Калужская область, июнь 2009

- Наташка, привет.
- Привет, Томка! Сколько лет, сколько зим. Ты в Москве?
- В Москве. Срочно нужно пересечься. Дело есть, на миллион.
- Так подгребай ко мне. Я на даче, в Острожном. Дорогу помнишь?
- Послушай, а где твой шкаф?
- Шкаф? - удивилась я.
- Я имею ввиду вашу семейную реликвию.
- Да здесь, на даче. Вот он стоит.
- Ну жди, я уже лечу, часа через три буду.
Так, три часа в запасе у меня есть, - сразу решила я. Пожалуй, напеку беляшей. Порадую подругу, а то Томка в своих заграницах, наверное, совсем отощала. Тамарка - основатель и хозяйка сети антикварных магазинов, и по долгу службы много времени проводит в командировках, в основном зарубежных. Так, что не виделись мы целую вечность. Сказать, что вопрос Томы по поводу нашей семейной реликвии, поставил меня в тупик, я не могу. Шкаф этот привез из Германии мой дед, который во время войны командовал танковой дивизией на 2 Белорусском фронте, а после Победы был военным комендантом города Гюстрова. По рассказам предков этот трофей был вывезен дедом из загородной резиденции рейхсмаршала Германа Геринга. Так, что интерес к данному гардеробу со стороны такой прожженной акулы антикварного бизнеса, как Тамарка, был, на мой взгляд, вполне закономерен.
Выпив по рюмочке за встречу, мы вышли на берег озера покурить.
- Наташка, ты не поверишь, я раскопала в штатах старикашку, весом одиннадцать миллиардов долларов. Так вот он просто тронутый на тему Третьего Рейха. Особенно шизеет от предметов, принадлежащих именно Герингу. А если бы ты видела его коллекцию Мейсенского фарфора! Мечта! Наташ, ну продай ты мне этот шкаф. Отреставрировать, цены ему не будет. Американец такой экземпляр с руками оторвет. А я у него под это дело кое что из фарфора зацеплю. На кой черт этот деревянный гроб тебе сдался? - продолжала канючить подруга.
- Ты же знаешь, он не продается. А, впрочем, услуга за услугу.
- Проси, что хочешь. Ты меня знаешь, если в моих силах...
- Мне кое что по работе нужно. Меня интересуют любые документы, связанные как раз с Герингом. Копии конечно. Все, что на него есть. Переписка, личные записи, возможно подписанные им документы. Приказы, распоряжения, ну в общем, ты поняла. Потряси хорошенько своего заокеанского миллиардера.
- Так ты в своей "конторе " в сто раз больше нароешь, - удивилась Томка.
- В сто раз больше, это точно. Только тут дело не в количестве, а в качестве. И частенько, положительный результат может зависеть от одного единственного клочка бумаги, а его как раз в наших архивах может и не оказаться. Ты же знаешь, сколько поистине бесценных документов после войны америкосы хапнуть успели, страшно подумать. А сколько вообще всего оказалось в так называемых союзнических оккупационных зонах, представляешь?
- Вообще - то, старикашка конечно прижимистый, но думаю, узнав про твой шкаф немного расслабится. Обещать не буду, но попробую.

