Владимир Плешаков

Мир волшебства – Дом детства

Неправда, что сказка умерла. Просто волшебники и феи стесняются показывать людям своё лицо и делают мир вокруг нас необыкновенным и сказочным незаметно и тайно.
- Пусть люди научатся видеть вокруг себя мир красоты и сказки, - решили они. – Ведь не каждому доступно это. Только добрые и честные могут окунуться в этот мир. И тогда увидят, что всё вокруг полно волшебства и света, добра и любви. Что детей и взрослых окружают сказки.
Итак, начните свой день с хороших поступков, с улыбки и тогда…
… Тогда дом, где родился и вырос, хорошо знакомая улица, весь большой и шумный город, его жители, даже птицы и деревья расскажут вам свои самые необыкновенные истории, как эти сказки, только остановитесь, прислушайтесь, вглядитесь…
…Дом детства был большой, высокий и очень уютный. Так приятно просыпаться здесь, зная, что тебя окружает родной и интересный мир. Ведь здесь, кроме папы и мамы, жили ещё и домашние вещи, которые давали уют, тепло, позволяли играть и даже шалить. Дом был замечателен тем, что в нём всё было волшебным, наполнено тайнами и сказками. Стул мог запросто превратиться в самолёт, а диван - в большой океанский корабль. Картина на стенке – рассказать таинственную историю, а часы – волшебную сказку. Взрослые почему-то не видели, что в Доме все вещи и предметы живут своей сказочной жизнью, хотя это было ясно и понятно, если приглядеться. Это волшебный мир детства, который может видеть далеко не всякий ребёнок, не говоря уже о взрослых. Для того, чтобы увидеть этот мир, нужно однажды проснуться ночью и прислушаться: о чём же говорят вещи, игрушки, мебель и даже печка в Доме. И, если не мешать этому разговору, а внимательно смотреть и слушать, то можно открыть для себя эту таинственную страну. И навсегда полюбить свой Дом, в котором всё вокруг полно волшебства и сказок…
Появился Дом тоже по волшебству.

Сказка про кирпич и дорожную пыль

Много интересного на стройке! Над домом, как огромный журавль, стоит башенный кран. Клювом-крючком цепляет он плиты и бадьи с раствором, пакеты с кирпичом и подаёт наверх, где кипит работа. Прямо на глазах растут вверх этажи.
Вечером, когда стихнет шум на стройке, можно пробраться по шаткой лестнице наверх и разглядывать, как внизу бегут по улицам машины, спешат по своим делам пешеходы. Хочется побыстрее вырасти и пойти на стройку, чтобы тоже строить высокие и светлые дома. Но сказка – не об этом.
Когда кран-журавль поднимал очередную пачку кирпичей вверх, то один из них выпал на дорогу. Он кричал крану:
- Эй, меня забыли! Вернитесь!
Но кирпичей было много, на стройке – шумно и никто не услышал, как один кирпич споткнулся и упал.
Было лето. Солнышко разогнало облака. Стало очень жарко. Поэтому грязь на дороге превратилась в пыль, которую поднимал вверх каждый пролетавший ветерок.
- Эх, хорошо! – взлетая серыми клубами вверх пищала Пыль. - Лечу!
И тут же падала на дорогу, покрывая грязной пеленой всё вокруг: листья на деревьях, дорогу и упавший Кирпич.
- Эй, эй, поосторожнее! – заворчал Кирпич. – Так недолго совсем засыпать меня и никто тогда не найдёт. А я должен дом строить!
- Слушай, кирпич! – ответила серая Пыль. – Ты что, не понимаешь, что тебя уложат в стенку, и ты никогда больше не сможешь погреться на солнышке? Мне тебя жалко: ведь мы – родственники! У нас с тобой одна бабушка – Глина. Поэтому я решила спасти тебя от этой глупой и шумной стройки и укрыть подальше от глаз этого высоченного строительного Крана.
- Это ты глупа и сера, - возразил Кирпич. – Я хорошо помню рассказ бабушки Глины, что надо быть полезным людям. Ведь столько нужных и полезных вещей можно сделать, если пожертвовать собой! Из белой глины получается красивая фарфоровая посуда. А из красной можно на гончарном круге сделать для молока крынку или кружку для горячего чая. Глиной можно обмазать хату в хуторке, чтобы в доме было тепло, а его стенки - ровными. В конце концов, можно изготовить на заводе миллион кирпичей – таких, как я, и построить из них многоэтажный дом – просторный и тёплый. Это так приятно: быть полезным и нужным!
- Какой ты неромантичный! – ответила Пыль. – Гораздо приятнее лежать под солнышком или с ветерком летать над дорогой. Вот наше главное призвание – быть свободным!
