В "Белом лебеде"

Получив пятнадцать лет особого режима, Сергей Крутов сначала был отправлен во Владимирскую тюрьму для отбытия первых пяти лет. Тяжелая статья и систематические нарушения режима: играл в карты, переговаривался с другими камерами через решетку окна, на прогулке кинулся на охранника, за то, что он оскорбил сокамерников и многие другие нарушения. Все это предопределило его новое место-пребывание после суда.


Начальник тюрьмы и начальник оперчасти, приняли его без осо-бого восторга, пообещав "очень веселую жизнь". Подержав его немно-го в общей камере, определили на год в одиночку. Уголовная статья за убийство начальника оперчасти колонии, как красная тряпка для быка, раздражала и приводила в бешенство администрацию тюрьмы. Дер-зость и ненависть к людям в форме не давала "Круту" шансов на спо-койное прибывание в общей камере.
Первые три месяца отдыхал душой, приводил мысли в порядок, хотя от одиночества порой хотел выть. Затем изрядно поднадоело, стал пи-сать стихи на каторжанскую тему, но менты часто производили обыски и забирали исписанные листы.
Однажды прочитал пару книжек и его снова, как в детстве и юности втянуло в чтение.
Не всегда Сергей был преступником, когда-то и его родители, работая учителями и имея педагогическое образование, надеялись увидеть в нем полезного для общества человека. Но судьба распорядилась иначе, бросив его в объятия друзей с уголовным прошлым. Две судимости, два срока и вот теперь пятнадцать особого, по милости какого-то май-ора, не-то мента, не-то ГБэшника.
Единственным проблеском в мрачном однообразии, была часовая про-гулка на улице и еще, чтение литературы отвлекало от мрачных мыслей.
Варвара Филипповна-библиотекарша иногда подбрасывала хо-рошие книги. Читал в основном приключенческие романы. В тюрем-ной библиотеке числилось несколько книг А. Дюма, которые зачиты-вались заключенными "до дыр".
Бывало, на прогулке слышатся перекрикивания через стены:
– Это, пять-один, когда добьете "Графа Монте-Кристо?".
– Серый, чуток осталось, завтра через Варвару передадим.
– Смотрите, протянете, я тогда "Графиню Монсоро" в другую ха-ту передам.
– Не-не! "Крут"! В натуре передадим. Братан, нам в первую оче-редь, как договаривались.
Как-то Варвара Филипповна принесла Сергею книгу о благород-ных пиратах Роберта Штильмарка "Наследник из Калькутты". "Круту" не доводилось в жизни читать таких приключенческих романов. Он проглотил ее за полтора дня и вдобавок получил рецензию о книге от библиотекарши, что автор романа написал свое произведение, будучи, находясь в заключение ГУЛАГа. Крут был поражен мастерством Штильмарка.
Чтобы не застаивался организм, Сергей, поднимаясь, в пять утра занимался зарядкой, упорно отжимаясь от пола и приседая до изнемо-жения.
Как-то "Крута" вызвал к себе главный опер на беседу и начал прощупывать его на предмет "стойкости", может вор изъявит желание после отсидки в одиночке восьми месяцев отойти от воровских прин-ципов и отказаться от идеи. Но после этого стер со своего лица смачно запущенный "Крутом" плевок. Такого простить ему начальник опер-части не мог. Вызвав наряд контролеров, он принял участие в избие-нии Крутова. Били больно, не сдерживая себя в силе. Забросили назад в камеру в полуобморочном состоянии.
"Крут" отойдя от побоев, не забыл об оскорблении, тем более вор должен всегда нанести ответку. Отколов от шкафа две большие щепы, остро отточенной ложкой, заострил их. Выждал, когда дежурит офи-цер, принимавший участие в его избиении и обманом заставил открыть кормушку. Тот ничего не подозревая, присел. В тот же момент, острая щепа, пропорола ему щеку. Второй деревянный штырь "Крут" вогнал себе в живот, когда в камеру ворвалась команда тюремных ментов.
В последствие, лежа на больничке, он давал объяснения, что не успо-коится, пока не "завалит" главного кума централа. Срок ему не доба-вили, но посадили в карцер, уже третий по счету.
