Иван Тимофеевич с трудом повернулся на бок. Адская боль в правом боку, куда угодила фашистская пуля, казалось пронзила его насквозь. И все же превозмогая себя, он нашел в себе силы и посмотрел на улицу. Сквозь щели в дощатом сарае, куда его бросили немцы, отчетливо были видны: кусочек пыльной улицы, край какого-то деревенского дома, старая яблоня сплошь усыпанная крупными зелеными яблоками. «Антоновка, - отрешенно подумал старший инкассатор, - еще не успела созреть». Рядом послышался шум подъехавшей автомашины, хлопнула дверца. Скрипнув несмазанными петлями, распахнулась дверь в сарай. Старший инкассатор зажмурился от яркого солнечного света, хлынувшего внутрь.
- Ну здравствуй, красноперый, не узнаешь?
Иван Тимофеевич с трудом разлепив глаза, посмотрел на вошедшего. Перед ним стоял, заслоняя весь дверной проем и тяжело опершись на резной деревянный посох, очень толстый эсесовец с капитанскими знаками различия. Присмотревшись, инкассатор не поверил своим глазам. В этом среднего роста, заплывшем жиром, седом старике, сейчас лишь с большим трудом можно было узнать щеголеватого штабс капитана царской армии, с которым Иван Тимофеевич, тогда красноармеец пулеметной роты, столкнулся в жестоком бою за станицу Богатую в далеком 1918 году.
- Ну, что молчишь? Постарел? Ты тоже. Весь седой, как лунь, не узнать. А я смотрю твои документы и все гадаю, думаю, неужели ты. Даже рана от твоей шашки на плече снова заныла. Столько лет не давала о себе знать, а тут заныла. Что, думал - утонул штабс капитан в Черном море?
- Не такая уж ты важная персона, Вольдемар, чтобы думать о тебе. Сколько я вас «золотопогонников» на том обрыве положил? Были чинами и повыше. – ответил старший инкассатор сквозь зубы. – А ты что же, теперь под фашистов лег?
- Я мил человек – немец, и эту вашу советскую власть душил и душить буду. Вот так – то. А ну – ка, вытащите его на солнышко, посмотреть хочу поближе, от кого я чуть было смерть лютую не принял, - Шварц повернулся к солдатам и махнул рукой.
Двое солдат ринулись в темноту сарая и грубо схватив Ивана Тимофеевича под руки, поволокли к выходу и бросили к стволу старой яблони. Боль в боку стала настолько сильной, что глаза раненного заволокла пелена. Сквозь шум в голове, до него снова долетел скрипучий голос Шварца:
- А ты, видать, у большевиков большой шишкой стал. Гляди-ка, - старший инкассатор Смоленского ювелирторга. Поди много золотишка через твои руки прошло?
- Золотишка – то много, только не моего, а народного. – Каждое слово давалось ему с большим трудом.
- Не смеши меня, Иван, откуда у русского народа золото? Все это наше, кровное, вами у нас отнятое. Впрочем, все это – лирика. У меня к тебе всего один вопрос. Вот этот предмет, тебе знаком? - Шварц наклонился к Ивану совсем близко, развернул кусок ткани и показал, лежащий на ней продолговатый предмет.
Солнечные блики, отражаясь от золотой поверхности предмета, запрыгали у старшего инкассатора перед глазами. По спине ручьями потек пот. На протянутой инкассатору куске ткани лежал слиток золота из описи, отправленных с ним в Москву драгоценностей.
- Нет, - только и смог он выдавить из себя.
- Странно, такие ценности вывозятся из банка, а старший инкассатор ни сном ни духом? А с чего бы это ты, тогда из полуторки «тачанку» с пулеметом смастерил, как в старые добрые времена, да не к линии фронта пробивался, а на запад? Молчишь? Ну ничего, сейчас я тебя разговорю. – Шварц повернулся к солдатам, - приведите ко мне его девку.
Сквозь кровавую пелену, застилающую глаза, инкассатор вдруг увидел собственную дочь. Бандиты держали ее за руки. Спутанные белокурые волосы полностью закрывали ее лицо, голова бессильно свесилась в сторону. Порванный сарафан бесстыдно открывал девичью грудь со следами кровоподтеков, по обнаженным стройным ногам тоненькой струйкой сбегала кровь, капая на некогда белоснежные туфельки, стекала на землю и смешивалась с пылью на дороге.
- Извини, - ухмыльнулся Шварц, - я смотрю, мои казаки уже позабавились немного. Вообще-то, - бандит, играя маузером, подошел к девушке и подняв ее лицо за подбородок, стволом пистолета убрал волосы, - я их понимаю, уж больно хороша чертовка. Но теперь, ее жизнь в твоих руках. Показываешь место, где вы спрятали груз и я отпускаю вас обоих на все четыре стороны. Надеюсь, ты не допустишь, чтобы твою дочь мои солдаты «по кругу» пустили? Думаю, долго она этого развлечения не выдержит. Ну, как тебе мое предложение?
Инкассатор поднял глаза. Посмотрел в последний раз на дочь, собрал последние силы и бросился на Шварца. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как три тяжелые пули из белогвардейского маузера разорвали ему грудь и он, споткнувшись на бегу, упал на пыльную дорогу к ногам своей дочери. Сквозь пелену, застилающую глаза, Иван Тимофеевич успел различить угасающим взглядом умирающего, лицо человека в немецкой фуражке с высокой тульей, склонившегося над ним. Это был капитан Пустовалов...