Но тут набежала тучка, загремел гром и хлынул проливной дождь. Сразу же разбухли лужи, отражая небо, побежали ручьи. Дождь весело стучал каплями в стёкла домов, промывал листья деревьев, поливал цветы. И сразу же серая Пыль превратилась в чёрную грязь, которая расползлась по дороге. Смыл Дождь пыль и с Кирпича. Он засиял ярко-оранжевыми гранями. Кирпич заметили, подняли и уложили в стопку других кирпичей. И отправили наверх, на этажи дома.
- Какая гадкая эта грязь! - говорили все проходившие мимо люди. - Надо засыпать эту яму, чтобы было красиво и можно было пройти!
Кирпич лёг в стены Дома и стал одной из его стенок. А грязь засыпали, чтобы никогда больше серая пыль не забивала глаза при ветерке, а в дождь не превращалась в противное месиво, которое пачкает обувь. И эту грязь нужно было смыть, чтобы пройти в чистый и светлый дом, построенный из тёплых кирпичей. Дом поднялся этажами вверх, заглядывая в небо. Так, что в окошках отражались неторопливо бегущие к горизонту облака, летящие в вышине птицы и серебряные самолёты, проезжающие автомобили. Автомобили жили в соседнем Гараже. Это было таинственное царство, в котором рычали большие грузовики, шуршали шинами легковые автомобили, которые так привлекали внимание всех окрестных мальчишек. И про это – следующая история.

Сказка о старом автомобиле и прекрасной Мерседес
В гараже было темно и уютно. Старый Автомобиль любил тишину Гаража, в которой так хорошо подремать, иногда всхрапывая простуженным мотором. Он чувствовал себя среди других машин как уставший, седой и огромный, но пока ещё могучий конь.
В такую тишину старый Автомобиль вспоминал свою молодость. Тогда, много лет назад, его шины были блестящими, пахнущими таким вкусным натуральным каучуком, колёса блестели никелированными спицами, а впереди торчала задорная трубка клаксофона. У Автомобиля другом был высокий статный Шофёр в кожаной куртке и крагах, на шлеме блестели стёклами огромные очки-консервы. И когда Автомобиль мчался по улицам, квакая клаксофоном на сонных кур, то мальчишки всего города с радостными криками мчались в туче пыли за Автомобилем, что ему очень нравилось.
В самые тёплые и тихие вечера старый Автомобиль вспоминал и про свою первую любовь…
Та машина однажды появилась в Гараже после далёкого пути, чтобы немного отдохнуть и перекусить нежно пахнущим бензином.
- Нынешний бензин уже не тот, я могу вас уверить, - говорил старый Автомобиль в минуты откровения уставшим грузовикам. – Он пахнет, простите, чем-то искусственным, а в наши времена он благоухал нефтью и керосином!
Эту машину звали очень романтично и возвышенно – Мерседес. И она была такая!..
Тут старый автомобиль замолкал и только слышно было, как что-то взбулькивало в его старом радиаторе…
- Мы ехали с ней рядом, молодые и красивые, в нас прохожие на улицах бросали цветы, а мальчишки кричали «Гип-гип! Ура!», - делился воспоминаниями Автомобиль. - В её ярких сверкающих фарах было что-то испанское и огненное! Она задорно подмигнула мне на перекрёстке и умчалась, а мой друг Шофёр почему-то остановил меня и не пустил лететь ей вслед, теряя голову от любви… Вот тогда в первый раз что-то загремело у меня в сердце и мотор остановился от отчаяния. Долго пришлось Шофёру спасать меня от смерти и отправки в металлолом. Потом прошло много лет, - бормотал старый Автомобиль, - но я так никогда больше и не встретил такой прекрасной и необычной машины.
И тут он опять замолкал и булькал радиатором.
И вот однажды горестное бульканье Автомобиля заглушил скрип ворот Гаража. И в мерцании вечерних огней появилась такая прекрасная машина, что даже надменные огромные грузовики зафыркали от восхищения моторами и вежливо уступили ей место в гараже.
- Здравствуйте, - сказал старый Автомобиль. – Как Вы прекрасны!
- Вы так думаете? – вежливо спросила Машина.
- Да! – с жаром подтвердил свои слова Автомобиль.
Всю ночь старый Автомобиль рассказывал прекрасной Машине о своей юности, о прекрасном клаксофоне, пугавшем кур и незнакомке по имени Мерседес…
Утром Машину заправили хорошей порцией бензина, протёрли от пыли прекрасные сверкающие колёса и на черном платье Машины все увидели её имя – «Мерседес».
Так вот ты какая стала, - с восхищением сказал старый Автомобиль. – Разрешите Вас проводить?
