что она всегда будет с ним. Санек смотрел на ее заплаканное лицо, на эти красивые полные слез глаза и одна мысль пришла ему в голову. " Я и Алена повторяем судьбу моих родителей, вот только разве смогу я обидеть это прелестное создание, поднять хоть раз руку на эту красоту". Плохо ему стало, не увидит он больше мать и та не увидит их с Аленой счастья.
Волоха прервал мысли Санька:
– Как бы вышкаря отвлечь, оттянуть его подальше от вышки. У тебя будет время пойти на рывок. Я договорюсь, тебя встретят и на первое время подберут тебе хату. Ох, Санек, чего - то неспокойно у меня здесь. Он ткнул пальцем себе в грудь.
В свое время Сашка был весельчак и любил отпускать шутки-прибаутки, вот и теперь, как бы мечтая произнес:
- Вот блин, почему я не мастер спорта по прыжкам в высоту, мне сейчас шест, сиганул бы через все запретки.
Волчонок улыбнулся:
- Ага, а там за забором тебя Аленка с расправленной периной будет ждать. Тревожно мне Сань, неподготовленным идешь. Кстати, - продолжил он,- слышал я байку, будто в свои времена один бывший спортсмен перемахнул с шестом через запретку, ушел ведь, да говорят недалеко... Потому и тревога Санек, не всегда побеги гладко проходят.
Они пошли по направлению цеха, где работали люди с их бригады.
Вечером, после работы, в отряде Сашку ждало письмо от Алены. Вытаскивая листок из конверта, он непроизвольно подумал - "Это последнее, моя радость, скоро я обниму тебя. Вглядываясь в строки, так знакомые ему, ставшими родными за три года. -"Ни одна мужская рука не может сравниться с женской, за их ровный, красивый, школьный почерк." Подумал Санька, начиная читать письмо.
"Здравствуй мой любимый Санечка!
После свидания, я долго не могла прийти в себя. Мне горько говорить и напоминать тебе о том, что случилось, но ты единственный мой любимый и родной мне человечек, с которым я могу и поговорить и поплакать на твоей груди, хоть и разделяет нас незримая преграда. Моя мама не может добиться от меня причину моих слез, я не хочу пока открывать ей мою рану. Потом, все потом. Ты для меня сейчас все!
Все, что есть у меня, ближе и роднее, моей мамы. Я не устану повторять, что так сильно люблю тебя. О! Как бы я хотела быть с тобой рядом, любить тебя дышать тобой, обвить твою шею своими руками и целовать твое прекрасное лицо, твои красивые губы. Родной мой, Сашенька, я хочу тебя видеть вновь и вновь. Я понимаю, что это невозможно, но я с тобой всегда в письмах, в мыслях. Молю тебя, ради нашей любви, будь благоразумен, послушай свое сердце, оно у тебя золотое. Ты знаешь, что кроме меня тебя уже не кому ждать, будь мужественным, мой единственный мужчина. Пойми, родной мой человек, без тебя нет смысла в моей жизни, если... не дай Господь... А ведь никто тебя так не знает хорошо, как я. Я видела твои глаза, горе изменило тебя.
Я разделю с тобой эту беду, чтобы тебе было легче, помни об этом, скорблю вместе с тобой. Запомни, мой единственный. Я готова стоять днями возле забора, но только, чтобы видеть тебя и слышать. Ты мой! Мой! Мой!
Люблю тебя, живу тобой и надеждой на нашу близкую встречу.(Может, тебе удастся все же получить личное свидание).
Пиши, мой родной. Обнимаю тебя крепко и целую.
Твоя Аленушка.
Прочитав письмо, Санька опять крепко призадумался. Сейчас два человека желают ему добра, Аленка и Волоха, два самых близких ему друга, но как только в уме всплывает картина семейной трагедии, все уходит на задний план.
"Что можно сделать в данной ситуации? Володька отчасти согласен с его решением, Аленка пока в неведении, она наверно даже представить не может, на что я готов".
