1. Без лохов жить скучно

Наконец-то, я приняла самостоятельное решение, о котором не догадывается муж: нашла для себя вариант дополнительного заработка. Хочу доказать ему, что способна даже на такой пустяк, как заработать деньги. О моей библиотекарской зарплате, снисходительно улыбаясь, он говорит: « Фильдеперсовая...». Посмотрим, что он скажет потом!

Для начала, я сняла небольшую комнату в офисном центре. Потом купила складную массажную кушетку с отверстием для лица и дала объявления в газеты о сеансах оздоровительного массажа. С объявлениями на улицах пришлось потрудиться: обошла с десяток автобусных остановок и домов, чтобы наклеить листочки с текстом, который старательно сама набирала, а потом распечатывала. После этого мне оставалось только ждать звонков от предполагаемых клиентов со всякими остеохондрозами!

Первого пациента я, конечно, запомнила. Еще бы!.. Сначала, это лицо, похожее на сдутый футбольный мяч… Потом, когда он снял рубашку и улегся на кушетку, оголив спину, то, как бы сказал какой-нибудь пафосный автор: « Моему взору предстали картины татуировочной нательной живописи, потрясающие глубиной своего содержания...» Да, да – все тело в наколках без единого просвета, хотя-бы, клочка кожи !..

Человек повернул голову набок и сочувственно спросил:« Не испугал ?!» А сам хитровато и насмешливо косит глазом…
Не на ту напал, милый! Ну, подумаешь, змеи на предплечье, храм многокупольный на спине!.. Только, почему-то, крест закругленный…

Вообщем, пока мяла ему спину, мы разговорились. Он объяснил, что изображения куполов говорят о количестве отсидок. А какой благородный сдержанный человек: перенес предательства, голод, ужас тюремного карцера, но совсем не афиширует свое арестантское прошлое! Да и разговариваешь, будто с интеллигентным человеком!..

Я согласно кивала головой: раньше Понятия были (знаю из книг!), а сейчас - никакие воровские законы не соблюдаются. Законы эти порядок блюдут не только в тюремной среде, но, оказывается, и здесь, в обычной жизни… Робко вставила: «А как - же типы, что в подворотнях старушек грабят?» Презрительно морщится: «Отморозки, таких не уважаем...». « А в доверие втираются, обирают, мошенники?!» - спрашиваю. Он снова морщится брезгливо – значит, тоже, не уважает…
“А шансон – объяснил он, - шансон – это искренняя чистая музыка страдания…”. Честно говоря, не терплю эти песни, потому что, сначала старушку в подворотне ножом пырнут, а потом, песни жалостливые тянут: ” Прости, мама, плохого сына...”. Человеку, понятно, об этом не сказала: не он же - с его интеллигентностью, да – ножом…

К концу нашего разговора я уже разминала голову и активные точки на ушах. Кстати, замечательный взбадривающий прием напоследок, когда кровь, словно, резко прильнет (или отхлынет ?! я – не медик, как вы поняли, а библиотекарь с солидной практикой семейного массажа!), и всякие остатки дремоты после часового лежания на кушетке улетучиваются! Так вот, к концу разговора я пребывала в непоколебимой уверенности, что, если не принимать во внимание убийц и отморозков, грабящих старушек, то сидят в тюрьмах, вообщем-то, замечательные люди, попавшие туда случайно… Кто-то мстил за обиды, а это, по словам моего собеседника, святое, кого-то оговорили, кто-то власти неугоден...

Он, вежливый и предупредительный, расплатившись, прощался. Мне уже казалось симпатичным его помятое лицо сдутого футбольного мяча (переживи-ка столько нервных встрясок и ходок на зону!). Я с уважением смотрела на мужественного, по моим представлениям, открытого и честного человека. Наклонив голову, глядя искоса блестящими глазами (говорю-же, что оживают люди после моих массажей: и в глазах - блеск, и грудь - колесом!), он сказал со смешком, продолжая наш разговор об отморозках и беспомощных бабульках, о "сидящих за правое дело" и о доверчивых, обычных, вроде меня,  гражданах и гражданках: «А, все-таки, жить без лохов, скучно!..»

