Палач (Вместо предисловия)
Кресты антенн взмывали ввысь, когда на крест его судили... Пустые улицы откликались эхом на лязг плети, что оставляла розовые рубцы на его смуглой коже. Зловоние и смрад исходили из каждого закоулка этого прогнившего города. Толпы зрячих слепцов следили за казнью в прямом эфире, через линзы телевизионных экранов... А я был его палачом...
Я видел, как извивается от каждого удара его измученное тело... Я слышал его тяжелые вздохи, чувствовал запах его пота смешанного с пылью и кровью... Читал сомнения в его мыслях... Мне казалось, я слышал мольбы о пощаде, в его голове... Мне была безразлична его судьба, я лишь исполнял приказы... Приказы тех, кто вершил суд. И об этом я хотел рассказать, когда судить будут меня, когда выстроится очередь из тех, кто захочет посмотреть на мои муки.
Мою смерть тоже будут снимать на камеры мобильных телефонов, потом эти записи будут смаковать юзеры ютуба. И это будет совершенно другой суд, там нельзя будет оправдаться, нельзя будет подкупить. Но сейчас палач я, и, за это, мне тоже воздастся! Я вершу чужую судьбу... Эта власть сводит меня с ума. Я счастлив. Боль, что я причиняю, несет радость многим другим...
Моя жертва именовала себя царем. И вот царь, задыхаясь в грязи и собственном поту, прикованный к бетонным плитам и увенчанный колючей проволокой, погибает от рук раба своего. Но во имя чего?.. Одни его забудут, другие будут называться его именем, третьи будут ему поклоняться... То ли он погиб от любви к нам, то ли от нашей ненависти друг к другу, увы, никто не узнает... И лишь я буду прокручивать, в своей памяти, особенно понравившиеся моменты: как плеть тонула в его крови, как песок забивался в его раны, и, как он издавал истошные звуки, когда шурупы ввинчивались в его запястья... Как он бился в агонии... Как нёс крест, на своих уставших и изувеченных моей плетью плечах... Бог во плоти...

Мария
Лучи огненно-рыжего заката жгли уродливые стены коридора, спасаясь бегством, от неумолимо настигающей их ночи и забивались в угол моей комнаты. Не найдя другого выхода, они просто растворялись во мгле образовавшегося на их пути тупика... Я лежала, глядя в потолок, на рваном матрасе, накрытом, грязной от пыли, простыней... В комнате пахло неприятно... Моё тело щекотали липкие тонкие лапки мух... Мне было лениво пошевелиться, чтобы спугнуть надоедливых насекомых, а вставать со своего уютного гнезда, тем более...
Я, уставшая от грубых ночных ласк незнакомых мне мужчин, с тошнотворным привкусом поцелуев их зловонных ртов, на своих губах, дожидалась, очередного клиента... Мне были необходимы деньги на дозу... Меня трясло... Стены, то сужаясь, то вытягиваясь, меняли свой цвет. Я слышала скрежет ржавчины в трубах и собственных венах... Комната пульсировала мерцанием безжизненно-ярких ламп дневного света.
В мусорной корзине догорали обрывки моего детства, оставляя копоть на потолке... Эти клочки глянцевых бумажек теперь действительно дарили мне тепло... Фотографии нужны для того, чтобы можно было вспомнить определенные моменты жизни... Увидеть людей, которые сейчас очень изменились, постарели, умерли. Чтобы вспомнить, как было раньше хорошо и понять, что сейчас уже не будет так, как прежде... Мне казалось, будто я слышала крики из тлеющего альбома... И тут, я увидела одну фотографию с обугленными краями, она случайно выпала из мусорки, как бы прося меня оставить её... На меня тут же нахлынули воспоминания... Господи, это же она... Я не могла её сжечь вместе с остальными, не могла позволить снова уйти. Я привстала, и, сползая с матраса на пол, на четвереньках, срывая кожу со своих тощих коленок и наступая ладонями на острые осколки кафельной плитки и посуды, потянулась к этой маленькой фотографии...
Она просто приходила, даря мне свою скупую любовь, забирая взамен много больше, и снова пропадала, но мне это нравилось, я дорожила каждой минутой проведенной с ней, её ласками и вроде бы детской улыбкой, которая запоминалась навсегда, оставаясь еле заметным ожогом, от упавшего с сигареты, раскаленного до красна пепла... Она не была идеалом вселенской красоты, и характер был далеко не ангельский, но она была моей!.. Временами у нее случались приступы... Приступы любвеобильности. В такие дни я бывала особенно счастлива. Я жила этими её порывами. Обычно это происходило после наших с ней ссор, или, когда она, в очередной раз уходила от своего мужа. Но она лишь играла на чувствах... На его и моих. Ах, если бы я знала, где она сейчас, может быть я смогла бы всё вернуть... До сих пор вспоминается она, сидящая на полу моей кухни, вся в слезах и с сумасшедшей улыбкой, она сидит, смеется, иногда всхлипывает и собирает разбитую ей посуду... Сумасшедшая... Но такая... Мне казалось, что лишь я знала, какая она на самом деле и почему претворяется другой. Она делилась со мной своими переживаниями, но не демонстрировала прилюдно своих чувств, будто стеснялась меня. А я была ей открыта всегда...
Вдоволь налюбовавшись её фотографией, я прижала её к своей груди и отправилась на матрас, где уснула... Мне снилась она... Дьяволица с детским ликом... Она невинна, как последняя шлюха... Торжественна, как похороны... Ликует от боли... Истерично плачет от смеха... Она лишь играет... Дразнит меня... Её губы тянутся к моим, а через пару мгновений она отталкивает меня... И тут же манит к себе... Зачем? Плевать... Обожаю её... Хочет играть, пусть... Я не буду против... На ней черные рваные чулки... И короткая юбка, под которой нет трусиков... Они висят на моей шее... Это так сексуально... Я чувствую запах её тела... Делаю глоток пива... Холодное... Ставлю на стол, запотевший от жары бокал, на нем остаются влажные следы моей ладони... Капельки воды стекают вниз, на лакированную поверхность стола, оставаясь там контуром дна бокала... Она закуривает сигарету, затягивается, едва касается моих губ своими, и, сделав их трубочкой, выдыхает тонкую струйку сизоватого дыма... И вот, мы сливаемся в поцелуе. Её руки опускаются на мои обнаженные бедра, и я обнимаю её талию... В этот момент, я почувствовала на себе чей-то взгляд... Это заставило меня проснуться... Черт возьми, я всё еще чувствовала вкус пива, которое пила во сне... Всё еще ощущала её поцелуи... Её присутствие...
Я открыла глаза. В комнате темно... Сквозь решетки корзины для мусора, были видны оранжеватые искорки тлеющих фотографий... Всё в дыму... Чей-то неясный силуэт стоял у порога и молча смотрел на меня.
– Папочка дома, – наконец сказал он, немного откашлявшись от дыма.
– Сколько?
– Не бойся, тебе на дозу хватит, – он сделал пару шагов вперед, добавив к сказанному – ну и гадюшник тут у тебя. Собирайся, мы пойдем в гостиницу...
Я поднялась и вышла в коридор, опираясь на стены... Тело ныло и не хотело слушаться... Я чувствовала запах своего пота... Добравшись до двери душа, я скинула с себя одежду, прилипшую к вспотевшему телу... Холодные струи воды привели меня в чувства...
– Стерва! Зачем ты мне снишься? – думала я. – Почему ты меня мучаешь?
Вода поменяла окрас… Ржавчина… Я поспешила выйти из под душа, ступая по холодному полу, словно ладья по шахматной доске…
За дверью меня ждал клиент, он открыл окно, чтобы проветрить комнату от едкого дыма. В воздухе пахло сыростью. Я укуталась полотенцем и обмотала голову, при своём госте, стараясь сделать это как можно сексуальнее…
– Ты скоро?
– Я почти всё, разве не видно?
– Бельё можешь не надевать…
– Я и не собиралась, – медленно стягивая с себя полотенце, ответила я. – Сейчас, только юбку и топ накину.
Я медленно распустила волосы, давая ему полюбоваться и завестись, как можно сильнее. Мне не хотелось снова работать всю ночь. Через пару минут я оделась, и мы вышли. Гостиница была недалеко. Это очень удобно, ведь состоятельному клиенту могут не понравиться мои обшарпанные стены, а я, иногда могу провести вплоть до нескольких дней в роскошном номере, вдобавок ко всему, меня там сытно накормят и хорошо заплатят. Остаётся надеяться, что этот парень не распускает руки, не просит сделать больно ему или, что ещё хуже, не душит во время секса.

SNUFF
Немногочисленные зрители сидели в своих мягких, оббитых бархатом креслах, жуя попкорн. Посреди сцены, на которую, вместо сияющих софитов, был направлен лишь один тусклый фонарь, сидел, привязанный скотчем к металлическому стулу человек, в костюме клоуна. Белый тональный крем, на его лице, был небрежно размазан. Откуда-то, из под длинных рыжих волос, медленно стекала кровь, на красный нос, где уже сложно было её заметить... В рот была вставлена стоматологическая капа, не позволяющая сомкнуть челюсти и говорить. Обессиленный клоун мог только скулить или стонать...
Рядом стоял маленький медицинский столик, на котором присутствовали инструменты, многие из которых сложно отнести к хирургическим. Под столом стояла канистра, из горлышка которой торчала воронка. По залу разносился едва уловимый запах бензина... Всем было ясно, что это за цирк, хотя многие и были тут впервые, попав на представление, по очень хорошему знакомству, с уже проверенными людьми - постоянными зрителями на подобных выступлениях.
Я сидел в первом ряду, ожидая, когда же начнется представление. Мне пришлось выложить немалую сумму, чтобы попасть в этот снафф-клуб. Это завораживает... Зрелище не для слабонервных... А ожидание его, как первые секунды оргазма...
Вот из-за кулис появляется арлекин, в красно-черном трико, у него в одной руке маленькое овальное зеркало, в металлической оправе, с длинной ручкой, в другой губная помада... Он красит губы и щеки, не обращая никакого внимания на присутствующих зрителей. Кто-то в зале закуривает сигарету, дым которой заполняет и без того душный и смрадный воздух.
Запах сигарет и приглушенный свет фонаря над сценой, на которой неторопливо начинается представление, медленно погружает меня в воспоминания... Такие же сигареты курил отец... Собственно, наверное, он и повлиял на меня и на мое восприятие мира... Восприятие боли... Однажды вечером я вернулся из школы и, как всегда сел за комп... В ту пору, об искусственном интеллекте только говорили, еще не существовало подкожных микрочипов с полной базой данных о владельце, его связях и кредитной историей. Однако, тогда уже была создана система "BEAST" (Barcode electronic autonomous system trening), пользующаяся пресловутыми штрих-кодами.
Вдруг моё внимание отвлекли крики, доносившиеся из комнаты родителей. Они опять ругались. Я стал прислушиваться, подошел к двери их спальни... В замочную скважину было видно, как отец схватил маму за шею и начал душить... Вскоре бездыханное тело упало. Я попятился назад. Убийца толкнул дверь и сшиб ей меня с ног, двинувшись в сторону балкона, не обращая на меня никакого внимания. Я вошел в уже открытую дверь и долго смотрел на маму... Она не моргала... Раньше я никогда не видел, чтобы люди так долго не моргали. Это была словно не она вовсе. Я в первый и последний раз увидел её женственную красоту. И она осталась именно такой, в моей памяти. Она уже никогда не постареет и не покроется морщинами. Вечно молодая и бездыханная. Спящая, с постоянно открытыми глазами...
Громкое жужжание шуруповерта и крики клоуна вернули меня в действительность. Предавшись воспоминаниям, я пропустил уйму интересного. На руках бедолаги, в шутовском наряде, не было живого места - пальцы сломаны молотком, кожа от запястья, до локтя истыкана иглами от шприцов... Кульминацией, для восторженной публики стало лечение зубов, при помощи шуруповерта...
Увы, это не успокаивало моей ушлой жажды... До безумия хотелось кровавого месива. А тут только какая-то глупая игра в донтитса. Раздосадованный скучным зрелищем, я встал с кресла и вышел в коридор, за тем проследовал в гардероб. Взяв плащ, поспешил удалиться. Расплатившись за концерт через "BEAST-imai", прижав запястье правой руки к электронной кассе...
В грязном подъезде тусовались вечно-пьяные панки, именно они были тут основными поставщиками свежего мяса. Все они знали меня в лицо и приветливо улыбались. Я кивнул в ответ...
Я помнил, что неподалеку имеется старый дом, в котором живет немало девиц легкого поведения. А напротив, есть гостиница, в которой можно заказать номер, как на ночь, так и на длительное проживание... Мне не хотелось, чтобы меня видел кто-нибудь из знакомых, а слезно излить душу, какой-нибудь блядине, - так это, как раз то, что мне нужно!
Вышел во двор... Воздух менее душный, но все такой же горячий. Закат сжигал горизонт. Грязные узкие улицы, с валяющимися на дороге кусками ржавой арматуры, похожи на лабиринт... Лабиринт, в котором я - минотавр, и я же сам - жертва... Как не настичь себя? Как убежать? Воспоминания рвут душу в клочья... Грязные лужи, покрытые радужной пленочкой бензина отражают всю мою сущность. Она смеется надо мной. Эхо громким скрежетом отражается от стен пустых уродливых великанов, загромождающих серое небо, увешенное серпантином проводов.
Когда-то, еще во время третьей мировой, я бывал здесь... Приняв на себя командование медицинской ротой. Мы занимали здание старого театра. Наши войска терпели ужасные потери. Каждый день, в наш произвольный госпиталь привозились раненые, пытавшиеся прорвать кольцо осады... я и тогда уже понимал провальность идей рейха. Переполненный умирающими бойцами лазарет был явным примером того, что новому правительству безразлична судьба своего народа. Мы - пешки в нелепой игре!
Но многие, не смотря ни на что верили в фюрера и оставались верны принятым от него идеалам.
Каждый наш боец был помечен системой "BEAST ", в районе запястья, появлялась электромагнитная татуировка, с идентификационным штрих-кодом и индивидуальным цифровым номером. Позже, состоятельным людям, под кожу, стали вживляться и чипы. Так правительству проще контролировать весь мир. Нет ни денег, ни паролей; о тебе знают всё. Потому-то я и приобрел себе, еще во время войны, второй чип, вырезанный из руки погибшего майора. "Человек без штрих-кода вне закона!" - гласили листовки, распространяемые при помощи авиационной пропаганды...
Сопротивление, которое нам оказывалось, изначально не было воспринято всерьез. Но оказавшись в плотно сжатом кольце, зимой, я понял, что такое настоящая война... Мне каждый день приходилось видеть смерть, и желая облегчить чужие муки, приходилось самому убивать...
Уже после войны, сидя в баре и вылизывая полость рта одной из моих случайных знакомых, появлявшихся в моей жизни всего на один вечер, я почувствовал тягу к убийству. Мне неимоверно хотелось задушить её... Странное желание, которое мне с трудом удавалось сдержать. Чтобы не натворить глупостей, я быстро встал, расплатился с барменом и выбежал на улицу... Такую же грязную и узкую, как и та, что ведет к снафф-клубу...

Энн
- Приятно так. Очень. - Произнесла шепотом Энн. - Я хочу еще...
Большими пальцами он нажимал на маленькие ямочки вблизи шейных позвонков... Плавно скользя по плечам, к ключице и обратно... Переключаясь на бока, поглаживая их и впиваясь ногтями в горячую плоть. Он слышал её глубокое дыхание... Более того, чувствовал его... Она дышала всем телом.
- Это невероятно! Не останавливайся, прошу...
Запах её кожи сводил парня с ума...
- Еще чуть-чуть и я не выдержу. Попробую тебя вкус...
- Попробуй.
Его лицо устремилось нежной девичьей шейке... Он медленно убрал её волосы, закрывавшие вожделенное горло от острых зубов и горящих во тьме глаз...
- Сделай же это!
Юноша снова сделал глубокий вдох, вбирая в себя её нежный аромат... И легонько провел по шее языком...
- Аах - Судорожно дыша произнесла Энн...
- Я дразню тебя. Дразню себя. Дразню нас обоих.
Он вновь отринулся от шеи и переключился на бархатную кожу спины.
- Еще чуть-чуть и я накинусь на тебя, как изголодавшийся волк на кусок мяса, от которого всё еще идет пар, устремляясь в холодное зимнее небо!
- Я этого хочу...
Его сильные жилистые руки оказались между ней и кроватью, касаясь ребер и живота... И снова скользили по бокам... К спине.
Её пробирала легкая дрожь... Она таяла, послушно разливаясь по комнате, откликаясь эхом на стук его сердца...
Она так беспомощна и невинна... Руки держатся за спинку высокой дубовой кровати, запястья украшены браслетами, прикованными к той же спинке... Разведенные в разные стороны ноги туго давят шелковые ленты... Он продолжает поглаживать её поясницу... Проводит языком по впадинке на ней.
Сладкая тяжесть внизу живота - Энн от него без ума... Опасная связь... Он будто бы робко касается напряженных бедер... Снова переключается на плоский животик Гладит... Руки жадно скользят по нему, чувствуя пульс и дыхание срывающееся в изнеможенный стон... Сладкий и нежный... Целует её спину, покусывая тонкую кожу, а руки спускаются всё ниже. И вот пальцы находят тонкую ткань... Скрывающую потаенный плод... Такой манящий... Девушка вздрагивает от прикосновений.
- На моей шее висит ключ от наручников... Одно твоё слово и я готов их с тебя снять, отпустив тебя из нежного плена.
- О нет, не останавливайся...
Тогда юный граф встал с кровати... Подошел письменному столу, на котором покоится не меньше сотни неоконченных произведений, какие-то беспорядочные мысли, зарисовки покрытые пылью и старая пастель, которой он уже давно не рисовал... Зажигает стоящую там свечу, в старом бронзовом подсвечнике, выполненном в форме льва, с оскаленной пастью...
Девушка, в смятении, ждет, что же сейчас сделает её страстный любовник...
Он взял старую бритву, с кривоватым лезвием, которая долгое время служила ему в качестве перочинного ножа и иногда в качестве отвертки. Она, доверительно смотрела и молчала.
Парень направился к девушке, держа в руках подсвечник и бритву... Белые слезы предательски упали на шелковые простыни... На её спину... Только слегка обжигая Энн... Которая издала стон , говоривший лишь о том, что она ждет продолжения.
Тени играли на тусклых стенах комнаты... В окнах и на тонком лезвии виднелись желтоватые блики, оставляемые свечой. Сталь разрезала по бокам ткань, что прятала от юноши наготу той, которую он желал...
- Не бойся, я не пораню тебя.
- Ай! - воскликнула Энн, почувствовав прикосновение холодного металла к коже.
- Тебе следовало бы меня бояться, так как я и сам не знаю, хочу ли продолжить начатое - Сказал Виктор, глядя на упругое тело Энн.
- А я не боюсь... - Ответила она, повернув голову.
Граф просто лег рядом и прижался к своей юной подруге, так что она чувствовала его дыхание.
- Я просто схожу с ума от недостатка женской ласки...
- Сходи с ума от меня.
- Не могу... Я конечно мог бы прикинуться, но зачем тебе фальшивое сумасшествие? Я мог бы изменить ей... Просто в отместку... Мог бы свести с ума тебя... Но не стану... И вот теперь я рад, что завтра утром меня увезет поезд, почти, как и год назад... Умчит от проблем...
Он снял ключ с шеи и осторожно расстегнул наручники, на её тонких запястьях.
- Я сильно устала. А еще руки немного болят.
- Прости, эти мои браслеты врядли сделают кого-то счастливым...
- Оставалось немного...
- Это был бы обман... - ответил юноша, взяв в руку косяк. - Я не хочу тебе врать... И не могу врать себе.
- Правильно... - Перебила Энн.
- Я ведь и сам был, когда-то, обманут... И тогда я был чище, чем есть сейчас. И если уж, чище мне стать не суждено, так я, хотя бы не стану еще грязнее и сделаю что-то хорошее... А если и хорошего ничего не смогу сделать, значит, просто не совершу ничего плохого...
Девушка тихонько всхлипнула.

Тонуть
Знаешь, порой, утонув, начинаешь пытаться грести вверх... За очередным глотком воздуха... Вдруг понимаешь, что дышать можно и в этой глубине... Радуешься этому новому... Что-то делаешь, под влиянием этого... А потом вникаешь, что всё такое же, как и прежде... Снова дышишь, будто до погружения... И не знаешь в чем утонуть, чтобы легкие наполнились чем-то другим. Чтобы сердце качало, уже не просто кровь, а несло вместе с этой самой кровью, к каждой клеточке твоего организма, к твоей душе, твоему эго нечто... Какой-то новый смысл... Который покажет, что ты сходишь с ума... Или же наоборот находишь именно ту часть себя, которой так недоставало... И тут нужно успеть схватиться... За песок на дне... Почувствовать его шероховатость... Открыть глаза... Увидеть, что песок сыплется под водой медленно и плавно, как снег, когда-то, в далеком детстве... Когда он был идеальным, загадочным, чистым... А главное его тайна была такой простой... Это всего лишь момент твоей жизни... Он растает... Или песком ляжет на дно... А тебя снова потянет вверх... И ты вдохнешь тот привычный воздух, который будет уже совсем другим.

***
Ночь серый шарф завязала туго.
Сутуло, забившись в угол,
Я жду...

Между рамами окон, пыль лежит...
Мухи тоже хотели жить...
Летом...

Он сидел, обняв колени руками. Сквозь открытое окно, в комнату проникали снежинки, тая, не успев долететь до пола, из-за включенного на всю мощность масляного обогревателя. Они ложились на его кожу, маленькими прохладными каплями, заставляя каждый раз вздрагивать... Как это странно, когда тебе одновременно и тепло, и холодно...
С улицы веет прохладой, это, как напоминание о прошлом... Которое, врываясь, со сквозняком, одаривает очередной бессонницей и отравляет разум...
Между оконными рамами покоятся, укрывшись паутиной и пылью, мухи... Еще одно мертвое воспоминание... Эти воспоминания терзают и не дают спать. Собственно, он и днем-то неплохо выспался... Кстати, снилась тоже она…

Поток мыслей прервала странная тишина, будто он оглох...
- Кажется ДЭС-ка сдохла! - воскликнул кто-то за дверью.
Вадим, выйдя из транса, поднялся с пола и нащупал на стене выключатель... "Щелк-щелк... Щелк-щелк..." Никакой реакции... А это могло означать лишь одно - нужно спешить устранить неполадки, иначе через ограждение могут проникнуть твари, что скрываются в темноте покинутого города.
Через пару минут, он был уже одет в испачканный темными пятнами комбинезон, старенький свитер, с высоким горлышком, на голое тело и утепленные берцы. На ремне пустая кобура...
- Где же этот чертов пистолет?!
В углу, где некоторое время назад сидел Вадим, лежало готовое к бою плазменное оружие. Парень приоткрыл дверь, чтобы стало хоть немного светлее, нашел ствол, схватил его и побежал к выходу.
Дремавший в оружейной комнате дежурный проснулся, услышав возню, за дверной решеткой.
- Что случилось, Вадим?
- Это я у тебя должен спросить... - Выбегая, на улицу, резко ответил парень.
На улице его ждали снежная гладь, редкие завьюженные тропы, мигание фонарей, подключенных к истощенным ресурсам резервного питания... С обледеневших проводов свисали тяжелые громоздкие сосульки... Вадим добежал до вагончика дизелиста. Дверь настежь...
Из будки электростанции, находившейся неподалеку, доносился звонкий металлический звук. Рванул туда.
- Что случилось? - не успел спросить парень, у работавшего там дизелиста, как моторчик закашлял, раздался гул, и в небо, как и прежде, вырвался столб темного дыма.
- Механизмы, давно поизносились. Пока есть возможность, ремонтируем. Но скоро чинить уже станет нечего, да и топливо всё сложнее добывать. На окраинах городов уже всё, что можно было собрали. Теперь нужно заходить ближе к центру, а там, сам понимаешь, еще больше тварей, либо нужно переносить базу в другое место, я уже несколько раз пытался объяснить это начальству.
- Генералы нашей армии и слышать ничего не хотят! Говорят, что позже, сюда десантируется отряд, для зачистки окрестностей. Как знать, может, это место, однажды, станет столицей или городом-героем, вроде Сталинграда.
- Хотелось бы верить...
Парни вышли наружу. Андрей, так звали дизелиста, достал из внутреннего кармана пачку "примы" без фильтра и жестом предложил Вадиму сигарету.
- Спасибо, но нет. И так экология "не в зуб ногой", а еще травить себя этим. Нет уж, увольте.
- Ну моё дело предложить... А, вообще, тоже пора бы бросить. Вот только докурю... - С некой иронией произнес он... - Пачку...

