Продолжение ч. 3

Наталья прогнала мои мысли своим восторгом от увиденной картины. Она подбежала к воде, зачерпнула и брызнула водой на зеркальную гладь озера. Потом деловито вымыла руки, смочила лицо, так, чтобы краска с ресниц не растеклась, и распорядилась: «Ты давай ставь палатку, дрова принеси, костер разожги».
Я за неё продолжил: «И ужин свари…» Она засмеялась, а я был счастлив, что жена забыла о том, что произошло в доте.
Минут десять ушло на разгрузку и постановку китайской палатки, которая меня постоянно раздражала. Спать в ней, это всё равно, как зимой спать дома под одной простынкой. У меня есть нормальная крепкая палатка, из брезента, но я её оставил у брата в Сортавала, в пошлый отпуск. Покупать новую, имея уже одну, считал нецелесообразным.
Беру пилу, иду к поваленной ветром сосне. Берег наполняется визгом «Husqvarna». Отпиливаю несколько, толщиной с руку, сухих веток, пилю с десяток чурок от сухого ствола, и вот он – «закон подлости», летят искры из-под цепи, чурка падает, обнажая на спиле черное пятно осколка. Цепь опять точить придется, про себя чертыхаюсь. Сучья ломаю на тонкие чурочки об острый камень. Они иногда отскакивают от камня, не сломавшись, тогда ладони обжигает обратным ударом. Но все равно, так быстрее заготавливать дрова для костра.
Жена, осторожно ступая по скалке с котелком и пакетами наперевес, спускается к воде чистить грибы и картошку для «грибницы». Развожу костер и иду за широкой доской, что приметил возле поваленной сосны, из нее и чурки сделал что-то вроде столика, а из остатков доски смастерил скамью. Работа была закончена, и я спустился по скалке к жене. Присел на камень, закурил.
- Грибов то много на суп, а до Сортавала не довезем, что делать то? – спросила Наташа. Я посмотрел – действительно много, и сказал:
- Так ты пожарь, и будет у нас два блюда из грибов, устроим грибной день!
Жена, глянув на меня с прищуром, ответила:
- Я, то пожарю, а ты сделай подставку у костра для сковородки.
- Так в лёгкую, сейчас покурю и сделаю!
- А вода какая теплая, хоть ныряй! – как о мечте сказала супруга. Я спросил:
- Что искупаться хочешь?
Подумав с минуту, она изрекла:
- Нет, здесь камни, скользкие они, и боязно что-то. Был бы песочек, тогда можно.
- Ладно, пойду, сделаю тебе «кирогаз» для сковородки.

Сказав это, я поднялся к костру, он уже весело горел почти без дыма, только смола вспыхивала и выбрасывала маленькие струйки черного дыма. Я завел пилу, выбрал поровней без сучков чурку и, поставив её на попа, сделал с обеих сторон по два надреза крестом, глубиной пять сантиметров. Потом разрубил чурку пополам. С обеих половинок выпилил сердцевину. Пошел в машину за проволокой, у меня старые петли на зайца из нихрома в машине лежали. Открыл багажник и, приподняв крышку над запаской, еще раз глянул на пистолет и финку, которые по приезду сунул в багажник. Поискал штык в машине. Не найдя его, стал искать пакет, что Наталья принесла с каской. Тоже не нашел. Взяв финку, найденную у бойца, проволоку, вернулся к костру. Две половинки чурбака, что я расколол, сложил вместе, как было, обвязал проволокой в двух местах, так что получилась деревянная труба с толстыми стенками и почти квадратным отверстием. Я это называю «кирогазом».
Поставил «кирогаз» рядом со столиком на плоские камушки. Взял финку, резанул по выпиленной сердцевине – острая. Настругал щепы и бросил в отверстие чурки. Снизу подсунул кусок газеты и зажег. Лучины сразу занялись огнем, а из верхнего отверстия показался дымок. Я в который раз вспомнил о том человеке из моего детства, со смешным казалось раньше именем – Тойва.

…Будучи пацаном лет одиннадцати или двенадцати я подружился с мужиком, живущим недалеко от нашего дома в маленькой, но крепкой избушке со своей молоденькой и всегда приветливой женой. Детей у них почему-то не было. Тойва ходил по домам и зарабатывал деньги, помогая копать колодцы, крыть крыши или баню срубить кому. По-русски он говорил плохо, но его все понимали.
Тогда летом шел я к другу Шурику с «горки», а его собака, здоровая овчарка, пыталась напасть на жену Тойвы. Вот я и отогнал ее, знал, что меня собака не укусит. В благодарность за это Тойва вынес из своего дома целый алюминиевый бидон с земляникой, который мы с Шуриком за один присест, посыпав сверху сахаром, съели. Днем я отнес обратно Тойве бидон. Так и познакомились.