Близкая встреча с ней подпитывала надежду, он верил в удачу, если все сделать по уму, то через неделю он обнимет ее. Они уедут из города, правда, пока он не знал куда.
Зона, на которой они отбывали срок, считалась очень старой, здесь даже сохранились четыре деревянных барака, только несколько кирпичных одноэтажек придавали лагерю более свежий вид. Запретная зона состояла из двух заборов, внутреннего и внешнего, между ними две полосы препятствий. Ночами освещенный периметр, часовые на угловых вышках. Охраняли срочники, в основном азиаты, по иному их называли "чурками", безкомпромисные чурбаны, но и среди них встречались более сговорчивые, особенно если одной национальности-земляки. Санек знал одну тайну, ею поделился с ним Волчонок.
В пятом отряде сидел парень, армян, Ашотом звали, они с Волохой были закадычные кореша. По воле случая, двоюродный, младший брат Ашота прибыл на службу во внутренне войска, тобишь, охранять своего, многоуважаемого брата. Это в его смену иногда им приходилось принимать грев с воли, но это было в редких случаях.
У Волчонка была отлажена куда надежнее "дорога". В зону заезжали расконвоированные шофера и в запасных колесах завозили чай, водку, предметы первой необходимости. Еще Санька знал, что кто-то из ментов, да не один, тоже, естественно за деньги, приносили или способствовали проникновению в зону грева. Так, что у Волчонка каналов поставки в зону всего необходимого было в достатке. Все это было общаковое, что-то шло в изолятор, в большой степени в БУР (барак усиленного режима), на встречи, проводы. На отправку правильной братвы на другие пересылки и командировки, одним словом, забот хватало. Санька был посвящен во все эти дела, здесь он был спец. Волоха мог доверять ему, как самому себе. Вот только Санька не знал в лицо ментов, которые помогали Волчонку. Да ему пока и не нужно было все это, он четко знал свои обязанности, а их у него было хоть отбавляй. Саньку в принципе знали все "нужные" люди в зоне, из числа заключенных. К примеру нужно кому-то выбить свиданку внеочередную, Санек мог посодействовать, решались дела с мастерами и бригадирами, улаптевывались так сказать дела с нарядами, в столовой тоже были свои заточки, ведь в изоляторе зекам приходилось сидеть "день летный, день нелетный, т.е. на хлебе и на воде. Вот и подкармливали опять же людей "положняковых".
Грев кто-то получил со свободы, поделись с братвой, а то не далек тот час, когда сам на кичу залетишь, а там глядишь тебя и не забудут за твои преподношения в общак зоны. Находились и сознательные заключенные, получив передачку с воли, несли в общак кто сколько может, также и с зоновской лавки-магазина. Беспредела не было, все было по "чесноку" (по честному). Это на общем режиме балом правили магерамы (грабители), а здесь на строгаче за такие дела можно было и в помойку влететь, а то и того хлеще лишиться девственности.
Да, на строгаче люди сидели куда с понятиями, а соответственно на особом режиме Ре-Це-Дэ – полосатики ( Особо-опасные рецидивисты), на черных зонах они были в чести. Потому Волчонок и пользовался славой авторитетного заключенного, справедливого и бескомпромиссного по отношению сук и гадов. Санька и Волоха были схожи характерами, потому быстро сошлись во взглядах и в делах. У них даже планы появились, какие можно дела на свободе проворачивать. У Волчонка за все отсиженные годы, а их почитай двадцать три, уже столько знакомых, весь союз в братанах, пальцем ткни в карту, он тебе скажет, где с кем сидел и куда ехать, везде его встретят по человечески.
Как то Волчонок рассказывал одну историю. Вызывает его режимник зоны, майор и говорит: -Волков, я знаю ты человек в зоне авторитетный, просьба у меня к тебе необычная. Жена у меня в лавке продуктовой торгует, знаешь ее, ну Тамара. Волчонок кивнул. "Знаю мол".
-Ну, так вот,- продолжал майор, - нужник у женщин на улице, сколько лет ходят и ничего, а тут пошла, ну понимаешь… Замялся майор.
- Да ладно начальник. давай без предисловий.
