Лорка гладила свой живот, который к исходу четвертого месяца стал напоминать упругий накачанный мяч. От матери пришла телеграмма: « Отец тяжело болен – срочно выезжай». Лоркино сердце сжалось от страха, когда она представила свое появление в деревне: ядовитый шепот соседок, рассерженная мать… А отец ?! Лорка-же добъет его окончательно! Лорка встряхнула светлыми кудряшками: подумаешь, она еще родит – ей, даже, двадцати нет ! Тонкие пальцы нервно нашарили в сумочке записную книжку с телефонным номером врача. Девчонки сказали, что он всем помогает.

В назначенный день к дому подъехала ярко-красная машина. У Лорки все внутри задрожало. Не помня как, она отдала деньги и, устраиваясь поудобнее в машине, попыталась унять дрожь. Мужчина - тот самый врач - был неприветлив. Жена должна родить – ему совсем не до девчонки. Он хмуро покосился на Лорку, прикидывая, как долго может задержаться.

На окраине города, в коммуналке, их ждала Алена - застенчивая и немногословная подруга Лорки, которой та доверяла и попросила помочь, зная, что Алена снимает отдельную комнату. В этой комнате врач мог бы спокойно работать с ней, Лоркой, проводя необходимые процедуры.

Сжав ледяную руку подруги, Алена провела их с врачом в свою комнату. Когда все было закончено - мужчина убежал, отдав Алене и Лорке последние указания. Девчонки остались одни, в недоумении глядя друг на друга. Что произошло? Что будет? Чего ожидать ? Пришла сестра, которая в профиль, по словам Лорки, напоминает француженку из какого-то фильма. Да какая теперь разница… Надо ждать …

Боль… Сначала неясная и тупая ... Сильнее… Боль словно застучала изнутри бессильными кулачками. Лорка проглотила слезы. Да нет, это только слезы от боли, конечно же, от боли. Теперь боль отчаянно стучала изнутри маленькими пяточками. Лорка плакала. Слезы лились сами собой. Она корчилась и каталась по полу - то-ли , от боли, то-ли, от какого-то другого, неизвестного ей ранее чувства. Алена давно ушла на работу. Рядом сидела растерянная сестра, похожая на француженку, и говорила ненужные слова.

Когда Алена вернулась - Лорка, зареванная и похудевшая, всхлипывала у окна. В другом углу комнаты сидела – как показалось в тот миг Алене – несуразная в своем сходстве с француженкой сестра и безучастно глядела в пол. На столе неподвижно лежал крошечный человечек - мальчик с красными пяточками и тонюсенькими пальчиками, сжатыми в кулачки. Алене запомнился его задорно вздернутый носик.

Стемнело. . . Подруги уже не плакали, а молча сидели в разных углах . В окно заглянул лунный свет. Он медленно прошелся по всей комнате, с любопытcтвом выхватывая из темноты неподвижные силуэты девчонок , и резко застыл, беспощадно высветив вздернутый носик.

После скорбного и памятного события подруги расстались на долгие - долгие годы. Это годы - длиною в жизнь трех женских судеб. Счастье материнства улыбнулось их них троих, лишь, одной Алене, когда она, вернувшись из города их юности домой, благополучно родила крепкого, радостно кричавшего мальчика. У него были красные пяточки и крошечные кулачки.

Воспоминания о Лоркином младенце и о том , как она, Алена, своими руками унесла его, по просьбе обессилевшей подруги, в коробке из-под обуви к мусорным бакам, становились с каждым годом все более невыносимыми. Стыд и ужас, осознание происшедшего, а, в особенности, мысль о картонной обувной коробке, приносили с собой страдание и ноющую боль в сердце. Алена пыталась оправдывать себя и подруг тем, что они были молоды и глупы, а материнское начало в каждой из девчонок еще глубоко дремало и, поэтому, никак не могло проявить себя. Доводы были малоубедительны, и горькие воспоминания не отпускали, возвращались вновь и вновь, обдавая могильным холодом. « Соучастница…» - прозвучали слова из уст строгого священника на исповеди, когда Алена однажды, не выдержав тяжести бремени боли, рассказала батюшке страшную историю. Легче на душе не стало…

Алена с головой окунулась в свое одинокое материнство. Малыш наполнил смыслом и светом ее жизнь. Она не пыталась искать отца для маленького сына, чувствуя, что это отвлечет и помешает ей полностью раствориться в своем ребенке, и тогда сын не сможет получить от нее, матери, всю любовь без остатка. Алена хотела, чтобы каждый день, каждая минута ее жизни принадлежала только сыну, хотела знать : о чем он думает, из-за чего плачет, что вызывает у него безудержный смех ?! Она была cчастлива, когда они горячо и вдохновенно спорили, когда она писала тексты и сценарии для детских праздников, когда проводила бессонные ночи у его постели в периоды бесконечных детских болезней, читая и перечитывая вслух книги. Мать с сыном вместе плакали, понимая друг друга, смеялись над одними шутками и мечтали о будущем. Однажды, к своему изумлению и радости, смешанной с гордостью, Алена увидела, что подросший сын не только воплотил в жизнь несбывшиеся мечты ее юности, будучи умнее и талантливее, но имел тот ценный духовный багаж, с которым - она не сомневалась - он пойдет в верном направлении по жизни. Сын более не нуждался в ее ежечасной заботе, и в сердце Алены на какой-то миг воцарилось спокойствие.

