Почему одни книги становятся классикой, а другие нет? Ответ довольно очевиден. Основной критерий — актуальность вне времени. То есть, читая произведение через десять, двадцать, пятьдесят, сто, двести лет после его написания, человек будет узнавать в героях себя. Да, не каждый и не во всех, ведь мы очень разные и мысленно перевоплотиться в Раскольникова или Анну Каренину может не любой, но все же... Те же образы Онегина и Печорина встречаются до сих пор, пусть обстановка вокруг них иная.

Луи Арагон жил во Франции в прошлом веке. Его двухтомник «Орельен», посвященный любимой Ремарком, Фицджеральдом и другими их современниками теме «потерянного поколения», был написан в 1944 году. Но знакомясь с описаниями города, светского общества, ментальностью людей, их целями, средствами, идеалами, трудно абстрагироваться от мысли, что все события имеют место здесь и сейчас. Просто аккомпанементом для происходящего служит не джаз, а, например, рок, хип-хоп, кантри или что-то еще, более новое. Недаром ведь популярный писатель Мишель Бюсси в «Черных кувшинках» сравнивает своих героев с Орельеном и Береникой. И правда, есть нечто общее и в образах, и в ситуации, хотя, казалось бы, разнится даже литературный жанр, в котором написаны книги.

А еще Орельен схож все с теми же Онегиным и Печориным, особенно с первым. Он так же вращается в круговороте бесконечных вечеринок, вернисажей, амурных похождений, не имеет четко определенной цели и является человеком поверхностным, но в глубине души жаждущим отдаться во власть сильных чувств, пережить нечто особенное. Он, как и Евгений, не сразу признает в Беренике единственную и допускает роковые ошибки, разрушающие самую возможность счастья. Правда, Береника по своему внутреннему устройству отнюдь не Татьяна. Ее образ можно отнести к сомнительным с точки зрения морали и нравственности. Но он развивается по мере повествования, от первых глав к эпилогу, где героиня-женщина, прожившая свой век в бесплодных мечтах и стремлении совершить что-то значимое, испытать по-настоящему стоящие эмоции, близкие к некоему эфемерному «абсолюту», оказывается менее равнодушна и более вовлечена в общественный кризис, спровоцированный поражением Франции во Второй мировой войне, нежели Орельен, уставший воевать еще в Первой.

Роман Луи Арагона, с одной стороны, спокойный, размеренный, тихий. Он — зеркало жизни с ее рутиной и повседневностью. Но время от времени, когда автор уклоняется от прямой линии фактов и ступает на территорию эмоций, вдруг на страницах просыпается нечто темное, безумное. Страсти плещутся через край и толкают людей на необдуманные, опасные, логически не объяснимые поступки, как это случилось с Полем Дени или — в другом формате, но все же — с Эдмоном Барбентаном.

Множество персонажей в этом романе. У каждого своя судьба. Подведение итогов происходит в длинном эпилоге, который как бы закругляет представление читателя не только об Орельене и Беренике, но и обо всех участниках их трагедии. После финала ощущение, что читатель побывал там же (ну почти), где персонажи Арагона, и прошел как минимум через часть выпавших им на долю драм.