СМЕРТЕЛЬНЫЙ РЫВОК ИЗ ЗОНЫ
Спали крепко, даже когда прозвучала команда:
- Отряд подъём, - не все повскакивали со своих спальных мест. Включили свет, и прозвучал зычный голос прапора:
- Всем осужденным без исключения выходить строиться на центральный плац.
-Командир, а что в натуре случилось, что за шухер такой, блин спать не дают, - прозвучал недовольный, заспанный голос Генки Орла.
В центральном проходе между шконками (кроватями) появилось еще несколько ментов, и среди них был дежурный ДПНК (Дежурный помощник начальника колонии)
- Так, быстро и без разговоров, а недовольных в ШИЗО (Штрафной изолятор).
Все заключенные стали одеваться и выходить на улицу.
Локалки (огражденная территория отряда) были открыты и со всех зданий-бараков заспанные, недовольные, растревоженные командами офицеров люди стекались на центральный плац.
-Слыш-ка, по ходу кто-то свалил с зоны или кого заколбасили, - сказал Горох и, закурив, продолжил,- Такая катавасия бывает, когда кого-нибудь ищут, короче перекличка будет.-
Все встали побригадно. Подходили прапора с завхозами из числа зэков и производили перекличку.
ДПНК поднялся на мостик возле столовой и сказал,чтобы никто не расходился до полного распоряжения.
Юрка Устюг подошел к прапорщику и дружелюбно спросил его:
- Старшой, что случилось, почему нас собрали?
-Да мы сами не знаем, ДПНК объявил общее построение, вот и стоим. Ждите, скажут.
Стояли курили, переговаривались, ежась от ночной прохлады. Только по истечении минут сорока была дана команда разойтись по отрядам и всем спать.
- Ну заразы, - прохрипел Сипатый, - ни тебе извините, ни тебе досвидания, да что хоть случилось? - обратился он с вопросом к старлею стоящему недалеко. Тот пожал плечами и пошел по направлению вахты.
Утром Юрка Устюг разбудил Орла и с тревогой в голосе сказал: - Слыш, Ген, Саньку Воробья хлопнули.
- Да ладно, че гонишь-то. Че в натуре? Когда, ночью?
- Да я тебе говорю, сам слышал от отрядного (нач.отряда, офицер). Санек вчера ночью пошел на рывок, запретку и все полосы прошел, а за забором, в садочке, ну знаешь на промке (производственная зона) напротив столярки, - объяснял Юрка, - Короче на углу забора, его и завалил вышкарь (часовой).
- Что, наглушняк? - Встревожился Генка.
- Ну да, говорят две дырки между лопаток, всадил сволочь.-
Со злобой произнес Устюг.
-Ууууу! - Зарычал Генка Орел, - вот твари, такого парня положили. Он вот только со своей девчонкой на свиданке был. Е - моё, вот елы-палы, жаль его, классный пацан был, кремень парняга.
В проход стали подтягиваться другие осужденные. Кто-то пошел варить чифир (крепкий чай), помянуть ведь нужно, парень действительно был хоть куда, одним словом - компанейский и надежный.
Не сказать, что погибший Санька был сам себе на уме, он всегда мог вести любую тему, не болтун, справедлив, грамотный парень, в общем, такие люди были в хороших отношениях со всеми.
- Пойдем к Волчонку сходим, - предложил Горох, - все-таки они одну пайку делили, поддержать надо мужика. И небольшим скопом двинулись в соседнюю секцию к Володьке Волчонку.
- Сипатый! - Крикнул Орел заключенному, варившему в коридоре чай, - сваришь, подтягивайся к Волчонку в проход, там помянем.
Проход узкий, с каждой стороны на шконке присели по четверо, а остальные, кто на ногах или на корточках.
Первым заговорил Волчонок, он был Санькиным семьянином.
К тому же человек он в зоне авторитетный, на строгий режим был переведен с особого режима.
-Короче мужики, Саньку сегодня ночью, при попытке к побегу завалили, сейчас ни о чем не спрашивайте. Меня к куму уже тягали, там дело по этому факту завели. У Сашки дома на воле, горе жуткое. Теперь это не секрет. У него отец сильно пил и потому с матерью постоянные скандалы были. К тому же он еще ревностью страдал.
Так, в позапрошлую субботу, две недели назад, на общую свиданку со своим братом, приехал Сашкин земляк. Через забор ему подогнал маляву, в которой сообщал, что отец Саньки, был в умат пьяный, мать по голове топором саданул, завернул ее в палас и, облив бензином, поджег в огороде, а сам зашел в дом и мужика, который был у них в гостях... Одним словом, замочил, а сам в дверном проходе повесился.