Смоленская область, август 2009
Поиски в Смоленской области, не мудрствуя лукаво, мы решили начать с места обнаружения золотого слитка. После тщательного и вдумчивого изучения карты местности, быстро стало понятно, что наиболее приоритетным, в плане самого пристального нашего внимания, прежде всего должно стать следующее направление - берег реки Вопь, где проходила переправа 152 стрелковой дивизии, далее на деревни Гусевка - Сокольники. Однако, саму деревню Сокольники рассматривать, как промежуточный либо тем паче конечный пункт движения колонны не приходилось. По архивным данным в августе 1941 года в этом населенном пункте практически все время стояли регулярные части танковой армии Гудериана, а именно ремонтные мастерские. Таким образом, получалось, что вероятность того, что колонна каким-то мистическим образом проскочила мимо данного населенного пункта, равнялась практически нулю. Что касается Гусевки, то она была почти целиком сожжена наступающими немецкими частями и именно в силу географических особенностей данной местности колонна ее, обойти никак не могла. Ибо, на карте было четко видно, что дорога, ведущая на Гусевку с обеих сторон была вплотную зажата непроходимыми болотами. Таким образом, у колонны после переправы через Вопь, был только один путь - на Гусевку, а вот дальше на протяжении примерно пятнадцати километров до Сокольников, возможны были варианты. Правда, посидев минут десять, задумчиво глядя на карту и покусывая карандаш, я поняла, что вариантов этих «с гулькин нос». Скорее всего, колонна затерялась где – то, между этими населенными пунктами. Правда, имели место и сразу образовавшиеся на нашем пути трудности. Так, например, деревня Гусевка, недвусмысленно упомянутая в рапорте капитана Васюка и четко обозначенная на двухкилометровой карте Генерального штаба Красной армии, составленной в 1946 году, таинственным образом отсутствовала на карте Генерального штаба Советской армии 1985 года. И хотя, такие моменты случаются сплошь и рядом, по причине небывалой скорости вымирания нашего коренного населения, обычно населенные пункты все же оставляют на своем месте, просто добавляют обозначение "нежил.", что трактуется всеми, хотя бы отдаленно сведущими в данном вопросе специалистами, "как нежилой населенный пункт". По счастью, карта 1946 года у нас все же имелась и придерживаться мы решили ее. Прибыв на место, мы невольно залюбовались, раскинувшимися вокруг пейзажами. Речка Вопь со своими песчаными берегами, не густо поросшими молодыми сосенками и березками навевала сюжеты старинных русских сказок и баллад.
Место наиболее удобное для переправы мы нашли сразу, в силу того, что хотя деревня Гусевка с географических просторов нашей необъятной Родины и исчезла, но дорога-то к ней осталась! По счастью, на местности присутствовал также и восстановленный после войны мост, героически уничтоженный перед самым носом наступающих немцев капитаном Васюком. Вот с него, я имею ввиду мост, а не Васюка, мы и решили начать.
Загнав в ближайшие кусты орешника наш "Лендровер", мы расчехлили поисковую аппаратуру и приступили к делу.
Чего только не попалось нам за неполных три часа поиска! Пара насквозь проржавевших винтовок системы Мосина, несколько гранат РГД без запалов, с рубашками и без, немецкие и советские каски, ржавые пулеметные ленты, бесчисленное количество гильз всевозможных калибров и даже орден «Красной Звезды» с облупившейся эмалью, но четко читающимся номером. Однако, основную трудность для поиска представляли осколки мин и снарядов, которыми казалось был до отказа нашпигован каждый сантиметр земли в радиусе километра от моста. Однако, первый день поиска уже клонился к закату, а ничего, хотя бы косвенно указывающего на факт прохождения здесь именно нашей колонны, мы так и не нашли.
Перекусив тушенкой с гречневой кашей и с наслаждением выкурив по сигарете, мы приуныли.
- А что это ты на меня так смотришь? - Насторожился Мишка поймав мой задумчивый взгляд, блуждающий от моего напарника до безмятежной глади реки и обратно. - Уж не хочешь ли ты сказать...
- Хочу, Мишаня, еще как хочу! Ты же сам все понимаешь. На берегу ничего, представляющего для нас интерес нет. Это очевидно. Хотя, видит бог, я старалась, как могла, - в доказательство этому я бесстыдно задрала юбку и продемонстрировала Мишке свои исцарапанные коленки, - хотя, подожди, запроси Тарасова, пусть по номеру ордена «Красной Звезды» определит хозяина. Чем черт не шутит. Надежды мало, но все же.
Суходольский явно нехотя поплелся к «Лендроверу», звонить генералу, а я едва он скрылся в кустах, бросилась к реке, срывая с себя одежду и, уже нагишом прыгнула в воду. С наслаждением поплавав минут десять я заметила Мишку, грустно маячившего на берегу.
- Отвернись, - коротко бросила я ему и уже выбираясь на берег, натягивая мокрую юбку и слушая Мишкин доклад, поняла, что с орденом тоже ничего не получилось. К сожалению, принадлежала данная находка некоему, младшему лейтенанту Горохову А. В. И, хотя, ветеран был еще жив и здоров, службу в августе 1941 года он проходил в 152 стрелковой дивизии, в составе которой и был ранен при переправе через реку Вопь. Следовательно, к разыскиваемом нами колонне отношения иметь не мог.
- Ну, милый друг, теперь очередь только за тобой. Так что, давай, без лишних слов, доставай акваланг, до темноты как раз успеешь проверить акваторию. – Ехидно похлопала я его по плечу.
- Ну что за денек? Слушай, а если и на дне ничего нет? Если этот Васюк с перепугу все напутал? Тогда что?
- Видишь ли, Михаил, все дело как раз и заключается в том, что капитан Васюк, даже при всем своем желании, напутать ничего не мог. Он давал показания в 1944 году и не где нибудь, а в СМЕРШе. А там напутать было невозможно. Можешь мне поверить. Мне дед рассказывал. В общем, я прошу тебя тупо проверить русло реки и если к несчастью, там тоже ничего не обнаружится... я говорю к несчастью, потому как, тогда придется устанавливать всех тех несознательных жителей несуществующей ныне деревни, которые охваченные жаждой личной наживы, наверняка, давно сдали несчастные останки наших грузовиков в металлолом. А это могло произойти очень давно и, как следствии этого, установить этих расхитителей социалистической собственности будет практически невозможно. Но устанавливать их все равно придется и не кому нибудь, а именно нам. И, кроме того, как ты понимаешь, в самые кратчайшие сроки. Уж, поверь мне на слово, это будет та еще песня. А генерал, пока мы не принесем ему все ответы на абсолютно все вопросы, да еще на блюдечке с голубой каемочкой, как говаривал всем известный Остап Бендер, с нас все равно не слезет. Я ясно выражаю свои мысли? Так что, если перспективы тебе понятны, то поскорее облачайся в свой костюм ихтиандра и ныряй до посинения. И, пожалуйста, очень тебя прошу, найди мне эти проклятые грузовики.