И как когда-то в молодости Автомобиль увидел, как Мерседес задорно мигнула огнями подфарников и бесшумно сорвалась на утренние улицы города.
Сердце у старого Автомобиля встрепенулось и он рванулся вслед, но заскрежетали давно не мазаные колёса, стукнуло что-то внутри мотора и старый Автомобиль замер на бегу, только фары еще несколько минут отчаянно светили вслед Мерседес.
- Куда ты, старый, разогнался! – с усмешкой сказали ему грузовики. – Это ведь внучка той самой Мерседес. Еще более прекрасная и недоступная.
И равнодушно потащили Автомобиль из Гаража на свалку.
Но пришёл старый Шофер, погладил его по ржавому капоту и закатил на прежнее почётное место около ворот у солнышка.
- Мы тебя ещё оживим! - сказал старый Шофёр. – И тогда все увидят, как прекрасен старый Автомобиль, прошедший славу, войну и забвение, - добавил старый Шофёр в кожаной куртке и крагах.
Только очки были уже у него другие – они почему-то очень сильно увеличивали большие слёзы в глазах старого Шофёра.
А за воротами Гаража шла обычная жизнь. Рядом с Домом и Гаражом люди посадили деревья и уже скоро их ветки с листьями достали самые высокие окошки. Но это – другая история.

Сказка о струне
Скрипка после долгой и трудной работы всегда отдыхала в футляре. Футляр был очень удобным, тёплым, он хранился на специальной полочке в шкафу Дома. Здесь было тихо, темно и уютно после ярких огней софитов, кинжальных лучей прожекторов, грома оркестра и шквала аплодисментов зрителей.
Крутые бока Скрипки ещё помнили, как пронзительные и прекрасные звуки срывались из-под смычка со струн и улетали вверх, к небу, пробуждая воспоминания о прошедшем лете, о падающих листьях, о холодных каплях дождя, которые остужают горячие руки Музыканта. Скрипка хорошо их помнила – пальцы на руках были длинными, гибкими. Они уверенно держали гриф, потом быстро щекотали струны, а смычок заставлял их плакать и смеяться. А Скрипка с нежностью и любовью эти переживания тонких струн усиливала, превращала в звуки завораживающей музыки. Необыкновенная мелодия заставляла плакать от пронзительной чистоты любви и горя, радоваться солнцу и смеяться от счастья. Тишина обрушивалась в зал, и только тончайший стон струн трепетал высоко-высоко, под самым потолком, улетая к небу. И, когда музыка затихала, всегда раздавался гром аплодисментов, что очень нравилось и самой скрипке, и её струнам.
После концерта Музыкант всегда бережно протирал платком скрипку, её узорные прорези на корпусе, натянутые до звона струны.
- Мы хорошо сегодня поработали, - тихонько говорил при этом музыкант. – Не сбились с такта, не взяли чужую ноту. Такую прекрасную музыку нельзя исполнять с фальшью, она так прекрасна! Теперь будем отдыхать.
И Скрипка отправлялась в шкаф.
Но в этот раз Музыкант не отправил Скрипку в футляр: прямо на концерте, всхлипнув, лопнула самая тонкая струна. Она не выдержала той горькой печали, которая звучала в музыке… И пришлось тут же поставить новую струну, не знавшей еще нелёгкой жизни в музыке.
Концерт благополучно закончился. И жизнь Скрипки потекла по-прежнему – Музыкант уложил её в футляр и отправил отдыхать.
В темноте, когда Скрипке так хотелось подремать в тишине, подумать о будущей встрече с Музыкантом, как это иногда бывает, начали потихоньку говорить струны. Видимо, сквозняк всё-таки проникал сюда, в тишину шкафа, заставляя струны трепетать от волнения и затевать разговоры.
- Как жаль, что наша подружка первая струна сегодня порвалась на самом сложном месте! – шептали подружки. - Она так хорошо всегда звучала!
- Да это я сегодня так пронзительно пела, что мой звук достигал самой высокой ноты «До», - бесцеремонно влезла в беседу еще не остывшая после концерта первая, самая тонкая новая струна.
- Как бы не так! – возражала вторая. – Что такое высокое «До»! Визг, да и только! А вот моё прекрасное «ре» было сегодня так чисто! Именно «ре» сегодня и было главным в концерте!
Что вы забубнили – «ре» да «до»! – откликнулась четвёртая, самая толстая струна. – Если бы не мои альтовые звуки, то все ваши ноты были бы, как настоящая какофония! Стоит ли выяснять, кто лучше, если мы пели все вместе!