Гробовое молчание нависло над проходом. Все присутствующие онемели от такого расклада. Уж надо поверить, уркачи здесь были закоренелые, но были ошарашены такой новостью.
-Ни фига себе, коленкор! - Произнес Орел, -то-то я смотрю Санька в последнее время сам не свой.
-Да говорил я с ним, - перебил Генку Волчонок, - успокаивал, как мог, просил крепиться. Его ведь к куму таскали, хотели на кичу упрятать, чтобы не натворил чего по безрассудку. Санька успокоил ментов, что ни чего, мол, предпринимать не будет. В общем, наверно куму стало жаль Санька, и он его отпустил.
А в прошлую субботу Аленка, девушка его, выбила разрешение у замполита, на общее свидание и Санек ходил к ней на встречу. Она его в слезах молила и просила ничего не делать, ему же еще трешку оставалось мотать. Он любил ее и потому пообещал, что все будет хорошо. Аленка уехала в надежде, что там, т.е. в зоне ему будет легче среди людей, заглушить эту боль.
Кум колол меня,- продолжал Волчонок, может мне Санька говорил о своих планах, о побеге. А я куму так и сказал, с какой стати он должен был мне говорить о побеге. У него горе, он сам был не в себе. А если на чистоту, начальник, случись у меня такое, я бы сам сдернул.
Не знаю почему, но кум меня отпустил, хоть и трясло его, как врага народа.
Наверно в тот момент у многих присутствующих зэков вертелся вопрос на уме," Сказал ли Санька Волчонку про побег", но даже у самого глупого из всех Гороха не возникло такого желания спросить.
Волчонка побаивались. Он в зоне положняк. Это сейчас он с однобригадниками сидит и чаем Саньку поминает, а ведь у него свои дела с авторитетными людьми в зоне. Много раз приходилось обращаться к нему, чтобы разрешил ситуацию, не только в этом отряде, но и по всей зоне, а Сашка Воробей всегда был ему опорой.
На самом деле, Волчонок знал многое.
В тот день, когда Сашка получил записку с воли и узнал о смерти родителей, в отряд он пришел только вечером. Волчонок сразу догадался, что что-то стряслось. Он еще
по- отечески похлопал Саньку по плечу и сказал, что любое дело утрясет, даже если это касается ментов. Сашка тягостно молчал. Потом закурив очередную сигарету, как то тихо и скорбно произнес:- Нет Волоха, этого дела ты уже не разрулишь.
Глаза Сашки наполнились слезами, он рывком упал лицом в подушку, и его тело беззвучно затряслось в такт его рыданиям.
Волчонок никогда за те четыре года, которые провел с ним в одной семье, не видел, чтобы Сашка о чем-то так круто горевал. Потому сразу прикинул, что здесь пахнет жаренным. Он присел рядом с Саньком и по- отцовски, а старше Сашки он был на двадцать четыре года, в этом году ему исполнилось сорок семь лет, положил руку ему на плечо. Ждал, ни о чем, не спрашивая. Ждал, когда Сашка даст волю чувствам и видел, как плечи потихоньку успокаиваются и совсем перестали вздрагивать. Сашка поднялся и сел на кровати, зажав голову ладонями, он тихо произнес:
- Волоха, нам нужно поговорить.
Волчонок вышел из прохода крикнул дневального и сказал, чтобы он позвал завхоза. Тот незамедлительно исполнил его поручение. Волчонок пару минут о чем-то говорил с завхозом и позвал Санька, они прошли в каптерку зэка-завхоза и закрылись на замок. Санька достал из кармана брюк записку и протянул Волчонку: - Читай.
Тот развернув ее прочел. Наверно, будь на голове у Волохи волосы, они приняли бы вертикальное положение. В глазах его стояла жуть.
-Сань! Может это ошибка, подожди не перебивай. Я сейчас занаряжу шныря в промзону и сделаем звонок в Ровд, ты же в Железнодорожном живешь? Сашка кивнул и сказал фамилию и адрес родителей. У Волчонка были связи с волей и узнать информацию об этом деле было вопросом двух-трех часов, хоть на улице и был поздний вечер.
- Возьми себя в руки Санек, это еще не сто процентов, может это шняга.
- Волоха, да кто так шутить будет, я чувствую, что что-то стряслось. Произнес судорожно Сашка.