Глядя на грозного майора ФСБ Суходольского, который надев левую штанину гидрокостюма, прыгал на одной ноге, пытаясь попасть в правую, я как ни старалась, не смогла сдержать улыбки. Наконец, Мишка облачился полностью и злобно зыркнув на меня через маску, исчез под водой.
Искомые обломки грузовиков, причем обоих, он нашел сразу. Правда, не прямо под мостом, как ожидалось, а несколько правее. То ли их на несколько метров отбросило взрывом, то ли оттащили чуть в сторону, когда восстанавливали мост. А может, новый мост просто построили несколькими метрами левее. Впрочем, это не имело уже абсолютно никакого значения. По подводным снимкам, сделанным Суходольским и в авральном порядке по электронной почте отправленным в Москву генералу, эксперты в течении нескольких минут определили, что покоящиеся на дне Вопи покореженные обломки, принадлежат грузовым автомашинам, именуемым в простонародии "полуторками". Кроме того, по характерным повреждениям, наши эксперты пришли к однозначному выводу, что данные автомашины:
"...первоначально, представленные Вами на экспертизу фотографии останков ГАЗ АА, несомненно имели огневой контакт со стрелковым оружием, а впоследствии были разрушены с использованием взрывчатого вещества - тротила...". Это была маленькая, но все же победа. Кроме того, мы решили, так сказать, "на удачу" проверить металлодетектором противоположный берег реки, и возле одной из опор моста, среди бесчисленной россыпи гильз от "трехлинейки", совершенно неожиданно отыскали слегка потемневший от времени серебряный кругляшок - полтинник 1924 года выпуска. Конечно, это могли быть, так называемые «солдатские потери», но … Все это вместе взятое, были уже не просто теоретические предположения, основанные на логике и карте местности. Это были, уже настоящие полновесные факты, подтверждающие, что мы на верном пути. И все же, глядя на по-детски счастливое лицо своего напарника, я все отчетливее начинала понимать, что до окончательного завершения дела нам остался всего один шаг. Но даже я не предполагала тогда, насколько он будет трудным...
Проскочив по проселочной дороге еще несколько километров, мы въехали в Гусевку. Вернее, самой деревни уже давно не было и в помине. А те несколько покосившихся и почерневших от времени бревенчатых строений непонятного назначения с провалившимися соломенными крышами, назвать можно было скорее развалинами какого - то затерянного в лесах хутора, нежели деревней. Буйно разросшаяся бузина и заросли малины в человеческий рост вплотную обступили еле угадывающуюся среди исполинских листьев подорожника дорогу. Поверх всего этого буйства дикой природы, то там, то сям виднелись печальные останки печных труб черного цвета, наполовину разрушенных, а одичавшие яблони грустно покачивались между них на ветру, издавая при этом поистине кладбищенские стоны. Вот такая, жуткая картинка встретила нас на втором этапе нашего нелегкого пути. Мы в растерянности остановились посреди дороги, не представляя даже примерно, с чего начать. Пришлось начать по старинке, как говаривали наши предки - "от печки ".
При ближайшем изучении окрестностей стало понятно, что не так давно эта старая деревня стала объектом варварского разграбления со стороны так называемых "черных копателей". Те немногие, чудом уцелевшие под натиском времени стены зияли свежими пробитыми дырами, с торчащими во все стороны кусками дранки, из печей были выворочены изрядные фрагменты кладки, фундаменты повсеместно грубо разворочены. Кое где, правда, сохранились небольшие элементы дивной красоты печных изразцов, явно старинной, еще дореволюционной работы. Повсюду, в бесчисленном количестве были разбросаны старые чугунки с облупившейся эмалью, груды битого стекла блестели в крапиве, как копи царя Соломона. Вволю набродившись посреди всего этого строительного мусора и уже не чуя под собой ног, мы, наконец, выбрались на обочину дороги и в полном отчаянии завалились в траву.
- Найти в этом хаосе что либо определенное можно только чудом, - вздохнул Суходольский и в сердцах пнул изрядный ком земли, случайно подвернувшийся ему под ногу. Ком подлетел в воздух, мягко шлепнулся на дорогу и покатился под уклон, оставляя за собой дорожку из каких - то блестящих предметов. Мы подскочили как ужаленные и бросились следом. На песке, отливая на солнце серебром, как ни в чем ни бывало, мирно лежали три монеты.
- Вот тебе и чудо, - приговаривала я, с усердием оттирая глину с серебряных рублевых монет 1924 года выпуска.
- Суходольский, свяжись с генералом. Доложи обстановку. Заодно узнай, как там себя ведут наши немцы. Не собираются ли на экскурсию в Смоленск.
Но не успел Мишка взять из машины спутниковый телефон, как раздался зуммер вызова.
Несколько минут мой напарник слушал с вытянутым, как во всяком случае показалось мне, лицом. Потом буркнул что - то вроде "есть ", точнее я не расслышала, занятая заменой аккумуляторов в металлодетекторе, и отключился.
- Наташка, есть новости. Наши немцы сегодня примерно в 16.00 внезапно оторвались от наружного наблюдения. На данный момент их местонахождение неизвестно и устанавливается. Автоматизированная система видеонаблюдения ГИБДД «РАПИРА», расположенная на минском шоссе в трех километрах от Дорогобужской развязки зафиксировала машину наших гостей дважды, в 09.23 и в 12.15 часов тридцатого июля сего года.