Давление оперчасти прекратилось, из опаски, что вор осуществит за-думанное, тем более его угрозы, о том, что убьет опера и перережет весь наряд контролеров, распространились по всей тюрьме. Вскоре Крутова, как опасного рецидивиста и приверженца воровских идей пе-ревели в другую тюрьму с более жестким режимом содержания.

***
"Столыпинский вагон", плелся в самом хвосте состава, перево-зившего багажные грузы. В нем и содержали вора в законе "Крута", которого этапировали к его месту временного пребывания - в Соли-камскую тюрьму ВК-240/2.
Для Сергея Крутова не было тайной, что представляет собой данный острог.
Если судить официально, то власти называют его ЕПКТ , куда со все-го союза сгоняют воров в законе, отрицающих советский строй граж-дан и воров - рецидивистов. Заключенные же называют тюрьму - всесоюзным БУРом.
Название ей - "Белый лебедь" и существуют несколько версий:
стены острога выкрашены в белый свет, либо два корпуса распростер-лись в стороны, как два крыла лебедя. От того, что во дворе распола-гался памятник этим птицам или арестанты ходят согнувшись под уг-лом в 90 градусов. Действительно, что не людская молва - так новое название.



"Белый лебедь"- это последнее пристанище самых отпетых уго-ловников страны",– так выражалось тюремное начальство, принимая очередных этапированных сюда осужденных. Для "спецконтингента" - это была не просто тюрьма, а место земного ада! И создали его не "черти", а обыкновенные люди в погонах.

Здесь власти решили напомнить бродягам
Про Ад на земле, где сгорает душа
И выстлав в крови все пути бедолагам
Сплоченную веру на части круша.

Там белые стены, снаружи на воле,
И лебеди в камне застыли навек
Стоят во дворе, они тоже в неволе,
Как тот, сотворивший их человек.

Четыре зэка на двенадцать квадратов,
В глазах настороженность, на сердце тоска
Здесь пытки и ломки в почете у гадов,
Которых в прессхату согнали сюда.

"Белый лебедь", отмечен крестами
В былом лихолетье, свой след начертав,
Где Вася "Бриллиант" был удушен ментами
Корону свою, так властям и не сдав.

Забудем на время все распри и ссоры
Помянем несломленных духом людей,
Не многие в жизни бродяги - бесспорно!
Дожили до наших, безоблачных дней.

После 1980 года по указу генерал - майора Сныцерева, возглав-лявшего управление Усольлага, был создан транзитно - пересыльный пункт при ИТК-6
Своеобразный концентрационный Советский лагерь для перемещен-ных уголовных преступников, где отсортировывались лица - воры в законе отдельно, рецидивисты тоже, от основной массы зэков. Лесных "командировок" по России насчитывалось много и этапы заключенных бороздили все области.
Пермский край, город Соликамск, как раз попал под проект пере-ковки злостных нарушителей режима содержания. Генерал Сныцерев, являлся создателем "Белого лебедя", называя его "профилакторием".
Два крыла тюрьмы отличались друг от друга внутренним содержани-ем, в одном размещали злостных, отрицающих элементов, а в другом временно прибывающих заключенных, направляемых в другие облас-ти СССР.
Сныцерев любил контролировать действия тюремного персонала, но не в рамках закона, а вкручивая в практику недозволенные методы воздействия на сознание человека: издевательства, пытки, голодомор. Многие помнят его любимое высказывание: "Помыть, побрить и отъиметь!". Заключенные прозвали генерала - садиста "Архитектором Белого лебедя".
"Профилактика" проводилась жестоко и жестко, людей раздевали до трусов и выгоняли на мороз в прогулочный дворик. Избивали киянка-ми до полусмерти, не давали пищу и отказывали в табаке, обливали холодной водой.
Не исключались такие случаи, когда вновь прибывший осужденный не понравился начальству тюрьмы и его переводили в штрафной изоля-тор, а затем после "маринования" в карцерах переводили в "адское" помещение "Белого лебедя". Таким образом, осуществлялось "исправ-ление" зека, которого ждала камера с помещенными в нее, ранее слом-ленными осужденными и давшими согласие работать на администра-цию. Ломали руки и ноги, подвешивали в мешке или на веревке, мо-рили голодом, зверски избивали. Но самое страшное - осуществляли изнасилование. Просто опускали, переводя из статуса мужика в ранг обиженного.
