«„Глубины ужаса“ глубже, чем может показаться»

Меню сайта

Стань партнером

В издательстве «Союз писателей» готовится к выходу новый сборник темного фэнтези, мистики и хоррора «Глубины ужаса». В него вошли произведения, прошедшие конкурсный отбор и убедившие членов жюри в том, что они достойны внимания публики. Очень разных писателей и их еще более разные фантазии объединяет кое-что общее — искренняя любовь к качественной литературе. Но даже это понятие может иметь множество толкований.
Чтобы не ввести читателя в заблуждение и рассказать о сборнике именно так, как он задумывался, мы решили обратиться к одному из его составителей и автору вошедшего в него рассказа Роману Морозову, чтобы расспросить о том, откуда появилась идея создать подобный проект, кому он нужен и интересен, по какому принципу отбирались произведения-победители, что ждет читателя на страницах и, конечно, какими должны быть качественные книги в жанрах фэнтези, мистики и хоррора.
Читайте внимательно и до конца — и вы убедитесь, что «„Глубины ужаса“ глубже, чем может показаться».

Корреспондент: Роман, вы являетесь одним из составителей сборника «Глубины ужаса», в который вошли рассказы в жанре мистики, фэнтези и хоррор. Как, когда и с чего начался этот проект?
Роман: Началось все два с половиной месяца назад. В конце августа — начале сентября мы с разными авторами принимали участие в проекте издательства «Хоррорскоп». Познакомились в чате, говорили о всяком. В какой-то момент Глеб Тройцук спросил: «Если бы у вас была возможность сделать антологию, какую бы тему лично вы выбрали как составитель?» На тот момент они с Глебом Габбазовым, нашим вторым составителем, уже обсуждали это — совместную работу над антологиями. В итоге дошло до концепции сборника хоррора с водной тематикой — предложил ее Глеб Тройцук. Я же предложил помощь редактора и корректора. А дальше как-то завертелось.

Корреспондент: Какова главная цель вашего начинания?
Роман: Создать что-то новое. И поработать с интересными и талантливыми авторами, конечно. Лично я занялся этим из интереса, любопытства.

Корреспондент: Кто авторы произведений? Это мужчины, женщины, молодые, начинающие писатели или взрослые литераторы? Кто вообще пишет в этих жанрах чаще? Можно ли составить какой-то усредненный портрет литератора, который работает над остросюжеткой?
Роман: В отборе участвовали авторы из разных стран, люди разных возрастов — от школьников и до пенсионеров. Общего у них было мало, но это малое оказалось важнее, сильнее различий — интерес к остросюжетной литературе.
Если говорить об авторах, чьи произведения вошли в итоговый состав сборника, то общего получается выделить больше. Все это люди с определенным опытом в создании текстов (не только художественных), пускай и с очень разным: участники и победители крупных жанровых конкурсов, литературные редакторы, постоянные авторы жанровых изданий.
Усредненный портрет здесь составить тяжело. «Темная» литература на удивление разнообразна, и авторов ее объединяют разные вещи, но прежде всего, как мне кажется, — любопытство.

Корреспондент: А что насчет читателя? Кто составляет целевую аудиторию для остросюжетных жанров?
Роман: Люди, ищущие острых ощущений. Слишком банальный ответ, но другого не знаю. Здесь нет усредненного портрета: среди наших читателей и мужчины, и женщины, и подростки, и люди преклонного возраста. Что их точно объединяет, помимо тяги к мрачному, так это определенный уровень культуры. Вернее, некие общие культурные основания. Речь не только о двойном кодировании и радости читательского открытия, но еще и о культурологических, философских, если угодно, основаниях жанровой литературы: поразительным для человека, знакомого с ним шапочно, образом хоррор выявляет бережное отношение к человеческой душе и искреннюю заботу о ней; выявляет, как лакмусовая бумажка, всякое в человеке — как авторе, так и читателе.

Корреспондент: Мистику нередко приравнивают к ужасам. И все же это разные литературные направления. В чем принципиальные отличия? Присутствуют ли они в этом сборнике?
Роман: Хоррор, я полагаю, следует рассматривать как течение, в различных своих воплощениях укореняющееся в традициях как романтизма, так и реализма. Мистика же скорее разновидность хоррора, как городское фэнтези — разновидность сказки; от хоррора отличаться она будет степенью проявления авторской интенции напугать читателя, оказать на него конкретное психологическое воздействие. Мистика, пожалуй, в большей степени связывается с романтизмом, его идейно-образной составляющей. Это такой лайтовый хоррор, сближающийся с готикой. Принципиальных отличий в ином между ужасами и мистикой я не вижу.
В нашем сборнике представлены разнообразные тексты — от авантюрного фэнтези до мрачной философской мистики. И хоррор в них воплощается по-разному. В «Глубинах ужаса» читатель найдет и гнетущую безысходность отчаянья, и панику обреченного, горячей кровью заливающуюся в носоглотку, и гипнотические слова, от которых реальность становится отражением на поверхности тихой воды, и тяжелую давящую атмосферу приближающегося апокалипсиса.

Корреспондент: Что такое хорошая мистика, а что — плохая? Поделитесь своим личным мнением.
Роман: Всякий хороший текст отличает степень эмоционального воздействия на читателя. Будь то радость, напряжение или шок — главное в тексте именно эмоции, с которыми останется читатель, перевернув последнюю страницу. Ну и мысли, конечно: хороший текст оставляет читателю достаточно места для интерпретирования, но не бросает одного посреди пустоши.
Хорошая мистика в этом не отличается. Речь всегда идет о реакции, восприятии текста на эмоциональном, а затем и на рациональном уровне. Произведение должно отрывать читателя от реальности — и чем сильнее, тем лучше, — при этом сохраняя тонкие нити ассоциаций, привязывающие к герою и ситуациям.
Один замечательный писатель и хороший человек — Андрей Миллер — говорил, что качество художественного текста определить легко: если, дочитав, говоришь сам себе — «Охренительно», — то так оно и есть.