Уже прозвучала команда "отбой" и только тогда, дверь в бригадную секцию открылась и кто-то маякнул Волчонку рукой. -Пошли, сказал тот Саньку и они направились в каптерку. Завхоз вышел, в полумраке комнатки сидел заключенный, это был их общий знакомый, главный шнырь промки (производственная зона), имевший должность дневального самого хозяина зоны(начальника колонии).
-Саш,- произнес он скорбным голосом, - все подтвердилось, это верная информация, буквально пятнадцать минут назад созвонились с человеком, который ведет дело по поводу смерти твоих родителей, я искренне тебе соболезную. Крепись И поднявшись вышел из каптерки.
Если Господь дает человеку мужество и стойкость, то глядя на Сашку можно было понять, что он в душе кремень, хотя недавно дал волю чувствам. Волчонок знал этого паренька, они познакомились с ним на пересылке (тюрьме) когда сидели в одной камере в карантине перед распределением и отправкой на зону. Сашка тогда шел раскруткой (дополнительный срок) с усиленного режима, за драку в зоне прицепил к недосиженному сроку еще четыре с половиной года, а в итоге получился червонец строгого режима. Шесть лет назад, в той карантинной камере шли по этапу с Джамбульской зоны на крытую тюрьму на Сиблаг несколько урок. Все не русские, азиаты. Ну, как водится, чифирок, лясы-балясы. Последовало предложение сыграть партейку, другую в тэрс (карточная игра) Волчонок посмотрел по сторонам и увидев острые и сметливые глаза Сашки, спросил:
- Сечешь в тэрс? Сашка утвердительно кивнул и мимоходом бросил:
-Бывало, приглашали понаблюдать независимо
.- Ну, значит садись рядом, предложил Волчонок.
Волчонком его звали давно, дали кликуху по фамилии. Волков. Играли пол - ночи, Волчонок был игрок старый, память отменная, запоминал все комбинации, все стиры (карты) помнил, которые в отбой уходили, что на руках оставались. На кону уже больше полтинника было, по тем временам это были хорошие деньки, почитай десять плит чаю можно было в тюрьме купить. Да вот просчитались урки Джамбульские, видать скинул один карты, а короля червового притырил. В самый ответственный момент, когда Волоха забирал банк и кинул этот" крытник" короля. Волчонок сразу карту накрыл и объявил мухлеж. Сашка подтвердил. Да тут такое началось, эти гыр-гыр не по нашему, глаза горят, пальцы гнут, собралась целая кодла, а Волчонок один. Проигравшийся нерусь тянет руки прямо к лицу Волохи, другие напирают. Чем бы все закончилось, одному Богу известно, но в тот момент Сашка достал заточенный супинатор (пружина из подошвы) и приставил к горлу мухлевавшему, а другому рядом стоящему басурману со всей силы пнул под чашечку, тот завыл от боли. Сашка угрожающе процедил сквозь зубы:- Фу на хрен по нарам, чурки бесноватые, хоть один дернется, я вашего кореша заставлю горлом улыбаться. И надавив в горло заточку урке так, что выступила кровь.
- Я повторять не буду, сейчас полосну, мне терять нечего. Волчонок тем временем грубыми ударами в грудь стал теснить столпившихся, к стене. Видя, что верх начинают брать наши ребята, зашевелились и заурчали остальные в камере. Старший среди Джамбульских поспешил уладить ситуацию и на своем языке видно ругая горе игроков, какое-то время вправлял им мозги. Затем подошел к Волчонку и отдал ему выигрыш. Казалось на этом, инцидент был исчерпан, но по правилам и чисто человеческим понятиям мухлевщик должен принести извинения, но тот наотрез отказался, посчитал это за унижение. Вот тогда Санек опять проявил себя, как истинный пацан. Он подошел к урке и как можно спокойно произнес:
-Ты не то, что до крытки, ты до утра навряд ли дотянешь, так, что спи в пол глаза, если хочешь жить.
Волчонку пришелся по нраву крутой норов Санька и он поблагодарил его за поддержку, характер у парнишки был , что надо. Азиату пришлось все же извиниться перед Волчонком, но вот Сашку он простить видимо не мог. Когда всю Джамбульскую компанию выдергивали на этап он, что-то процедил на своем языке в адрес Саньки. Тот усмехнулся и шуткой, бросил вслед уходившему:
- И сказала пчела медмедю, я тебя на шашлык насадю. Все в камере засмеялись, дверь захлопнулась и все пошло своим чередом.