- Одна струна только и умеет, что гудеть басом, другие пищат, как мышки, - возразила им первая струна. – А вот я горжусь тем, что смычок больше всего времени посвящал сегодня именно мне. Я просто констатирую факт. Значит я – самая нужная!
Струны только зазвенели в смехе в ответ.
- Ха-ха! Главная! Ей больше всего уделили внимание! – хихикали они. – А ты уже забыла, что это самое «до» не было записано в нотной книжке, и Музыкант даже вздрогнул от этого звука? Да ты, подружка, оказывается, просто выскочка!
- Я! Я! – зазвенела первая Струна. – И лопнула от злости.
- Как бездарно она погибла, - только и прозвенели струны…
…Зависть и жадность – не самые приятные черты характера. Даже добро и ласка не всегда идут на пользу, если они чрезмерны. Но об этом – в другой сказке…

Сказка об утюге и прекрасной Ленточке
Его все считали волшебником. Был он старинный и тяжёлый. Утюг стоял в шкафу на самой верхней полке и неделями дремал в прохладной полутьме. И лишь по субботам его вытаскивали на стол, протирали блестящие бока и включали в электрическую розетку. Звали его очень просто – Утюг.
- Пф-ф-ф! Как я долго спал! – бормотал старый Утюг. В это время на столе появлялась груда рубашек, галстуков, красивых платьев и занавесок. Мятой кучей лежали они, жалуясь на свою судьбу, которая трепала их в стиральной машине, безжалостно мотая в мыльной воде. И только когда их выносили на улицу сушиться на веревочке, наступало для вещей спокойное житьё на свежем воздухе. Зимой, правда, было холодновато, но зато так приятно пахло морозной свежестью, когда вещи заносили в тепло Дома.
- У-ф-ф! – вздыхал на столе Утюг, и вещи понимали, что настал в их жизни какой-то великий час. Старик бережно разлаживал морщины на пиджаке и пропаривал складки на занавесках. Было вещам тепло и приятно, словно в деревенской бане. Утюг прогревал им недуги-складки, они млели под ласковой ладонью и молодели на глазах, превращаясь в новенькие, яркие и красивые, как прежде, вещи, которые так нравятся людям. И поэтому после забот старого Утюга вещи уже не висели в забвении, в темноте большого гулкого шкафа, а то и того хуже – в пыльном чулане для старья. Их вновь доставали, надевали и выводили погулять на свежий воздух, на работу или в театр… Ведь так хочется после долгого прозябания в шкафу вновь появиться на людях, других посмотреть и себя показать!
Утюгу очень нравилась его волшебная работа и, приступая разглаживать морщины особенно красивых и нарядных вещей, он в порывах доброты так раскалялся, что потом сердито шипел на складки:
- Расчищ-щу! Иш-шь, какая мощ-щинка! Будет всё хорош-ш-шо!
И вот однажды в куче вещей он заметил ярко синюю ленту, она была такой чистой синевы, что напоминала весеннее небо, или море в солнечный день, или голубые глаза одной маленькой девочки, которая носила бант из этой ленты в своих прекрасных светлых волосах. Все мальчишки на улице оглядывались на его великолепную синюю красоту. А сейчас ленточка была бледная и измятая после стирки. Старый утюг так расстроился, что его щеки распламенелись, раскраснелись от жара.
- Сейчас-с-с! Я тебя разглаж-ж-жу! – зашипел он. И коснулся краешка Ленточки, вежливо поглаживая складочки.
- Горячо! – только и успела прокричать прекрасная Ленточка… И расплавилась. Ведь она была капроновая.
- Эх, тут даже волшебная швейная Машинка уже не поможет! – только и сказали вещи в шкафу…
…Да, в Доме была ещё одна полезная и волшебная вещь – швейная Машинка. Её история очень поучительна. Она – про вредную зависть и большое трудолюбие.

Сказка о швейной машине
Швейная машинка была старая. Чтобы она начала стрекотать, соединяя куски ткани, нужно было крутить ручку. Машинка была совсем обыкновенная: фигурный корпус из чугуна, шестерёночки, рычаги и колёсики из стали, которые старательно смазывали машинным маслом.
Казалось бы – обыкновенная машинка из железа, чугуна и стали. Но Машинку в Доме все называли волшебницей. Ведь когда из магазина приносили кусок ткани – его почему-то называли отрез, то машинка очень скоро, пострекотав ночами, превращала его или в красивое нарядное платье, или в новенькие брюки. А если постараться, то из-под иголки машинки могло появиться тёплое и уютное пальто. И все восхищались: какая красота! Как это модно! Как хорошо сидит на фигуре!
Конечно, машинка могла зазнаться от такого проявления чувств и восхищения. Но она была скромной и не обращала внимания на лесть. Только тщательнее вела шов на ткани, опять рождая очередное красивое платье.