Это он меня научил, как в дождь костер развести, как зайца поймать, рыбку, и еще многому, что мне в жизни пригодилось. Был он карел или финн, точно не знаю, сейчас даже не могу вспомнить, как звали его жену. Тойва был мастер по рыбалке, лучше которого я не знал. И чай он научил заваривать, чтобы был крепкий и терпкий. С тех пор в моем рюкзаке всегда лежит закопченная консервная банка емкостью в литр.

Вспомнил, значит, надо заваривать чай. Достал из рюкзака банку, пошел к Наталье.
- Ну как у тебя тут? – спросил я, посмотрев на ее приготовления.
- Вот, все готово! Только мы с тобой воду забыли купить, – как бы с растяжкой сказала жена.
- Ладога вроде еще относительно чистая. Воду пить можно, ну на всякий случай прокипятим, – ответил я.
Зачерпнул воды и пошел к костру. Мой «кирогаз» уже разгорелся, и я, подбросив щепок сверху в отверстие, поставил на него банку. Внутри сухое дерево уже занялось огнем, снизу было как бы поддувало, а сверху через крестовые пропилы выходил огонь и дым. В общем, как на газу. Осмотрев костер, Наталья спросила: «Где тренога?» Я сходил до машины, достал треногу и поставил над костром. Взял у жены котелок с водой и грибами, приспособил над пламенем. Вода в банке на «кирогазе» закипела, и я сыпанул в нее полную с горкой деревянную ложку крупно-листового чая, поставил банку на стол, накрыв ее свернутой вчетверо газетой. Достал термос, бутылку коньяка из Дютифри, бутерброды, что еще дома резала Наталья, кружки и позвал к столу жену:
- Давай червячка заморим!
- А коньяк зачем? – спросила она.
- Ну как? Надо же воинов помянуть! – с притворным возмущением сказал я.
- Мы ведь имен их даже не знаем, – чуть не шепотом произнесла Наташа.
- Все равно, можно сказать просто, «Пусть земля будет им пухом!» – ответил я убедительно.
Плеснул Наталье пару глотков коньяка, себе налил чай. Как умею, про себя помолился за погибших и выпил. Жена, тоже молча выпила спиртное. И вдруг спросила:
- Мы туда еще поедем?
Я кивнул.
- Только ты один сходи, а я тебя в машине подожду, – тихо сказала Наталья. - - - -- Ладно, – согласился я и показал рукой на «кирогаз» – Ты вон сковородку ставь на чурбачок да жарь грибы. Только щепу не забывай подбрасывать сверху в отверстие.
Перекусив немного, я пошел к машине, для отвода глаз взял спиннинг, достал из запаски пистолет, гранату, спрей для очистки ржавчины, ветошь и моторное масло в двадцати-кубовом шприце. Собрав всё, поспешил на противоположную сторону скалки, сказав жене, что иду рыбачить. Присев на выступ скалы, разложил на камнях всё, принесенное из машины. Первым делом был пистолет. Покрутив в руках, вынул из него обойму с патронами, снял с предохранителя и подергал затвор. Чтобы не сломать, решил убрать сначала налет ржавчины. Брызнул спреем в механизм пистолета, куда смог попасть, и положил его отмокать на ветошь.
Следом принялся за гранату и взял её в руки, вытащил кольцо и снял колпачок со взрывателя. Предохранитель ударника стоял на месте. От него отходило продолговатое кольцо, потянув за которое, я снял предохранитель. Все, граната была готова к бою. «Интересно рванет – не рванет, если бросить?» – подумал я, и в этот момент услышал как закричала жена: «Олег змея, змея!» Я подскочил как ужаленный, граната выскользнула из рук, и упала на то место, где я сидел секунду назад. Ударившись взрывателем о скалу, она с шипением и дымом покатилась к воде.
Я не ожидал от себя такой прыти: секунда или две, и я был по другую сторону скалки. Успел посмотреть на жену, которая стояла на столе, держа в одной руке сковородку, в другой ложку. Потом рвануло, зазвенело в ушах, и следом окатило водой, так, как будто мне на спину вылили полное ведро. Стоя на четвереньках, глянул на Наталью. Она присела на корточки, совершенно забыв про змею, сковородку, глядела на меня широко открытыми от ужаса глазами.
Я поднялся, зажал нос пальцами, надул щеки и продавил воздух в уши, как делаю это в самолете. Щелчок, и я обретаю слух. Весь мокрый, иду к жене. Не доходя до стола, вижу, как в сторону быстро уползает размером с карандаш маленький уж. Беру жену за талию и спускаю ее со стола. Не успеваю опустить её на землю, как чувствую, что горячее масло из сковородки льётся мне на спину. Пересилив боль, поставил жену на камень возле стола, и только потом, лихорадочно извиваясь и ругаясь матом, стал стаскивать с себя липкую от воды и масла футболку.
К Наталье постепенно стало приходить понимание того, что происходит. Положив сковородку, она схватила коньяк и, щедро плеская себе в ладонь, стала поливать им мою спину. Было такое чувство, что мне на место ожога кинули снег, и следом наступил жар. Я было рванул к воде, но жена остановила меня, сказав:
- В воду нельзя, потерпи немного, иначе шкура слезет, а так приварится от спирта и не будет пузыря от ожога.
