КОТ И СОРОКА.
В одном небольшом городе жила – была одинокая женщина. Однажды за нею на улице неотступно пошёл маленький рыжий котёнок. Она очень этому обрадовалась и взяла малыша домой. И стал он жить у неё.
Прошло много времени, котёнок вырос, но всегда сопровождал её, горделиво подняв свой хвост. Шла ли женщина в магазин, ездила ли на дачу или просто задумчиво гуляла по берегу реки, - её неизменным спутником был роскошный кот
А по соседству жила сорока, весёлая и бойкая. Каждый раз, выходя на улицу, кот видел, как любопытная и нахальная птица приглядывалась к прохожим. Стараясь как можно лучше их рассмотреть, она беспокойно вертела головой, наводя на них то один, то другой свой блестящий глаз. И всё надеялась обнаружить что-нибудь интересненькое, например, яркий значок или блестящую заколку . Для неё было важно, чтобы эта вещица была примечательной! И как только сорока находила что-либо стоящее для себя, тут же наполняла своей оглушительной трескотнёй всю округу.
Она уже давно заметила кота, откормленного и холёного настолько, что его рыжая в полоску шерсть лоснилась на солнце. И имя знала его: Рыжик, - слышала, как окликает его хозяйка. А он всегда важно вышагивал с нею рядом.
- Как собака, - хихикала про себя длиннохвостая. Вот её никак не звали: сорока и сорока. Сколько помнила, жила всегда недалеко от реки. Когда-то и деревьев было здесь много, и птиц. Но однажды весной пришли большие гремящие машины: кроны деревьев падали вместе с птичьими гнёздами. Птицы долго кружили над своими разоренными домами, но потом улетели обживать новые места. Дерево с родным гнездом сороки не тронули: оно росло на окраине парка. Там сохранилось ещё десятка два молодых клёнов и яблонь.
И осталась она одна, самая смелая из своих сородичей. Днём улетала в поисках еды: кузнечика ли зазевавшегося схватит, гусеницей ли закусит, крошку ли где хлебную поднимет, а под вечер, когда трактора умолкали, сорока возвращалась домой.
К осени работы в парке закончились, и он зажил своей новой жизнью. Когда листва с деревьев уже опала, гнездо стало видно всем, как на ладони. Сорока надумала перебраться в старый полуразрушенный дом напротив парка. Там она нашла безопасное место. Туда она тащила всё, что блестело, что могла где-либо стащить. Вот и в этот раз неугомонная птица высматривала у прохожих что-нибудь этакое, чего в гнезде её ещё не было. А если и есть: лишним не будет! Вдруг повезёт?! Но, увидев кота, бросила своё любимое занятие, перелетела через дорогу.
- А кот-то?! А кот! Ты, подумай-ка! Идёт себе с хозяйкой рядом: хвост – трубо-о-ой! Ой-ёй-ой! Ну, надо же: собака и собака! Тьфу! Не кошачье это дело: хозяев по улицам сопровождать! А?! Посмотрите на него, люди добрые! Ха – ха –ха! - всё это она протрещала прямо в рыжую усатую холёную морду кота. Какое там?! Он будто не слышал, не видел этой насмешливой птицы, скакавшей боком то рядом по тротуару, то поднимавшейся на ветки ближайших деревьев.
- И что она всё хохочет надо мной?! Задам я тебе трепака, Сорока – белобока! Попадёшься мне! Живи пока! - с этими мыслями кот, скосив презрительно в сторону задиры жёлтые янтарные глаза, прошествовал мимо. У него дела были важнее этой нахалки: он провожал свою любимую хозяйку до остановки. Ехать с ней на автобусе до сада он даже не собирался: «Подумаешь! Был уже там! И не раз!»
Жучки и паучки его не интересовали, а глупых чирикающих воробьёв он насмотрелся. Что толку?! Пробовал поймать: зачем? Есть их всё равно не будет! «Сколько же надо голодать, чтобы съесть вот эту, к примеру, препротивнейшую и надоедливую птицу?! А она-то, она прямо в рот лезет ко мне?! Фу - у!» - кот брезгливо дёрнул усами, поднял переднюю лапу, отмахиваясь от той, которая так явно портила его красивую, сытую жизнь.
- Рыжик, в сад со мной поедешь сегодня? – обернулась к нему хозяйка, но тот в ответ присел на землю, виновато отвёл в сторону глаза, давая понять, что сегодня он только провожает её до автобусной остановки.
- Рыжи-и-и-ик! Ха – ха – ха! Ры-ы-ыжи-и-ик! – не унималась сорока, чуть не падая с ветки! Было его имя ещё одной причиной для её смеха.- Подберёзовиком ещё бы назвали! Ха – ха – ха!
