стражей Времени»? Какую перемену Вы бы назвали главной?
Лев: Думаю, что герой романов, как каждый человек, попадающий в череду незнакомых ситуаций, приобретает новый опыт, который, так или иначе, влияет на его последующие поступки. Даже при том, что это вполне сложившийся взрослый человек со своими взглядами, принципами и отношением к жизни.
Если в первом романе Штеглер решительно и порой безрассудно пытается совершать очевидные поступки во имя добра, не всегда точно разделяя его со злом, то с опытом путешествий по времени к нему приходит более мудрое и сдержанное отношение к происходящему. Опыт и умение разглядеть в мгновенном и сиюминутном вечное и непреходящее – это, пожалуй, главные качества, приобретённые Даниэлем на протяжении всех четырёх романов. А главное – понимание того, что жизнь наша не появилась ниоткуда и не уйдёт в никуда. Все мы звенья одной цепочки, из которой складывается наша земная история. И мы в ней вовсе не бесполезная и незаметная песчинка. Нам вполне по силам воздействовать на неё, но нужно всегда предвидеть последствия.
И это, пожалуй, самый важный и основной назидательный элемент моего повествования.
Корр.: Какая дилемма стоит перед героем в новой книге? Одобряете ли Вы принятое им решение?
Лев: Перед героем книги, как и перед каждым из нас, ежеминутно стоит выбор, и мы порой даже не понимаем, что каждый наш поступок, каждое наше движение мысли влияют на жизнедеятельность целой вселенной. Поэтому он, как и во всех прежних историях, принимает единственно верное, по его мнению, но не всегда легко дающееся решение: максимально предотвращать попытки вмешательства в течение времени со стороны тех, кто на это неосмотрительно решается. Вне зависимости от конечных целей – добрых или не очень.
Как может автор, то есть я, относиться к этому? Совершенно одобрительно, ведь в каждом герое романа, особенно в главном, есть и мои черты характера. Любого героя, даже самого отрицательного, мы всегда списываем с самих себя, наделяем его своими мыслями и сомнениями, заставляем поступить так, как поступили бы сами. Без этого персонажи останутся картонными фигурками, которым читатель откажется верить…
Корр.: Если бы Стражи Времени пригласили Вас в свой закрытый «клуб», Вы бы приняли их приглашение или нет? Объясните свой ответ.
Лев: Не знаю. Просто не представляю, что было бы, если бы такой «клуб» мог существовать в действительности. По авторской задумке, туда могут быть приняты люди лишь самого высокого «сорта» – высокоморальные и ответственные, умеющие предвидеть последствия и быть бескорыстно преданными идее. Я, к сожалению, не такой. Хотелось бы, конечно, примерить на себя все вышеперечисленные качества, но… увы. Стать таким человеком – мечта, вернее, сверхзадача, которую я ставлю в книге. Про себя скажу одно – маленьких и не совсем маленьких слабостей у меня пруд пруди, так что в супергерои я не гожусь…
Корр.: Что в работе над новым романом было самым сложным? Как Вы преодолевали возникшие трудности?
Лев: По сути дела, роман писался по заранее продуманной схеме цикла: от времени прошедшего, через время настоящее – к времени будущему. Внутри же каждого романа при его написании возникали одни и те же трудности, впрочем, заранее мною запланированные. При работе над новой книгой я никогда не продумываю сюжет детально, более, чем на один-два шага вперёд. Иначе читатель сразу раскусит, что произойдёт через две-три страницы текста, и книгу просто станет не интересно читать дальше. Наоборот, каждый раз я стараюсь загнать себя в сюжетный тупик, из которого потом приходится как-то выбираться, придумывать какой-то нестандартный ход.
Порой решения приходят сразу, порой по нескольку дней приходится ломать голову, пока не находится какой-то неожиданный поворот. Притом, чем более неразрешимая возникает ситуация, тем интересней работать над текстом и тем любопытней, как мне кажется, складывается содержание дальше. Этого же принципа я придерживаюсь и в своих остальных книгах. Непредсказуемость сюжета – это, наверное, самое трудное, но и самое желанное для каждого автора.
Корр.: Как Вы думаете, сумеет ли человек когда-либо придумать машину времени? Как ею распорядится?
Лев: Не думаю, что это по силам человеку, который всю свою историю мечтает о машине времени, но так в своих мечтаниях и не продвинулся ни на шаг. Вероятно, высшая сила, если она существует, активно препятствует этому. Не нужно это человеку! Иначе результаты путешествий во времени могут быть непредсказуемыми и даже, как я уже говорил, опасными, ведь нам непременно захочется что-то изменить в этом новом времени. Соблазн всегда определяет наши поступки, вопреки рассудку. Разумом мы не всегда в состоянии оценить даже происходящее сегодня, а постоянно мечтаем проникнуть в прошлое и будущее. Пускай это так и остаётся в мечтах и фантазиях.
Об этом я и пишу во всех книгах тетралогии. Это сквозная идея всех четырёх романов. Пытаюсь разобраться в побуждениях человека и причинах такого жгучего желания путешествовать во времени. Конечно же, мне, как и каждому из нас, очень хотелось бы очутиться в прошлом или будущем, но… давайте поставим себе хотя бы такой разумный барьер: решим все сегодняшние наши проблемы общества и природы, и, когда их не останется, тогда уж… Но такого, увы, никогда не случится.
Корр.: И всё-таки помечтать хотелось бы. Спасибо за такую возможность и анализ последствий. Наверное, Вы правы, иногда мечтам лучше оставаться просто мечтами.
Корреспондент пресс-службы издательства «Союз писателей»
Екатерина Кузнецова
Книга в магазине
Теги:
