Екатерина Генриховна торопилась домой, хотя и не усматривала в этом особой необходимости, торопиться в свое одинокое жилье. Проживала Екатерина Генриховна на последнем этаже «свечки» , на краю города. Когда- то там была небольшая деревушка и жила себе она преспокойненько в покосившевмся домике у леса, травы собирала, зелья варила, грыжи заговаривала, от простуды лечила и от чего еще случалось, тоже, по обстоятельствам, знахаркой, значит, считалась, вроде как. Город стал шириться и доширился до ее избушки. Дали Генриховне квартиру. Предлагали на первом, средние , мол, этажи заняты, но она предпочла последний, двенадцатый, тоже народом не, ахти как, любимый. Знахаркой работать перестала, зелья варить надоело, устроилась в школу учительницей французского языка, потому как больше ничего не знала, а французский хорошо помнила, еще с того времени когда жила во франции при Генрихе четвертом. От него и эмигрировала , от греха подальше. Сколько ей лет, путем,сама не помнила, выглядела на предпенсионный возраст. Худощавая, небольшого роста, с седыми волосами по плечи, выбивающимися из под черного берета, в черном неизменном пальто с большим разноцветным шарфом вокруг шеи и пакетами в руках Екатерина Генриховна шла, ровно держа спину, как настоящая фрейлина, к себе в квартиру встречать Новый год.

- Мания какая- то, - думала она,- и я заразилась праздниками этими, вот даже шампанское купила, - продолжала размышлять,- прижилась видно к людям, привыкла к их прихотям.

У подъезда «взрывала» петарды небольшая, подвыпившая группка молодежи видимо уже активно проводившая старый год .

-До Нового еще два часа,- отметила про себя Генриховна,- а они уже никакие, не уснули бы, не проспали бы Новый,- хохотнула,- можно подумать у них бы , если бы проспали что- нибудь изменилось.

Она была ведьмой и видела многое, но по страшному колдовать не хотела, надоело уже, за столько то веков пакосничать: порчи наводить, привораживать не по делу, насильно к кому попало. Разве так, что по малости, когда документы подправить, да на работу устроится , память людям отбить, чтоб сильно не присматривались не вычисляли умственно :

- Сколько же ей лет? Я, ведь, еще мальчишкой...а она уже такая была...Сколько себя помню и все живет...и работает ! Так она, еще... отца учила!

В общем, попадались такие, присматривающиеся, которым приходилось внушать, что они глубоко ошибаются и что- то путают. Ладно, соседи попались хорошие: никто друг друга в лицо не помнил, в упор не знал и знать не хотел. Что поделать- дома такие , не на радость стоенные, а по приказу, по плану, наспех, кое- как, с «матами», да проклятиями, вот и люди такие в них расселеные, заточенные , принужденные жить в каменных башнях , дерганные , неприветливые, бегущие , спешащие по своей крохотной человеческой жизни.Посему, если и знали, то только тех , кто проживал снизу или сверху- кто «топит» и кого «топят».

В грохочущем лифте поднялась на крайний этаж. Открыла своей квартиры дверь- ключом, напевая на французком, что то вроде:

-Бонжур...тужур.. лямур..........мурррр...

Черный кот возник из темноты, прямо, у ног хозяйки.

-Проголодался?- спросила она кота,- пойдем на кухню, покормлю .

И двинулась в сторону кухни, а кот задрав хвост , урча и мяукая , вприпрыжку ринулся за ней.
-Вот до чего дошла, с котом разговариваю,- сокрушалась Генриховна, выставляя на кухонный стол пластиковые контейнеры с салатами и «подложки» с мясными нарезками, виноградом, клубникой, сеточку мандарин, коробку конфет»ассорти»
-Совсем замкнутой стала,-продолжала сокрушатся,- в школе коллег чураюсь , нелюдимой слыву, а как еще, разговорами время тратить неинтересно и так знаю, у людей по жизни творится, все на поверхности плавает, спрашивать не надо, а обо мне знать тоже ни к чему, только боятся будут.

Отвернула целлофан с подложки и поставила мясную нарезку на пол перед котом. Кот благодарно кивнул и набросился на угощение.

-И откуда эти коты у меня берутся?- пожала она недоуменно плечами,- сами приходят, сами уходят. Сколько их было, не сосчитать. Чувствуют что ли, кто я? Или по природе моей так положено, кто его знает, лучше и не думать об этом.

Позже она сидела в комнате. За накрытым столиком у телевизора, рядом с искусственной елкой, которую вытащила из кладовки , сразу, наряженную игрушками. Она ее никогда не разряжала, нарядила как то один раз, а потом только выставляла и убирала обратно и на вопрос:

-А мы уже елку нарядили, а вы когда собираетесь?- всегда отвечала,-

-Я тоже, уже,- в какое бы время ее об этом не спросили. И это была правда

Позже сидела у телевизора, бесцельно, с помощью «лентяйки», переключая программы, с бокалом шампанского в руке, старый провожала. «Наткнулась» на « Битву эксрасенсов», подумала :

-Вот кого бы на костре сожгли бы в первую очередь и в общем то ни за что, настоящие не будут «светиться», если еще остались такие, а эти лезут «со способностями»

За окнами опять послышалось «бабаханье» петард и восторженность пьяных воплей, свежей партии проводивших «старый». Екатерина подошла к окну, раздвинула шторы. На небе сияла, возвышаясь над всем земным, полная, незамутненная искусственным светом луна. Что ей до бытия, она вечность, сила- отнимающая разум.

-Как тогда, - горечь вперемежку с шампанским, зашумела в голове и выкатилась слезой.Тогда, когда она называлась просто Кати,- глупо, неосторожно и не вернешь, и не забудешь,- продолжила размышления Екатерина, допивая бокал. Вспомнилась песенка:

О, мой король

В твоих объятьях

Сгорала я,

Но вот проклятье,

-Околдовала,

Мне шептал,

Как угадал...

Нравилось ему завоевывать женщин , а если отказывали , переживал сильно, называл ведьмами...и на костер. Благородных дам, весомых в обществе и знатными мужьями, сложно было отправить в огонь, а незащищенных, пожалуйста. А кто она- простая фрейлина, непонятно откуда появившаяся во дворце, но полюбившая его до безумия, пламенно, искренне. Никого вокруг не замечала, кроме него. Прощала , принимала подарки, раскаивающегося на время, гулены: золотое колье с рубинами, серьги с бриллиантами, диадему с сапфирами- не комплект, но ценно, потому что от любимого, да и так прощала лишь бы пришел, лишь бы был рядом.

Ночь тогда выдалась полнолунная, ломало, полетать хотелось, даже крем омолаживающий из ложки сока алое, ложки меда, куриного желтка, тщательно все взбитого, нанести не могла, так муторно было, а до этого дня всегда следила за собой и все из- за того, что у нее с королем разница в возрасте небольшая была, на двести двадцать лет он был помоложе.

Не выдержала, вскочила на метлу и вылетела через окно. Дух захватило, завопила нечеловеческим голосом, несколько кругов, со свистом, вокруг дворца сделала и обратно в окно влетела. Только приземлилась на пол комнаты и он входит. Увидел бабку с метлой,так похожую на Кати, в ее одежде и сразу понял, кто она. Понял чем он забавлялся и наказывал- реальность и эта реальность находилась рядом с ним. От понимания и страха, ноги сами по себе подкосились и Генрих упал в обморок. Поняла и она, почувствовала, что все кончено, захотелось завыть от отчаяния, но прежде привела любимого в чувство и как только почувствовала теплое, родное дыхание уселась на метлу и сиганула в окно. На прощание только одно слово и услышала- сожгу. Все оставила: деньги, драгоценности, в тайнике , в стене надежно спрятанные. Пришлось с нуля жить, приспосабливаться в чужой стране. Не костра испугалась, не страшен огонь настоящей ведьме, по ветру бы его развеяла, вместе с любопытными, страшнее всего было любовь и доверие короля потерять, молодая была, боялась, что память его стереть до конца не получится. Пять веков не могла успокоится, пытаясь, как могла, забыть о позоре. Не понимала почему она тогда не остановилась, не сдержалась пагубного желания, не переломила себя или так суждено было кем- то свыше? И любовь свою отпустить не смогла, никто ей больше так и не приглянулся. Генриха давно не было и возврата в прошлое тоже, а вот помнила и любила.И так ей захотелось побывать в родных стенах, где она была так счастлива, почувствовать, пусть, слабую ускользающую энергетику короля, вдохнуть запах от рук оставленный на подаренных драгоценностях.

-Там ли они еще, драгоценности,- задумалась ведьма она,- найду ли? Полечу,- решила, наконец, и двинулась к кладовке за метлой,- хоть стены потрогаю, похожу... сделаю себе, какой никакой , подарок на Новый год.

Взобралась на метлу, с напором выбросила вперед правую руку, ладонью к окну, словно отодвигая что-то невидимое. С грохотом открылись ставни, запуская в комнату снежинки. В чем была, черном длинном платье , черных праздничных туфлях с блестками, в том и взмыла в звездное небо.

Морозный, колючий ветер хлестал в лицо, но она, одержимая идеей, казалось, этого не чувствовала.

-Вот он Лувр, Денон, где же моя комната,- пыталась понять Кати, всматриваясь в ледяной мрак.

Сделала пару кругов, потом еще пару, прежде чем заметила знакомое окно. Взмахнула рукой, чтобы открыть его и дрожа от холода проскользнула внутрь. Минут пять сидела на полу привыкая к темноте, согреваясь, осваиваясь, вдыхая незнакомые запахи. Все стало чуждо, незнакомо. Одни только стены оставались прежними, не крашенными, не штукатуренными.

Тайник нашла легко. Не прикасаясь, взглядом, легко двинула , немного, назад тяжелый камень стены, он спружинил, выдвинулся полностью вперед, повис на металлической , секретной в те времена, конструкции. Сунула руки в образовавшийся проем, нащупала дубовую шкатулку, вытащила наружу, поставила на пол, открыла- все было на месте.

Охранник, допив кофе и задумавшись над очередным словом в кроссворде, нехотя, глянул на мониторы и с криком подскочил на стуле. В одном из залов стояла пожилая женщина и на ней явно сияли и переливались, в свете ночного видения, драгоценные камни.

Екатерина не слышала вой сирен, настолько далеко она была от окружающего мира в тот момент, и не особенно понимала кто эти люди, внезапно появившиеся вокруг нее. Ей казалось, что она идет по ковровой дорожке в свите короля и сам король где- то рядом. Она чувствовала его дыхание, его тепло на своей груди, навсегда сохранившееся в ожерелье. Полицейский нес следом за ней метлу, как вещественное доказательство, видя в ней отмычку, так как в последний момент странная посетительница вцепилась в нее , никак не желая с ней расставаться.С восхищением она смотрела на наручники, одеваемые на ее запястья, видя в них драгоценности подаренные королем в знак любви и прощения и, после этого, с гордой осанкой пошла за представителями власти, точнее ее повели. Она была Кати и с достоинством, которое может быть, только, у любимой фрейлины короля, садилась в полицейскую машину, как в золоченую карету. Впервые за столько лет ведьма была, абсолютно счастлива и с блаженством, ярко выраженном на лице, думала о том:

- Какой, все же, чудесный праздник, Новый год. Праздник, когда все мечты сбываются!