Серёга ( рассказ)

Учительница средней школы им, М. Горького Вера Ивановна Иконникова не находила успокоения ни днём ни ночью.
Её сын, её ласковый Серёжка попал в тюрьму!
Вернее он находился в следственном изоляторе,
Но от этого ей было не легче.
До выпускных экзаменов оставалось совсем немного - какой-то месяц, когда всё произошло.
Её мальчик, которого она воспитывала на высоких идеалах русской литературы, убил человека. Что побудило его сделать это, она не знала, а поговорить с сыном до его ареста не удалось. Оставалось ждать и надеяться на скорое свидание. По слухам убитым оказался вор – рецидивист по кличке Шуба или Шубин Анатолий Семёнович, которому Вера Ивановна в своё время
так же преподавала уроки литературы. Она смутно припоминала что-то, но вспомнить этого своего ученика так и не могла.
На душе было скверно, работа не шла на ум. А на дворе вовсю буйствовала весна. Цвет яблонь и
черёмухи наполнял воздух будоражащим кровь ароматом. Яркое солнышко ласкало первым теплом и птицы хлопотали над своими гнёздами.
Всё стремилось жить, устроить будущее своего потомства. Будущее! Есть ли оно для её сына?
Каким оно будет? Месяц Май – не знак ли того, что маяться ему всю жизнь? Мысли путались, перескакивали с одного на другое, в груди болело, не переставая, а слёз не было. Не видела она никакого выхода для себя, для него…. Ох, Серёжка, Серёжка!

Шконку ему определили у кормушки, на втором «этаже». Внизу благоухала параша. В камере, или как здесь говорили в хате, кроме него было ещё шестеро. Влажный воздух, пропитанный человеческим потом, табаком и ещё чем-то тюремным, обволакивал, прилипал к телу, входил в лёгкие, почти не принося кислорода. Маленькое зарешеченное окно под самым потолком едва пропускало свет и свежий воздух.
За неделю пребывания в изоляторе временного содержания Сергей немного пообвыкся. Сокамерники, люди бывалые, его сильно не доставали, но, как и положено рассказа, о том, за что он попал в их компанию, избежать не удалось.
По той же «мокрой» статье в хате был ещё один, ревнивец, убивший жену за измену. Старший камеры, или смотрящий, Пахом шума не любили потому все вели себя соответственно.
Время тянулось медленно и вязко, перетекая из сумерек утра в день и вновь изо дня в сумерки ночи.
Сосед снизу, по кличке Стекло толкнул кровать, чтобы привлечь внимание Иконникова: Слышь, Серёга, ты Шубу замочил, а имя его не знаешь?-
Сергей вздрогнул: Анатолий, вроде.
Стекло (погоняло он получил за то, что во хмелю глаза у него становились стеклянными) приподнялся: Во как! Я же с ним на Куете чалился. Он первый срок как «баклан» тянул. Нахулиганил где-то добре. Знаю, знаю, ну и страшный же он на морду! А на вторую ходку, говорят, за выставленную хавиру попал, а в зоне шнырём был. Есть за ним кто или нет? Не знаю. Как бы тебе не предъявили, сарафанное радио оно быстро новости разносит.
Не трави пацана – заворочался Пахом – ему по первости и так тошно. Лучше пару носков распусти или «марочку» разрисуй.
Иконников уже знал, что «марочка» это носовой платок или матерчатая салфетка, а разноцветные нитки из носков используются для создания красивых корпусов шариковых ручек. При известных навыках получались даже своего рода шедевры. Времени много, навивай ниточки одна к одной, не ленись.
Подоспело время обеда, по продолу (коридору) покатились тележки с баландой и кашей, послышались команды вертухаев, стук открываемых кормушек. Тюремный рацион разнообразием не отличался, да оно и понятно- не дома. Хозкоманда работала быстро и через пол - часа всё стихло. Есть Сергею не хотелось, и он к столу не спустился.
Солнечный луч коснулся прутьев решётки и ярким пятном упал на пол, медленно пополз к противоположной стене чтобы, через несколько минут исчезнуть, как исчезло всё, что было до этой камеры; школа, друзья, мама и Верка Черепашка.

Ночью ему снилась его Вера. Черепашкой она разрешила называть себя только ему, потому, что он назвал её так, потому, что фамилия её была Черепанова, да ещё, потому что сходство с черепахой ей придавали очки, которые она носила с детства.
Вера снилась Иконникову и звала своим низким бархатным голосом, тем самым голосом, которым пела замечательные самодельные песни, и который так любил Иконников. И столько было в этом голосе тоски и нежности, столько желания увидеть, ощутить, прильнуть, что у Сергея невыносимо защемило внутри и, от этой боли он проснулся.

В камере всё так же тускло и равнодушно светила лампа, что-то бормотал во сне Стекло.
А в углу на нижней шконке храпел Коля Вертолёт.
Сколько ему ещё до суда? Сколько ещё до свободы? Ответить на эти вопросы он не мог.