Москва, август 1941

- Коновалова, ко мне! - мощной, по-борцовски широкой рукой начальник 4 Управления НКВД СССР осторожно положил телефонную трубку.
- Разрешите? - открыл дверь в кабинет высокий худой, как жердь капитан, с бледным лицом, и светло серыми умными глазами.
- Что нового по операции «Берлинский снег»? – старший майор Береговой внимательно посмотрел на вошедшего, - "Грачи " не проявлялись?
- Товарищ старший майор, хотя операция находится в начальной стадии проведения, тем не менее, по данным фронтовой разведки, немцы уже предприняли попытку высадки десанта на маршруте движения колонны.
- Какова численность десанта по данным разведки?
- Небольшая. До пятнадцати человек.
- Ваши соображения?
- Обстановка на Западном фронте складывается следующим образом, - капитан положил на стол перед генералом тонкую папку.
Тот немедленно раскрыл алый коленкоровый переплет и внимательно прочитал напечатанное :
"Москва
Копия : Товарищу Сталину
тов. Шапошникову
31 июля 1941 г.
1. 20 армия, а вместе с ней 16 армия отошли без санкции командования от Смоленска на восток и оставили Смоленск 29.7 при следующих обстоятельствах :
20 армия с начала полу окружения непрерывно атаковывалась крупными силами противника до 6 пд, 1 тд, с большим количеством авиации. С 25.7 противник усилился двумя свежими дивизиями. За это время 20 и 16 армии понесли огромные потери.
В связи с этим, 20 армия, ведя напряженные бои, отходила под сильным давлением противника на восток севернее Смоленска.
28.7 левофланговая 73 стрелковая дивизия 20 армии, отходя, открыла правый фланг и тыл 152 стрелковая дивизия 16 армии, ведущей бои в северной части Смоленска. 152 стрелковая дивизия, наблюдая отход 73 стрелковой дивизии и находясь, по донесению Лукина, под сильным огневым воздействием противника и ударом его по флангу и тылу, по распоряжению командира 152 дивизия начала отход на восток от Смоленска. За 152 дивизия отошла и 129 стрелковая дивизия с северо-восточной части Смоленска.
2. Командованию и штабу Западного направления и фронта из донесения Курочкина стало известно об оставлении Смоленска в ночь с 28 на 29.7. Немедленно было дано распоряжение Курочкину приостановить отход 152 и 129 стрелковых дивизий и восстановить положение. По выяснению обстановки 29.7 отдан приказ Курочкину объединить руководство 20 и 16 армиями и, используя резервы 20 армии, восстановить положение в Смоленске.
3. Предпринятое контрнаступление 29.7 силами 152, 73, и 46 стрелковыми дивизиями успеха не имело, и части с большими потерями к вечеру 30.7 отошли к востоку от Смоленска на рубеж Суходол, Токари.
4. Курочкин отдал приказ с 3.00 31.7 с остатками 152, 129, и 46 стрелковых дивизий с рубежа Суходол, Токари перейти вновь в наступление в направлении Смоленск.
5. Обстановка на фронте 16 и 20 армий в данное время такова :
Противник - 129 пехотная дивизия, 15 баварская, остатки 5 пехотной дивизии, 35 пехотной дивизии, 137 пехотной дивизии с танками - с рассветом 31.7 ведет атаки в направлениях - Вейча, Перфилова, Кореллы, Сеньково.
Дивизии 20 и 16 армий, растаявшие в длительных, непрерывных, напряженных боях (в ряде дивизий осталось по 1-2 тысячи бойцов), отбивают атаки противника на фронте свх. Шокино, Бережняны, Перфилова, Псарды, Мох. Богдановка, Облогино. В армиях боеприпасы и горючее на исходе. Доставка идет только с воздуха ограниченных размерах (каждую ночь 10 самолетами ТБ - 3).
6. Принято командованием Западного направления и фронта решение :
Удерживать на западе и северо-западе занимаемое положение. Нанести частью сил (57 танковой, 229 стрелковых дивизий и часть 5 механизированного корпуса) удар в общем направлении Ярцево, чтобы совместно с группой Рокоссовского разбить ярцевскую группу противника и освободить пути подвоза для 16 и 20 армий.
Тимошенко
Наштаб. Зап. Соколовский"
- Учитывая тот факт, что захват Вязьмы, немцами это только вопрос времени, я считаю, что целью немецкого десанта может быть только захват груза. Смысла в десантировании группы из пятнадцати человек на сравнительно небольшой участок территории, все еще занятой нашими войсками, я не вижу.
- Товарищ старший майор, я тоже почти в этом уверен однако, целью десанта может быть и нарушение линий связи между нашими войсками, которые и так находятся в тяжелейшем положении. В любом случае, операция "Берлинский снег" пока идет по плану.
- О ходе операции докладывать каждые три часа. Свободен.