- Какой-то гад залез в выгребную яму и "сеансы" там смотрит. Поймать его не удалось. Но девчонки так расстроились, говорят строй нам сортир в тепле и в надежности. А моя Христом Богом просит, отыщи, говорит гада, накажи.
-Ну а от меня чего ты хочешь? Спросил Волчонок.
- Волков, ну глупо бы было, вы же все в зоне под контролем держите, вот только не надо прибедняться, я знаю о чем прошу, помоги найти.
-И что я должен с ним сделать? .
-А ты его накажи так, чтобы он знал за что, мне же ты его не сдашь, правильно!?
-Верно начальник. А взаимно можно на тебя рассчитывать? - Спрашивай, чего хочешь, свиданку, передачу...
Осекся, махнул рукой, нашел кому мол предлагать.
- Ладно, найдешь, гниду, потом поговорим.
Сеансера нашли дня через три, сам проболтался. Волчонку уже люди сказали, что тот трепался в четырнадцатом отряде. Привели к Волохе, он как раз на небольшой сходке был в пятом отряде. Тот смекнул, что лучше правду сказать и признался. Балдели все зэки, кто был там.
-У тебя что мания подглядывать за бабами, - гоготали мужики, -в дерьмо полез лишь бы на лохматый сейф взглянуть.
Короче трогать его не стали, больно смекалистым он оказался, но вот везде он должен слух пустить, что наплел про жену режимника. Посмеялись и отпустили мужика.
У Волчонка был свой интерес к майору-режимнику. С кумом зоны у Володьки "отношения" не заладились, уж очень опер недолюбливал Волоху. Не знал, как его подцепить на чем-нибудь, что бы на кичу упрятать. А в изоляторе сидел Волохин корешок, еще по другим зонам. Сидел он за оперчастью. Корешка заставляют выходить в рабочку ключи точить, он отказывается, так кум ему за каждый отказ от работы по десять суток и добавляет.
Вот уже и три месяца ПКТ (помещение камерного типа) получил. Волоха уже все свои связи напряг, но безрезультатно, кум продолжает прессовать кореша. Вот и попросил он режимника майора, что бы тот поговорил с кумом на счет друга. Майор на просьбу ничего не сказал, но в скорости кореша Волчонка перестали сажать в карцер и отцепил кум свои клещи. А на сливную яму решетку поставили, жену майор успокоил, сказал, "крысу мол огромную выловили, со страху типа померещилось ей, что человек там был". Но и конечно же туалет остался прежним. Да что об этом говорить! Для вольнонаемных администрация ничего не делает, а уж на зэков ей наплевать и подавно.
Дождавшись, когда Санька прочитает письмо, Волчонок опять пригласил его в каптерку завхоза.
В общем, Санек, то, что ты себе надумал там, по плахе сигануть через уйму полос, все это отвергается. Мое соображение на счет того, чтобы отвлечь вертухая, тоже коню под хвост. У меня есть план.
И он обстоятельно высказал все до мелочей. Саньке понравился план, более того он был восхитительным. Но вот нюанс, к новому плану подключались, как минимум человека три. Здесь Сашка был скептиком. Дождавшись отбоя, они вместе с завхозом пошли через КПП локалки (отдельная локальная зона) в соседний отряд. Ашот уже ждал их в небольшой каптерке, на столе стояла кружка свежезаваренного чая, аромат, которого щекотал ноздри некоторым осужденным находящимся в спальной секции.
На "атас"(в дозор) поставили надежного зэка, чтобы при появлении ментов дал знать. Ночного обхода они не боялись, единственное, что могло грозить Волчонку, это, если кум будет дежурить и застанет их после отбоя не на своем спальном месте. Ну, от силы до утра закроют в нолевку (предварительная камера в Шизо), а с остальными ментами было все подвязано.