В Доме была ещё одна вещь, которая считала себя волшебной – патефон. Это такая старинная машинка, которая умела из круглых пластинок извлекать музыку. На боку у Патефона была такая же ручка, как у швейной Машины, которую крутили, чтобы завести Патефон, и он начинал, шипя, петь песни и романсы. Честно говоря, Патефон уже давно бы отправили на пенсию, ведь уже давно в доме были и магнитофон, и даже музыкальный центр, которые пели чисто, не фальшивя и не останавливаясь для завода. Но старика жалели, берегли, как память о давно прошедших годах.
- Да, нашли волшебницу! – ворчал Патефон. – Эта швейная Машинка – мне ровесница. Да что она умеет? Только стрекотать по ночам, не давая спать всем нам. Что же хитрого в том, что она умеет сшивать ткань? Ткань мягкая, да податливая. Вот взяла бы да попробовала пришить к штанам сорванца, который порвал их об гвоздь на заборе, для красоты, например, зеркальце! Вот и положим его в карман! Вот тогда бы и можно говорить про волшебство!
И старый Патефон, пока никого не было рядом, засунул зеркальце прямо в складки ткани. Пусть Машинка попробует сшить!
Когда ей стали крутить ручку, она привычно застрекотала и вдруг ударилась иголкой прямо о крепкое стекло!
- Ой! – только успела крикнуть швейная Машинка и сломала иголку. А дырка на штанах так и осталась дыркой.
- Волшебства не произошло! – злобно закричал старый Патефон. – Пора и Машинку отправить в чулан, на отдых!
Но в чулан отправили не Машинку, а Старый Патефон, который от зависти стал так крутить свою пластинку с трещиной, что она, провизжав, слетела и разбилась, а пружина внутри, которую заводили ручкой сбоку, дзинькнула и лопнула от злости.
В Швейную Машинку вставили новую иголку и через минуту штаны были, как новые, с заплатой.
- Ну вот, можно опять лазить по чердакам и сараям! - ворчливо сказала швейная Машинка. – Только осторожно! Ведь нельзя же бесконечно чинить дырки на вещах этого сорванца!
Ну, конечно, права была машинка! Но ведь так хочется побывать на чердаке, где так много всяких сокровищ! Где свистит ветер в окошке, где горизонт видно на сто километров вокруг и можно разглядеть, как ползают внизу по улице автомобили, как строительный кран поднимает в высоту очередную бетонную панель, где на чердаке в углу живёт пыльная паутина. Но об этом – в другой истории.

Сказка о страхе
Все в Доме знали, что Страх живёт на чердаке. Потому что по ночам там, наверху, что-то скреблось, скрипело и даже иногда стучало по крыше.
Кукла Маша и вельветовый Шарик и все другие об этом хорошо знали. Днём Страх прятался от лучей солнца так, что даже в самом тёмном углу чердака его невозможно было найти, и тогда можно было на чердаке играть в морских разбойников, выглядывая через окошко на крыше на горизонте бригантины и корветы с золотым грузом в трюме. Или искать клад, спрятанный пиратами в тёмном углу под стрехой или около трубы. Большой удачей было найти разбитую тарелку с золотым узором, старую книжку с красивыми картинками или нарядную старинную коробочку из-под чая.
Маленькие жители Дома часто, когда никого не было в комнате, забирались на чердак, чтобы поискать что-нибудь интересное или поглазеть из окошка на высокое небо и летающих среди облаков голубей. И только плюшевый Медведь никогда не забирался сюда, где пыльно и можно было нечаянно споткнуться и уколоться лапой об острый гвоздь. Он ничего не боялся и предпочитал в свободное время читать книжки с картинками про путешествия.
Но, как только сумерки опускались на землю, на чердаке неизвестно откуда появлялся Страх, про которого слышали все, но лапами и руками не трогал никто. Поэтому Медведь только смеялся над другими игрушками, когда они рассказывали про Страх, который живёт на крыше.
Он был, как все рассказывали, чёрный-пречёрный, смотрел из тёмного угла сверкающими стеклянными глазами, вызывая ужас. Конечно, никто не показывал виду, что испугался этого страшного Страха, обычно все мужественно говорили, что там - в тёмном углу - никого нет. Но на всякий случай кубарем спускались с чердака по лестнице вниз, в свою комнату, накрепко закрывая за собой люк.