И, вот, тогда-то, вновь напомнила о себе ноющая боль, всплыв из глубин памяти видениями из прошлого: полутемная комната с причудливыми тенями в зловещей тишине, холодный лунный свет, вызывающий озноб, и, отчетливо белеющий в сумраке, задорно вздернутый носик… Иногда она, даже, представляла себя на месте булгаковской несчастной Фриды, думая с ужасом о том, что ей, Алене, постоянно приносили бы картонную коробку из-под обуви. Алене давно уже было ясно, что по каким-то нравственным вселенским законам, ее всепоглощающая материнская любовь и забота о собственном сыне, лишь, малая толика отданного ею, чтобы смягчить свою вину перед Лоркиным младенцем. Только смягчить…

Судьбы Лорки и ее сестры были схожи в том, что ни та, ни другая не смогли создать свой семейный очаг. Сестре не принесло счастья и радости ее потрясающее сходство с очаровательной французской актрисой. Они были, как две стороны одной медали: блеск и сияющий лоск стороны обаятельной, энергично-живой актрисы, и тусклая сторона апатичной медлительной сестры Лорки. Позже оказалось, что душевная болезнь затаилась в ней с рождения, развивалась, пуская корни, и постепенно разрушала, оплетая тело и мозг длинными корявыми ветвями. Унылая больничная палата приютила впоследствии сестру Лорки и стала, по-видимому, ее последним пристанищем. Как знать, возможно, болезнь так и дремала бы, проявляя себя, лишь, тоскливыми приступами депрессий, если б не потрясения и стрессы, коими так изобилует непредсказуемая жизнь. Или одно-единственное потрясение… То самое, когда она видела перед собой корчившихся в муках смертных тисков Лорку и мальчика с красными пяточками.

Cама Лорка, спрятав в самый дальний уголок памяти страшное воспоминание юности, не повторяла более, что жизнь предназначена для удовольствий. Она закончила бухгалтерские курсы и поступила на заочное отделение в финансовый институт. Как в калейдоскопе мелькали события ее жизни:, работа с надоевшими цифрами отчетов, однообразное веселье шумных компаний, домашняя обстановка, тяготившая одинокой скукой. Комнату в коммунальной квартире Алена оставила в полном распоряжении Лорки. В этих стенах , запомнивших слезы и боль прозрения того дня, Лорка провела долгие годы своей неудавшейся, как она сама считала, жизни. Были у нее многочисленные поклонники, ни к чему не обязывающие связи, но предложения руки и сердца женщина так и не получала. Лорка с щемящим чувством боли и зависти оглядывалась на пухлощеких малышей, семенивших за счастливыми гордыми мамашами - ее ровесницами, и за теми, кто намного младше ее.

Когда у брата родилась милая девчушка с светлыми беспорядочными кудряшками, то все родственники в один голос твердили о том, что этот ребенок – копия тетки. Да Лорка и сама видела, и узнавала в непоседливой племяннице свою характерную бесшабашность. Она смотрела в сияюшие лукавством синие глазищи и нежность обволакивала так, как-будто где-то в груди сворачивался клубочком невесомо-пушистый котенок. Это было счастье.

Беда, как всегда и бывает, пришла неожиданно. Трехлетняя малышка осталась дома одна. Пока она сладко спала, молоденькая мама убежала к подруге в соседний дом. Забыли обо всем за разговорами, а когда спохватились – у дома напротив орали сирены, били ослепительном светом мигалки пожарных машин. То-ли замывание проводки, то-ли еще что-то, только спасти маленького ангелочка не удалось, и Лорка видела своими глазами обугленный детский трупик. Горе… Cтрашное и немыслимое осознание потери светлого, ни в чем не повинного человечка, с оставшейся так и незаполненной им страничкой своей судьбы, сразило Лорку наповал. Несколько недель пролетели в полном оцепенении. Лорка не хотела ничего - есть, пить, даже дышать. В голове крутилось то, что никак не укладывалось в рамки реальности: возмездие…

Лорка устроилась работать в детский дом инвалидов. Она моет полы, стирает, поддерживает детские костыли, помогая ребенку передвигаться, и бросив все, мчится на помощь, когда слышит чей-нибудь отчаянный крик : мама !..

Алена встретила родного и близкого ей по духу человека и ощутила всю полноту семейного счастья, когда они с мужем взяли на воспитание сначала двух брошенных братьев - близнецов, потом девочку из дома малютки. Теперь у них в планах - создание семейного детского дома.

Любые события, неожиданные ситуации заставляют задумываться. Если это происходит - тяжелый, подчас, сложный внутренний разговор с самим собой – человек способен на поступок, который нравственно поднимет его на ступеньку выше себя самого, прежнего. Раскаяние – это начало большого пути. Это длинный и сложный путь поиска истины, как кропотливая работа промывки песка, когда требуется отделить драгоценные мельчайшие золотые крупинки. Человек в течении жизни, используя добытые крупинки, меняет свою жизнь и жизнь окружающих, становясь нравственно и духовно крепче, выше, совершеннее. Бывает и так, что сил человеческих хватает только на разговор с самим собой, за которым не следует поступок зрелой личности, и дальнейшая жизнь незрелого, а поэтому, слабого человека состоит из страхов, угрызений совести и озлобления из-за невозможности изменить прошлое. Удастся-ли ему вырасти, став личностью, зависит не от обстоятельств, которыми он себя оправдывает, а только от желания стать лучше.

Алена приезжала к Лорке в гости. Подруги плакали, обнявшись, и вглядывались друг в друга, узнавая знакомые девичьи черты, словно в потускневших от времени портретах. Навестили Лоркину сестру, которая, по словам Лорки, никого не могла уже вспомнить и смотрела на мир бесцветными пустыми глзами. Они молча сидели на лавочке больничного сада под густыми разросшимися ивами и ветер раскачивал гибкие ветви. Листья с тихим шорохом скользили по плечам и касались женских лиц. Лорка осторожно гладила руку сестры, Алена перебирала и расчесывала ей волосы. Три женщины, три судьбы в лучах заходящего солнца…