Я присел на скамейку, ругая себя за нетерпеливость с оружием. Жена между тем подступила с вопросами, на которые мне сейчас отвечать не хотелось.
- Ну, что там у тебя взорвалось? Ты обещал не брать с собой взрывчатку. А если бы с проверкой остановили? Мне опять заниматься передачами и адвокатами? – сказала она хмуро.
Я промолчал.
- Когда ты станешь взрослым у меня? – уже другим, ласковым тоном сказала жена. По ее словам я понял, что прощен.
- Да представляешь, только взял в руку гранату, как ты закричала: «Змея, змея». Ну, граната из рук выскользнула, и об скалу. Смотрю: зашипела, ну я и сиганул за гребень скалки.
Наталья осмотрела мои сто килограммов веса и видно, представив меня «сигающего», засмеялась. Потом поведала:
- А я мешаю грибы на сковородке, вдруг вижу змею, и ползет ко мне, я от страха на стол вскочила и тебя позвала. Потом как грохнет, вижу столб воды выше скалы, и по ушам – как даст! Присела аж, чуть не описалась. Смотрю где ты, а в голове мысль: «Взорвался!» Тут вода и дым осели, вижу – ты на четвереньках стоишь, весь мокрый, смешной. У меня и отлегло, а ноги ватные стали, что слезть со стола не могу. Ты когда меня со стола снимал, я про змею, грибы и сковородку вообще забыла. Вспомнила только, когда ты футболку начал снимать и материться.
Закончив свой рассказ, Наталья сказала мне:
- Ты давай повернись, гляну, что там у тебя стало со спиной.
Я повернул спину, жена оглядела и изрекла:
- Все будет хорошо, волдырей нет и не будет, точно. Посиди, пока стол накрываю.
Супруга собирала на стол, а я сходил к месту взрыва, спрей и шприц достал из воды, пистолет и обойма лежали на том же месте. Только спиннинг отбросило взрывной волной метра на четыре. Протер пистолет ветошью и потянул затвор на себя. Послушно, без скрипа, патрон вошел в патронник. Сверху затворной рамы стало видно наличие патрона в стволе. Такого я раньше не встречал. Позвала Наталья. Быстро собрав все со скалы, отнес к машине. Достал сумку «банан», сложил в неё все трофеи, найденные мной, только пистолет бросил в палатку, предварительно вынув патрон из ствола. С трудом поднял сумку и отнес её к поваленной сосне. Там сунул свои сокровища в пространство между двумя большими камнями и закидал сверху сухими рыжими ветками.
Вернулся к машине и разложил сидения, словом подготовил Наталье постель. Для себя взял красную зимнюю куртку с эмблемой заправок ПТК и пляжный коврик, бросил все в палатку и подошёл к столу. На столе уже стояли две тарелки с грибницей, лежал зеленый лук с белыми, небольшими лукавицами, соль и домашний белый хлеб. Я налил жене пятьдесят грамм коньяка, себе плеснул чай с бачка.
- Ну, Михайловна, с отпуском тебя! – сказал я и чмокнул жену в щеку.
- И тебя! – смеясь, ответила она. – Лихо он у нас начинается.
Выпили она свое, я свое, и принялись за грибной суп, смачно хрустя луковыми головками. Только сейчас понял, как проголодался. Быстро расправившись с грибницей, принялись за жаренные с картошкой белые грибы, и сразу вспомнилось прошлое лето и друг мой Сергей, с которым мы собирали белые по островам на Ладоге. Вспомнил и то, как приставая к берегу на резиновой лодке с мотором, Серега грохнулся в воду, как по прибытию жена его ругала, за то, что он поехал со мной на Ладогу.
- Как твоя спина? – Опять прогнала мои воспоминанья Наталья. Спину неприятно и больно стягивала обожженная кожа.
- Да тянет, и болит от этого.
- Сейчас гляну, что есть у меня с собой, чтобы помазать ожёг, – и пошла к машине. Вернулась, неся в руках кучу баночек, бутылочек и таблеток.
- Вот это выпей, чтобы воспаления и заражения не было.
Протянула мне капсулу и пару таблеток. Я послушно проглотил их, запив чаем, который приобрёл светло коричневый цвет. Остывая, он всегда становится похожим на кофе с молоком. Жена, выбрав баллончик со спреем от солнечных ожогов, зашла за мою спину и брызнула. Сначала боль от холода, потом блаженство: напряжение кожи ослабло, и боль потихоньку уходила.
- Сейчас спрей впитается, я тебе пенициллиновой мазью намажу на ночь.
Я поцеловал жену в знак благодарности. Солнце уже ушло за горизонт, только перистые облака, горящие рыжим цветом, говорили о том, что солнце ушло недавно, и о том, что завтра будет хороший, солнечный и, я надеюсь, удачный день.