Когда в комнате становилось темно, все укладывались спать, то Страх начинал прокрадываться с чердака в Дом. Он скрёбся рукой ветки в окно, жутковато гудел в трубе, шелестел газетой, лежащей на подоконнике. Сразу же хотелось закрыться с головой в одеяло, спрятаться, чтобы Страх не схватил холодной рукой за руку или ногу. Было страшно, когда ночью начинался дождь с грозой, молнии сверкали, освещая корявые руки веток, крадущихся к окошку. Особенно страшно было осенью или зимой, когда ночь приходила очень рано, холодный ветер завывал на чердаке, стучал незакрытой форточкой.
Страха боялись все. Одежда в шкафу обвисала на вешалках, ожидая, что Страх, как ветер, подхватит и унесёт всех на улицу, где сыро и грязно. Герань на окошке прятала цветки, потому что её Страх был в виде кошки, которая тихо в темноте влезает в окно и ломает хрупкие ветки.
Страха, как мы уже говорили, не боялся только плюшевый Медведь. Он был большой, мягкий и добрый. Днём он сидел на полке с игрушками, разглядывая, как стрекочет Швейная машинка, как на кухне пыхтит тёплая и добрая Печка, на которой кипят чайник и кастрюля. А ночью он готовился охранять покой и тишину в Доме. Ведь он был домашний Медведь. Друг и защитник. Если его положить рядом с подушкой, то тогда все страхи сразу же убегали обратно на чердак, прятались в углу, и можно было спокойно засыпать. Сразу же часы начинали бесконечный рассказ сказок, которые все начинались со слов «Тик-так», в трубе печки больше не завывал страшный ветер, только мирно пощёлкивали в огне, сгорая, поленья. Если в такое ночное время обнять доброго и мягкого Медведя, то сразу же приходил сон, а с ним – волшебные сказки, в которых жили добрая Принцесса, могучий Богатырь, который боролся со злыми врагами, волшебный корабль, способный унести далеко-далеко, за синее море и высокие горы. Или вдруг ладони превращались в крылья, и можно было, раскинув руки, летать высоко-высоко, далеко-далеко…
И вот что интересно: с каждым новым днём и наступающим Новым годом Страх становился всё меньше и меньше. А однажды, проснувшись, вдруг понимаешь: умер тот страшный и тёмный Страх, превратился в пыльную в паутину в углу на чердаке. И только приветливо стучит в окно ветка дерева, вызывая на улицу. Как барабан, призывающий к походу в дальние страны, гремит лист железа на крыше под дождём. И тогда хочется открыть дверь Дома и отправиться туда, где синий туман над дальней рекой, холодный рассвет над притихшей тундрой и гул прибоя на берегу далёкого и прекрасного океана. Только плюшевый Медведь остаётся на полочке среди игрушек, чтобы бдительно следить: не появится ли вновь, уже для других маленьких друзей, чёрный-пречёрный, страшный-престрашный Страх. Но, если опять настанет темнота, и станет страшно, на помощь всегда придёт Фонарик. Следующая сказка – именно о нём…

Сказка о Фонарике и неблагодарной Герани
Электрический Фонарик жил на полке рядышком с Геранью. Он очень скучал: его редко брали, чтобы осветить дальний угол в чулане, когда искали там старые ботинки для похода в лес. А ещё Фонарик был нужен, когда доставали из тёмного погреба банки с вкусным вареньем. Ведь очень легко можно было перепутать, например, варенье из вишни с абрикосовым – в темноте не видно, что в посуде. А вот Герань пользовалась популярностью – её регулярно поливали водой, поворачивали к свету, чтобы лучше росла. От этого внимания Герань расцветала от удовольствия и покрывалась яркими бутонами, которые так нравятся людям.
- Как ярко и щедро цветёт герань у нас в этом году! – говорили все, кто заходил в комнату. – Нужно поухаживать за таким красивым цветком!
Фонарик очень завидовал Герани. Он тоже желал внимания и заботы, хотел быть постоянно нужным всем жителям Дома. И потому мечтал подружиться с Геранью, чтобы было не так скучно лежать на полке.
Каждое утро Герань просыпалась с первыми лучами солнышка и, лениво потягиваясь, вглядывалась в стекло окошка.
- Какая я красивая! – любовалась она собой. – Нужно привести себя в порядок! - И начинала причёсывать лепестки, разворачивать листочки к свету. Но не замечала, что рядом лежит на полке блестящий металлом Фонарик, который так мечтал подружиться с Геранью. Ведь так плохо жить без друга!
- Здравствуй, Герань! – как всегда утром сказал вежливый Фонарик. – Доброе утро! Ты сегодня так хорошо выглядишь!
- Да, я очень ярка и привлекательна, – отвечала Герань. – Не поможешь ли ты мне умыться?
- Но мне очень вредна вода! – отвечал Фонарик. – От воды у меня испортятся батарейки и перегорит лампочка. И тогда я буду никому не нужным.