Щеки мои обиженно заполыхали, будто я получила пощечину. Дело в том, что классическим лохом, в полном значении этого слова, была именно я, со своей бесконечной доверчивостью, глупой жалостливостью, и тому подобной чепухой! Образы благородных Робин Гудов рассеялись, и я, как близорукий человек, только что надевший очки, ясно увидела перед собой ухмыляющуюся физиономию с холодным стальным взглядом, цинично уставившимся на меня, словно хищник, рассматривавший жертву…

Я поставила номер Зэка - произнесла это слово, применительно к ушедшему клиенту, четко, твердо и с удовольствием – в «черный список» в телефоне, а пока ехала домой, в голове надоедливо крутилось: « Волк в овечьей шкуре », и, наконец, решительно потребовала от водителя маршрутки выключить радио, когда из динамиков послышались душераздирающие и вышибающие слезу, мелодии шансона…

2. Гипноз для лохов

Я шла с работы и улыбалась, подставляя лицо невесомым снежинкам, смешно и щекотливо таявшим на лице. Улыбалась еще оттого, что представляла изумленное лицо мужа, после того, как сообщу о дневной выручке.

- Погоди, дорогая, помоги, пожалуйста !..
Я оглянулась - ко мне обращалась немолодая цыганка. В глаза бросился огромный живот, выпиравший из - явно не по размеру - засаленной куртки. И, конечно же, меня остановил взгляд - цепкий, остро пронзающий насквозь и, словно, проникающий внутрь.

- Погоди, красавица, как до вокзала дойти? Помоги, милая!..
Фальшь во всем этом улавливалась, и, уже, позже, анализируя происшедшее, я поняла - фальшь была в несоответствии трогательных "дорогая", "милая" с жестким, без намека на улыбку взглядом, холодом обдающих темных глаз.

А в тот момент, решив, что бедная женщина, в столь интересном положении, потерялась в городе, я подробно и обстоятельно объяснила маршрут, правда, чуть смущаясь от чересчур сурового и пристального взгляда цыганки. Во время моего монолога взгляд периодически бесцеремонно шарил по моей одежде, фиксировал внимание ( я ощущала!) на сережках в моих ушах с милыми сияющими камушками... Взгляд этот, устремленный на меня, успел заметить сумочку, что я держала, прижав локтем.

Где-то в голове пульсировало: прочь !.. прочь !.. Однако, я обреченно стояла на месте, подавленная силой неподвижного и недоброго взгляда, устремленного на меня.

- Спасибо, отблагодарю, погадаю - всю правду скажу, ребенком клянусь!
Пальцы цыганки крепко впились в мою руку и бормотание становилось все назойливее. Мучаясь от несуразности происходящего, и, будучи не в силах оттолкнуть от себя беременную женщину, не в силах сделать шаг ( путь преграждал этот огромный всеобъемлющий живот c еще неродившимся ребенком, жизнью которого клялась цыганка), я покорно застыла на месте, вытянув вперед руку с открытой ладонью.

Дальше – туман… Помню, как глядя в черные широкие зрачки, не отводя от них взгляд, я другой рукой доставала из сумочки шелестящие купюры, и повинуясь, откуда-то доносившемуся твердому голосу, складывала их в свою открытую ладонь вытянутой руки. Потом, повинуясь этому же голосу, по-прежнему, глядя в устремленные на меня немигающие глаза, сжимала в ладони деньги под пришептывания гадалки. Когда я разжимала пальцы, то, потрясенная, молча смотрела на свою ладонь - она была пуста!..

Так, раз за разом, после всех манипуляций с рукой, сжимавшей крепко купюры, и расправлявшей затем пальцы, открывая моему растерянному взору только извилистые розовые линии на ладони, из сумочки исчезла вся дневная выручка, которой я так гордилась! Вслед за деньгами из руки исчезли и сережки с милыми сияющими камушками. Самое загадочное - гадалка ни разу не прикоснулась к моей руке..