В небольшой шахтёрский посёлок Горняк, что на Алтае, Шуба вернулся после третьей отсидки, почти без зубов и покашливая. Кашель был нехорошим, но туберкулёз ещё не съел тело, и выпирало из – под рубахи тугое как арбуз пузо.
С самого детства Шубин красотой не отличался; широкий расплюснутый нос, оттопыренные уши, маленькие бегающие глазки и низкий лоб делали его похожим на обезьяну. Вдобавок ко всему лицо его было изуродовано и изрыто словно оспой – инфекцией, что внёс он грязными пальцами, избавляясь от юношеских угрей.
Домой он заявился поздно ночью, пьяный и грязный. Старенькая мать, понимая, что спокойная жизнь кончилась, простонала и опустилась на стул: Явилось лихо моё!! Месяца через два объявился и дружок его Минай и, как говорил он же – понеслась, поехала погода сыроватая.
Как известно у некоторых вещей, таких как вино, деньги и время есть одно неистребимое свойство – Их постоянно не хватает, или они кончаются. Вот и денег, что получил Минай при освобождении, хватило ровно на неделю. Утро
Встретило дружков головной болью и сухостью во рту. Казалось, что мозги расплавились, каждая клетка тела болела и трепетала.
Что будем думать – потянулся за сигаретой Минай –надо бы поправить головой- Выдал он неуклюжую фразу, вероятно высказывая две мысли сразу. Шубин тоже закурил и задумался.
Давай-ка прошвырнёмся к Д. К.им. Островского.
Туда сегодня шкеты на Фантомаса попрут, а мамки им башли на кино и на мороженое точно дали. И чтобы детки ангиной не заболели мы у них
лишнее заберём. Годится? Годится, всё ништяк!

На бутылку алжирского кореша наскребли быстро, обирая младших школьников. Пацаны отдавали деньги сразу, как только Шуба ощеривался полу- беззубой улыбкой и протягивал руку – давай, помоги чувак, на билетик не хватает. Иные, правда, говорили, что денег нет, тогда дружки заставляли их прыгать на месте, чтобы звон монет в карманах выдавал наличие мальчишеского капитала. Минай запускал руку в
карман остолбеневшего от страха мальчишки и выгребал мелочь.
Бутылку вина они распили тут же у дома культуры прямо из горлышка. И теперь Шуба сидел, развалившись на лавке, и прислушивался к тому, как алкоголь начинает разгонять кровь. Минай Курил и зыркал по сторонам, высматривая очередную жертву. Ему не сиделось; выпить хотелось ещё.
-Слышь, Толян! Долго мы транвай жопой давить будем? Пошли в парк, может там что обломится?
Шуба нехотя поднялся – Пошли.

Серёжа с Верой забрались в заросший кустами жёлтой акации любимый ими уголок парка, готовиться к экзамену по литературе и русскому языку. Тема сочинения была неизвестна, и приходилось просматривать и перечитывать, освежая в памяти, произведения Островского, Толстого, Горького и многих ещё.
Вера оторвала взгляд от книги, сняла очки и задумалась, устремив взор на жёлтые соцветия акации. Лёгкий ветерок нежно овевал лицо, шевелил каштановые волосы девушки, доставляя ей своим дуновением удовольствие. Простое ситцевое платье ярким голубым пятном выделялось на фоне зелени. Сергей взглянул на Черепашку и замер. В это мгновение она была прекрасна. Глубокие и чистые глаза её сияли, одухотворённые какой – то внутренней силой.
Вера, ты, когда со мной наедине не одевай очки –
попросил Сергей. У тебя потрясающие глаза, пусть этот секрет буду знать только я!
Вера улыбнулась и ласково провела по щеке Сергея.
Глаза их встретились и только они существовали в этот миг, для неё и для него. Всё было в них: Радость, красота, дерзость молодости. И тайный свет наполнял их, питая любовью и нежностью. Трепетные пальцы нашли друг друга, а уста нашли уста.

Целуются голубки! Слышь, Минай, пойдём, поможем чуваку, а то он не смелый какой – то, даже обжиматься не умеет.
Эй, фраерок! – окликнул Сергея Шуба – Уступи мочалку на час? Я урок ей преподам, а ты поучишься!
От неожиданности и похабных речей ребята оторопели. Черепашка суетливо надела очки, как бы загораживаясь от мерзости, которой так и несло от этих двоих.
Опомнившись, Иконников встал со скамейки – Шли бы вы своей дорожкой!
Ты чё, сопляк! – завёлся Шуба – Волну гонишь?
А ну брысь отсюда!
Минай потихоньку стал обходить десятиклассников слева, норовя перекрыть заросшую тропинку. Шубин рванулся вперёд и ухватил Веру за плечо, повернул к себе, платье затрещало и разъехалось, обнажив белое плечо и кружевную бретельку.
Сергей изо всей силы врезал налётчику в ухо, тот пошатнулся, но устоял, оскалив в звериной улыбке щербатый рот. Подоспевший Минай ударил Иконникова по голове, подобранной по дороге пустой бутылкой. Сергей обмяк и опустился на траву.
Очнулся он минуты через две – три и сквозь боль и кровь, заливающую лицо, увидел, как звери в человеческом облике тащат упирающуюся Веру куда – то в заросли. Превозмогая слабость опёрся на руку и почувствовал под ладонью ту самую роковую бутылку. Пальцы непроизвольно сжали горлышко, хоть какое – то оружие! Девичий крик подстегнул его к действию. Скорее, скорее…, догнать, помочь – билась мысль. Вскочил на ноги, боль шарахнула в голову! К чёрту! По пути звякнул бутылкой о литую лапу скамейки, в руке осталась стеклянная «роза» с выдающимся вперёд обоюдоострым шипом.
Бросив девушку, Шуба повернулся навстречу, ухмыльнулся – Что мало!? Ща добавлю!! Но не успел. Стеклянный шип возился в живот уголовника чуть выше пояса и рванулся вверх, вспарывая рубашку и мышцы. И чрево лопнуло словно арбуз, вываливая наружу внутренности.
Изумлённый Шуба застыл на мгновение, а затем с утробным воем упал на колени, собирая и запихивая кишки в зияющее нутро. Минай сунулся, было к Сергею, но напоролся на безумный взгляд
кореша и рванул по тропинке прочь.

В камере всё так же тускло и равнодушно светила лампа. Что – то бормотал во сне Стекло, да храпел в углу Коля Вертолёт.
Сколько ему ещё до того часа, когда увидит свою
Черепашку? Ответ на этот вопрос хранило будущее.