Волчонок начал:
- Сань, я предварительно переговорил с Ашотом, так что он в курсе дел, от него все твое дальнейшее благополучие зависит. Мой план такой. В назначенный срок, когда будет смена Ашотовского брата, тот бросает нам с вышки коня (веревку), мы подвязываем надежную дорогу (трос) и ты. Он показал на Саньку, по этой дороге переправляешься к самому последнему забору, отвязываешь тросик, и привязав к нему тонкую бичевку, даешь нам подтянуть трос к себе. Бичевку рвем и все - дороги нет. Затем дождавшись, когда с вышки спустится брат Ашота, слегка глушишь его по темечку и прыгаешь за внешний забор. Там, недалеко тебя будут ждать. На все про все у нас считанные минуты. Это и был план Волчонка. Ашот брал на себя разговор с братом. Все остальное нужно было тщательно подготовить.
Саньку немного потряхивало, чувствовался азарт.
-А если накладки! Рассудительно заметил он.
-Кабы у бабушки был... она бы была дедушкой, - пошутил Волчонок, - нам главное молодняка не подставить, это ты старайся Санек. Побег дело серьезное, стружку со всех будут снимать, в первую очередь с брата Ашота, а как ты оказался за полосами препятствия, пусть потом у тебя спрашивают. Если поймают. Опять пошутил он.
Ашот добавил:- Надо быть начеку, как только брат даст знать, когда он именно на эту вышку заступит, сразу приводим машину в действие.
- Я беру на себя, проходы через локалки и выход в промзону,- сказал Волчонок и немного подумав, добавил:
- У меня есть задумка, как оперативно пройти туда вовремя. Ладно, братва, рассасываемся, каждый занимается своим делом.
Попрощавшись с Ашотом они направились в свой отряд. по пути прихватив ждавшего их завхоза. Последний проходя через вахту, своей локалки, сунул дежурному-зэку пакет, пару заварок чаю. Тот с благодарностью кивнул и пропустил проходящих.
С первого взгляда в зоне царил режим и порядок. Локалки на ночь перекрывались, на тумбочке в каждом отряде сидел ночной дежурный - зэк и чтобы прошмыгнуть незамеченным, об этом не могло быть и речи. Но таким людям, как Волчонок, Санька и многим прочим, двери открывались круглые сутки, а ключиком служило либо пачка сигарет, либо заварка чаю. Но вот беда, иногда куму были известны эти вылазки и он при случае, напоминал таким, как они - кто в зоне хозяин. Многие вахтеры – СэВэПэшники (сектор внутреннего порядка) работали на кума, а ещё хлеще, тихушник, который может быть тебе первым товарищем, а на порядок оказаться кумовским работником.
Потому у Волчонка и был запасной план выхода в промзону в назначенное время. Все это предстояло осуществить и продумать до мельчайших подробностей, иначе срок схлопочут все по цепочке. Подготовка, исполнение, дальнейшие шаги, все это лежало на Волчонке.
Он и раньше был разработчиком многих дел, кто был посвященным в его тайны, тот знал, осечки у Волчонка не бывало. Потому и был он у кума под колпаком, который по крупинке собирал на него доказательства, чтобы упрятать Волоху в ПКТ, а затем, через суд добиться его возвращения в зону особого режима. Но такие, как Волчонок встречались редко, режимникам он был на руку, в зоне не было беспредела, пьяные понажевщины были за редкостью, повязочников правда резали от случая к случаю, но все это было мелочью по сравнению, если в зоне начнет прорастать беспредел и начнут в безумном количестве появляться наркотики. Как на общем режиме, который зэки в шутку называют " Спец. лютый режим "Вот приходили на зоны так называемые "Положняки" и по мере своих умственных способностей, держали зоны в железных руках. Здесь была тоже своя иерархическая лестница. Цепочка вела на волю. Бывало и так, решил воровской сходняк, бунт на зоне устроить. Спускают в зону цэу (ценное указание) и умные люди запускают информацию, за которой начинаются волнения, а разбудить спящего зэка, что два пальца... Потом не отпишешься ни перед какой комиссией и полетят головы режимников, да оперативников, а то и замполитов, что проворонили авторитета, который у них под носом разжег пожар бунта.