Смоленская область, август 1941

Вопреки ожиданиям, частей 152 стрелковой дивизии в районе переправы не оказалось. Когда Гудков со своими людьми вышел из леса, на мосту стоял старший инкассатор Иван Тимофеевич и что-то горячо втолковывал усталому пехотному капитану, отчаянно при этом жестикулируя. Все восемь машин стояли под деревьями метрах в ста от берега. Около них суетились водители. Когда Гудков подошел, выяснилось, что мост заминирован и что у пехотного капитана приказ: взорвать его к "чертовой матери ", не позднее пятнадцати часов, поскольку остатки 152 дивизии уже переправились и на этом берегу с минуты на минуту должны появиться немцы. Гудков привычно бросил взгляд на часы - четырнадцать двадцать.
- Сергей Владимирович, три машины получили значительные повреждения, устранить которые до пятнадцати часов не представляется возможным. А этот, - старший инкассатор неприязненно посмотрел в сторону пехотного капитана, - ни в какую. Твердит, что у него приказ. Я объясняю, что у меня тоже приказ. А он уперся, как осел! Попробуйте сами с ним поговорить.
- Товарищ майор, - сзади неслышно подошел Пустовалов, - я бы рекомендовал перебросить груз и слить бензин в исправные машины и двигаться дальше. Немцы совсем близко. О ремонте не может быть и речи. Я поговорил с механиком, там работы часа на три, не меньше. Все равно не успеем.
- Действуй, капитан, - Гудков махнул рукой, и добавил: как переправимся, неисправные машины загнать на мост перед взрывом, не оставлять же немцам, - и направился к машинам.
Переправа заняла даже меньше времени, чем ожидалось. К пятнадцати часам все пять грузовиков благополучно миновали мост и остановились в километре от реки. Оставалось загнать неисправные машины на мост и дать отмашку на взрыв, пехотному капитану. Однако, на мост удалось загнать лишь две из трех поврежденных машин. Едва вторая полуторка на спущенных скатах остановилась на мосту, на только что оставленном берегу появились немцы. На нескольких мотоциклах с колясками они на большой скорости подскочили к переправе и открыли огонь из пулеметов. Пехотный капитан, ругаясь на чем свет стоит, бросился к своей "адской машинке ".
Гудков с бойцами залегли на правом берегу и дали дружный залп по немцам. Капитан крутанул ручку взрывного устройства. От мощного взрыва содрогнулась земля. Огромный столб огня и дыма в мгновение ока разметал деревянный мост и стоявшие на нем грузовики. Через несколько минут, когда дым рассеялся на поверхности воды плавали только обгоревшие бревна и криво торчал из воды обгоревшая рама одной из машин.
Капитан Пустовалов находился в кузове брошенной на берегу неисправной полуторки, когда мимо него проскочили к мосту немецкие мотоциклисты. Капитан неторопливо снял вещмешок, достал небольшой продолговатый предмет, по форме напоминающий кирпич, завернутый в кусок белой портяночной фланели. Присел на корточки у правого борта и развернул ткань. Маслянисто блеснуло золото на котором четко читалось клеймо "Госбанк СССР". Капитан положил брусок в угол кузова между досок и через дыру в брезенте выбрался наружу.
Когда Пустовалов перебрался на противоположный берег, там уже никого не было. Расположившись за кустами орешника он достал бинокль. На противоположном берегу суетились немцы. Пригнувшись Пустовалов выбежал на дорогу и на песке среди россыпи свежих стреляных гильз разбросал горсть новеньких серебряных монет - полтинников 1924 года выпуска.
На ночь, выставив разведку, остановились в деревне Остроумово. Утром уточнив по карте маршрут, двинулись дальше. Отсутствие данных о расположении войск и обстановки на Западном фронте сильно беспокоило Гудкова. Однако, уверенность капитана Пустовалова, придавала всем силы. Проселочная дорога петляла то по сосновым лесам, то по нескошенным полям. Вокруг стояла звенящая тишина. Напоенный хвоей горячий воздух, почему то навязчиво напоминал майору НКВД Крым, нарядную набережную Феодосии, по которой совсем недавно, в начале июня, они так беззаботно прогуливались с женой Ольгой. Огромные звезды над головой, шум прибоя, звуки духового оркестра, все это кружило голову и пьянило. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Вспомнилась поездка в поселок Новый Свет, где Ольга бродила по колено в море, чуть выше, чем следовало подняв подол белого в огромных ромашках сарафана и на ее стройные загорелые ноги, с завистью поглядывая на Гудкова, обращали внимание все без исключения мужчины. А потом ночью в уютном номере санатория он обнимал разгоряченное и утомленное любовью тело любимой жены, вдыхая запах ее волос, источавших аромат моря. Казалось, что у них снова начался медовый месяц и теперь уже они всегда будут вместе и все будет хорошо. Теперь же полковник, осознавал весь ужас создавшегося положения. Ольга осталась в захваченном немцами Смоленске и мысль эта, казалось разрывала сердце.
Единственная проселочная дорога, петлявшая последние несколько километров через лес, внезапно вышла на поле и продолжая виться, километра через два уперлась в деревню Гусевка, удобно раскинувшуюся на пригорке.
Гудков лежал на опушке леса и обдумывал ситуацию. В бинокль хорошо было видно, что Гусевка занята немцами. Собственно, от самой деревни остались только два дома. Дальше виднелись только черные печные трубы, да кучи обгорелых бревен. У крайней, чудом уцелевшей, хаты уткнулись передними колесами в плетень два мотоцикла с колясками. В тени огромной липы матово блестела крыша штабного автомобиля. Чуть поодаль, среди огромных подсолнухов, мирно дымила почерневшая от пожарища труба, несколько полуголых немцев гонялись по заросшей огромными лопухами улице за курами, от чего по деревне стоял такой гвалт, что слышно было издалека. Судя по карте, обойти деревню стороной не представлялось никакой возможности. С южной и северной стороны деревня, и проходящая через нее дорога, была плотно зажата непроходимыми болотами, наверное, в изобилии усыпанными брусникой, не к месту подумалось Гудкову. Он тяжело вздохнул и повернулся к Пустовалову:
- Ну, что Иван Иванович, похоже дальше нам дороги нет. Что делать будем?
Пустовалов протянул руку и взял карту. Бегло глянул на замызганный и протертый до дыр на углах лист бумаги и положил обратно на траву. - А что здесь сделаешь, - капитан поскреб небритый подбородок, - остается только дождаться темноты и используя фактор внезапности, попробовать прорваться через Гусевку. Как стемнеет, схожу на разведку. Не похоже, чтобы немцев в деревне было много. Другого выхода я лично все равно не вижу. Гусевка, это что, вот если и Вязьма уже у немцев… - Капитан внезапно умолк, видимо сам испугавшись своих мыслей.
Стемнело. Время текло утомительно долго. Наконец, последние огоньки в деревне погасли. Пустовалов снял с петлиц капитанские шпалы, расстегнул карман гимнастерки, достал документы и, отвинтив орден Красной Звезды, все это выложил на траву перед Гудковым.
- Пойду один, - тихо проговорил он, проверив ТТ и сунув в голенище сапога нож разведчика, фонарик и закинув тощий вещмешок за плечи, - попробую разобраться на месте сам. Если что, как говорится – «не поминайте лихом». В общем, если все в порядке, три раза мигну фонарем с угла крайнего дома. На все про все - два часа. Если через это время сигнала не будет - уходите назад к реке. Советую загнать машины как можно глубже в лес, а груз затопить. - Капитан хлопнул Гудкова по плечу, - ну, бывай, майор, - повернулся спиной и шагнул в темноту.
Броском преодолев открытое поле перед деревней, капитан восстановил дыхание и стал осторожно пробираться сквозь заросли малины, заполонившие все пространство за домом. Заглянул в крайнее тускло освещенное окно. В комнате за столом, со стаканом в руке сидел толстый фельдфебель, а двое прыщавых молоденьких унтер офицера старательно лапали зажатую в угол между облезлым буфетом и печкой, девку. Та, вяло сопротивлялась, офицеришки распалялись все больше, фельдфебель, сидевший, к тому же спиной к двери, жадно пожирал глазами происходящее.
- Так, этих оставим напоследок, - удовлетворенно хмыкнул Пустовалов, - пущай пока развлекаются, - и метнулся к соседней хате. Рывком распахнул дверь, в доли секунды зафиксировал положение развалившихся за столом солдат, влетел в дом волчком, молниеносно нанося удары финкой. Режущий, два колющих, опять режущий, бросок на пол, кувырок через голову. Нож со свистом пролетел через стол и последний из солдат СС, пытаясь остановить фонтаном бьющую из горла кровь, повалился на спину. Капитан поднялся с пола и удовлетворенно оглядел дело рук своих. Четверо немцев так и застыли за столом в тех самых позах, в которых их настигла мгновенная смерть. Пятый же, в последним момент выскочивший из соседней комнаты здоровенный рыжий ефрейтор, хрипел на полу, сомкнув на своем горле огромные окровавленные ладони, между которыми чернела деревянная рукоятка ножа. Пустовалов ловко нагнулся и выдернув из страшной раны «нож разведчика образца 1940 года», тщательно вытер его о скатерть, неторопливо по-хозяйски огляделся, и, потушив керосинку, вышел на свежий воздух.
Через пять минут, почти в точности повторив свой боевой танец с финкой, капитан Пустовалов, волоча за собой насмерть перепуганную девицу, выскочил на крыльцо и три раза мигнул фонариком. Потом сунул руку в карман и что-то высыпал на обочину и уже спокойно вышел на середину дороги. В придорожной пыли остались блестеть несколько серебряных полтинников 1924 года выпуска…
Только заскочив на подножку последней подъехавшей полуторки капитан тяжело опустился на жесткое сидение и позволил себе перевести дух.
Полуторки надрывно ревя двигателями преодолели подъем и, миновав деревню, резво побежали по извилистой дороге. С обеих сторон снова вплотную подступил темный лес. Примерно через километр колонна остановилась.
- Жив? – спросил Пустовалова подбежавший Гудков.
- Живее не бывает.
- Что за девица? – полковник кивнул в сторону темневшей впереди машины.
- Наша, похоже медсестра, была в одном белом халате. Не оставлять же было немцам. Совсем еще ребенок, - Пустовалов тяжело вздохнул, - Теперь о деле. Я так понимаю, майор, мы, судя по всему, вляпались на сей раз крепко и находимся на территории, прочно занятой немцами. А чувствуют они себя здесь уже как дома. В сложившейся обстановке дальнейшее движение колонны без предварительной разведки невозможно. Давай думать.
- Вот тут, - Гудков развернул карту и посветил фонариком, - небольшой заброшенный песчаный карьер, с удобным заездом. Можно до утра укрыть машины, а за это время разведать маршрут до деревни Сокольники, поворот на карьер через два километра.
- А до Сокольников, - Пустовалов внимательно посмотрел на карту, - километров пятнадцать? Ну что же, вполне толково. Я схожу на разведку, посмотрю, что там творится в этой деревне, а ты отряди бойцов назад, в Гусевку, пускай сольют бензин с мотоциклов и штабной машины. Чует мое сердце, горючее нам еще ой, как пригодится. Да и автоматами не стоит разбрасываться. А то я в горячке сразу и не сообразил.
- Лады, только возьми с собой пару человек, мало ли что.
- Нет уж лучше я один. Ну, сам посуди, кого я возьму, пацанов необстрелянных? От них здесь, у тебя, толку больше будет. Да и выбираться если что, одному как - то сподручнее. – Пустовалов протянул руку, - ну, как говорится - "живы будем не помрем". Я тут через лес напрямки быстрее проскочу до этих Сокольников, - капитан прочертил пальцем невидимую черту на карте. Вернусь на рассвете. Машины замаскируйте лапником и обязательно организуй людям горячее питание. Только с огнем смотрите, поаккуратней.
Гудков благодарно взглянул на капитана и тоже протянул руку:
- Ну как говориться - «ни пуха, ни пера».
- К черту, - проговорил Пустовалов и растворился в темноте.

