Автор:
Вот вы скажите, что делает автор, если хочет заработать на новую машину или, в крайнем случае, слегка прославиться? Правильно, он пишет слезливый женский роман или крутой боевик для настоящих парней. Если с воображением туговато, то подойдёт, конечно, и комедия. Только непременно смешная, иначе ничего не выйдет.
Как случилось, что я решил объединить сразу три этих жанра, можно лишь догадываться. Люди, которые знают меня не очень хорошо, скажут: это потому, что я не умею писать ни то, ни другое, ни третье. Те, кто знает меня получше, не без оснований возразят - это, мол, всё из-за денег. Сам же я склонен предположить, что всё получилось, как всегда, случайно.
Осенило меня, словно Архимеда, в ванне.
Да, пожалуй, соглашусь, что если бы я в ванне сидел, мне бы ничего путного в голову и не пришло, кроме, разве что, скукотищи про объём вытесняемой моим тщедушным телом воды. А вот если бы я в ванну, к примеру, как Архимед в том мультике, с разбегу плюхнулся, то, не иначе, призадумался об объёме ремонта у залитых соседей.
Но я в ванне, к счастью, не сидел и, тем более, не плюхался. Я в ванне стоял. Это важно. Стоял под душем, смывал ароматную пену с кудрявой башки и мурлыкал вполголоса битловскую „Гёрл“.
Да. Именно в третьем припеве это и произошло. Я старательно, на зависть соседям, выводил на разные голоса - О, гё-о-о-ол, гё-о-ол... - когда вдруг подумал: Эврика! А ведь именно девушки мне для счастья и не хватает!
Нет, вы не подумайте, я это не как мужчина подумал. Я подумал как автор. Хотя, конечно, как мужчине мне тоже не помешало бы подумать о девушке, но в тот момент, плескаясь под тёплым душем, я вовсе и не был мужчиной. Весь, до самых печёнок я был автором. И я подумал именно как автор.
Да. Стою я себе и думаю… Нет, я не вслух думаю, как это обычно принято делать у пожилых людей всегда, а у всех остальных только спьяну или под душем. Вслух-то я петь продолжаю. Это тоже у людей, как навеселе, так и под душем принято. А думаю я не вслух. Думаю я только своими мыслями, потихоньку. Вот если у моей девушки, думаю, сбудется её заветная девичья мечта - ведь как это будет здорово! Так ведь - вы согласны? И ничего, что моя история совсем не про девушку. На самом деле моя история про Неё и про Него. Но мечта пускай всё же сбудется у девушки - вы же не возражаете? А больше никого нам и не надо. Он, Она и Девушка. Не против? Ну вот и славненько. Тогда я начинаю....
Воображаемый голос:
Вы только поглядите, каков наглец! Даже глазом не моргнул! «Моя история!..» «Я начинаю!..» Пустозвон! Мало того, что присвоил Её историю, которую по наивности и доброте душевной Она сама ему рассказала, так он ещё и обо мне ни словом не обмолвился. Вот жук!
А вы все чего столпились, варежки раззявили? Этому болтуну верите? Если кому-то здесь интересно, то без меня никакой истории вообще бы не было. Ясно?
Кто я? Я зонтик. Обычный складной женский зонтик, из тех, что легко умещаются в дамскую сумочку средних размеров. Впрочем, нет, тут я тоже неправ. Если бы я был обычным зонтиком, то, опять же, этому болтуну не о чем было бы вам рассказывать. Нет, я, конечно же, зонтик необычный. Я маргинал среди зонтиков. Белая ворона, чтоб вам было понятнее.
Я не помню своих родителей, потому как вскорости после рождения я был у них отнят и отдан в приёмную семью. Сказать, что я был продан в рабство, у меня язык не повернётся, кривить душой не буду. Человек Она порядочный и как хозяйка вполне ответственная и заботливая. Но это я так, к слову.
А эти… Видимо, они были хроническими алкоголиками, мои родители. Я родился уродом. С виду я нормальный, красивый и где-то даже изящный дамский зонтик. Но это только с виду. Изнутри я грубый мужик. Настоящий альфа-самец, если это только кому-то о чем-то говорит. Внутри меня поистине несгибаемый мужской „стержень“. Как, скажите, с этим жить? Это вы, люди, можете легко пойти к доктору и в одночасье, сменив половую принадлежность, привести внешний облик в соответствие с вашим внутренним содержанием.