- Так, в Дорогобужском управлении внутренних дел мы были в районе тринадцати часов, помнишь, их начальства там еще на месте не оказалось, их всех дернули на какой - то выезд, поэтому мы с тобой прибыли к особняку Шварца не раньше четырнадцати. По заключению экспертизы, смерть господина Шварца наступила между десятью и одиннадцатью часами дня. Получается, Шварца младшего грохнули в промежутке времени, когда камера зафиксировала машину немцев. Значит, визит ему нанесли все таки они. Непонятно только, что они делали в доме покойника еще около часа? Признаков тщательного обыска на месте не было. Значит, Шварцу задали всего один или два вопроса, быстро получили ответ и, скорее всего забрав что - то, убрали его как ненужного свидетеля и убрались восвояси.
- Да, жидковат внучок оказался супротив своего деда. Следов побоев или пыток на теле обнаружено не было. Значит все, что знал выложил сразу и добровольно, не кочевряжился. - Поморщился Суходольский, презрительно скривив губы.
- Ну, тут выводы делать пока еще рано, мы ведь многого не знаем. Вполне возможно, встреча эта была оговорена заранее и передача немцам того, за чем они прибыли, могла быть, например, инспирирована волей деда Шварца. Может они записку какую от него притаранили или другой какой памятный знак, перстенек там любимого дедушки или что либо в этом роде.
- А убивать его, тогда зачем? - пожал плечами Суходольский.
- А вот этого мы пока с тобой не знаем, но выясним обязательно. Вообще-то, и здесь вариантов, как ты понимаешь, тоже может быть масса. Я лично, склоняюсь к мнению, что чтобы добраться до сокровищ им недоставало совсем немного. Какого-то последнего штриха, понимаешь, завершающего фрагмента мозаики. И тот факт, что Шварц младший им стал больше не нужен, красноречиво свидетельствует о том, что они свое получили. А раз так, то на их месте я быстренько обрубила бы все хвосты, включая, кстати, и нашу "наружку" и аллюром помчалась бы к заветному тайнику с золотом. Хотя, все могло быть и гораздо прозаичнее. Например, долю Шварц попросил большую, они не согласились, а он пригрозил вложить всю их честную кампанию кому следует, то бишь нам. А им это, как ты догадываешься, совсем не понравилось. Но повторюсь, чует мое сердце, что они по привычке зачистили хвосты и всего делов. Кстати, это обычная метода работы немецких диверсионных групп еще с времен второй мировой. Ладно, как я понимаю, эти гости скоро к нам пожалуют. Вот мы их в этой самой, как бы не существующей Гусевке и встретим. Мимо нас, они точно не проедут. Как говорилось в известном кинофильме? Правильно - "место встречи изменить нельзя ".
Смоленская область, август 1941
- Стой, кто идет? - окрик раздался внезапно, и настолько близко, что Гудков невольно вздрогнул, а Леночка от неожиданности даже вскрикнула.
- Свои, - майор поднял глаза и с облегчением увидел перед собой двух лейтенантов в заляпанном глиной с головы до ног обмундировании. На настороженных лицах - многодневная щетина. Автоматы, правда немецкие, но это скорее плюс, нежели минус, вероятнее всего добыли в бою. И самую малость расслабившись, повторил : - Мы - то, свои, а вот вы, кто такие будете?
- Вы, товарищ майор, сначала свои документы покажите, а потом уже вопросы задавать будете, - нервно выкрикнул один из лейтенантов, длинный как жердь, одни глаза горят на исхудалом лице, да кадык на давно небритой тощей шее прыгает вверх - вниз.
- Начальник НКВД Смоленска, майор НКВД Гудков Сергей Владимирович, - спокойно представился Гудков, - а документы? - Это можно, - майор посильнее оперся на хрупкое Леночкино плечо и полез во внутренний карман кителя. И тотчас почувствовал, как напряглись лейтенанты. Достал пачку бумаг, протянул ближайшему, - кто же вас так напугал, ребятки? Неужели немцы? Или от природы пугливые такие? Хотя нет, вижу автоматы при вас немецкие. Значит, орлы, в бою взяли? Ну, документы - в порядке? Теперь вы расскажите, кто такие будете?
Тот что постарше, закончил смотреть документы Гудкова, улыбнулся, как - то по-детски, вздохнул с облегчением и, спохватившись, вернул документы, встал по стойке "смирно" и, кинув ладонь к фуражке, неожиданно четко поставленным командным голосом коротко доложил:
- Командир взвода 152 стрелковой дивизии лейтенант Ерошин. - А это мой заместитель Донкин, - кивнул он на стоящего рядом нервного лейтенанта.
- Ну и где ваш личный состав, товарищи командиры? - Гудков тяжело опустился на траву и привалился спиной к шершавому стволу березы. - Откуда и куда путь держите?
- На Днепре оборону держали. Трое суток немцы нас крупным калибром и минометами выковыривали, а потом танки переправили и давай утюжить. Мы слышим с правого фланга тишина стоит, слева тоже к вечеру все стихло. Послали связного, а он вернулся, говорит нет дивизии. Ушла в неизвестном направлении, - скороговоркой, то и дело глотая слова и ежесекундно вытирая от пота шею, доложил Донкин. - Ну мы и решили...
- Тоже драпануть? - закончил с усмешкой Гудков.
- Ну зачем вы так, товарищ майор, у нас из всего взвода к тому времени пять человек осталось. Еле вырвались, пока сюда вышли, еще троих потеряли, - растерянно вставил Ерошин.
- Где потеряли? - Нахмурился Гудков.
Ребята нехотя расступились и майор сразу увидел три песочных холмика, неумело обложенных дерном. Рядом, все еще валялись перемазанные в земле две саперные лопатки.
- Вот что, братцы, я вам скажу. Из окружения нам с вами еще топать и топать. Где наши войска, врать не буду, не знаю. Так что выходить будем строго на восток, другого пути все равно нет. Так, братцы?
- Так то оно так, товарищ майор, только далеко ли вы с такой раной уйдете? В деревню вас надо в какую ближайшую, а то не ровен час гангрена начнется.