Москва, июль 2009

В понедельник, ровно в восемь часов утра мы собрались, как водится, у Тарасова в кабинете на утреннюю, так называемую «пятиминутку». Суходольский предусмотрительно расположился подальше от начальства и поближе к графину с водой и тяжело вздыхая, глотал минералку стакан за стаканом. Я же прекрасно выспалась и была готова к новым подвигам. Тарасов молча долго ходил взад вперед по кабинету, явно ожидая кого-то. Когда же, наконец, адъютант доложил о прибытии фельдъегеря, генерал облегченно вздохнул и поспешив к двери, буквально выхватил из рук у вошедшего майора папку, устремился к столу и водрузив на нос свои любимые очки, внимательно читал несколько минут. Закончив чтение, он снял очки и постучав в задумчивости золотой дужкой по столу, наконец изрек:
- Вчера вечером, пока некоторые из вас предавались блуду и иным порочным развлечениям, - он выразительно посмотрел на Мишку, - я сделал запрос в наш архив. И вот, пожалуйста, ознакомьтесь, - и протянул мне папку. – Читай внимательно, Ростова, учись работать, пока я жив. А майору Суходольскому, с твоего разрешения, я коньячку плесну, а то помрет еще болезный.
Я с интересом открыла папку:
«15 ноября 1943 года,
…Органами НКВД СССР за пособничество немецко-фашистским оккупантам и измену Родине, разыскивается особо опасный преступник, Шварц Вольдемар Маркович, 1879 года рождения, уроженец г. Дорогобуж Дорогобужского уезда Смоленской губернии. По имеющимся данным гр. Шварц причастен к многочисленным военным преступлениям на территории СССР. В том числе им проводились карательные операции по ликвидации Дорогобужского партизанского края, сплошные «зачистки» отдельных деревень, массовые расстрелы мирных жителей и военнопленных…»;
«11 декабря 1944 года,
… По данным НКВД СССР Шварц В. М. 1879 года рождения, крупный помещик, имел несколько поместий в Одесской и Херсонской областях. Мать гр. Шварца, урожденная Дарья Складушкина, дочь купца Складушкина, купившего в конце 19 века имение в д. Семкино Дорогобужского уезда. В 1918 году бежал в Германию (отец Шварца по национальности немец). Есть сведения об активном участии гр. Шварца в бандитском формировании атамана Махно. Вплоть до начала Великой отечественной войны проживал в г. Кельн в собственном доме. Рейхсдойче. В СССР объявился в 1941 году в звании зондерфюрера СС под Дорогобужем в качестве коменданта абверкоманды. По имеющемся данным, летом 1943 года в результате наступательных действий Красной Армии ушел со Смоленщины в сторону Белоруссии, вплоть до сентября 1943 года находился в Кричевском районе БССР».
- Прочитала? Какие мысли по данному поводу? – генерал хитро подмигнул мне, - а у Шварца младшего генетика еще та. Боевой, видать у него дедушка был.
- Честно говоря, чтобы делать какие-то выводы, информации пока маловато. Одно только не совсем понятно. К моменту появления Шварца старшего на территории СССР, ему уже было, - я заглянула в папку, - 63 года. Что заставило его приехать на родину матери и заняться столь хлопотным делом. Со всеми этими расстрелами, пытками, арестами? Обычно, людей его возраста больше тянет внуков нянчить. Нет внуков? Тогда непременно мемуары писать, тем более рассказать было о чем. И еще вопрос. Почему именно Дорогобуж? Не Одесса или Херсон, а именно Дорогобуж? Неужели заявился просто проведать каких-то оставшихся в живых родственников? На сентиментального дедушку он явно не похож. Если он такой идейный и приехал бороться с советской властью, то почему не отступал с боями вместе с немцами? Насколько я понимаю, после Смоленщины он отправился со своей зондеркомандой в Белоруссию, а дальше? Правильно, как в воду канул! И вообще, он что не навоевался в гражданскую? Может, я конечно не права, но складывается впечатление, что Шварц выполнял в данном районе какую-то архиважную задачу, а борьба с партизанами не более, чем прикрытие. Тем более, что в Одессе на этом поприще тоже было, где развернуться. Одни Одесские катакомбы чего стоят. Или я не права? В общем, я так понимаю - приехал, выполнил задачу, зачистил «хвосты» и уехал. Все грамотно, как по учебнику.
- То есть ты хочешь сказать, что Шварц старший тоже что-то искал в смоленских лесах со своей зондеркомандой? – подал голос опохмелившийся и, наконец, воспрявший духом Суходольский.
- Похоже на то, особенно если учесть нездоровый интерес его внука к тому же самому лесному массиву, – согласилась я, - причем, заметьте, если внук продолжает начатое им дело, то почти со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что у Вольдемара Шварца, не все получилось. Скорее всего, помешало наступление Красной Армии летом 1943 года. В общем, мое мнение таково - нужно, как можно скорее брать этого Шварца младшего за мошонку и «колоть». Я уверена, что он что-то знает про пропавший в 1941 году груз. Почти наверняка, все крутится вокруг этого самого золота.
- Ну что же, я так понимаю, нашего "героя" вы сами спеленаете? – Генерал опять хитро посмотрел на меня, - спецгруппу вызывать не будем? За ордером на арест зайдете через час, а пока свободны.
- Товарищ генерал, а можно вопрос? Личного характера. – Спросила я, задержавшись у дверей.
- Валяй.
- От Егора ничего нет?
- Нет, пока ничего. Заброска прошла удачно. Он выйдет на связь, как только внедриться. Да не переживай ты так, он опытный сотрудник, не впервой. Ничего не случится с твоим Егором. Если у тебя все, то иди работай спокойно.