А как быть нам, зонтикам?! Какие, скажите, неведомые силы сподвигли моих родителей снабдить меня этакой сильнющей внутренней пружиной, от которой во мне постоянно случается глубинный дискомфорт и томление души? Да вдобавок эта переменчивая питерская погода, от которой вовнутрях саднит ещё пуще! И это постоянное душевное щемление - не поверите - оборачивается что ни на есть всамделишными ревматическими болями. Когда дождик принимается по десяти раз на дню, и тебя постоянно - туда-сюда, туда-сюда. Тут, скажу я вам, любой сойдёт с ума. Что, разве не так? Та-а-ак. Вот и я, каюсь, не совладал с собой, сорвался…
Автор:
Уважаемый, Вы бы помолчали лучше! На то и созданы авторы, чтобы сочинять и рассказывать истории. Именно с этого я и собирался начать, а Вы бесцеремонно встряли. И вообще, известно ли Вам, любезный, что зонтики не разговаривают? Разве только в сказках. Но у нас ведь самая взаправдашняя история, без дураков…
Воображаемый голос:
Сам дурак! Обзывается ещё! Как же зонтики не говорят, а? Кто же, как ты думаешь, с тобой сейчас разговаривает?
Автор:
А вот так и не говорят! Вы, братец, персонаж воображаемый, и потому...
Воображаемый голос:
Я настоящий!
Автор:
Хорошо, персонаж настоящий. Но голос у Вас - воображаемый. А все воображаемые голоса, да будет Вам известно, всегда случаются в голове у автора. Съели? Надеюсь, теперь-то Вы позволите мне, наконец, начать?
Воображаемый голос:
И, тем не менее, я не согласен! История Её - вот пусть Она сама и рассказывает. А ты, пустобрех, не примазывайся.
Он:
Вот это правильно! Это по-нашему. Как человек военный, я во всём люблю порядок и дисциплину. Обойдёмся без посредников. А я, со своей стороны, проконтролирую, чтоб Она чего лишнего не сболтнула. Бабы ведь - сами понимаете…
Автор (обиженно):
Ну и чёрт с вами! Разбирайтесь сами. Я хотел как лучше, а вы…
Она (скороговоркой, перебивая автора, как будто только и ждала этого момента):
А я что? Я же тоже старалась как лучше. Ничто ведь, как говорится, не предвещало, а тут, надо же, дождь. Такой противный! Вы ведь знаете нашу мерзкую погоду...
Он:
Ну вот, так и думал. Затарахтела, таратайка! Ты бы ещё с Петра Великого начала, как он окно в Европу рубил.
Она:
Ну па-а-апик, ну ты что! Я же самую суть, коротенечко.
Он:
Ну-ну…
Она (тяжело вздохнув):
Женщины меня поймут. Особенно, у кого мальчики. У меня их, спиногрызов, двое. Старший и младший. Вы же знаете, как с ними непросто, с детками. C маленькими-то беда, а уж когда взрослые - вообще хоть из дому беги. Особенно, когда разница в возрасте большая. Ну, вы же понимаете.
Младшенький иногда ещё слушается, а этот... Поди справься с ним, с хряком упёртым, когда он сам большой начальник!
Он:
Ну-ка, я сейчас не понял. Ты кого хряком назвала?
Она (не обращая никакого внимания):
Вы не смотрите, что он весь из себя большой и важный и что он мой муж. На самом деле он хуже любого ребёнка, ей-богу! Мало того, что подай, убери, накорми, а на ночь, само собой, сказку эротическую, да с выкрутасами... Он же совсем у меня к жизни неприспособленный, дитя великовозрастное. Я ему и рубашки купи, и носки выбери, и ботинки присмотри. Ничего сам не желает делать.
Он:
А что ты ещё хотела? Не для того офицеру голова дадена, чтоб о всякой ерунде переживать. Его дело - супостата разбить к такой-то матери, если сунется. А пока не сунулся - кумекать, как бы он, супостат, не сунулся. И мирное небо над твоей пустой башкой стеречь. Поняла, дура? А шмотки да побрякушки разные - не наша печаль. Выдали тебе новые сапоги - носи новые. Не выдали - донашивай старые. А иначе бардак, разброд и потеря обороноспособности страны!
