Открывая шкафы и буфеты,
я на полки взираю с опаской,
За спиною – пустое пространство,
как прошедший сквозь марлю кисель…
Одиночества бритвы не режут,
а счищают присохшие краски,
На пейзаже, засунутом в угол
средь ненужной забытости всей.

Сразу вспомнится горечь настурций,
что сплетались в неистовой лени,
Обрамляя притихшие клумбы,
карауля прохладу ночей,
И глазами пройдя сквозь нечеткость,
ощущаю под горлом биенье,
Это – пульс задремавшей протоки,
это в прошлое тонкий ручей,

Где светло оперенная цапля,
удивленную голову склонит,
Не печалясь, что всплескам у бездны
одиноко внимает она.
Закачаются листья на гладких,
неподвижных озерных ладонях,
Блики легкие плавать отправит
в одиночные рейсы – луна…