- Сколько километров смогу пройти, все мои, а в деревни соваться нам сейчас никак нельзя. Кругом немцы. Вы лучше носилки половчее соорудите, а то вон девка совсем с ног валится, столько километров меня, кабана такого тащила.
- Это мы, товарищ майор, мигом организуем. Вот подхарчиться бы чем, трое суток не ели. - Ерошин вопросительно посмотрел на Леночку.
- Сейчас, ребятки, я вас чем нибудь накормлю, правда, у нас у самих не богато, но совсем голодными не оставлю, - улыбнувшись, сразу засуетилась девушка, расстегивая медицинскую сумку.
- Ну вот и славно, сейчас перекусим и двинемся, - рассмеялся Гудков. - А пока, лейтенант Ерошин, сдайте документы погибших бойцов.
Приняв из рук лейтенанта внушительную пачку бумаг, перевязанную бечевкой, Гудков не глядя сунул ее в полевую сумку.
- После разберемся.
Смоленская область, август, 2009
Уже второй день мы с Суходольским, расположившись на живописном пригорке на самом виду у дороги и установив яркую туристическую палатку, загорали на солнышке, усиленно изображая молодоженов. В промежутках между игрой в бадминтон или шахматы, по очереди бегали купаться на маленькую речушку поблизости. Наш напичканный шпионской аппаратурой "Лендровер", мы загнали внутрь более менее сохранившегося сенного сарая на самой окраине деревни, а на самом виду, у палатки поставили легкомысленный "Ланцер Х" лимонного цвета с символом "Плейбоя" на капоте. Завершали туристический пейзаж закопченный складной мангал с живописно наваленной возле него кучей пустых пивных банок, целый мешок которых, мы предусмотрительно захватили с собой из столицы, да пара пластиковых стульев ядовитого зеленого цвета.
Поздно вечером, часов в одиннадцать, когда я уже собиралась отойти ко сну, так как до четырех утра очередь дежурить была Суходольского, он отправился в "Лендровер", проверить нет ли какой новой информации. Оказалось, что по спутниковому каналу нам сообщили следующее:
"... Особо важно. Конфиденциально. Личность, гражданина Германии, прибывшего 29.07.2009 из Ганновера в Москву (аэропорт Домодедово) под фамилией Отто Валенберг предположительно установлена. Возможно это Алекс Шторм, 1925 года рождения, немец по национальности, находится в розыске с 1943 года, разыскивается "Интерполом", как нацистский преступник, обвиняемый в ряде военных преступлений на территории бывшего Советского Союза, в частности на территории Белоруссии, а также Польши, ряда других стран. По данным "Интерпола", являлся активным членом и начальником контрразведки бандформирования "Зондеркоманда Вольдемара Шварца". Причастен к массовым расстрелам мирных граждан, пыткам и другим преступлениям против человечности. При задержании чрезвычайно опасен. Владеет приемами рукопашного боя. Постоянно носит трость слоновой кости черного цвета с массивным бронзовым набалдашником и с вмонтированным в тело трости самострелом на пять патронов калибра 7.62. Умен. В совершенстве владеет десятью или, по другим данным, двенадцатью языками. Легко входит в контакт и доверие. Часто, при первом контакте представляется ученым секретарем или профессором Сорбонского университета. Охотно и на высоком информативном уровне поддерживает любой разговор, хорошо владеет гипнозом. Владеет разносторонними знаниями в разных областях науки и техники. Особенно образован в области медицины и физиологии человека. Всем заинтересованным службам принять срочные меры к задержанию гражданина Германии Алекса Шторма..."
- А все таки, я была права! - совсем не к месту рассмеялась я и показала Суходольскому язык.
- Не понимаю, чему ты так радуешься? - Надулся Мишка, - ты что же всерьез считаешь, что этого Алекса так легко спеленать? Полиции сильнейших стран мира не могут его взять уже больше шестидесяти лет, а ты на что - то надеешься?
- Теленок ты, Суходольский, они потому и не могли его арестовать, потому как просчитать им его было не по силам. А я его просчитала, понимаешь? И генерал это понял сразу. Ты что же думаешь наши спецслужбы просто так его упустили из виду? Нет, Мишенька, Тарасов специально снял с них наблюдение.
- Ты, что несешь? Как он мог так нас подставить? И с кем по его мнению я должен осуществлять задержание этого монстра? С тобой что ли? Да ты без году неделя в отделе, да ты в оперативных делах - младенец! Нет, я немедленно запрошу связь с генералом и спрошу его прямо : кто мы с тобой по его мнению.
- Сомневаюсь, что тебе удастся с ним поговорить. Подсадным уткам связь не положена, тем более спутниковая. Так что хочешь ты этого или нет, а просчитала его я и брать его за жабры тоже буду я. Так что он мой! Все, я отправляюсь спать. Разговор окончен. А ты, пожалуйста, постарайся не проспать. Держись меня, дурачок, и прыгнешь мимо подполковника, сразу в полкаши.
- Совсем свихнулась баба, - только и сумел пробурчать Суходольский, отвернувшись к костру.
Смоленская область, сентябрь 1941
В землянке командира партизанского отряда было хорошо натоплено, сырости почти не ощущалось. Однако, Гудкова бил такой сильный озноб, что даже стакан самогонки, спешно принесенный по настоянию комиссара отряда Смирнова, не унял дрожь во всем теле. Они попали в распоряжение особого партизанского отряда "Знамя" случайно, наткнувшись возле железнодорожного полотна на возвращавшихся с задания подрывников Ивана и Матвея. Они и привели малочисленный отряд Гудкова в расположение партизан.
После пятиминутного разговора с комиссаром отряда, бывшим вторым секретарем смоленского горкома партии, хорошо знавшего Гудкова еще до войны, их не стали долго мурыжить, а просто зачислили в штат отряда и поставили на довольствие. Гудкова же после осмотра врача хотели срочно уложить в имевшийся при отряде госпиталь, но майор настоятельно просил сначала обеспечить ему срочную связь с Большой землей.