Попав на одну зону с Саньком, Волчонок сдружился с ним, хотя и был в два раза старше его. Ему действительно пришелся по нраву этот парень, смелый, рассудительный и малый не дурак, а главное надежный. Иногда правда несдержанный, мог на ментов или баллонов (активистов) лайку спустить (обругать), за что бывало и попадал в Шизо.
Но в целом парень хоть куда, старые кадры говорили. "С таким можно и в разведку".
О семье своей Сашка говорил мало, отец в прошлом неоднократно сидел, мать всю жизнь его ждала, а когда родился Саша растила одна. Между сроками отец ненадолго воспитывал своего сына, узнавая в нем свою породу. Пил, да гулял от матери. Сашка рос, матерел, был опорой матери. Иногда мама подвыпив, пела старые лагерные песни, Сашка стеснялся спросить ее, сидела ли она в лагере.
Как то мать призналась сыну, что познакомилась с отцом в лагере, потом уже после отсидки отец заявился к ней и стали жить , любви не было, просто жили. Посадили по новой мужа. Осталась одна, с малым на руках. Голодно было, холодно в старых бараках. Это уже позже расселили всех и досталась матери и Сашке комната уже в доме трехквартирном. Последний раз освободился отец, здоровья не было, а вот пить - на это его хватало.
Сашка вырос, за свои шестнадцать лет ему давали больше, потому все сверстники смотрелись рядом с ним хиленькими подростками. Санек часто дрался, не потому- что наводил страх, или хотел этого, а чаще заступался за младших и слабых. Таково воспитание матери. Растила в строгости, но в справедливости. Не помнит Сашка, чтобы мать его наказала ни за что. Всякое бывало, но бить не била, потому рос смелым и нутром отторгал несправедливость. Слава о нем шла по району, иногда приходили за помощью и он помогал, в основном кулаками, в этом возрасте не очень то занимались дипломатией. Отец по пьянке поднял было руку на мать, так сын его в охапку и в сарае закрыл, тот орал до безумия, обидно стало, когда это он успел вырасти, что отцу такую оборотку дал. Раз маме он был не люб, так и сын не мог к нему питать сыновних чувств.
А посадили Санька за драку, год до армии не дотянул. Шли поздно вечером с танцев, было в компании парней десять, вдруг шум, крик, слышно было, свои на помощь зовут, завязалась ссора с парнями другого района, которая переросла в драку. Жестоко бились. Сашка, выручая своего пацана, дубасил крепыша, да тот, упав, угодил головой, между прутьев лежащей над подвальным окном решетки. Да так и остался там до конца драки, скорая помощь без сознания увозила его, оба уха порваны в хлам, лицо - сплошное кровавое месиво. Вот так Сашка из защитника превратился в уголовника. Парень то оказался сынком влиятельного папаши и получил Сашка за нанесение тяжких телесных повреждений пять с половиной лет усиленного режима.
На суде Сашка не мог спокойно смотреть на плачущую мать, как она была близка ему, хотелось в тот момент обнять ее, успокоить, высушить ее слезы. Никого так Сашка не любил в своей жизни, мама была ему всем, строгая, справедливая, и очень терпеливая, а с другой стороны любящая его и всепрощающая. Отец на суд не пришел, да Сашке и не хотелось его видеть. Он знал, что тот не просыхал от пьянок. Только об одном жалел Сашка, не сможет в нужный момент защитить свою мать.
Про эти эпизоды в жизни Санька знал Волоха. Потому и понимал, что потеря матери для Сашки была невосполнимой, как живой кусок мяса срезали с его тела, до того боль была невыносимой. Но мужество не покинуло Сашку. Он знал, как к нему относится Волчонок и потому отчасти ждал от него помощи и поддержки.
План созрел моментом в голове у Санька. Он жаждал, он горел желанием оказаться сейчас там, где упокоилась его мама.
Даже любовь к его девушке Алене, не была в тот момент так сильна, как стремление его вырваться на волю.