Откровенно завидуя сытому коту, которому не надо было заботиться ни о чём: знай - гуляй себе с хозяйкой, - и то вон не хочет, - она отстала. Да, и деревья, её прикрытие вдоль тротуара, закончились. А рыжий, в который раз удивляя прохожих, подняв горделиво свой хвост, продолжал сопровождать свою хозяйку.
Сорока вернулась на своё любимое место, откуда можно было любоваться разными блестяшками: заколками в волосах, яркими пуговицами на одежде у прохожих.
Тем временем кот, возвращавшийся домой, заметил её, от любопытства совсем потерявшую бдительность. И в нём вдруг проснулся охотник. Осторожно, не отрывая от своей жертвы глаз, прижав к земле и хвост, и голову, он мелкими- мелкими шажками осторожно пересёк улицу и стрелой пролетел расстояние от дороги до дерева, мигом взлетел на дерево и явился прямо перед глазами ошарашенной птицы. Сорока вместо ярких пуговиц на одежде людей увидела блестящие кошачьи глаза перед собой и обомлела от страха. Рыжик только усмехнулся себе в усы и медленно спустился с дерева. Сорока молчала, понимая, что любой другой кот из тех, что жили во дворе, вряд ли пожалел её. Оценив великодушие рыжего, она уже никогда больше не донимала его. Но с тех пор каждое утро она прилетала на забор, садилась напротив окна, где жил кот со своей хозяйкой, и стрекотала минут пять, словно рассказывала ему о чём-то, а, может, благодарила за его милость.
Непоседливая птица исчезла неожиданно, и в жизни кота наступили тихие, спокойные дни. Никто не донимал уже его своей трескотнёй, не будил его ни свет, ни заря! И он наслаждался этим состоянием. В сад из-за наступивших холодов хозяйка уже не ездила, и у них осталось одно занятие: гулять по набережной реки.
Но Рыжик заскучал. Часто он сидел на широком подоконнике, наблюдая за пролетающими птицами, или лежал, уткнув в передние лапы свою усатую мордочку. Идти на улицу совсем не хотелось.
Однажды, когда зима была уже на исходе, пронизывающий насквозь февральский ветер сорвался на город. Солнце то пряталось за лёгкими пролетающими облаками, то вдруг резко выглядывало. Отражаясь от белейшего чистого снега, оно ослепляло всё вокруг ярким белым светом. А ветер подхватывал выпавший накануне пушистый снежок, делал его колючим, неприятным и бросал в лица прохожих. Те не знали: от чего больше прятаться? От яркого ослепительного солнца? Или от колючего ветра?
Сорока появилась так же внезапно, как и исчезла когда-то. Летела сюда, надеясь проведать гнездо, но дом, в котором она его соорудила, был полностью разрушен. Остался только кирпичный фундамент, занесённый глубоким снегом. Долго и отчаянно, будто жалуясь, стрекотала она на развалинах. Обессиленная и уставшая птица сиротливо присела на забор, спрятала клюв в перья. Кот за окном, увидев старую знакомую, обрадовался, встал на задние лапы и начал хлопать передними по стеклу, пытаясь обратить на себя внимание.
К окну подошла хозяйка кота, внимательно посмотрела на сороку и, открыв окно, бросила пригоршню пшена на тротуар, чисто выметенный ветром. Та не заставила себя долго ждать: тут же спустилась вниз. Наевшись, приготовилась взлететь, но обнаружила присутствие Рыжика, который всё это время, молча, наблюдал за нею. Белобокая растерялась от неожиданности, но увидев в его глазах только сочувствие, поняла: он и не думал нападать.
Радостная, взлетела она на забор и оповестила всех о своём присутствии, о том, как любит она этот мир, этих людей, кота, такого доброго, как и его хозяйка, о том, что любые неприятности рано или поздно заканчиваются, рассеиваются, пока Миром правит Доброта…
А кот сидел на земле и, подняв голову вверх, внимательно слушал её. Утром Рыжик исчез. Не видели больше и сороку. Напрасно хозяйка пыталась разыскать своего любимца. Но многие видели рыжего кота, то на реке у проруби, то за парком, на деревьях. А рядом с ним – сороку!? Они всегда были рядом, будто разговаривали о чём-то.
В самом начале весны хозяйка обнаружила за окном, прямо на карнизе, красивую блестящую заколку для волос. На ней сорока и кот будто рассматривали друг друга. Все бегали посмотреть на неё, удивлялись.
И я видела эту заколку. Она очень красивая. Редкая работа. Только хозяйка, глядя на неё, вздыхает и всегда держит окно приоткрытым: надеется, что вернётся её Рыжик домой. Нагуляется и вернётся к осени, а, может быть, и раньше. И будут они вместе кормить сороку, которая соорудит себе гнездо где-нибудь поблизости.