Домой я пришла совершенно вымотанная и обессиленная. Слезы не растаяли на моем лице нежно, как снежинки, а застыли скорбными прозрачными полосками…

Я по-прежнему люблю и с наслаждением слушаю цыганские романсы и народную музыку. Только, думаю - они принадлежит какому-то другому народу: доброму, искреннему, гордому, страстно любящему жизнь и людей ...

3. О Т Е Ц

В дверь осторожно поскреблись. Раздался мягкий мужской голос:« Извините, пожалуйста…». Я оглянулась, продолжая разминать мощные плечи пожилой бухгалтерши, регулярно заглядывавшей на массаж перед обедом. В проеме двери я увидела голову с седыми, живописно раскиданными прядями волос. Любопытствующий взгляд светлых глаз был устремлен на дородное тело, аппетитно возлежавшее на кушетке. Бухгалтерша тоже повернула голову на голос и, к моему удивлению, постоянно брюзжавшая по разным поводам дама, кокетливо улыбнулась бесцеремонному посетителю кабинета, который без разрешения распахнул дверь.

Таким было мое первое знакомство с этим человеком. Потом он приходил на сеансы массажа, принося каждый раз свежую, на высоком плотном стебле, горделиво-одинокую розу. Смущенно улыбаясь, краснея от неловкости, он произносил кучу комплиментов в мой адрес, укладывался на кушетку вниз лицом, и долго извинялся - неизвестно за что: трудно представить, что кто-то может сердиться или обижаться на этого человека с розовыми, как у младенца, щечками и с добрым лучистым взглядом! Когда бы он ни пришел на прием, его всегда встречали в очереди приветливыми улыбками, а женщины таяли от комплиментов и неподдельных восхищенных взглядов мужчины!

Он много говорил, не в силах, по-видимому, сдерживать нежные чувства, о cвоей cемье. С гордостью, невольным любованием, рассказывал о своих мальчиках, один из которых - к огромному горю - погиб в автокатастрофе. Другой, оставшийся единственным сыном, прошел боевые действия в Чечне, родил славного внука, и был в жизни стареющего человека главным, ради кого тот жил. С мамой своего мальчика – бывшей женой – Борис (так звали моего пациента) развелся, прожив с ней мучительные, как он сказал, годы. Женщина, обладая властным, не терпящим возражений характером, управляла своим мужем, подавляя всячески естественное стремление к независимости. Проще говоря, она сделала из мужа подкаблучника. Борис, по его словам, спасался от тирании жены только среди сыновей. Им он и посвятил себя: совместные занятия после школы, увлечение футболом, рыбалка, костер с палаткой в лесу… Как восторженно он рассказывал о том уроке выживания, что преподал своим подросткам-сыновьям, оставив мальчишек на три дня в лесу совершенно одних! Питались рыбой из речки, процеживали воду для питья, собирали грибы и спали в палатке. А, уж, разжечь костер от одной спички для мальчишек - ничего не стоило! Впоследствии, сын, прошедший Чечню, вспоминая о тех событиях, говорил, что не выжил бы в экстремальных условиях, если бы, не отцовские уроки!

« У меня удивительный сын…»- не переставал повторять Борис. Он рассказывал, как сын советуется с ним, Отцом, по любому вопросу, как приходит к Отцу переночевать, или, просто, поговорить после работы. Все больше я удивлялась и повторяла Борису о том, что у него с взрослым ребенком сохранилась тесная взаимосвязь.