Оперчасть содержала на свои средства таких заключенных, создавая им привилегии и покрывала их преступления, но начальник тюрьмы, иногда опасаясь ненужных толков, со стороны высшего руководства ГУИД а, говорил, чтобы уничтожали так, дабы зэк доезжал до боль-нички, а не подыхал в "Белом лебеде".
Страх, ужас и мучения переполняли сердца людей. За время от-крытия такого "профилактория" было сломлено более ста воров в за-коне, через стены транзитно - пересыльного пункта прошли тысячи за-ключенных, которые побывали в ужасных условиях. Грязь, мрак, кло-пы, вши и болезни, дополняли нечеловеческие условия, заставляя лю-дей безропотно подчиняться власти генерала - сатрапа.
Результаты радовали управление Усольлага, которое ставило в пример созданный "Белый лебедь" и подобный опыт перенимали дру-гие "командировки: в Красноярском крае, в республике Коми, в Ар-хангельской области.
Черная "слава" об адской тюрьме быстро облетела лагеря и тюрьмы страны. Многие воры и отрицалы, не в полне уверенные в собственной стойкости духа, любыми способами пытались увильнуть от этапа на "Белый лебедь". Ведь было уже не секретом, что многие кончали свою жизнь самоубийством. Все прекрасно понимали, что их там ждет, но изменить ход событий, уже было невозможно.
Вот и "Круту" во многих пересыльных тюрьмам доводилось слушать разные истории из первых уст. Иногда в транзитных камерах ворам в законе и обыкновенным заключенным удавалось пересекаться.
В "Белом лебеде" шла настоящая "ломка" уголовных авторитетов и отрицал. Их "гнули" и "ломали" через колено воровские взгляды, за-ставляя отказываться от братства. Они под пытками подписывали от-казы от воровской жизни и писали воззвания, что станут честно жить и работать на государство и призывали других осужденных, не противо-стоять советской власти. Затем такие "шпаргалки" зачитывали перед строем заключенных в зоне, откуда уходил сломленный вор.
Бывалые люди сравнивали это положение, схожее по своим принципам с существованием животных, например - крыс. Эти крупные грызуны - животные, живут стаями, помогают друг другу, защищают и при возможности, забирают с собой раненых. Но они поедают друг дружку, если находятся в "неволе", где им угрожает опасность или го-лодная смерть.
Советская власть применила этот метод на деле и занялась "пере-ковкой" воров, превращая их в послушную, безропотную рабочую си-лу. А принцип заключался в том, что самых отъявленных отрицал, са-жали в одну камеру и методично создавали невыносимые условия для пребывания в ней, что называлось: "Два медведя в одной берлоге не уживутся". Выдерживали только сильные, как и крысы, "поедая" друг друга, а в конечном результате выскакивал с этой "перековки" только волевой, сильный духом арестант, которому уже потом не был стра-шен и сам "черт". Но это еще пол - беды, практиковались прессхаты, куда сгоняли тех - же сломленных, бывших воров, подписавших со-глашение, работать на администрацию тюрьмы.
Последней новостью, будоражащей умы непокорных, было из-вестие о смерти знаменитого вора в законе Василия Бабушкина ("Васи Бриллианта"), по невыясненным причинам скоропостижно скончавше-гося после двух дней прибывания в тюрьме особого назначения. Про-изошло это в 1986 году. Много ходило слухов о его смерти: кто гово-рил, что он был задушен наемником КГБ или по другой версии, озву-ченной начальником Усольлага Сныцеревым, будто бы Бабушкин по-скользнулся и, ударившись головой о бетонный пол, отдал Богу душу.
Начальник тюрьмы "Белого лебедя" даже не удосужившись озна-комиться с воровским кодексом, муссировал слухи, что вор сам по-кончил жизнь через повешенье, что звучало совершенным абсурдом, вор в законе по своим принципам, категорически отвергает самоубий-ство. Знаменитая и последняя в своей жизни фраза "Бриллианта" стала достоянием людей:
"Не списывайте все преступления на воров и не делайте из них козлов отпущения. Мы несем свой крест чистоты воровской жизни. Она чище, чем вся ваша государственная конюшня. Сегодня вы нас в петлю толкаете, а завтра, когда мы уйдем, удавка затянется на ва-шей шее. Я неслучайно парюсь в одиночке. Сижу без грева. А все по-тому, что хотел собрать общий сход. Братва должна понять, что нам грозит разложение, нас хотят натравить друг на друга. Откуда этот ветер дует? Похоже, с Запада. Видно, опасаются нашей идей-ной сплоченности и хотели бы нас разобщить. Сиволапые топтали зоны, потом двинули за кордон. А там сообщили, что значит в России сила нашего братства. Вот вспомнилось! Я встречался с Буковским на централе во Владимире. Он хотел тогда втянуть братву в поли-тику, чтобы преступный мир поддержал диссидентов. Но у нас нет хозяев, а у них у всех хозяева на Западе. Наша позиция пришлась не по вкусу политическим. И теперь для них преступный мир, как и Россия, словно кость в горле. Я вынужден вновь напомнить братве, что ос-новным законом для нас, есть то, чтобы не ввязываться в политику".

Но до людей эти слова дошли только спустя годы путем опубликова-ния их в официальной печати.
По словам заключенных, начальник тюрьмы, как только узнал о смерти "Бриллианта", не знал, кому руки целовать, в знак благодарно-сти, ведь вор был крепким орешком, не по зубам он пришелся властям "Белого лебедя".
"Крут", тщательно готовился к предстоящей "ломке", он знал, что оперчасть и режимка обязательно подыщут ему "особую" камеру, где его - вора в законе попробуют "уговорить" отказаться от воровских идей.
В таких условиях полагаться на собственные силы может только силь-ный духом, умный и дерзкий человек, способный дать отпор беспре-дельщикам-зэкам, подкупленных тюремным начальством.
Но тщательный шмон исключает пронос в тюрьму острорежущих предметов, и рассчитывать придется только на силу и ловкость своих рук и ног.
Много дней и ночей он стачивал о бетонный пол рельефные изо-бражения на двадцатикопеечных монетах, превращая их в гладкие ме-таллические бляшки. После этого сделал на них по два отверстия, про-бив гвоздем. Затем затачивал их до идеальной остроты. Если крепко зажать такую пластинку между главным и указательным пальцем, то она превратится в опасное оружие, которое способно вскрыть себе не только вены, но и горло противнику.
Крут размял кусок хлеба, превратив его в тесто, добавил пепла от сигарет, отчего тесто стало черным и закатал в него пять блях по от-дельности, предварительно просунув в отверстия две тонкие спички. Когда тесто засохло, он обточил бляхи, уже напоминавшие по своей форме пуговицы и до блеска отполировав их, пришил все пять "пуго-виц" к куртке, которую разрешалось иметь среди личных вещей.
Бывалые люди подсказали ему, как в Белом лебеде можно "проско-чить" ФЛОКС . Заплатив хорошую сумму кое-кому из тюремной ох-ранки. В каждой смене надзирателей были типы, не брезговавших мздой. Не смотря на тщательнейший отбор среди сотрудников тюрь-мы, находились такие, через которых удавалось пронести в камеры за-прещенные предметы.
Этап пришел поздно ночью, на улице стоял сильный мороз. Пока держали в клетке - отстойнике, начали отмерзать руки и ноги. Заклю-ченные стали возмущаться. Вот тут - то и появились жлобы из числа хозобслуги, к которым вывели несколько человек. Началось избиение деревянными молотками-киянками. Били жестоко. Солдаты, выстро-ившись в два ряда, сопровождали зэков ударами дубинок и сапогов.
Затем был душ, до одурения полоскающий людей горячей водой и резко меняющийся на холодный. Вещи в мешках все забрали: табак, сигареты, туалетные принадлежности. Позволили взять немного ма-хорки, предварительно отмерив одной миской.
Подполковник Глинский, начальник оперчасти "Белого лебедя", внимательно изучив личное дело Крутова, обратился к нему с вопросом:
– Крутов, ты у нас с воли такой или во Владимирской авторите-том стал? Карцеров у тебя смотрю целая куча. Нападение на офицера. Ты у нас крутой!? Вижу и фамилия у тебя соответствующая.
– Ты давай по существу, начальник, не надо мне твоих гнилых заездов.
– Надеюсь, ты в курсе, куда прибыл и что тебя ожидает.
– А мне без твоей устрашающей пурги не жарко и не холодно. Ты если собрался фаловать меня, то сразу завязывай, не выйдет начальник.
– Знаешь Крутов, когда я разговариваю с вами - отребьями, то среди вас все-таки есть не до конца падшие и я потом им помогаю, хотя бы в том плане, что вовремя их убираю из камеры, где их превращают в девок.
"Крут" усмехнулся:
– Ага, помечтай, тебе это не вредно.
– Значит, разговора не получится?
– У вора с мусором!?
– Ну, гляди, мое дело предложить…
– А мое отказаться,– перебил его Крутов.
– Кто и где короновал тебя?
– Я обязан отвечать на твой вопрос,– Крут, старался держаться крепко.
– Мне необходимо знать, в какую камеру тебя направить. Может быть ты самозванец. С тебя спросят авторитеты, а мне потом отвечать за тебя.
– Слышь, ты, что под полковником ходишь! Я похож на узбек-скую тюбетейку?
Глинский поднял брови от удивления.
– Крутов! Не борзей! Предупреждаю тебя.
– Начальник, ты мне по ушам - то не езди, я, что не вижу, что ты мне слюнтявку пробрасываешь. Хочешь на базаре меня поймать.
– Прекрати выражаться по "фени" и отвечай на вопрос. У кого в положенцах ходил?
– У Леньки Брежнева. Слышал о такого босяке?– не моргнув съязвил "Крут".
– Знал, знал!– Ответил Глинский с ехидцей,– теперь я догадыва-юсь, в какую хату тебя запереть.
– Ну, и в какую?
– Там где сидят отличники производства, звено Коммунистиче-ского труда,– ухмыльнулся подполковник.
– А не боишься, что такой тип, как я, дезорганизует твое звено и сделает его неработоспособным.
– Да, я вижу наглости тебе, не занимать, но что же, как говорят "цыплят по осени считают". Я тебя последний раз предупреждаю, бу-дешь ставить из себя непревзойденного вора, отправлю в долгосроч-ный карцер.
– Все "подшавочный ", базар окончен.
Глинский, злобно сверкнув глазами, нажал кнопку звонка.
Дверь открылась, на пороге кабинета стояли охранники в форме.
–Увести!– отдал приказ подполковник.
– Куда его, в одиночку?– спросили вошедшие офицеры.
– Много чести, если каждого из воров будем в отдельную камеру сажать, ведите его в двадцатку, шмон, с двумя повторами и никаких личных вещей не отдавать. Пусть каптер выдаст ему робу, да "попри-личней",– ехидно ухмыльнулся он.
– Э-э! Что за дела! Курево со сменкой верните,– возмутился "Крут",– я уже прошел шмон и баул мой уже обшманали.
– Что стоим? Приказ ясен!– строго обратился Глинский к офицерам.
"Крута" повели по коридору.
– Слышь, старшой,– обратился вор к старшему лейтенанту,– а что за двадцатка, что за публика там сидит?
– Разговорчики!
– Что ты менжуешься, не надорвешься от того, что скажешь,– дерзил "Крут".
Офицер отстегнул от пояса дубинку и угрожающе произнес:
– Еще одно слово… Крутов замолчал, поняв, что менты не шутят.
Камера, куда его определили, была прессхатой, закрепленной за оперчастью. Конечно, для "Крута" было неизвестно о статусе сидев-ших в ней зэков.
Четверо двухъярусных нар, вдоль стен, большой стол, две лавки и па-раша - туалет справа в углу камеры.
" А ведь мне говорили, что нары в хатах днем пристегиваются к сте-нам. Странно, почему здесь опущены",– подумал он, бегло осматривая камеру.
Десять пар глаз вперились в Крута, когда он вошел и спросил, куда положить остатки вещей. Не услышав ответа, Сергей поздоро-вался и повторил вопрос:
– Братва, куда бросить шмотки.
– Ты кто?– спросил его здоровенный амбал. Похоже, он был в ха-те за главшпана, потому как все остальные сокамерники взглянули на него, как бы спрашивая: "Что с ним делать?".
– С Владимирского меня пригнали, погоняло мое - "Крут". Три года в положняках отходил, к короне подвели в Сибири.
– Кто порученцы?– спросил "Лось", тот, что был главным в хате.
– "Аркан", Паша "Гром" и Мераб. Эти имена вам о чем-нибудь говорят?
– Что ты лепишь! "Аркан" давно уже боты завернул,– окрысился на "Крута" "Святоша", один из сокамерников.
– Да жив он! Это мусора его похоронили.
– А нам другую рассказуху о нем подогнали, что, мол, развенча-ли твоего корешка и на сходняке приговорили.
– И вы верите этой шняге!? "Аркан", босяк еще старой закалки, у него корешей по всему союзу, как грибов в лесу.
– За что купили, за то и продаем,– смягчился "Лось",– Я о "Гро-ме" в курсе, он в Сибири рулит. А где шмотки твои?
– Кум, зараза, сказал, чтобы мне баул не возвращали после шмо-на. Сука, решил меня на прочность прощупать.
– Ну и как? Промацал он тебя,– спросил улыбаясь "Святоша".
– Это, братва, может, представитесь, а то я не в понятке, с кем ба-зар веду.
– Потом узнаешь. Хата чистая, не запомоешься,– ответил "Лось".– У тебя филки есть?– спросил он "Крута",– попробуем твой баул вернуть.
Серега кивнул головой и взяв тазик, стоявший под бачком для питья воды, установил его на каменный выступ параши. Засунул два пальца в рот и искусственно вызвал рвоту. Сокамерники заулыбались. С этой примочкой им приходилось сталкивать не раз. Бывалые аре-станты умело сворачивали деньги в кубик и заглатывали перед шмо-ном, а потом, выворачивая нутро, освобождали его от надежно укры-тых денег.
"Крут" осторожно выудил из таза пять кубиков и промыв их под про-точной водой прошел к столу. Бережно, чтобы не порвать, развернул двадцатипятирублевые бумажки, что в целом составило сто двадцать пять рублей.
– Сколько нужно, чтобы ментов зарядить?
– Пока полтинника хватит,– ответил "Лось"
– Что значит пока.
– А я тебе не мусор, чтобы таксу устанавливать, сколько затребу-ет, столько и отдашь, если тебе шмотье дорого.
"Крут" не стал спорить, пусть будет так, ведь в мешке курево, да курт-ка с "пуговицами".
Вечером, когда ложились спать, Сергей свернул матрац "Сутяги" и перебросил его на верхние нары.
– Ты что в натуре, блатнее меня, что ли,– возмутился тот.
– Не дорос ты еще до нижних нар, поспи немного наверху,– ух-мыльнулся "Крут". "Сутяга" с мольбой посмотрел на "Лося", но тот в ответ состроил грозную мину .
На следующий день, пришедших с прогулки заключенных ждал вещмешок, принадлежавший Крутову.
" Однако все у них с ментами заточено",– подумал "Крут". Первым де-лом он достал одежду и скинув с себя казенную, застиранную до бе-лизны робу, одел костюм из репсовой, черной ткани, убедившись, что пуговицы на месте. Выложил папиросы, сигареты, поделился с сока-мерниками, кинув им по пачке.
– Кидай все на общак, все равно отаварки не скоро тебе видать. "Крут" выложил все курево, оставив себе пару пачек.
– Что, в натуре кроишь, выкладывай все,– произнес с ехидой "Сутяга", видимо хотевший отомстить "Круту" за вчерашнее. Сергею стало понятно, что он в камере был шестеркой у "Лося".
– Ты это мне говоришь?! Чудо брыластое,– одернул его "Крут",– упал на лавку и не суй свой шнобель в мой сидор.
– А не много ли на себя берешь? А "Крут"? За базаром следи,– "Лось" поднялся, за ним последовали все четверо сокамерников.
– Вы что, братва, не по делу наезжаете. Я вам что, сявка какой, чтобы на меня полкана спускать. "Лось", ты мне что, решил за падлю-чие действия шестерки предъявить!? Крутов тоже поднялся.– О-о! Да я вижу у вас ко мне претензии. Что побазарить захотелось? Сдается мне, что не по понятиям арестантов принимаете. Да и вообще! Кто вы такие?
"Лось" прищурил глаза и выпятив нижнюю челюсть произнес:
– Завтра узнаешь, вор сибирский,– и гневно зыркнув на сокамер-ников, добавил,– разбежались по углам, а то сейчас мусора "запикуют ".
"Крут", дождавшись отбоя, лег на нары, отвернувшись лицом к стене. Он открутил две пуговицы и надкусил их. На кусочки разлете-лось затвердевшее хлебное тесто. Серега приготовил две заточенные до остроты бритвы бляшки и делая вид, что заснул, всхрапнул не-сколько раз.
Резкий удар по голове заставил его вскочить на ноги и добавить боль, ударившись о верхний ярус. Перед глазами все поплыло, но вре-мени прийти окончательно в себя не оставалось. Он увидел, как трое держали что-то в руках, напоминающее пращу. "Крут" догадался, за-вернутые в полотенца кружки, наполненные солью. Он, оттолкнув от себя двоих беспредельщиков, моментом заскочил на верхний ярус. "Святоша" размахнулся и со всей силы ударил Сергея по ноге.
Нестерпимой болью полоснуло по всему телу и дошло до мозга. Опять в глазах помутнело.
" Похоже, это козлячья прессхата",– думал он, перепрыгивая на сосед-ние нары. Но там внизу, его уже ждал "Лось" с тазом в руках. Времени на раздумье уже не осталось.
– Ну, суки!– выкрикнул "Крут" и бросился сверху в гущу напав-ших на него козлов.
Первому досталось "Святоше". Удар заточенной бляшкой пришелся ему под левый глаз, распластав при этом мочку носа. Кто-то успел ударить Крутова по левому плечу кружкой и он, падая и едва не теряя сознание от боли, успел зацепить еще одного гада, распоров ему сбоку шею.
Когда охранники, заслышав шум и крики в камере № 20, открыли дверь, то их взору предстала нелицеприятная картина. "Крут" лежал на полу весь в крови, "прессовщики" пинали его по всему телу. Двое си-дели тут же на полу и содрав с постелей простыни старались унять кровь, сочившуюся из глубоких порезов.
Тюремщики приказали двоим из хозобслуги уволочь бесчувственное тела вора в отдельную камеру - карцер и бросили его на холодный, бе-тонный пол.
На следующий день его посетил Глинский и посмотрев на скор-чившегося вора, усмехнулся и проронил:
– Да, двоих работников ты вывел из строя, но спешу тебе сооб-щить, что сегодня в третью смену ты будешь "занаряжен" на работу. Выходить не нужно, к тебе сюда принесут все, что требуется для вы-полнения нормы, так что, не сделаешь, продлю тебе срок пребывания в карцере. И зло, ухмыляясь, вышел.
Сидя у себя в кабинете Глинский уже отчитывал смену контролеров, принимавших Крутова в тюрьму.
– Где ваши глаза были, недоноски! Как он мог пронести режущие пластины?
– Товарищ подполковник, мы самым тщательным образом ос-матривали его самого и вещи. Даже заставляли его присесть раз десять. Ну, не мог он протащить в камеру "заточки".
– А это что, по-вашему? Хрен на постном масле!– бросил он на стол две заточенные монеты,– как к Крутову попали его вещи? Они пожимали плечами.
– Найдите Боровко и ко мне его сейчас же. Вот "Мудозвон", опять мешок за деньги вернул,– вспылил главный опер.
Контролеры стояли, переминаясь с ноги на ногу, виновато глядели на начальника, им так и не удалось объяснить Глинскому, как все-таки вору удалось пронести в камеру острые предметы.
"Крут" лежал с закрытыми глазами, боясь, лишний раз сделать движение, по всему телу невыносимо пробегала боль. Особенно боле-ла голова с правой стороны. Он нащупал большую шишку, следствие удара кружкой. Теперь он понимал, о какой работе кум заводил разго-вор и что за норма его ожидает в ближайшее время. Либо он согласит-ся "взять кайло" в руки, либо его попытаются сломать, а-то и, приду-шив, лишить его чести. Одно его успокаивало, еще три заточенные пластины находились на месте, видимо менты в запарке не успели раскусить его. Он скрутил пуговицы, освободив их от затвердевшего теста. Осмотрел всю камеру. Железный стол, забетонирован ножками в пол, такая же табуретка. Нары пристегнуты.
Протянул руку и стал запихивать одну из заточек между уголком нар. Долго не мог найти щель, но, в конце концов, загнал. Вторую положил в самый угол на пол, затерев ее пылью. Третью бляшку сунул в карман куртки, знал, что скоро менты прибудут со шмоном.