Волчонок, внимательно выслушав Сашку, сделал внушительную паузу, заговорил четко:
- Саш, мы с тобой не на курорте, между тобой и могилой твоей матери запретная зона, две, хорошо простреливаемые полосы. Подкоп рыть долго, да и нецелесообразно. По воздуху - крыльев нет. До конца твоего срока три года. Вот сейчас, я не хочу, чтобы ты тупо слушал меня и делал то, что я тебе советую. На твоем месте я, может быть, поступил бы также. Но единственное о чем я прошу тебя, ты должен понять, что твой побег не принесет радости твоей матери, это ты отдаешь дань ее памяти, перед которой ты считаешь себя в долгу. Мне остался семерик до воли, тебе трешка, у меня больше терпения. Тебя гложет боль, ты до этого момента был сильный, такая беда любого сломает. Давай, вместе разделим ее, но только не принимай необдуманных решений. Знаешь Сань, я уважаю тебя, как братишку, наверно, как ... Волчонок сделал паузу, - как сына, хотя у меня нет детей на воле и потому говорю тебе, я уважаю твое мнение, каким бы оно не было. Завтра, ты скажешь мне о своем решении, в любом случае я поддержу тебя.
Всю оставшуюся ночь Сашка просидел один, мучительно терзаемый мыслью о предстоящем побеге. Нужно спокойно и не торопясь обдумать детали, а затем поделиться с Волохой. Конечно же, он понимал, что делает своего рода глупость, принимая такое решение.
Спроси любого, находящегося здесь, за колючей проволокой, хочет ли он на волю и сто процентный ответ будет. "Да!" Только умалишенный, или ветхий старик, у которого там за забором никого нет, откажется от этого сладкого искушения, оказаться по воле Божественного случая на свободе. Но Господь не делает подарков людям, совершившим зло. "Наши грехи должны быть искупаемы нами". Так говорила покойная мать Саньки и он был готов отдать себя во власть того самого случая. "Либо пан, либо пропал". – думал он. И еще, так глубоко считал Санька, только горячо любящий сын способен совершить такой поступок, если кто-то согласен будет с ним, то значит он, не одинок в этом мире. Эта мысль и сделала его решение окончательным.
Наступило утро, после подъема и завтрака, те кто работал в первую смену, потянулись к вахте на развод. Санька и Волчонок встретились в промышленной зоне. Волоха интуитивно понял, что Сашка решил подорвать, и поначалу разговаривая по пустякам, потянул Санька в самый угол промки, там, где располагалась столярка и пилорама. Санька с изумлением посмотрел на Волчонка, понимая, почему именно сюда он привел его.
Года три назад, летом, они сидели на крыше и ждали условного знака с воли, должен был состояться перекид чая и спиртного. Внизу стояли на готове человек пять заключенных и готовых по первому маяку (сигналу) кинуться подбирать грев(перекид со свободы). Вот тогда Волоха показал Саньке самое слабое в зоне место, по крайней мере, так считал Волчонок, где можно было рвануть с зоны. Да вот беда, угловая вышка и вертухай (солдат срочник) стояли на пути. Санька, как бы поддерживая разговор продолжил; -Если взять плаху толщиной с четверку, да длиной четыре-пять метров, да положить от столба до столба, то можно по плахе пересечь пару полос.
-Ну да,- подхватил Волчонок, - если плаху уложить на железные уголки, приваренные к этим столбам. Да ночку темную, да вертухая отвлечь со стороны воли.
Санька засмеялся: - Потянул бы я на значок ГТО (готов к труду и обороне) я бы эту запретку в два счета перемахнул. Так сидели и смеялись. Но грусть пряталась за этим смехом, в ту пору Саньке оставалось сидеть еще шесть лет.
В тот самый день, когда получали грев, к забору находящемуся со стороны свободы, подошла девушка, она руками показала, что все готово. С часовым угловой вышки была договоренность, что во время перекида он будет находиться, как можно дальше от вышки .Естественно, он в накладе не остался. И полетели заветные пакеты, кидали с воли четверо, да так далеко, что собирать приходилось даже на территории пилорамы. Когда все закончилось, Сашка крикнул девушке:
-Подожди, я пару строчек черкану и кину тебе. Вот так он познакомился с этой чудесной девушкой по имени Алена. Три года они вели переписку, уже несколько раз она приезжала к нему на общее свидание (по блату), деньги и связи делали в зоне невозможные вещи.
Если кто-то сомневается, что заочное знакомство недолговечно, тот и никогда не узнает настоящей, романтической любви. Любовь приходит в сердце посредством нежных и ласковых слов, в строках видишь, как человек переживает, делится самым сокровенным, тоскует, скучает и наконец, радуется и чувствует себя счастливым. Вот и Санька не находил себе места от навалившего на него счастья, он радовался каждому ее письму, отвечал, ждал и незаметно эта заочная дружба переросла в любовь. Алена познакомилась с Сашкиной матерью, иногда пересылала и от ее весточки.