Она:
Так кто-ж тебе кумекать мешает? Но ты хотя-бы мусор выброси или за хлебом сбегай, пока кумекаешь. Руки-ноги небось свободны.
Он:
Что ты несёшь, женщина! Сразу видно, не понимаешь ответственности стратегического момента! Ну как же я мусор пойду выносить, глупая! А вдруг через час война? А я уже усталый! А?
Она (изображая возмущение, но с плохо скрываемой любовью в голосе):
Вот как с таким жить?! Я ему серьёзные вещи, а он бородатыми армейскими прибаутками отшучивается. Девочки! Не ходите за них ни за что на свете! Пока они до генералов дослужатся, лучшие годы у плиты потеряете.
Он:
Мамуся, пардон, а Вы не забыли - Вы вроде собирались нам что-то интересное рассказать?
Она:
Так а я о чём! Сам перебивает, главное!..
В тот вечер - ну-у, когда дождь-то, да? - вы помните... Я как раз мимо нашего обувного пробегала. А в моей голове с неделю уж одна мысль только, да всё как-то недосуг было. Ну да, что у моих мальчиков, у обоих, ботинок приличных не осталось. Выйти куда - так не в чем. Стыдобища!
Ну и что, что я одна? Вы же помните: моих в магазин заманить - легче застрелиться! Так что я давно уже приспособилась. Сама всё выбираю. И меряю даже сама.
Это на первый взгляд только сложно. Я же знаю! Вот, глядите: один палец между пяткой и задником влезает, значит, сынулечке точно впору будет. А если два моих пальца - аккурат папику. Всё просто, правда?
Но вы не забывайте - я женщина. Проблема выбора передо мной, как перед любой женщиной, всегда возникает. Ну что поделать! Иногда она кажется просто неразрешимой. Женщины, вы же меня понимаете, да? Думала, по-быстренькому справлюсь, а тут вон как получилось.
Короче, смотрю я на весь этот десяток перемеренных пар и никак выбрать не могу, на какой из них свой взгляд остановить. Они все такие миленькие.
Еле-еле уговорила девушку продавщицу все десять пока не убирать, а сама думаю... Как бы, думаю, мне папика моего перехитрить и в магазин на минуточку заманить. Он у меня человек решительный, лишними сомнениями никогда не обременён - в какую пару пальцем ткнёт, ту и возьмём. Ну, а раз уж в магазин зашёл, то и померит заодно на всякий случай скоренько. Вдруг я всё-таки чего напутала с размером. Вот. Поблагодарила я девушку за такую любезность с её стороны и давай, значит, благоверному своему по мобильнику названивать…
Девушка:
Ага. Любезность, как же! Да я готова перед ней весь магазин выставить, на коленях ползать и сама этой сумасшедшей на ногу каждый ботиночек напяливать, лишь бы она чего-то купила. Месяц кончается, а у меня продаж никаких. Выручка - прям кот наплакал, а мне ну непременно нужно сделать больше всех. Честно, клянусь, именно сейчас это вопрос жизни и смерти! Надо же, как раз в этом месяце начальство решило лучшего по профессии выбирать. И награда, скажу вам, немаленькая. Путёвка в Турцию на целых две недели! Это же … м-м-м, представляете! Не в какую-то там голимую задрипанную трёшку. В настоящий пятизвёздочный, на оллинклюзив с трёхярусным бассейном с морской водой и искусственным прибоем. С мускулистыми спасателями с голыми загорелыми торсами, м-м-м!..
И вот, похоже, всё срывается. Так обидно! Покупатели вообще не заходят в мою смену, будто сговорились!
Он:
Твою дивизию! Мне этот грёбаный магазин сейчас вообще ни в пиз...у, ни в красну армию! Везу целую, битком, машину ребятишек из команды моего оболтуса. Куда мне! Едем с футбола, наши проиграли и... И вообще мы стоим в пробке, и я весь потный, усталый, голодный и злой, и кто этого не понимает - сам распоследний идиот!