Если бы майору, оперативнику зоны нужно было закрыть Волчонка, то он нашел бы сотни "солдатских причин" чтобы упрятать его. Но выше его стоял начальник Режимно-Оперативной части колонии, который неоднократно одергивал майора-кума, от скоропалительных решений в отношении осужденного Волкова." Собирай мол информацию о нем и ко мне на стол, чуть ли не каждую планерку". А решать ему – подполковнику РиОР. Все это было тайной, но не для Волчонка. Это он так, прикидывался почти что мужичком-простачком, а ума у него хватило бы на десять таких кумов. За что его и ценили и за забором и внутри зоны. Правда, когда он отправил маляву (записку) на волю, с просьбой посодействовать ему в осуществлении плана по побегу его лучшего кореша, многие присвистнули: " Типа мол, губа не дура! Но заправила всеми делами Аркан, быстро нашел, как урезонить скептиков
.- Некоторые из вас на свободе, ну не пашут рогом совсем, и дохода в общак приносят на грош. Одни слюни, да по фене боталки. А Волчонок с зоны столько в общак сбрасывает, и делами и советами, что кое- кому из вас и не снилось здесь на воле. А кормитесь вы с одного котла, так не ... бодягу развозить, мое слово твердое, надо помочь.
Кто бы перечил Аркану, только не его сподвижники. Злопамятный был, жуть. Пройдет уйма времени, казалось все давно забыто, а он в самый неподходящий момент и вставит тот самый косяк. Кореша уважали, сявки побаивались, не зря он уже который год держал общак в этом городе.
Так, что заручившись поддержкой с воли, Волчонок на полную запустил машину. Во первых он категорически запретил Саньку ввязываться в какие либо дела. Волоха знал, что за Саньком пасут, не зря кум его оставил в зоне и не стал закрывать в изолятор, после того как ему сообщили о смерти Санькиных родителей. Малейшая зацепка и кум оприходует его в Шизо. Потому Санька вел себя тихо, ходил в промзону, назад в отряд, как серая мышка и его поведение стало заметно другим заключенным. Все знали, что он подручный в делах Волчонка и вдруг на тебе, попритих. Кто-то мог подумать, что между ним Волохой вышел "рамс".
Пусть думают, решили они с Волчонком и опера поспокойней будут.
Санька больше переживал за Аленку, ведь когда он сбежит с зоны, окажется вне закона, сможет ли она вынести потом все тяготы его скрытой жизни на воле. Трудно судить сейчас. Он включится в другую жизнь, Волоха уже начинает его посвящать в его знакомства на воле. Да у нее волосы на голове встанут дыбом, узнай она о его побеге, а что потом? Он даже не знал, как она отреагирует на такую новость.
"Любит, да!" Здесь он ей верил, как самому себе, но сможет ли она изменить свою жизнь? Здесь он снова вспомнил мать, как она всю жизнь ждала от отца, когда он завяжет со своей преступной, разгульной жизнью.
"Мама, мама, не смог я помочь тебе в трудный момент"
Подумал он горестно. Никто, а тем более он, не ожидали такой
роковой развязки в их семье. Винил он себя, действительно будь он рядом, ничего подобного не случилось бы.
Уединившись в каптерке у шныря и попросив его запереть с другой стороны, он решил написать последнее письмо Алене. Зная, всю рискованность этой затеи, Санька реально оценивал ситуацию. Он правильно сказал про "накладки" никто не мог предвидеть исход этой авантюры. Потому, письмо Алене имело прощальный оттенок. Одно письмо он отправит через цензуру, а это передаст Волохе, а вдруг…
"Здравствуй моя родная и любимая!!!
Если ты читаешь эти строки, значит, я смотрю на тебя с небес. Прости меня, моя родная, прости за все!
Не хватило у меня терпения и силы, ждать конца своего срока и не потому, что срок великий, а потому что душа рвалась, туда, где спит моя мама. Не осуждай меня за мой поступок, просто прости. Я знаю любимая, что не смог осуществить твои надежды, воплотить в жизнь наши мечты, всему виной, мой несносный характер и роковые обстоятельства.