Смоленская область, июль 2009

Во вторник утром я вместе с Суходольским отправилась на задержание Шварца. Погода стояла прекрасная, мотор «Лендровера» урчал едва слышно и я даже задремала под убаюкивающий шелест шин по асфальту. Проснулась только в обед, когда машина свернула на улицу Карла Маркса и затормозила около отдела внутренних дел по Дорогобужскому району Смоленской области.
Информация, которой по-братски поделились местные «опера», ничего нового, как и предполагалось, нам не дала. Поэтому, уточнив адрес проживания объекта и не теряя времени на дальнейшие расспросы мы выехали на место. Как оказалось, Шварц жил в собственном роскошном кирпичном особняке на улице художника Брюсова. Затормозив у высоченного кованного забора, Мишка присвистнул:
- Ничего себе, домик. Хорошо же живут местные менты, хоть и бывшие. Пожалуй, как вернемся, я сразу напишу рапорт о переводе. Может хоть к пенсии обзаведусь чем нибудь похожим. Ты как, может тоже присоединишься?
- А ну тебя к черту, балабол, с твоими идиотскими шутками, давай звони, - кивнула я на кнопку видеодомофона.
Суходольский уже минуты две жал на кнопку, но тщетно. Стало понятно, что общаться с нами явно не хотят. Тогда со злости Мишка дернул дверь калитки и она вдруг бесшумно отворилась. Я расстегнула наплечную кобуру и достав пистолет, поставила его на боевой взвод. Мой напарник боком просочился на территорию особняка. Перебежками миновав опрятный газон, мы приблизились к дому. Входная стеклянная дверь приоткрыта, из сумрачной темноты холла не доносилось ни звука. Рывком открыв дверь, мы ринулись внутрь. Знаком показав, что за мной первый этаж, Мишка стал осторожно подниматься на второй. Я уже закончила осмотр, как увидела Суходольского, спускающегося с лестницы.
- У меня ничего, - развела я руками.
- У меня тоже, если можно так выразиться, - Мишка выругался вполголоса и прошипел, - все псу под хвост, иди сама посмотри.
Уже догадываясь, что произошло, я бегом преодолела два лестничных пролета и оказавшись в темном холле второго этажа, чуть не споткнулась о распростертое на полу тело.
- Вот черт, - не в силах сдержать эмоции, тоже выругалась я. Сомнений не было - на полу с несколькими пулевыми ранениями в груди, широко раскинув руки, лежал Шварц младший. По привычке проверив сонную артерию и убедившись, что передо мной труп, я обессиленно опустилась на пол.
Обшарив весь дом и не найдя ничего интересного, мы связались с Тарасовым.
- Опоздали? – только и спросил он, - вызывайте местную милицию. Процедура вам известна. Если что – звоните, - быстро отдал он приказание и отключился.
Поздно вечером, голодные, злые и смертельно уставшие, молча выпив по стакану водки, мы завалились спать в местной гостинице.

Смоленская область, август 1941 года.

Пустовалов вернулся под утро, уставший и промокший "до нитки". Увидев капитана, Гудков почувствовал, как буквально гора упала с плеч.
- Потом, - Пустовалов отмахнулся от горячей еды и взяв Гудкова под руку, увлек в сторону.
- Что совсем все плохо? – Спросил Гудков, разминая папиросу.
- Впереди немцы. Сокольники буквально забиты немецкой техникой. Одних танков я насчитал около полусотни. Так что, майор, дальше нам дороги нет.
Устало прислонившись к стволу вековой сосны, Пустовалов задремал. Гудков же, который час, мерил карьер шагами и постоянно курил, прикуривая папиросу от папиросы. Ситуация складывалась безвыходная. Ловушка захлопнулась. Ценности следовало доставить любой ценой и Гудков не задумываясь, заплатил бы эту цену. Но, как правильно поступить, он не знал. Не знал он также, как давно они находятся в глубоком тылу у немцев. И как далеко теперь проходит линия фронта. Снова, в который раз, он развернул карту и стал прикидывать разные маршруты движения. Однако, с таким количеством грузовиков, просочиться сквозь районы, буквально напичканные войсками неприятеля, нечего было и думать.
На первый взгляд, сами собой напрашивались лишь два варианта. Первый – спрятать груз и запомнив место «захоронки», самим пробовать прорваться через линию фронта. Шансов на это было немного, но все же намного больше, чем попробовать разделиться и прорываться хоть и порознь, но вместе с грузом. Риск потерять груз, во втором случае был очень велик. Но и оставлять ценности на территории занятой врагом, было тоже опасно. А уж о том, что будет с самим Гудковым, если он выйдет к своим без ценного груза, да еще учитывая его прошлое, даже думать не хотелось.
Вечером вместе с Пустоваловым они решились на отчаянный шаг. На карте в обход Сокольников, была нанесена едва заметная нитка лесной дороги. Конечно, двигаться по ней на виду у немцев, было чистым безумием. Но вот устроив в деревне ночью небольшой переполох, можно было попытаться незаметно проскочить опасный участок дороги. Главное, было попасть на эту лесную дорогу, а для этого необходимо было примерно километр двигаться по совершенно открытой местности, в непосредственной близости от деревни.
Подготовка к диверсии заняла весь следующий день. Согласовав совместные действия и поставив задачи, к ночи приступили к выполнению плана. Первую группу возглавил капитан Пустовалов, она должна была по общему плану операции, под покровом ночи пробраться в деревню и заложить взрывчатку под технику неприятеля в дальнем конце деревни. Осуществив запланированные взрывы, группа Пустовалова должна была навязать немцам бой и отстреливаясь, уводить врага к болотам, раскинувшимся на юго-востоке. Гудков же, воспользовавшись замешательством врага, планировал соблюдая все максимально возможные меры предосторожности, провести колонну с потушенными фарами через опасный участок, на лесную дорогу и, форсировав небольшую речушку, уйти как можно дальше вглубь леса. Также, решено было сократить количество грузовиков до трех, перегрузив в них ящики и слив бензин. Один грузовик поступал в распоряжение старшего инкассатора. Иван Тимофеевич предложил установить в кузов полуторки пулемет "Максим " и прикрывать прорыв, замыкающим колонны.