- Да пойми ты, Сергей Владимирович, связь будет только послезавтра. Ждем самолет с Большой земли. Он привезет новую рацию и батареи. Наш передатчик вчера во время минометного обстрела разбило. Ну что я тебе, как маленькому объясняю. Ложись, отдохни, выспись, наконец, потерпит твой доклад до завтрашнего вечера. Все равно ничего сделать нельзя. Уж мне, то своему старому другу, ты поверить можешь?
- Тебе, Степаныч, - могу, но информация действительно очень срочная... - пробормотал майор еле тихо и через секунду, ровно задышал во сне, уронив голову на стол.
Самолет не прилетел ни на следующий день, ни на второй, ни даже на третий. Немцы с помощью самолетов разведчиков, так называемых "рам ", так между собой прозвали их партизаны, постоянно проводили разведку с воздуха и усиленно бомбили тщательно подготовленные партизанами посадочные площадки, выложенные для приема самолетов и грузов кострами. Кроме того, немецкие зенитки круглосуточно контролировали воздушное пространство над партизанским краем, сводя на нет все отчаянные попытки Большой земли снабдить партизан всем необходимым. Положение отряда с каждым днем становилось все хуже. Уже ощутимо не хватало боеприпасов, продуктов, медикаментов, а дефицит взрывчатки стал просто катастрофическим. Кроме того, немцы практически каждый день предпринимали против партизан карательные операции, местами довольно успешные, а сочувствующие партизанам деревни выжигались до тла. Вскоре, стало известно, что такая небывалая активность немцев обусловлена прибытием в Дорогобуж карательной зондеркоманды Вольдемара Шварца.
- Будем посылать связного в город, - решил на совещании командир отряда по прозвищу "Дед", - другого выхода я не вижу. Городское подполье собрало нам, что смогло, а главное будет возможность выйти на связь с Москвой, сообщить новые координаты для отправки нам грузов. Кроме того, как вы знаете, в отряде есть несколько тяжелораненных товарищей, им остро необходимы медикаменты. Решено, - в город пойдет, - командир сделал паузу, как бы обдумывая последнюю кандидатуру, - Елена Веретенникова, она сама вызвалась, я лично не возражаю.
Собирали Леночку в город всем отрядом. Тоненькая, гибкая, как тростинка, одетая к тому же в легкий сарафанчик и цветную косынку, из под которой торчали в разные стороны косички с простыми белыми лентами, Леночка из молодой девушки волшебным образом превратилась в подростка.
Вечером того же дня она условным сигналом постучалась в дверь дома на Садовой улице, где жила проверенная подпольщица Валентина Павловна, фельдшер городской больницы.
- Ну, здравствуй, красавица, - обрадовалась девушке Валентина, - сейчас соберу на стол. Перекусим и займемся делами.
За столом Валентина подробно расспросила об отряде, там у нее, как оказалось воевали два сына, поведала обстановку в городе. Особенно ругалась на толстяка Шварца. - Никого не жалеет, сетовала она, совсем житья от его бандитов не стало. Тебе, красавица, тоже нежелательно без надобности в город днем выходить. Ты девка видная, хоть и не дашь тебе больше пятнадцати, а все одно - попадешься шварцовским бандитам, заберут к себе в отряд. Они, милочка, никем, даже детьми не гнушаются. Так что будь очень осторожна и, знаешь что? Пожалуй, к связному я сама схожу, а ты дома посиди, а то неровен час, еще попадешься им на глаза.
Собралась Валентина буквально за минуту. Накинула платок и, остановившись уже у дверей, сказала :
- Сиди тихо, ко мне, вроде гости не захаживают, но если что, тверди, что племянница моя с Вязьмы, одна без родителей осталась, вот и добралась к тетке. Все же тетка при больнице, сытнее с ней будет. Приехала если что, сегодня, а в комендатуру отметиться завтра с утра собираешься, хочешь при больнице нянечкой остаться. Все поняла? Да не бойся ты никого, это я так, на всякий случай. Скоро вернусь, думаю часа за два обернусь. Только сиди тихо, как мышка, стемнеет, свечу не зажигай, поняла? Я быстро. - И тихонько притворила за собой дверь.
Леночка присела на кровать, в самый дальний уголок и обхватив колени руками, задремала. Разбудил ее громкий стук в дверь. Со сна Леночка подумала, что вернулась Валентина, за окнами было совсем темно и только отперев дверь, поняла, что ошиблась. В горницу неожиданно ввалились двое пьяных мужиков в форме с какими-то странными нашивками на рукавах, девушка таких еще не видела.
- Валентина! - с порога заорали они, - спирт давай! Потом в полутьме разглядели девушку и ухмыльнувшись переглянулись.
- А это еще что за красавица?
- Племянница я, Валентины родной сестры дочка, - девушка попятилась вглубь комнаты, мгновенно почувствовав, опасность.
- Что-то не слышал я, чтобы у нашей Валюхи сеструха была, - захохотал один, маленького роста, весь какой-то плешивый, с гнилыми зубами. По хозяйски прошел в комнату, зажег свечу.
- Не, я что-то такое припоминаю... - Засомневался второй, крупный, как боров с маленькими поросячьими глазками на обрюзгшем от пьянства лице.
- С Вязьмы я приехала, - еле слышно пролепетала Леночка, продолжая пятиться. В голове билась одна мысль - легенде нужно соответствовать полностью, иначе подведешь боевых товарищей.
- С Вязьмы, это хорошо, я там в техникуме учился, - вставил первый. А Валюха где?
- Сейчас подойдет, к соседке вышла, - не зная, как себя вести, девушка села на кровать.
- Точно к соседке или может к соседу? - хохотнул боров. Если в Митричу, то это надолго, - бандит хитро подмигнул Леночке, дело-то молодое, - и опять противно заржал.
- Ладно, у нас с собой немного самогонки есть, - потер руки плешивый, - накрывай, племянница на стол, у тебя Валюху дожидаться будем, Шварц приказал спирт принести, да без него не возвращаться.