Побег идеальной оболочки
На столе, среди кучи бумаг, лежал рапорт. От всех прочих рапортов, он отличался тем, что был написан от руки, причем, довольно красивым и ровным почерком. Унтер-офицер, сидевший в мягком кресле, вращал в ладони два не очень больших, но увесистых металлических шара, выпуская через нос струйки сизого дыма. В переполненной пепельнице был виден уголёк недотлевшей сигареты.
- Настоящим докладываю... - Начал было читать он вслух, но был прерван ввалившимся в его кабинет лейтенантом.
- Вы еще кто! - разгневанно рявкнул штабной офицер.
- Лейтенант Самойлов... Товарищ подполковник, прошу меня извинить, разрешите обратиться?
- Слушаю вас...
- У нас чп! Опытный образец "№726-ц" совершил побег!
Подполковник встал из-за стола, отложив рапорт, и подошел к лейтенанту.
- Что?! Как это случилось? Это же невозможно! Где охрана?!
- Трое убиты, восемь ранены! Он ушел через канализацию... Должно быть это чертовы хакеры... Их рук дело.
- Раненых в лазарет! С жестких дисков убитых просмотреть записи события! Кажется мы создали идеальное тело...
Офицеры вышли из кабинета. Подполковник закрыл дверь, положив руку на сканер. И, петляя по узким коридорам, оба, не проронив ни единого слова, отправились к лаборатории.

- Он абсолютно автономен. Даже БИСТ о нем не знает, в нем нет ни одного идентификационного чипа, кроме кредитного, на котором, между прочим, немалая сумма. - Объяснял седой длинноволосый мужчина, с молодым, очевидно обколотым ботексом лицом. - Если он решит воспользоваться этими финансами, мы его сможем вычислить.
- Получается, вы считаете, что он недостаточно умен и допустит подобный промах? Что за бред?! - Возражал ему другой человек, больше походивший на девушку, с немалым количеством имплантатов, а так же какими-то проводками, тянувшимися из выбритых висков, к хрупкой белой шее... Затылок был стеклянным, и можно было видеть мозг, с какой-то зеленой платкой, искрившей, когда тот говорил.
- Прошу минуточку внимания! - Громко сказал вошедший офицер.
Сидевшие в лаборатории профессора и военные доктора стали по стойкие смирно.
- Здравия желаю, товарищ подполковник! - Прокричал седовласый, сделав три строевых шага и просалютовав, стоя уже перед офицером.
- Вольно! - Скомандовал тот - что вы можете мне рассказать?
- Опытный образец "№726-ц" сбежал из этой лаборатории, совершив нападение на наших работников и утащив пару аптечек, сумку с планшетником и оружием убитых.
- Черт возьми, что он из себя представляет? Его могли взломать хакеры?
- Исключено. Это самообучающийся объект, который не оснащен внешними портами, для доступа к сети или перепрошивки. Именно по этой причине нам удавалось держать его в тайне от БИСТ. Он должен был стать его телом! Совершенным! Без малейшего изъяна! Нам пришлось создать искусственный аналог кожи, синтезировав её с ртутью, что позволяет ему довольно быстро восстанавливаться после ранений...
Его мышцы - не дурацкий каучуковый имплантат... Нет... В этот раз там больше органики... Знали бы вы, сколько опытных образцов погибло, при его создании... Сколько видов живых организмов было уничтожено, при попытке объединить живое, с неживым... И всё впустую. Он уникален.
Врач протянул офицерам снимки обнаженного парня, который был идеально физически сложен, и лишь несколько деталей могли выдать в нем его происхождение: серебристый оттенок кожи, зеленовато-фосфарные ногти и зубы, абсолютно белые волосы, тело абсолютно лишенное волос на ногах, руках и в интимных местах.
- А где его пупок? - спросил лейтенант.
- Это еще один факт, доказывающий его "непорочное зачатие" видите ли, он был создан искусственно, по образу и подобию человека, и его утробом его стала эта лаборатория!
- Как символично! Бог, созданный по подобию человека!
- Бог ли? То, что у него будет Божественная сила сложно отрицать, но будет ли она направлена на созидание.
- Пути его неисповедимы. Тем более теперь... Надейся, что БИСТ не узнает об этом! Он бы дал ему возможность развиваться в правильном направлении...

Вечерело. Подполковник сидел в кабинете, читая объяснительные, и морально готовился к тому что ему самому придется объясняться...
В руке всё еще кружились металлические шарики... И тут он обратил внимание на рапорт, который пытался прочесть еще утром. Отложив шары и остальные бумажки, он взял в руки лист формата а4 и стал читать.
Аккуратным почерком было выведено следующее:
"Настоящим докладываю, во время планового обхода территории сектора 6, 15.01.2020г, в 02ч 41м, в канализации, был пойман объект, не имеющий идентификационного номера и каких либо иных опознавательных чипов. Объект был парализован безвредным газом. И доставлен, для опознания и проведения исследований в лабораторию."