Москва, июль 2009

В такой ярости я нашего генерала еще не видела. Конечно, Шварца мы прошляпили, что тут скажешь. А вместе с ним неизвестный киллер оборвал и единственную ниточку, которая, как мы полагали, должна была вывести нас на след пропавшей автоколонны. Если бы мы только знали тогда, как мы ошибаемся! Пока же, как ясный день было понятно, что кто-то идет на шаг впереди нас. Лопухнулись мы, конечно, как сопливые новобранцы.
- Суходольский! Какого черта вы поперлись в местное УВД? Что нельзя было уточнить адрес места жительства фигуранта через нашу агентурную сеть? Вы, вообще, когда нибудь слышали об утечке оперативной информации? Что мне вам лекции читать? Понимаете, что вся ваша работа пошла псу под хвост? – бушевал Тарасов. – Ладно Суходольский, у него вечно все наперекосяк, - генерал в гневе развернулся в мою сторону, - но ты-то Ростова, вот уж от кого я такого ляпа никак не ожидал. Вы же профессионалы! Волкодавы, мать вашу! – начальник плюхнулся в кресло и перевел дух. – Ладно, давайте по делу. Какие есть соображения?
- Становиться очевидным, - начала я, сделав большой глоток минералки, - что на нашем поле появился новый игрок. Хладнокровный и безжалостный. Шварц что, это пешка, разменная карта в руках более крупной фигуры. К сожалению, никакой информацией об этой фигуре мы пока не располагаем. По логике, ей может оказаться кто угодно. Начиная с начальника местного УВД и кончая, кем угодно. Но при всем при этом я все таки считаю, что для очистки совести необходимо сначала отработать бытовую версию убийства Шварца. Вполне возможно, что он просто перешел дорогу каким-то пришлым «черным копателям», а вы знаете, что в этой области крутятся по-настоящему «бешеные» деньги. И дело тут, возможно, вовсе не в золотом конвое. А тогда, мы просто имеем банальное стечение обстоятельств. И попросту теряем драгоценное время.
- Разумно, - генерал опять нацепил свои знаменитые очки, - вот Суходольский и отработает эту, так сказать бытовую версию. А ты, Ростова, в понедельник, то есть послезавтра, немедля займешься ближайшим окружением Шварца старшего. Да, вы не ослышались, чует мое сердце, что этот загадочный мистер «Х», тень из далекого прошлого. С архивом я договорюсь. Все, свободны.

Москва, июль 2009

Несмотря на то, что был выходной, я проснулась не то чтобы рано, но все же против обыкновения своего рановато, часов в десять утра. В выходные я люблю поспать. Стоял теплый летний день. Ласковые солнечные лучи пробиваясь сквозь плотные шторы, выхватывали из полумрака комнаты целые мириады пылинок, и я поняла, что пора, наконец, пользуясь моментом, провести генеральную уборку квартиры. Еще раз сладко потянувшись и решительно отбросив одеяло, я встала, и нашарив на прохладном полу шлепанцы, отправилась в душ. Однако, на полпути меня остановил звонок телефона, надрывающегося на кухне. Еще по работе в нашей доблестной милиции я знала, что такие вот неожиданные звонки, да еще в выходной день, обычно с очень большой долей вероятности не сулят ничего хорошего. Я даже на мгновение замерла, размышляя стоит отвечать на звонок или нет. Однако, чувство долга, как всегда взяло верх и я подняла трубку.
- Привет, Наташка, - услышала я Томкин веселый голос и про себя облегченно вздохнула, - проснулась? Давай собирайся и пулей ко мне на Арбат. Здесь все объясню. – Как всегда, безапелляционно заявила Томка, не давая возможности вставить хотя бы слово.
- Томка, видишь ли, - замялась я, - сейчас никак не могу, давай ближе к вечеру. Я хотела дома наконец убраться.
- Ну ты даешь подруга, говорю же тебе русским языком, срочно ко мне. Ты сама же просила нарыть какую нибудь "инфу" по Герингу? Ну так вот, есть потрясающие новости. Через час жду, – и в трубке послышались частые гудки.
Зная Томку много лет, я была уверена, что случилось нечто экстраординарное, иначе бы она так себя не вела. – Ладно, - подумала я, смотаюсь по-быстрому, - московские дороги в летний выходной по логике вещей должны быть свободны.
Приняв душ и проглотив легкий йогурт, я легко сбежала вниз по лестнице, и прыгнув в машину, рванула с места.
Томкин антикварный магазин располагался в особняке восемнадцатого века в Сивцем Вражке, маленьком переулке, прилепившимся к Старому Арбату.
Едва я подрулила к высоким кованным воротам особняка, как на широких мраморных ступенях появилась Томка в умопомрачительном воздушном сарафане небесно-голубого цвета. Быстро чмокнув меня в щеку и не дав опомниться, подруга крепко схватила меня за руку и поволокла через торговый зал магазина, уставленный разными древностями в самую дальнюю комнату, где у нее располагалась так называемая реставрационная мастерская. Буквально впихнув меня в пыльное помещение, Томка устремилась вперед, а я, больно ударившись коленкой о какую-то железяку, поспешила за ней. Почти сразу, взору моему предстал мой собственный шкаф, так долго выманиваемый у меня Томкой и только с месяц назад отданный, наконец, в ее полное владение. Шкаф поражал дивной лакированной поверхностью дверей, блеском бронзовых ручек и вообще, всем своим новым обликом. Я даже замерла от восторга, однако, подруга пролетела мимо шкафа и затормозила только возле письменного стола, заваленного какими-то пыльными папками. Ловко выхватив из стопки какой-то листок, Томка с гордостью протянула его мне со словами: Читай! Бывает же такое!
Я осторожно взяла в руки документ, точнее это была его качественная цветная копия. Еще не веря в такую удачу, я быстро пробежала глазами по выцветшим от времени чернилам:

«Смоленск, 27 июля 1941 года.
Смоленское отделение Государственного Банка СССР
ОПИСЬ
ЦЕННОСТЕЙ, ОТПРАВЛЯЕМЫХ В ГОХРАН СССР
(ГОСУДАРСТВЕННЫЙ БАНК СССР)…»

Чем дальше я читала копию документа, тем больше перехватывало у меня дыхание. Дочитав до конца, я обессилено опустилась в какое-то облезлое, некогда аристократическое кресло обитое потертым бархатом и терпеливо ожидающее своей очереди на реставрацию, причем явно не первое столетие. В моей голове все перемешалось. Печатный текст был испещрен многочисленными рукописными пометками на немецком, сделанными возможно самим Герингом. Но одна полустертая надпись сразу бросилась мне в глаза: «Waldemahr Sсh.»! Не успела я прийти в себя, как около меня возникла Томка с двумя бокалами шампанского и на мой немой вопрос, который ясно читался у меня в глазах, затараторила:
- Ну что, подруга, оценила? Представляешь, во время реставрации твоего, да, ты не ослышалась, твоего шкафа, реставратору понадобилось снять зеркало с внутренней стороны дверки. Ну, для полировки. А там, - это. Ну, что скажешь?
- Нет слов, - развела я руками, - меня мучает только один вопрос. Каким образом этот документ попал в шкаф к Герингу? То есть я хочу сказать, не в кабинет, не в сейф и даже не в письменный стол, а в шкаф, который, как рассказывал дед, стоял в его спальне в охотничьем домике. Бред какой-то.
- Ну, это тебе виднее. Единственное, что я могу тебе сказать точно - шкаф этот, а вернее сказать гардероб, судя по великолепно сохранившимся чернильным штампам с инвентарным номером, а именно цифрой «927», на все сто процентов, действительно принадлежал рейхсмаршалу. И это пока все. Но поверь, и это уже не так мало. Если вдруг окажется...
- Томка, - бесцеремонно прервала я подругу, - я позвоню Тарасову? Пусть пришлет наших спецов. Ты не возражаешь?
- А я так понимаю, другого выхода все равно нет? Звони уж, а я пока дам команду кое что тут прибрать пока. Ну, ты меня понимаешь.
Я с пониманием кивнула и позвонив в «контору», вышла покурить на свежий воздух. Эксперты прибыли на удивление быстро и подхватив свои волшебные чемоданчики, неслышно прошмыгнули внутрь. Когда к воротам особняка, в котором удобно расположился Томкин магазин, вальяжно подрулил огромный наглухо тонированный "Мерседес" Тарасова, я выбросив окурок в ближайшую урну, мигом подскочила к распахнувшейся дверце автомобиля, дабы лично засвидетельствовать таким образом свое почтение высокому начальству. Оно же в свою очередь, несмотря на выходной, явилось этому грешному миру во всем своем ослепительном блеске. Этот великолепный, явно шитый на заказ генеральский мундир, весь в блеске орденов и медалей, темно-синие лампасы идеально выглаженных брюк, надменный взгляд из под густых, начинающих седеть бровей…
Честно говоря я еще ни разу не видела Тарасова в парадном мундире и от неожиданности даже растерялась.
- Привет, Ростова, рот-то прикрой, а то муха залетит. Ну, что вылупилась? Я сегодня детишкам в детском доме рассказы рассказывать буду, по команде «самого», - генерал закатил вверх глаза и сварливо продолжил, - это только у вас, бездельников, по воскресеньям выходной, ладно, веди показывай свою «лавку древностей». И важно поднялся по ступеням, не обращая абсолютно никакого внимания на вившуюся вокруг него Томку.