Я ухожу, не зная и не ведая, что меня ждет в тот опасный момент, когда я переступлю линию, разделяющую нас с тобой, либо через день я буду держать тебя в своих объятиях, либо моя душа будет летать над тобой и этим письмом. Я не сильно верил в Бога. Сейчас у меня трепещет все в груди, я мысленно прошу у Всевышнего прощения за все мои грехи. Все, что я совершил злого в своей жизни, я за это расплатился с полна, увижу тебя моя любовь, значит так угодно Богу, встречусь с мамой, значит, Бог предотвратил мои дальнейшие грехи. Мама любила повторять. " За все наши грехи, нам и расплачиваться".
Когда-нибудь, к тебе придет мой друг-Володя, прими его, как родного брата, ближе друга у меня не было.
Не говори никому о нашей трагедии, будь мужественна, будь терпелива. Пройдет время, угаснет боль утраты, тебе все равно придется встретить мужчину, которого ты полюбишь. Полюбишь, как меня и ли даже крепче, но заклинаю тебя, не связывай свою жизнь с уголовниками, еще раз прошу, не стоим мы ваших слез. Если бы мы вас так сильно любили и заботились о вас, мы были бы всегда рядом.
Я буду любить тебя вечно, уношу нашу первозданную любовь с собой, пусть она будет мне светилом в том неизведанном мире.
Прощай моя ненаглядная, помни обо мне, не горюй, время залечит и эту рану.
Ухожу со вкусом твоих поцелуев на своих губах.
Навечно любящий тебя Санька".
"Неужели это судьба". - Подумал Санька, заканчивая писать и, положил письмо в конверт.
Потом он написал еще одно письмо, тоже Алене, но уже другого характера, которое он завтра сбросит в почтовый ящик. "Все! Теперь нужно ждать. Ждать, когда наступит тот день, тот час".
А приближался тот день очень быстро. Волчонок, оставаясь сам собой наедине, тоже был в сомнениях. Его гложило внутреннее противоречие. Зачем согласился помочь Саньку? В таком случае нужно вдвоем рвать когти, ведь сроку у него больше, чем у Санька.
Вдруг все пойдет наперекосяк, не уйдет Санька, за попытку, все равно срок припаяют, а уйдет, менты их всех перетрясут, но здесь он был спокоен. » Не пойман, не вор» - Пусть роют, может рыло обдерут.
Он вспомнил, как в прошлом тоже вот так, помогал своему другу сделать дерзкий побег из колонии в одном крупном Сибирском городе. Тогда тоже сын бежал, но к живой, только сильно больной матери. Где ж ему, Волчонку было знать, что через три дня после ослепительно удавшегося побега, его кореша возьмут менты. Да, не у постели родной матери, а на заурядной блатхате, в окружении проституток и мелких ворюг-неудачников. Ему стремно было за своего кореша, ведь менты тогда, десять лет назад сбились с ног, чтобы найти место, откуда был совершен побег.
Все было очень просто, почти под носом у вертухая, в самом крайнем окне административного корпуса, был выпилен железный прут от решетки. Ночью, друг открыв окно, проник в столовую, где днем питались работники учреждения и, открыв дверь, был таков. Волчонок помнит, как их держали на плацу полночи, пытаясь разобраться, куда пропал заключенный.
Сейчас предстоит посложнее, здесь нет зданий, только запретка и вышки по углам зоны. Да небольшое одноэтажное здание за забором, в метрах пятидесяти. Возможно, люди Аркана будут ждать Саньку там.
Ашот, должен ни сегодня, завтра сказать результат разговора со своим братом.
Разговор действительно состоялся. Вернее, сначала Ашот кинул своему брату обстоятельную записку, когда тот дежурил в карауле на вышке. В ту пору часовым еще дозволялось спускаться в низ с вышки на тропу и прохаживаться недолго по периметру. У Армян, родство крови, это высокое чувство и отказать брату, значит обидеть. После того, как обдумав и узнав историю Санька, брат Ашота взялся помочь им, нужен был определенный день и обязательно ночь, чтобы осуществить замысел. Все ждали.