Космос
Скрепочки крепко зажали в свои миниатюрные кулачки, того, кто пытался расширить своё сознание... Они же и закоптили последние его остатки, затмевая другие чувства, как одна большая звезда затмевает собой свет миллионов маленьких и далеких... Оставив далеко позади мечту о рае, который человек способен обрести, после жизни...
Он сидел на краю шконки, с высунутым языком, осушая рот не глубокими, но очень частыми вздохами. Комната плыла перед глазами. Музыка ревевшая в наушниках ушла на задний план, постепенно умолкая и сменяясь оглушительно звонким смехом...
- Теперь я понимаю, почему люди становятся наркоманами, - говорил внутренний голос, который, казалось, повторял эхом одну и ту же фразу по несколько десятков раз, даже, когда мысли были совсем об иных вещах...
Мысли. Он столько раз пытался ухватиться хоть за одну из них, но эти попытки оставались тщетны.
- Разум настолько чист, - думал он, - что становится плевать на то, за что воевал и к чему стремился.
Было желание начать рисовать, но он так и не смог найти карандаш с бумагой, и обостренные чувства твердили ему, что нужно найти другой способ самовыражения...
- Стихи! - эти слова прозвучали вслух, но в голове повторялось совсем другое, будто эхом.
- Рисовать...
- Рисовать?
- Рисовать стихи!
- Я!
- Я?
Он будто разложился на весь спектр цветов, погружаясь, всё глубже, в радужные блики, скользившие по стене, к потолку, который бороздили космические корабли и шаттлы, прежде, представлявшиеся лампами, под пластиковыми плафонами которых жила пыль и куча маленьких засохших насекомых...
И тут он подумал о ней... О ней абстрактной... С утонченностью одной и раскованностью другой. С несбывшимися надеждами и желаниями. И с новыми, только что зародившимися воспоминаниями о том, чего никогда не было. Неясно как, это случилось, но парень уже лежал в постели, абсолютно обнаженным, сжимая в руке упругий мускул полный вожделения, наблюдая за собой, будто со стороны. Целуя свои собственные губы и лаская руками впалую грудь. Дразнясь и играя, проводил по решеточке выпирающих ребер, кончиками тонких музыкальных пальчиков, с длинными острыми ноготками.
- Она рядом... - Шептал юноша себе на ушко.
И, действительно, он увидел её. Миниатюрную, пухленькую девушку, с которой не был никогда знаком. Она стояла лицом к шкафу, медленно расстегивая на себе гранджовую рубашку, надетую на голое тело... Голую душу, которая изнемогала от царившего вокруг холода.
- Надо друг-друга согреть. Друг-друга согреть... - Продолжали шептать его губы.
Наконец, когда с девушки, на пол, упала клетчатая рубаха, взору открылась белая, с голубоватым отливом кожа, идеальная. Её не портили, или даже украшали татуировки. Это были две ласточки на лопатках... Встрепенувшись, они вылетели в открытое окно, оставив девушку чистым холстом, в руках художника...
Они слились, громко дыша от удовольствия. Кстати сказать, такого удовольствия, прежде, он никогда не ощущал. Волна за волной, оргазм расходился по телу, и на плоский живот обрушился горячий фонтанирующий поток страсти... Казалось, прошло не меньше трех часов, но стрелки, на циферблате утверждали, что пика сексуального удовольствия получилось достичь за минуту.
Следующим желанием было вернуть растворившийся в новой реальности образ... И через несколько мгновений, он уснул... Но тут же пришел в сознание, осознавая необходимость выйти за пределы и рамки, в которые заключил его Господь, если таковой конечно имеется...
Из зеркала приветливо смотрели воспоминания о детстве, тайные страхи, желания, осознание нереальности мира, которых окружал прежде. Новый сюрреалистический мир, казался художнику более родным... Цвета, звуки... Цвета звуков! Он прежде не видел музыку, а теперь перед ним вырос целый мир, состоящий из оттенков и полутонов, которые, прежде, не воспринимались.
Внимание отвлекли ласточки, бившиеся в зеркало, в попытке вернуться...
- Я должен их впустить...
- Я должен...
- Я...

Он стоял на коленях перед разбитым зеркалом, недоумевая, куда пропали птицы... Ни в одном из осколков их не было...
- Они в моей голове, только в моей голове...
- Они во мне...
- Во мне...
Не успев понять, что происходит и увидеть всю бессмыслицу происходящего, он воткнул себе в живот самый крупный осколок... Он туго вошел, сквозь пресс, порезав при этом и ладони. Хлынула кровь...
- Летите! - Продолжая наносить себе раны и вонзая другие осколки повторял он. - Летите...

Проповедник
- Самый главный козырь, в руках Дьявола - умение убеждать тех, кто подвержен сомнению, - начал свою проповедь мужчина лет сорока, - Он убеждает нас не только в отсутствии Господа, но и в том, что Его самого не существует! Человек, который не боится ада и наказания Господня, не постыдится и грехов своих!..
Дети прихожан, невинно посмеивались над эмоциональной жестикуляцией, именовавшего себя священником. Для них, рожденных на развалинах старого мира, никогда не выходивших на улицу днем, чтобы не зажариться под хищно вгрызающимися в плоть, палящими лучами солнца, было диковато слышать о Боге, Который есть Свет.
В левой руке проповедника была какая-то книжица, в твердом потертом переплете, на котором был выгравирован крест. Между желтоватых от времени страниц, был плотно зажат указательный палец. Правой руки не было вовсе, до самого локтя, а рукав куртки был аккуратно подвернут, так что становилось возможным заметить уродливую култышку.
- Вера! Каждому воздастся по его вере! - Ни на минуту не унимаясь, расхаживая по маленькой самодельной сцене, из стеллажей, голосил он, одновременно демонстрируя книгу. - Есть ли, среди вас, те, кто знаком со Словом Божиим?
Зал, состоявший из нищего сброда, молча мотал головами, уставившись недоумевающим взглядом на своего пастыря.
- Братья и сестры! Есть ли среди вас те, кто носит на челе своем или на правой руке своей штрих-код или чип?
- Есть! - Из толпы вышли люди, державшие в руках оружие. Это были наемники. - Не думай даже дернуться, иначе погибнут невинные. Ты ведь не допустишь этого, правда, святоша?
Мужчина сделал рывок в сторону, чтобы укрыться за ржавой металлической конструкцией, но через пару мгновений рухнул вниз, крича от боли. Тяжелая свинцовая пуля пронзила его ладонь, вместе с библией, вторая, та, что свалила его, попала в ногу, перебив кость. Публика, в ужасе бросилась врассыпную.
- Простите меня, отец, ибо я согрешил... - С усмешкой, произнес один из нападавших.
- За твою голову рейх обещает кругленькую сумму, - сказал второй, - ничего личного.
- Вы, двое, хватит беседовать с этим шарлатаном. Доставим его на ближайшую военную базу. Получим деньги и свалим подальше из этого города. Нас ждут великие свершения.

Нежнее шёлка - острее ножа
Да… Я знал этот дом. Бывал тут не единожды. Деревянная дверь, без домофона, была открыта настежь, но вечернее солнце, клонившееся ко сну, едва проникало в тёмный подъезд. Я остановился у порога, на полуразвалившихся ступенях. Докурил, плюнул на искорку, у самого фильтра сигареты, выдохнув остатки дыма, бросив бычок под ноги и растоптав его ботинками, зашёл внутрь… Опираясь на перила, сделал пару шагов вверх, по низеньким ступенькам… Никак не могу привыкнуть к этой лестнице… Немного погодя и изучив местную «наскальную живопись», на облупленных стенах, я продолжил движение, уже переступая через ступень. Наткнувшись на первую попавшуюся квартиру без двери, я вошёл… Оттуда несло дымом…
В одной из комнат, на полу лежал матрас, на котором спала женщина, прижав к груди обугленную по краям фотку… В углу стоял источник задымления – урна, в которой виднелись оранжевые искорки.
– Папочка дома, – заметив, что женщина уже проснулась, сказал я, выплёвывая легкие вместе с дымом.
– Сколько?
– Не бойся, тебе на дозу хватит… Ну и гадюшник тут у тебя. Собирайся, мы пойдем в гостиницу...
Она неуклюже поднялась и, держась за стены, побрела к душевой комнате. Я открыл окно. Через пару минут, моя ночная наложница вернулась.
– Ты скоро?
– Я почти всё, разве не видно?
– Бельё можешь не надевать…
– Я и не собиралась. Сейчас, только юбку и топ накину.