Как-то Борис пришел на сеанс в растерянности. Долго молчал, внимая моим пассам руками по его спине, а потом начал неожиданно говорить: одинокий мужчина, он встретил, наконец, Ее, чьи темные грустные глаза (я видела фото той прекрасной женщины с очень выразительными, о чем-то говорящими красивыми глазами) пронзили его трепетное сердце. Женщина жила далеко от нашего города. Горный район, теплое море, пряные субтропические культуры и неповторимый морской аромат! Она была также одинока и прониклась симпатией, а, возможно, и более глубоким чувством, к Борису. Люди мечтали воссоединиться и жить общими заботами…. Или доживать вместе отпущенные на их век годы… «Она меня зовет… Но, я не поеду, - печально твердил мужчина, тяжело вздыхая, - я не поеду, потому что, надо помочь cыну строить дачу, а еще, - он мечтательно улыбался,- еще меня ждет внук, чтобы пойти вместе в лес! Я обязательно научу его собирать грибы, мы будем сидеть с удочкой на берегу, а потом готовить наваристую уху, расскажу ему, как мы с его папой также сидели возле костра, и жарили окуньков…». В ответ на мой вопрос о печальной женщине на фото, он прикрыл повлажневшие глаза, помрачнел, а потом тихо ответил: " Как я могу думать о себе, если cыну требуется помощь?.."

Потом Борис надолго пропал и не посещал мои сеансы массажа. Как-то, сидя в автобусе, я услышала знакомый голос: «Осторожно, милая девочка…» Я встрепенулась – только Борис так ласково и мягко обращался к женщинам! Конечно, это был он: в своей широкополой шляпе, худощавый, как всегда, галантный, Борис трогательно протягивал руку спускавшейся со ступенек слабенькой милой бабульке. Мы обрадовались оба этой неожиданной встрече! Борис, оставаясь верным своим привычкам, тут же купил у цветочницы упругую высокую розу, и вручил мне со словами: «Женщина без цветов… Это невозможно.!.»

Мы сидели на открытой террасе уютного ресторанчика и пили ароматный капуччино, который он обожал. И рассказывал о грустных вещах…Жил Борис теперь, оказывается, не в своей обихоженной с любовью однокомнатной квартире, а в общежитии. Случилось так, что ему позвонила бывшая жена и категорическим тоном потребовала, чтобы он перебирался в общежитие: их cын оставил свою семью, и ему негде жить. Причем, сама она жила одиноко в трехкомнатной квартире... «А, что же, cын?!» - задала я вопрос. И услышала в ответ: " Мальчик (в сорок-то лет!) не виноват, на него оказывает давление мама…». А за год до этих событий Борис, оказывается, по просьбе сына(!), написал «Дарственную» для него на свою квартиру. Выходит, что "Удивительный сын", общаясь весь год с Отцом, держал за пазухой камень, замыслив со своей матерью преступление в отношении Отца! Я не верила своим ушам: сын Бориса представлялся мне из рассказов Отца мужественным, добрым, справедливым, искренним и предельно честным человеком! Но Борис упрямо твердил, не желая принимать очевидное: « Мальчик не виноват…»

Потрясенная, молча, я допивала свой кофе. А Борис продолжал:« В конце концов, я живу для своего самого любимого и родного человека - сына, поэтому, сказал ему, чтобы он поступал так, как считает нужным, а летом все вместе, забрав внука, мы поедем строить дачу!..» Опасаясь, чтобы не сделать в очередной раз больно этому светлому человеку, я, все-таки, спросила о женщине на фото. Борис опустил голову. Когда он вновь взглянул на меня, то я увидела в морщинках возле глаз блестевшие слезинки. «Сыну без меня трудно..." - только и ответил он.

Мы говорим о самоотверженной материнской любви, которая бывает слепой и безрассудной. Я увидела такую же отцовскую любовь... Кто за это осудит ?!. Кроме того, Борис явился для меня образцом смирения, о котором так много слышим порой лицемерных поучительных речей от людей, далеких от истинного смирения ...

Я смотрела вслед уходящему Борису. Он торопливо шагал, придерживая полы развевавшегося от ветра длинного пальто и оборачивался, чтобы помахать мне, снимая шляпу и старомодно кланяясь. Вздохнув, я наклонилась к нежным лепесткам розы, и, почему-то, прижалась к ним губами. Потом в задумчивости побрела домой, вспоминая слезы Бориса в морщинках возле глаз, и ощущая то спокойствие в душе, о котором только что мне рассказывал человек, отказавшийся от возможного счастья с любимой женщиной ради Сына, и оставивший ему, не колеблясь, свою маленькую квартирку... " Сыну это нужнее..." - звучал тихий голос ...