- Ну, какой же ты друг, если не можешь исполнить даже такую простую просьбу! – обижалась Герань. – Ведь это так просто - побрызгать водой мои листья и цветы! Ты просто не хочешь сдвинуться с места и поухаживать за мной!
И отворачивалась к окну.
Так проходил день. Герань глядела в окошко на проходивших мимо людей, разглядывала наряды своих родственников – цветов в палисаднике и мечтала о путешествии туда, на улицу, где светит солнце, летают птицы в небе, где можно найти много друзей – не таких скучных, как одиноко живущий Фонарик.
Когда приходил вечер, а за ним наступала ночь, Герань старалась спрятаться за занавеской. Ведь она боялась всего на свете – кошки, которая ночью любила пролазить на улицу в открытую форточку и могла сломать ветку, стука ветки дерева в стекло окошка, сквозняка, который мог её простудить.
В одну из таких ночей стало очень мрачно. Даже в окошке, где всегда было видно светящийся фонарь, была страшная темнота. Сильный ветер раскачивал деревья, шумел листьями, со свистом пролетал мимо открытой форточки. Вдруг ударил гром, да такой сильный, что даже зазвенели от страха изящные бокалы в буфете. А потом ударила молния, осветив тучи на небе, забравшуюся в будку собаку, каждый листочек на дереве. И сразу хлынул дождь, заливая водой улицу, залетая в открытую форточку. А с ним и ветер влетел в дом, развевая занавесками. В Доме погас свет. Стало совсем темно.
- Я погибаю! Спасите! – в ужасе закричала Герань. - Мне во тьме ничего не видно и страшно!
Но её никто, кроме Фонарика, не слышал – все испугались грома и молнии.
- Я спасу тебя! – ответил Фонарик. – Ведь я как раз и призван рассеивать тьму, это моя работа!
И включил свою лампочку. Острый луч пронзил темноту комнаты, осветил и мокрую от капель дождя Герань, и открытую форточку, через которую прорывались косые струи ливня.
Форточку закрыли. Стало тепло и уютно. И светло, потому что Фонарик честно исполнял свой долг, освещая Дом, окошко и испуганную Герань на подоконнике. Она в луче Фонарика расправила свои цветы, отряхнула листочки и опять стала прекрасной и недоступной.
- Ты очень ярко светишь! Мне это приносит неудобство! – вместо благодарности сказала она. - И отвернулась от ярко горящего Фонарика.
- Как непостоянна эта Герань! Как не ценит она дружбу и готовность пожертвовать собой! – только и мог сказать старательный Фонарик.
Действительно: ведь от дождя Фонарик мог погибнуть – вода очень вредна его батарейкам и лампочке. Но он исполнил свой долг, рискуя жизнью. Этого никто не заметил. Ведь все посчитали, что Фонарик был обязан сделать свою работу - освещать Дом. И Фонарик опять отправился на свою полку, чтобы терпеливо ожидать, когда он опять понадобится людям. Или Герани - такой неприступной, равнодушной, прекрасной, но которая нуждается в защите.
Не только Фонарик способен в доме на подвиг ради дружбы. Еще в Доме живёт вредная и колючая Кнопка. Но она умеет не только шалить, и потому мы расскажем о ней следующую историю…

Сказка о кнопке
Канцелярскую Кнопку в Доме не любили – она была железной, острой на язык, лезла не в свои дела, любила пошалить. Частенько она забиралась кому-нибудь в туфли и, обуваясь, можно было больно уколоться. Любимой шалостью у Кнопки было забраться на кресло, в котором можно так уютно по вечерам вязать варежки или носки, смотреть любимую передачу по телевидению. И опять уколоться.
Тогда Кнопку прятали в коробку, в которой тихо и смирно лежали её сестрёнки. На время шалости прекращались, но скоро Кнопка опять выбиралась на свободу, и шалила, прикалывая носок к полу или шарфик к вешалке. И тогда, прежде, чем взять вещь, нужно было оторвать её от Кнопки.
- Ну, сколько можно так хулиганить! – журили Кнопку жители. – Пора уже становиться взрослой!
Весёлая Кнопка никак не хотела взрослеть, что приносило много неприятностей жителям Дома. То Кнопка оказывалась прямо на дороге в кухню или в чулан, когда хотелось втайне от родителей забраться в шкаф, где стояли банки с вареньем. А, когда наступишь на проказницу, то поневоле вскрикнешь от боли. Тогда все сразу узнавали, что кто-то захотел втайне поесть того самого сладкого варенья. Или Кнопка пряталась в корзинке, где спал после путешествий по улице ленивый лохматый большой домашний кот Барсик. Он приходил на своё любимое место, укладывался поудобнее, а потом раздавался истошный вопль, когда острый уголок Кнопки впивался ему в бок. Кот недовольно фырчал, мяукал и ждал, когда жители уберут противную безжалостную Кнопку из его уютного уголка в корзинке.