Гостиница была рядом, и если бы в этих трущобах ходил общественный транспорт, можно было бы сказать, что она всего в паре остановок...

***
Я сижу на краю кровати, к которой подведено множество тончайших проводков и различных трубочек, для поддержания жизни, похожих на мощную корневую систему, сплетающихся и разветвляющихся по палате уставленной кучей мониторов…
Я ежедневно прихожу сюда и смотрю на неё... Её дряблая сухая кожа уже давно просит замены, на упругий латекс. Она не в состоянии даже пошевелиться... Она похожа на непригодный, для употребления в пищу овощ! Плод, который подгнил снаружи... Я знаю, что сердцевина всё та же, но плоть отдающая гнилью отталкивает…
Интересно, строит ли она новый мир, за створками закрытых век, может ли слышать и понимать? А может, остались только воспоминания, которые она переживает вновь и вновь, день за днём…
Я рядом… слушаю скрип шестерёнок, в механизмах аппаратов жизнеобеспечения, циркуляцию воздуха в лёгких или в том, что от них осталось...
Иногда её пустые глазницы кровоточат… Она так плачет об ушедшей красоте и молодости…

Утро, за пределами купола
Машина выскочила на обочину и громыхая снесла все ограждения. Женщина, сидевшая на водительском сидении, резко выкрутила руль и ударила по тормозам. Девочка двенадцати лет, ушиблась лицом о спинку кресла и прикусила язык до крови. Машина с визгом остановилась.
- Прости, дорогая, я наверное уснула, - обернувшись на дочь, сказала Энн, - сильно ударилась?
Пластмассовый песик, сидевший на приборной панели, ехидно оскалив пасть, будто злорадствуя случившемуся, мотылял головой вверх-вниз.
- Может? лучше я поведу?
- Не уверена, что это хорошая идея... Скорее всего, мы уже не успеем догнать колонну, до рассвета. Надо поискать убежище, чтобы укрыться от солнца. - Достав из бардачка пакет с рацией и парой батарей, сказала она и протянула содержимое пакета дочери, - Мила, ты знаешь, что с этим делать!
Ребенок умело поставил батарею и выставил нужную частоту.
- Готово!
Автомобиль снова тронулся и помчал в сторону, разрушенного почти до неузнаваемости, супермаркета. Кочевники всегда знали, где лучше всего спрятаться от безжалостного ультрафиолета. Конечно же, там обязательно должна быть подземная автостоянка, да и провиант возможно еще не весь разграбили мародеры. Даже, если из пищи ничего не осталось, вода, лекарственные препараты, одежда и автозапчасти были неизменным атрибутом любого торгового центра.
Первые лучи солнца озарили уродливых серых великанов, темя каждого, из которых, прежде служило вертолетной площадкой. Битые стекла, бетон и торчащие из него куски ржавеющей арматуры - это все, что осталось, от величественной эпохи. Эпохи человека, возомнившего из себя винца творенья. Теперь же, эти нагромождения служили памятником, вроде тех пирамид, что, когда-то давно, оставили после себя египтяне... Каждое здание, как очередная вавилонская башня, как новый храм инков. Время беспощадно рушит то, что не удалось уничтожить человеку самостоятельно.
Из под колес, с грунта, взмыла пыль. Старенький форд выехал на дорогу, петляя, между другими машинами, ржавеющими здесь не первый год. Как правило, во многих из них сидели водители, не успевшие когда-то скрыться от солнца, либо погибшие от рук мародеров... Или же, возле машины, можно было обнаружить горстку костей с приставшей к ним одеждой, на шкварках сгоревшей плоти. Кости, которые так любили ночные хищники...
Мало кому удавалось выжить в одиночку. Даже группами по пять человек было тяжело справиться со всеми опасностями, что таит в себе ночь. Люди старались объединиться и создать поселок, либо кочевали группами по тридцать человек. Но тех, кто, во время пути, отбился от общей колонны, не искали, опасаясь наткнуться на ищеек. Но в этот раз все было иначе. Во всяком случае, на это надеялась Энн. Шесть лет назад она получила чип, благодаря которому можно было уничтожить систему... Не единственный в своем роде, но единственный, который был за пределами купола, единственный, считающийся легендой.
Автомобиль въехал на стоянку. Фары осветили помещение. Ослепленные, из угла в угол, разбегались падальщики. Эти звери тоже посчитали мрачные стены подвального помещения отличным убежищем и построили там гнездо. Они конечно не опасны, но только при условии, что у них нет щенков. Их острые когти вполне способны пробить броню, что уж там говорить об автомобиле, тем более о проржавевшем фонде.
Энн достала автомат из под сидения и надела на голову каску с фонариком.
- Солнышко, дай маме светошумовую.
Девчонка достала из рюкзака гранату и протянула матери.
- Спасибо, милая, а теперь пересядь за руль, и по моей команде выключи свет. Главное, не бойся ничего. И не выходи из машины, чтобы не случилось.
Энн хлопнула дверью и подождав, пока девочка пересядет за руль, махнула рукой. В создавшуюся темноту врезался тонкий луч света, от фонаря , на каске женщины. В воздух взмыла граната, и помещение озарилось ослепительно ярким светом. Пара коротких очередей, и животные рухнули на пол.
- Сегодня будет сытный ужин, - подходя к машине, произнесла охотница.