Корреспондент: Как считаете, зачем современному читателю хоррор? А писателю — его писать?
Роман: Побег от реальности. Читатель, погруженный в опустошающую серость быта, всегда ее ищет — и это хорошо. Это не дает нам провалиться в безумие. С писателем та же история.

Корреспондент: Дайте определение качественного произведения в жанре ужасов.
Роман: Хорошее произведение ужасов отпечатывается в памяти и не оставляет равнодушным. Это что-то, к чему ты будешь возвращаться через время, что останется с тобой, останется твоим. Для меня, например, это «Ужас Данвича» Г. Ф. Лавкрафта, «Свиньи Тиффердауна» Клайва Баркера, «Мед» Владислава Женевского, «Благословенная тишина» М. С. Парфенова, «Слякоть» Александра Подольского.

Корреспондент: Многие считают, что в России хоррор писать пока не научились. Насколько это утверждение верно? Мотивируйте свой ответ.
Роман: Совершенно неверно. Хоррор в русской литературе — явление давнее и даже традиционное. Генезис его прослеживал Владислав Женевский в работе «Хоррор в русской литературе». Ужасающее мы с легкостью обнаруживаем в народном искусстве средневековой Руси, в классической литературе XIX века, литературе Серебряного века, военной прозе и русском постмодернизме — от Ореста Сомова, Владимира Одоевского и самого Пушкина до Варлама Шаламова и Юрия Мамлеева. Ставшее традиционным в нашем обществе ханжеское отношение к хоррору сегодня маркирует определенный уровень читательской культуры.
Можно сказать, что сейчас, в начале XXI века, хоррор активно формируется стараниями замечательных авторов, составителей и издателей как течение в русской литературе. Нужна ли ему идеологическая база, манифест? Едва ли. Это не новое явление — оно было здесь задолго до, скажем, военной литературы, занявшей столь значимое место в нашей культуре по понятным причинам. И будет спустя сотни лет.

Корреспондент: Какие темы в русском хорроре самые популярные у авторов и востребованные у читателей? А в мистике? Фэнтези? Насколько хорошо они представлены в сборнике?
Роман: Сложный вопрос. С массовым фэнтези ситуация более-менее понятная: засилье попаданцев, литРПГ, бояръ-аниме (чем бы оно ни было) и прочего, с чем сам я как читатель не знаком. С хоррором и мистикой уже сложнее. Чтобы дать сколько-нибудь вразумительный и обоснованный ответ, боюсь, понадобится провести квантитативное исследование на достаточно большой и репрезентативной выборке текстов, написанных за последние несколько лет. Навскидку сказать, увы, не смогу. Большое количество новых изданий текстов Г. Ф. Лавкрафта, дополнительные тиражи таких сборников, как «Черные сказки» и «Черный новый год» из серии «Самая страшная книга», отличные продажи романа «Заступа. Все оттенки падали» могут указывать на рост интереса к темному фэнтези; но не исключено, что такие выводы я делаю не в последнюю очередь потому, что сам люблю фэнтези.
Если же мое предположение верно, в нашем сборнике оказались тексты весьма актуальные: темное фэнтези с увлекательной внутренней мифологией, романтическая готика, укореняющаяся в лавкрафтианской поэтике, страшная сказка с ярким колоритом, отдающая дань уважения бессмертной отечественной классике. И это даже не половина!

Корреспондент: По какому принципу вы отбирали рассказы, которые можно включить в книгу: что должно было в них быть и чему, на ваш взгляд, там не место?
Роман: Главный критерий при отборе текстов — качество. Формальные требования, конечно, тоже значимы, но куда важнее эмоциональное воздействие. У вошедших в сборник текстов общего, как ни странно, немного.
Конечно, мы искали тексты интересные, оригинальные, захватывающие. Но дело, как правило, не в материале, а в его подаче, в качестве реализации клише и тропов. Содержательные элементы, которые для нас ставят на текстах крест, назвать несложно — это все, что нарушает законодательство России; но такого, по счастью, нам и не присылали.

Корреспондент: Что вы скажете человеку, который раздумывает, читать «Глубины ужаса» или не стоит?
Роман: Сборник получился разнообразным, как я уже говорил. Тексты объединяет прежде всего качество: все это сильные работы, которые гарантированно не оставят читателя равнодушным.
«Глубины ужаса» глубже, чем может показаться. За жуткими образами и фантастическими видениями стоят темы вечные, непреходящие. Каждый автор режет реальность по-своему, свежует ее перед читателем серебряным клинком, вытаскивая из тьмы что-то жуткое, что-то мрачное и отвратительное — что-то до боли похожее на нас.
Да, читатель должен спросить себя: «Готов ли я?» Потому что короткое путешествие, которое готовы подарить ему наши авторы, станет не увеселительным круизом, а отчаянным броском к сердцу тьмы — через боль, печаль и страх. Никто не вернется прежним, и закончиться этот путь может у незнакомых берегов.
Корреспондент: Убеждена, что многие готовы совершить этот бросок и с честью выдержат испытание тьмой, которое вы им приготовили.

Корреспондент пресс-службы издательства «Союз писателей»
Екатерина Кузнецова