Она:
Ну папусик, ну пожалуйста! Па-а-апик! Ты всё равно мимо поедешь. А, папусечка? А я тебя встречу, а? Ты только выскочишь из машинки, одним глазочком посмотришь - опа! Ага? И всё - свободен! Дальше я уже сама как-нибудь, потихоньку. Тебе даже багажник открывать не придётся. Тут всего-то пару остановок - до дома дотащить…
Девушка:
Тётечку, конечно, по-человечески жалко. Вот ведь досталось бедняжке с таким моральным уродом жить. Солдафон! Да я бы на третий день сбежала. Или повесилась в крайнем случае.
За собственными ботинками, на готовенькое, можно сказать, на секундочку заскочить - его уговаривать приходится! И он ещё выкобенивается, сволочь!
Он:
Ну где ты там?! Я тебя не вижу!
Она:
Да вот же, папусик, я зонтиком тебе машу. Поверни голову чуть влево...
Он:
Ага, чтоб я в столб врезался? Ты бы ещё за полкилометра встала!
Она:
Ну па-а-апик…
Она же (обращаясь к публике):
И тут я понимаю, что зонтик мне уже без надобности. Дождик перестал и даже солнышко иногда сквозь лохмы облаков пробивается. Пытаюсь зонтик сложить ... и-и-и ... а он ни в какую! Знаете, у меня такой дурацкий зонтик…
Воображаемый голос:
Сама дура!
Она:
...Давно его хотела выкинуть - такой неудобный, жуть! - но всё недосуг за новым выбраться. Покупала - вроде симпатичный был, а сейчас даже не модный нисколько. А главное, такой тугой! Каждый раз, как закрываю, хоть плачь. Не коленом же в него упираться! Дурацкий, я же говорю…
Воображаемый голос:
Нет, я честно не хотел! Но, вот скажите мне, кому такие слова приятны? К тому же пружина эта больнючая - царапается и давит. Всё нутро мне сегодня разворотила, стерва! Никаких нервов с ней не хватает. Ну, я и взорвался. А кто бы не взорвался?!
Она:
Мне показалось - закрыла. Нет, точно вам говорю, щелчок слышала. Руку отпускаю, а он - тыдыщ мне - прямо в зуб. Прям рукояткой своей. Прикиньте?! И выбивает. Кровищи сразу - ужас! Стою, ни жива, ни мертва, что делать не знаю. Я ведь крови-то страх как боюсь. И голова кружится. А в голове тоже крутится: как же я теперь ботинки папику куплю?! Ой, позор-то какой!
А папик-то - вон он - из машины уже вылезает. Сердиты-ы-ый!..
Он:
Первая мысль - снайпер. А что мне ещё оставалось думать? Я иду навстречу, улыбаюсь... ну-у... по мере сил... А человек вдруг бледнеет, хватается за лицо и оседает на глазах. А на белоснежной блузке алое пятно расплывается. Конечно, снайпер. Я - естественно, как учили - объект в охапку и за остановку волоку. В укрытие, значит, чтоб с линии огня убрать. Ну да, как учили, собой прикрываю и ходу. Тут главное - у противника инициативу перехватить, взять ситуацию под свой контроль.
А объект, чувствую, обмяк совсем, признаков жизни не подаёт. Тащу, как мешок с песком. Всё, думаю, пи...ец! Вдовец, в смысле, в расцвете лет…
Она:
А как мне было сопротивляться, когда он такой большой и возбуждённый!
Ну вот, теперь ещё и каблук! Конечно, какие каблуки выдержат такой натиск?!
Она же (Ему):
Папик! Ты с цепи сорвался?!
Он (в сторону):
Фффу-уфф, живая!..
Он же (Ей):
Ну ты чего, мать! Обалдела?! Я думал, случилось чего!.. Вот как бы дал бы, чтоб не придуривалась!
Сынуля:
А я в машине сидел, с пацанами. Мы в тот день игру слили... А-а-а, пофиг, забейте. В следующий раз мы их порвём. Гляжу - чего это папа - сбрендил? Маму средь бела дня за остановку потащил. Гормоны заиграли? Да вроде не юноша уже. Несолидно... Ладно, фигня, пусть себе тешатся. Не до них. Мне с пацанами прикольнее…
Девушка:
Я, пока никого нет, на крыльцо покурить вышла. Какое там! У меня аж руки задрожали. Нифига себе, думаю, «он у меня слегка сегодня не в духе...» Зверюга! Прикиньте, схватил ту тётечку и давай её мутузить. Я, правда, не всё видела - он её за остановку утащил. Но мне и того хватило. Она, бедненькая, оттуда уже вся в крови выходит, за губу держится. Вся растрёпанная такая, а под глазом - во-от такенный фингал. И хромает, бедняжка!