Ещё в Доме жил весёлый и добрый Календарик. Его все любили за то, что всегда знал, какой день, месяц, даже год на дворе. Поэтому все регулярно заглядывали в Календарик, считая дни до дня рождения или праздника, особенно Нового года. Календарик был простой, из кусочка картона с напечатанными цифрами. Поэтому его то вешали на нитку около зеркала, то затыкали в щелочку между книжек на полке, а потом искали – куда же он пропал? А Календарик никуда и не пропадал. Он просто служил людям, подсказывая дни недели или месяц.
Однажды Календарик забыли на подоконнике. Он лежал прямо на сквозняке, морщась от жарких лучей солнца. И тут ветерок, который забежал в открытое окно, подхватил Календарик, поднял его вверх и вихрем понёс его на улицу.
- Как же в Доме будут узнавать, какой сегодня день – понедельник или воскресенье? - только и успел подумать Календарик, когда вдруг его кто-то поймал и крепко прижал к створке окна. Это Кнопка бесстрашно бросилась ему на помощь и спасла его от пролетающего ветерка. И все сразу поняли, какая нужная вещь в Доме простая канцелярская Кнопка. А для того, чтобы сквозняк больше не наделал бед в Доме, закрыли Дверь. Ведь Дверь никого постороннего в Дом не пускает. И об этом другая сказка, грустная, но со счастливым концом.

Сказка о часах, которые остановились и о бесконечном Времени

На полке у окна коротали время юная Герань и старый колючий Кактус. От безделья они разглядывали фотографию на стене, наблюдали, как в печке в холодный день горит огонь, согревая дом. Слушали, как тикают большие настенные часы с боем.
- Бомм! – будили всех часы по утрам. – Бомм! Уже утро!
- Не можете вы, часы, поспать подольше! – ворчал Кактус. – Какая надобность каждое утро будить всех своим звоном!
- Наступило утро, - отвечали Часы. – Значит, пришло время просыпаться и заниматься делом. А дел так много в Доме!
- Это у тебя дел много, - ворчал Кактус. – Тикать круглые сутки, да бить регулярно по часам. А у нас, цветов, какие могут быть дела?
- Неужели ты не понимаешь, Кактус, что смотреть в окно, радовать всех свежей зеленью – тоже работа, - отвечали Часы. – Вон, смотри: Герань зацвела! Значит – весна настала. Это такая радость, что пришло время солнца и весенних дождей!
И как подтверждение этих слов, вдруг загремел гром, сверкнула молния. Ветер через открытую форточку промчался по комнате, стало темно. И тихо. Часы замолчали, перестали тикать.
- Время остановилось! – в испуге закричала в темноте юная Герань. – Мы, кажется, умираем!
- Хоть ты и красивая, но глупая, Герань! – ответил ей Портрет на стенке. – Это у меня на фотографии остановилось время, когда я родился. Ещё сто лет буду висеть на гвоздике и неизменно выглядеть, как и раньше. А сегодня просто остановились часы. Кончился завод. Вот часы и замолчали. А ветер задёрнул занавеску на окне, потому стало темно. Так что мы живы. А время… Время неумолимо идёт вперед, и уже не вернуть годы, которые прошли, не вернуть даже часы и минуты… И даже если у кого-то, как у часов, заканчивается завод, то это совсем не значит, что время остановилось. Мы то живём!
- Мы живём! – радостно подхватила Герань. – Время не остановилось!
Тут ветер опять промчался по комнате и отшвырнул сквозняком занавеску с окна. Стало светло, а в промытое дождём окно заглянуло солнце. Пришли люди и увидели, что остановились часы.
- Так можно и на работу опоздать, - сказал хозяин. Он дёрнул цепочку с грузом, подвёл стрелки, и часы вновь стали мерно отсчитывать время.
- Вот и пошли наши часы! – сказал старый колючий Кактус. – Значит, время не остановилось.
-Так-так, - подтвердили Часы. – Мы живы, и время идёт вперед!

Сказки не закончились. Только нужно внимательно прислушаться к жизни в родном Доме. И тогда откроются новые волшебства и тайны, которых не счесть. Их хорошо видят дети. И некоторые взрослые, которые не захотели взрослеть и оставили жить в своей Душе сказки. Пробудите и вы, читатель, свою Душу, вглядитесь, и вы навсегда полюбите свой Дом – дом родителей и дедушки с бабушкой, дом для своих детей, которым ещё предстоит открыть его волшебство…