Леночка захлопотала у стола, собирая бандитам нехитрую закуску. Пока она бегала от печки в комнату, где стоял стол, и обратно, боров несколько раз пытался ухватить Лену за коленки. Каждый раз, она уворачивалась и мечтала только об одном, поскорее бы вернулась Валентина и этот кошмар закончился. Тем временем бандиты с грохотом поставили винтовки в сенях и расселись за столом.
- Садись, выпей с нами, - приказал плешивый.
- Я не пью, - твердо ответила девушка.
- Может ты и еще чего нибудь не делаешь? - заржал боров, наливая по второму стакану.
- А чего ты ее спрашиваешь? - вдруг разозлился плешивый, давай разложим ее на двоих и проверим.
- И то верно, - охотно согласился второй.
Леночка с ужасом увидела, как оба бандита поднялись из-за стола и пьяной походкой направились к ней.
- Ну, не бойся, мы аккуратно, а то дергаться начнешь, себе же больнее сделаешь, - приближаясь приговаривал боров, и вдруг, как рявкнет :
- Иди сюда, я за тобой по всей хате бегать не буду!
Леночка замерла на месте. Боров подошел совсем близко, так что тошнотворно запахло перегаром. Девушка поморщилась.
- А, тебе запах мой не нравиться! Ну тогда давай по другому, - огромной рукой он схватил девушку за плечо, развернул к себе спиной и буквально швырнул грудью на стол. На пол посыпались бутылки и тарелки. Леночка попыталась вырваться, когда почувствовала, как бандит задирает подол ее сарафана, но силы были слишком неравны. Его липкие руки стали подниматься все выше, с нечеловеческой силой раздвигая ей ноги. Девушка рванулась последний раз, что было сил и потеряла сознание.
Очнулась девушка от того, что телега на которой ее везли, несколько раз попала колесом в какую-то канаву и ее сильно подбросило на дороге. Леночка открыла глаза и увидела прямо перед собой огромные звезды. Теплый ветерок ласково трепал ей волосы и ворошил пахучее сено на котором она лежала. Ей вдруг стало так хорошо и спокойно, как в детстве, когда отец брал ее с собой на сенокос.
- Вроде, очнулась, - услышала вдруг она знакомый голос и ужас снова охватил ее. Мелькнувшая вдруг в голове мысль, заставила ее резко опустить руку между ног и она заплакала от стыда и бессилия. Рука сразу стала мокрой и липкой.
- Точно очнулась, - послышался опять голос, - ты как там, жива? А то в обморок вздумала упасть. Так бы и сказала, что мужика не пробовала, мы бы как нибудь поосторожнее бы с дамой обошлись. А то весь кайф нам обломала. Лежала, как мертвая. Слушай, Петро, а может давай еще разок ей загоним? Ехать - то еще долго, а я честно говоря ничего в прошлый раз и не почувствовал, все равно как бревно трахал. Эй, девка, ты там как, не против?
У Леночки уже не было сил ни отвечать, ни сопротивляться. "Пусть делают, что хотят, лишь это быстрее все закончилось ".
- Да оставь ты ее в покое, ну ее к черту, малахольную.
Вскоре телега остановилась и девушка увидела, что они въехали в небольшую деревню. Ее ссадили и сразу провели в дом. За длинным столом ужинало несколько человек. Во главе сидел очень толстый старик в немецкой форме и, опираясь одной рукой на посох с массивным медным набалдашником, другой держал рюмку, по всей видимости с вином. Подле него сидело еще несколько немецких офицеров, тоже занятых едой. Когда в комнату ввели Леночку, толстяк сразу спросил, как зовут сие милое создание. Леночка, придерживая разорванный от пояса до подола сарафан, хотела было ответить, что нибудь дерзкое, но тут же проглотила язык, в буквальном смысле этого слова. Рядом с толстяком сидел, как ни в чем ни бывало, капитан Пустовалов. Сомнений быть не могло. Это был он. Правда, сейчас на нем была форма немецкого капитана. Но Леночка узнала бы этого человека из тысяч других, какую бы форму он не надел. По всему было видно, что Пустовалов тоже узнал Леночку, но вида не подал, только удивленно изогнул правую бровь. Из этого жеста девушка мгновенно сделала единственно правильный, вывод, что дав понять, что они знают друг друга она, наверняка, сильно навредит этому замечательному и сильному человеку, которого она знала, казалось тысячу лет и не было на целом свете для нее милее человека. На душе вдруг стало спокойно, легко и радостно.
Девушке предложили поужинать, но она вежливо отказалась, хотя и была голодна, боясь за ужином, чем нибудь, нечаянно, выдать свои чувства к Пустовалову. Потом, ответила на несколько ничего не значащих вопросов и была определена на ночлег в одну из хат деревни. Всю ночь Леночка не сомкнула глаз, надеясь на то, что Пустовалов придет и внесет ясность в создавшуюся ситуацию. Так как она была уверена, что он тоже узнал ее. Однако, против ее ожиданий в середине ночи к ней пришел не Пустовалов, а явился один из ее мучителей. Не постучавшись, по хозяйски он зашел в спальню, где на кровати, свернувшись калачиком лежала девушка, зажег свечу и бесцеремонно сорвав с нее одеяло, гаркнул:
- Встать! - Потом присел и сказал : - повезло тебе сегодня, такой человек на тебя глаз положил. В общем, одевайся, тебя ждут. И будь с ним поласковее. А на нас зла не держи, если что не так.
Леночке было уже все равно, кто ее ждет. Она уже поняла для чего ее подняли среди ночи и потому поднялась и стала спокойно одеваться, даже не попросив бандита, который пялился на нее во все глаза, отвернуться. Готовая ко всему, она прошла в сопровождении двух немецких солдат на другой край деревни и постучалась в указанную ей дверь. Услышав предложение войти, она вошла и чуть не расплакалась от радости. За столом, напротив двери сидел капитан Пустовалов и улыбался ей, как старой знакомой, приложив указательный палец к губам. Капитан громко предложил ей вина и, услышав отказ, приказал идти в спальню и раздеваться. На ее недоуменный взгляд, он ободряюще подмигнул и настойчиво подтолкнул к спальне. Сквозь закрытую дверь Леночка слышала, как Пустовалов отпустил охрану и попросил его не тревожить до восьми часов утра. Потом хлопнула входная дверь, закрылся засов и девушка поняла, что они, наконец, остались одни.