И на меня, главное, зачем-то показывает.
Всё, думаю, славненько в Турцию слетала. Сейчас этот ублюдок и меня уделает. Я, главное, стою, рот раскрыв, с зажигалкой - пальцы жжёт, сигарета на губе повисла - и не знаю, орать мне, бежать или полицию звать…
Она:
Что вы! Он у меня мухи не обидит! Ну так, поворчит, конечно, для порядка, но отходчивый...
Она же (Ему):
Папик, раз уж мы всё-равно здесь, давай ненадолго в магазин заскочим, а? Па-а-апик? Я же уже всё приготовила, а? Обидно же!.. Да и мне теперь придётся чего-то прикупить. Не босиком же домой…
Он:
Не-е, ну точно, не в себе дамочка. По уши в кровище, а всё о своём! Может, бредит? Болевой шок, не иначе. Лучше ей сейчас, наверное, не перечить…
Девушка:
Бог мой! Ко мне идут!..
Я, клянусь, чуть в штаны не наделала…
Он:
Ну? Сюда, что ли?
Девушка:
Ззаходддите, пппожалуйста... Мможет, кофе?
Девушка (в сторону):
Откуда у меня кофе?! Здесь даже чайника нет!..
Он:
В другой раз. Некогда...
Девушка облегчённо выдыхает и без сил опускается на стул…
Она (прикрывая ладонью рот):
Девуфка, Вы помнифе, я... вот только фто... Дефяфь минуф назад…
Он:
Короче. Что она тут присмотрела? Вот это? Всё упакуйте...
Она:
Но...
Он:
Дома разберёмся...
Она (показывая на свои ноги):
Но…
Он:
Понял, не дурак. Эти нравятся? А эти? А те?
Он же (девушке):
Дайте каждых по три размера. Сколько с меня? Всё, поехали…
Он же (публике):
Поняли, что значит армейская хватка? На всё про всё – полторы минуты!
Сынуля:
А мне всё равно ни одни не подошли. Пришлось потом снова идти в магазин и всё мерить заново. Эх, мамочка! Ничего доверить нельзя!
Девушка:
Это ничего, что они через неделю всё вернули. Я к тому времени уже в Турции с Игорёшей познакомилась. Он такой классный! У него в России бизнес, дача и „бэха Ха пятая“.
Автор:
Вот видите, как хорошо я всё устроил. Так бы просто зуб выбили и - никакой романтики. Ан не-е-ет! Я вмешался и девушке мечту заветную девичью осуществил. Я ли не молодец?
Она:
Ага! Лучше бы ты мне новый зуб осуществил. Знаешь, во сколько он мне обошёлся?!
Девушка:
Точно! Лучше бы эти мечты вовсе не сбывались! Зря я потом беременная почти весь год проходила. Он на мне так и не женился. Сволочь!
Автор:
Тьфу ты! На вас, на баб, не угодишь...
Воображаемый голос:
А по мне, так всё в кайф! Мне хоть и нашли замену, но я нисколько не в обиде. У Неё так и не поднялась рука от меня избавиться. Я теперь на пенсии. Лежу себе на антресолях, отдыхаю, старые газеты почитываю...
Автор:
Да погоди ты со своими антресолями! Дай мне с этими капризулями разобраться. Не нравятся им мои заботы, видали! Нате вам, получайте тогда такую концовку:
Он:
Ха! Дурочка! А с чего ему на тебе жениться? Догадался, небось, что не от него залетела. Зря я, что ли, к тебе на следующий день „на кофе“ заглядывал?
Он, Она и Девушка (хором):
Дура-а-ак!!!
Автор:
Всё, всё, хорошо! Пошутил я. Не орите! Оставляем старый финал.
Воображаемый голос (вполголоса):
Ну и дурак. Мне новый намного больше нравится...
Автор (шёпотом):
Тсссс! Мне тоже. Только никому, ладно?
Занавес опускается очень медленно, торжественно и плавно, позволяя песне «Girl» прозвучать до финальных аккордов...