Глинский повертев в руках заточенные до остроты бритвы, круг-лые пластины, пристально вгляделся в них и его озарило. Он тут же нажал кнопку звонка. Подполковник протянул вошедшему прапорщи-ку монету и спросил:
– На что похоже? Тот повертел ее в руке и заметив две дырки, сказал:
– Да вроде, как на пуговицу.
– Так что ж ты стоишь здесь, а не наводишь шмон у этого вора. Ну-ка быстро к нему и переверните мне все там верх дном, но осталь-ные пуговицы чтобы лежали у меня на столе.
"Крут" вовремя спрятал заточенные бляшки. Дверь моментально открылась и его первым делом раздели до трусов, даже сняв с него майку. Превозмогая боль он вышел в коридор. Смена надзирателей перетрясла всю одежду и обнаружила еще одну заточку в кармане штанов, а другую нашли в углу на полу.
Его били, допытываясь, где еще одна пуговица. Состояние и вид изби-того арестанта нисколько не смущал "чертей" из "адской" тюрьмы. Сколько через этих "воспитателей" прошло заключенных, можно было только догадываться. Крутова снова забросили в камеру и оставили в раздетом виде на ледяном полу.
Глинский остался доволен осмотром карцера, но пожурил кон-тролеров за то, что не нашли последней заточки. Хотя, как рассудил он, она могла оторваться и во время драки. Но осмотр прессхаты ниче-го не дал, пуговица как сквозь землю провалилась.
После отбоя отстегнули нары и Крутов с блаженством упал на холодные, железные пластины. Укрылся курткой, натянув ее на голо-ву, а края подтыкал под бока, но стужа пробирала до костей, не давая заснуть. Стараясь наполнить своим дыханием пространство под курт-кой, он все же погрузился в дремоту. Очнулся. Вспомнил, что с ним произошло и первым делом нащупал бляшку между уголком нар. Дол-го не мог выцарапать ее из щели и наконец-то вытащил. Заложил за щеку и задремал.
Между краткосрочными засыпаниями, его одолевали мысли:
"Главное, чтобы эти твари не напали на меня скопом, я знаю, что может за этим последовать. Четверо держат, один насилует. И смоет этот позор, только смерть, потому нужно быть всегда начеку". Но в конечном результате сон сморил его.
Очнулся от того, что кто-то пытался схватить его за горло рука-ми, стараясь придушить. Мышцы на руках у "Крута" были крепкие, недаром он во Владимирском централе делал по сотне отжиманий. Как ни странно, но в порыве ярости, боли в своем теле он не почувствовал. Схватил за запястья напавшего на него и что есть силы отшвырнул от себя к противоположной стене. Им оказался "Лось", он ударившись боком об угол железного столика, закрутился юлой от боли. Второй заключенный попытался ударить Крутова каким-то предметом, напоминающим палку, но вор парировал удар рукой. Моментально схватил себя за щеку и зажав бляшку в пальцах правой руки со всего размаху удалил "Лося" в область шеи. Тот сначала не понял в чем дело, но когда догадался, что ему располосовали горло, с диким рычание кинулся вон из камеры. За ним последовал и "Сутяга". Кон-тролеры решили добить вора и втроем ввалились в карцер. "Крут" встал, широко расставив ноги, приготовился обороняться. Он гаркнул на них:
– Ну что, мусарня драная, крови моей захотели? На - те! И по-лоснул себя заточкой по венам левой руки. Развалилось, пока еще обескровленное мясо. Тут же следом фонтанчик крови брызнул из ра-ны. "Крут" неистово пластал себе руку. Затем полоснул по груди от плеча сверху вниз. Оттянул кожу на животе и что есть силы, резанул. От сильного удара разошлось мясо и с шипением запузырилась кровь. Даже повидавшие на своем веку всякого, беспредельные охранники оторопев, отступили назад. Никому не хотелось стать жертвой разъя-ренного заключенного.
"Крут" стоял и зловеще улыбался. Он наслаждался тем, как эти упыри при виде его крови испугались и продолжали бездействовать. Он сделал шаг, но дорогу ему преградил высокого роста капитан, он со всего размаха ударил вора по голове дубинкой. Сергей сделал еще один шаг и как подкошенный рухнул без сознания лицом вниз.