***
– Мне одному кажется, будто мы заблудились?
– Успокойся, мы просто свернули не там. Сделаем небольшой крюк и будем на месте.
– Долбанный «Сусанин»!
– Да ладно тебе, чувак, расслабься. Подумаешь... Ну с кем не бывает?
– Ты хоть понимаешь, что до рассвета не так много времени? Если мы вылезем в месте непокрытом куполом, нас испепелит солнце!..
Глухой удар в голову... Ещё один... Фонарь рухнул в заржавленную воду, разбившись о неглубокое бетонное дно канализации, моргнув в свой последний раз. Второго парня что-то схватило и закрыло ему рот широкой ладонью.
– Тихо! Тихо… – Произнес нападавший, холодным хрустальным голосом. – Слушайте оба, пока я говорю! Туда нельзя!.. Надо двигаться…
– Ты, мать твою, кто такой? – Поднимаясь и отряхиваясь, произнёс юноша.
– Надо двигаться, если хочешь жить. За мной идут ищейки. Их не меньше десятка. Живых не оставят на пути. Особенно нелегалов, без штрих-кодов. – С этими словами он разжал руку, отпуская рот мальчишки, который, несмотря на свои попытки прокусить кожу обидчика, лишь вымотался и чуть не сломал себе зубы. – Хотите жить, идите за мной! У меня карта подземных каналов, оружие и кое-какие припасы…
– Фига себе, бугай… Ну ок! Выведешь нас наружу, и разбежимся! – Парень попытался найти разбитый фонарь, но у него ничего не вышло. – Быть может, у тебя найдётся, чем посветить дорогу?
– Просто идите за мной и не отставайте…
Оба недоумевающих подростка быстро пошли за высоким силуэтом, чвакая по лужам промокшими ногами. Поворот. Ещё один.
– Чёрт возьми! Куда ты нас ведёшь?!
– Тсссс… Ищейки отличаются не только хорошим нюхом, – всё так же равнодушно и холодно произнёс незнакомец.
Канал озарился ярким искусственным светом, ослепив каждого. В ту же секунду, раздался оглушительно громкий свист, от которого задрожали решётки разделяющие секторы каналов…
– Ложись! Ищейки!
Троица рухнула на сырой бетон лицом вниз, без всяких раздумий. Вокруг беспорядочно сверкали вспышки, сканируя местность. Были слышны громкие тяжёлые шаги и механический скрежет суставов ищеек. Это явно были старые модели, в которых отсутствовала связь с сетью, они лишь выполняли заложенную много лет назад программу: «найти и убить врага», а врагом был естественно любой человек, не имеющий штрих-кода. Эти твари блуждали здесь, со времён появления "BEAST", и будут продолжать искать очередную жертву, пока сами не придут в негодность или, пока не иссякнет заряд батарей.
Спустя пару мгновений, в гул и свист, издаваемый созданиями BEAST-Industries, вылился громкий вопль. Машина наступила своей ржавой лапой на руку одного из путников. Верзила тихо подполз к парню и снова попытался зажать его рот ладонью, но тот неугомонно уворачивался, корчась и крича от жуткой боли… Механическое животное расплющило его ладонь.
Ищейки шли, не оборачиваясь на орущего человека. Нет, в их программе, явно было другое задание... Они свернули за угол. В канале снова воцарил мрак.
– Заткнись, иначе я сверну тебе шею! Вы оба и так для меня лишний балласт! Лучше покажи руку… – Он достал неоновую лампу из рюкзака и посветил... Перед ним болталась, раздробленная в фарш, рука, с торчащими наружу осколками кости. – Придётся резать…
На глазах недоумевающих ребят, он снова пошарил в рюкзаке, достал какой-то агрегат, дал раненому закусить в зубах какую-то резиновую штуку, после чего раздалось жужжание и треск... Вниз свалилась окровавленная и изуродованная конечность… Парень был в отключке.
– Чёрт! Продезинфицировать нечем... У меня разбились ампулы, когда мы рухнули на пол. Нужно перевязать и быстро двигаться вперед. Нам просто повезло, что это были устаревшие модели... Но повторюсь... За мной охотятся.– С этими словами, незнакомец, как ни в чём не бывало, взял рюкзак и, с необыкновенной лёгкостью, закинул раненного себе на плечи, будто это невесомая кукла.
Шли они часа три, петляя по мрачному сырому лабиринту.
– Старые карты так ненадёжны, – наконец промолвил верзила, – видимо, ищейки являются здесь частыми гостями.
– Я слышал о том, что на севере можно вынырнуть под куполом, главное не прозевать свой выход, иначе можно оказаться под палящим ультрафиолетом…
– Хорошо, я помогу вывезти вас туда… Но не ручаюсь, что твой друг выживет. Сердцебиение довольно слабое, жар… Скорее всего уже пошло заражение крови… Но, как только вы оба окажитесь наверху, я покину вас.
– Погоди, у меня есть «цифра», давай воткнём ему пару «метров», хоть немного обезболит…
– Не здесь…
Вдруг вдали послышался странный гул... В ста метрах от парней был шлюз с надёжной металлической лестницей.
– Там город. Можно будет его вынести на поверхность. У него нет именно той части руки, на которой должен быть штрих-код, значит ему нечего бояться… А причину потери конечности, я думаю, он сможет объяснить если кто-то спросит. Горожане здесь получают бесплатное медицинское обслуживание.
– Думаю неплохая идея. Оставим его у госпиталя и сбежим!
– «Крысы»…
– Прости, что?
– Не зря вас так называют. Оставишь его одного на произвол судьбы?!
– Да что ты обо мне знаешь? Видел я таких героев, как ты!
– Я знаю, кто вы такие оба, точнее ваши профессии. Вы – контрабандисты! Торгуете цифровой дурью. Травите себе подобных. Травитесь сами.
– Это лишь способ заработать! А во мне так вообще нет USB, так что не травлюсь, а просто продаю. Сам этот наркотик написал! Он идеален и дёшев.

Система с изнанки
Огромная механическая каракатица, с массивным гидравлическим жвалом пришла в движение, пыхча и отрыгивая из трубы копоть. На грунте остался жирный след, от ее титановых гусениц. Бампер уперся в монолитный помост, из центра которого торчали, толстые у основания, но разветвляющиеся на тысячи тоненьких, провода, подключенные к грудным клеткам уродливых клонов.
Ладонь водителя легла на рычажок, дрожащий из стороны в сторону и побрякивающий, о металлический каркас машины. Вперед, влево, снова вперед и вправо. Правильной формы, большой палец ударил по затертой кнопке, продолжая насиловать рычаг, подобно эрегирующему органу. Длинная лапа механического чудища приблизилась к спутанным в проводах уродцам и распахнула хищное паучье жвало. Водитель снова нажал на клавишу, обхватив железной хваткой хлипкие тела, с атрофированной мускулатурой. Жалкие, немощные и бесполые. Они не более, чем выдохшиеся батарейки.
Он вылез из машины. Тяжелые берцы черного цвета, тут же, покрылись пылью. Водитель направился к помосту. Рука расстегнула чехол, на широком кожаном ремне, и вытащила ключ. Этим ключом, рабочий принялся отвинчивать плотно затянутые провода, от иссушенных бледных тел. Справившись, жнец вернулся в транспорт. Раздался хлопок, и в общий гул врезался шум работающего двигателя.