Они проговорили всю ночь, до утра. Пустовалова интересовало абсолютно все, что происходило с Леночкой и остальными с того самого момента, как группа Пустовалова отправилась в Сокольники. Сначала девушка, рыдая на плече у Пустовалова взахлеб рассказывала, как ее жестоко изнасиловали бандиты. Потом немного успокоилась и отвечая на четкие и быстрые вопросы капитана рассказала, как вместе с Гудковым они оторвались от немцев, как и где прятали груз, какими маршрутами перемещались дальше. Интересовало его также, как они с Гудковым вышли к партизанам и смог ли Гудков связаться с Большой землей и сообщить о месте "захоронки" с грузом. Лена честно рассказала, что в Москве пока ничего не знают о месте нахождения груза. Что ее и послали в город с целью встречи и передачи связному только части этих сведений. Однако, при стечении определенных обстоятельств она это сделать не успела. То есть сведения о дислокации площадок приема грузов для партизан передать, почти наверняка уже успели, а что касается груза смоленского ювелирторга, то сведения о "захоронке", Гудков, вообще запретил передавать, боясь провокаций и не доверяя партизанскому связному в городе. Связной должен был лишь передать, о том, что сам Гудков находится в партизанском отряде, который дислоцируется в этом районе.
Услышав от Леночки, что о ценном грузе теперь знают только она с Гудковым и, теперь капитан, он почему-то очень обрадовался, чем несколько озадачил девушку. Но она решила про себя, что значит, что в планах командования что-то изменилось и так было нужно.
Кукушка выскочила из "ходиков" так неожиданно, что девушка вздрогнула и посмотрела на часы. Было уже половина восьмого утра.
- Теперь самое главное. Сегодня днем отсыпайся, я дам команду, чтобы тебя не тревожили, потому что теперь, ты всегда должна будешь выглядеть просто обворожительно. Вечером, часов в девять тебя проводят к Вольдемару Шварцу, начальнику зондеркоманды. - Капитан достал из под кровати потертый школьный ранец и открыл его. Потом достал стопку аккуратно отглаженной одежды и ее передал Лене.
Девушка разложила одежду на кровати и в недоумении посмотрела на Пустовалова. Перед ней лежала школьная форма пионерки, красный галстук, белые гольфы, большие белые банты.
- Есть у господина Шварца маленькая слабость, - горько усмехнулся капитан. Любит он девчонок пионерками наряжать. В общем, перед тем, как пройти к нему в спальню, нарядишься во все это. Войдешь, так сказать, в достоверный образ. Поняла? - резко спросил капитан у оторопевшей девушки.
Та, часто моргая глазами, стараясь чтобы не потекли слезы, согласно закивала.
- Ну вот и молодец, главное сначала немного поиграй с ним, в общем, изобрази подростка. И запомни, как только все закончится, он сразу засыпает. Твоя задача, ни в коем случае, не дать ему заснуть. Утром, мужики обычно совсем по другому смотрят на свои ночные увлечения. Придумай, что нибудь сама. Главное, он должен остаться от тебя без ума, понимаешь? И все, что ты ему расскажешь потом, он должен воспринять, находясь еще под влиянием близости с тобой. Другого такого случая просто больше не представится. Теперь, слушай главное, - Пустовалов опять открыл школьный портфель и показал содержимое девушке. - Под пионерской одеждой, вот здесь будет лежать мина с часовым механизмом. Когда почувствуешь, что Шварц устал, обними его и скажи примерно следующее:
- Мне сегодня два ваших солдата пионерскую форму выдавали. Вот они мне и приказали, чтобы я после того, как вы уснете, нажала в портфеле вот эту красную кнопку и скорее уходила. Что времени у меня останется всего десять минут. - Потом повторишь еще раз, - так и сказали : нажмешь красную кнопку, потом сунешь портфель ему под подушку и сразу выходи на улицу. Охране скажешь, в туалет. Взрыв произойдет примерно через десять минут после включения кнопки. На улице тебя будут ждать надежные товарищи они выведут тебя из деревни и проводят к партизанам. А вы мне так понравились, что я просто влюбилась в вас. Вы такой сильный, мужественный. Я испытала с вами такое... Уверен, после такой информации сон у него слетит капитально. Чтобы потом не случилось, говори одно и то же. Если будут пугать или бить, все равно, тверди одно и то же. В этом, наше с тобой спасение. Все поняла? Тебя обязательно попросят показать тех солдат, которые тебе дали портфель. Укажешь на тех двоих, которые тебя изнасиловали. Их ты хорошо запомнила? Ну и молодец. Уродов этих не бойся, они не ранее завтрашнего утра уже будут болтаться на виселице, на центральной площади. Это я тебе гарантирую. А твоя самая главная задача – стать самым доверенным человеком господина Шварца. С твоей красотой и обаянием это сделать будет очень даже просто. Даже учитывая, его патологическую подозрительность. Но эта бомба, - капитан показал на портфель, - должна его убедить в твоей надежности. По крайней мере на первое время. А дальше – все зависит от тебя. Ну, теперь вроде все. Теперь иди, тебе необходимо отдохнуть.
Девушка кивнула головой и отвернулась.
- Не плачь, - сказал Пустовалов, нежно погладив девушку по голове, крепко поцеловал в губы и неожиданно добавил, - я тебя очень люблю.
- Когда, мы с тобой увидимся? - едва сдерживая слезы, готовые хлынуть из глаз, спросила Лена.
- Если все получится, будем встречаться почти каждый день. Я скажу, где и когда, - глухо ответил капитан и не оборачиваясь быстро пошел по улице, пока окончательно не исчез в темноте.
