Хлопнула входная дверь, и голос мужа позвал меня из прихожей:
- Ната, идём сюда.
Я насторожилась: так Валера называл меня только тогда, когда они ухитрялись нашкодничать с нашим трёхлетним сыном Андрюшкой.
Вымыв липкие от котлетной массы руки, и на ходу снимая фартук, я поспешила на зов.
- Тулечкин, ну где ты?
О, Господи, это что-то вообще невообразимое.
Я пулей вылетела в прихожую. Валера уже успел снять куртку, но зябкая ноябрьская прохлада ворвалась вместе с ним в дом.
В руках муж держал маленький мокрый комочек, который издавал странные, похожие на всхлипывания, звуки.
- Кто это? – спросила я.
- Это Абрек – гордо ответил Валера, - Я его из-под колёс вытащил. Чуть не задавил, представляешь?
Зная, как аккуратно ездит муж, я бы не удивилась, если бы он вытащил из-под колёс даже гусеницу.
- Почему Абрек, - поинтересовалась я.
- Имя красивое, - не задумываясь, ответил Валера.
- А ты хоть знаешь, кто такие абреки?
- Конечно, знаю, - деланно возмутился Валера, и, встав в позу, очевидно считая себя Качаловым, картинно продекламировал:
- Как ныне сбирается Вещий Олег,
Отмстить неразумным хазарам,
Их сёла и нивы за буйный набег
Абрек!
Далее последовали бурные овации и шквал аплодисментов себе любимому.
Понятно.
Итак, когда мы выяснили чудовищную разницу между хазарами и абреками, а также красоту и благородство последних, надо было разобраться со щенком.
Я всегда была резко против содержания в нашей малогабаритной хрущёвке-двушке каких-либо животин. Даже на просьбы Валеры завести хотя бы хомячка, неизменно отвечала:
- В детстве не наигрался?

- Валер, как же он один, без мамки? Он же ещё очень маленький. И что мы будем с ним делать?
Неожиданно муж проявил твёрдость характера.
- Оставим у себя, - отрезал он и осторожно опустил щенка на пол.
- Гулять ты будешь? Лужи убирать и кормить его тоже ты? Мы даже не знаем, какой он вырастет, - пыталась возразить я, но что-то такое мелькнуло в глазах Валерия, и я прикусила язык.
- Ну, идём, Абрек, - взяла я щеночка на руки и понесла на кухню. Валера снова надел куртку и, радостно сияя, объявил:
- Я за Андрюшкой. Во обрадуется парень.

Напоив щенка молоком, я дала ему кусочек котлетной массы, которую Абрек сжевал за пол минуты.
- Ага, ты уже есть умеешь, - обрадовалась я.
Снова хлопнула дверь, и в кухню ввалился Андрюшка в шубке и сапожках.
- Сеноцек, - радостно объявил он и стал оглядываться по сторонам.
- Раздеваться, - охладила я пыл сына и передала его Валере.
C трудом утихомирив и накормив перевозбуждённую семью,
я позволила Андрюше только погладить щенка.
Довольный и счастливый сын час простоял возле коробки, куда определили Абрека, улыбаясь, и тихо повторяя про себя:
- Сеноцек, сеноцек, Аплек.
Поздним вечером, уложив Андрюшку, мы с Валерой сидели за чашкой чая, задумчиво разглядывая чёрный комочек, спящий в коробке.

Это потом он станет мощным красавцем, с густой, отливающей антрацитом шерстью.
Это потом он вытащит девятилетнего Андрюшку из коварного омута незнакомой реки, в деревне у бабушки, куда их отправят в первый раз.
Это потом он будет похоронен в этой же деревне, под тихий скорбный плач домочадцев, прожив в семье 19 с половиной лет.

А сейчас спит, согревшись, в коробке под тёплой батареей, вздрагивая и тихо поскуливая во сне, маленький щенок с грозным именем.
И снится ему далёкая, тёплая и безвозвратно потерянная мама.