Кукла
Я – Кукла. Вернее, я обычная тринадцатилетняя девчонка, а Кукла – это моя профессия. Я работаю манекенщицей в сексшопе. Вообще-то, называть сексшопой место, где я провожу почти треть своей жизни – слишком мелко и как-то неприлично. Магазин универсальных приспособлений для творческих занятий любовью – самое огромное здание в юго-западной части нашего маленького городка.
Мой путь к звездной специальности манекенщицы был тернистым и нелегким. Сначала я стала миской в детском садике. «Миска» – это вам не ночной горшок, хотя и имеет к нему непосредственное отношение. Берите выше! Почти до пояса. Миска или мисочка – это уменьшенно-ласкательное звание «Мисс Детского Зада». Точнее – детской задницы, так как только обладательница самой красивой и упругой попки могла достичь этого почетного звания. Я уже и не помню, чем моя детская сексшопка привлекла внимание педофилов из городского отдела народного образования, но именно она стала ключевой опорной точкой во всей моей карьере. Всем, чего я достигла в этой жизни, я обязана только своей усидчивости. А усидчивость вырабатывается благодаря крепкой упорной заднице. Это закон. По-моему, закон Архимеда. Что? Это я ошибаюсь? А чья же сексшопка тогда находится в Архимедовых штанах? Которые равны? Во все стороны Света.
Света. Светлана. Это меня так зовут. Спасибо. Мне тоже очень приятно. Мой папка помешан на электричестве. Да, он электриком работает. Лампочки на фонарях меняет. Вот он-то и дал мне такое электрическое имя. А вы разве не знали, что Светлана – это не имя, а аббревиатура? Правда? Так вот, Светлана – это СВЕТовая ЛАмпочка НАкаливания. Прошу любить и жаловать. Только двести двадцать вольт в меня не подключайте. А вот что такое «абббббревиатура» даже не спрашивайте. Я не знаю.
Я не знаю, для чего взрослые женщины стремятся достичь полного равноправия с мужиками. Для того, чтобы иметь возможность брусчатку на мостовой укладывать? Неужели, чтобы зарабатывать деньги обязательно надо что-то делать? Ведь это неправда. Если бы деньги платили за работу, то больше всех получала бы ломовая лошадь. Я понятия не имею, кто такая ломовая лошадь. Наверное, лом-баба, которая ломы гнет. Ха! Посмотрела бы я на придурка, который заплатит деньги за изогнутый лом! Но мой папка говорит: чтобы выжить, надо обязательно что-то полезное делать. Деньги платят только за работу.
Я предпочитаю получать зарплату за полное безделье. За абсолютно полное. Моя работа, например, в чем заключается? А вот и не угадали! Я на своей работе не должна, вернее должна ничего не делать. Совершенно ничего! В полном и переносном смысле! Я должна даже не шевелиться. Я ведь кем работаю? Ма-не-кен-щи-цей. Кто вам сказал, что манекенщица ходит по какому-то там подиуму? Вы чё? С Луны свалились? Ха-ха! Это же в доисторические времена манекенщицы ходили. Наверное, вот так? Попка – вправо, попка – влево… Да? Ха-ха-ха! И что, им за это зарплату платили? Бред!
В нашей сексшопе манекенщицы не ходят. Да и куда пойдешь, если для каждой выделена отдельная витрина размером с гроб. Как писал какой-то знаменитый поэт: «А в витрине привокзальной – Гроб качается хрустальный». Хоть гроб и хрустальный, в смысле прозрачный, хоть и объебистый, в смысле объема большого, но все равно… В гробу не походишь, попкой не повихляешь.
Наша стра-СРАтегическая задача… Любая СРАтегия происходит от слова «обостраться», – так мой папка любит повторять. Как попугай. Смешно. Папка повторяет как попка. Ха-ха! А попка как папка повторить не может. Хи-хи… Смешно?
В общем, моя коммерческая задача изобразить надувную резиновую куколку так, чтобы проходящий мимо витрины ПОПЕнциальный покупатель клюнул на меня как на удочку и приобрел для своего домашнего гарема очередную резиновую бабу. Живая девушка среди резиновых кукол – как живая приманка для жирного попукателя. Я опять не оговорилась. Резиновую бабу приобретает лишь тот, кто с живой женщиной способен только попукать.
Ради бога, не подумайте, что мы сидим в этих долбаных витринах в каких-то развратных порнушных позах. Всё очень пристойно и благочинно. Все в пастельных тонах и в постельном белье. Такая идиллическая картинка. Человеку, проходящему мимо витрин, никогда даже в голову не придет, что он видит за стеклом живую девушку вместо резиновой куклы. Тем более, перед работой наши тела покрывают специальным лаком, чтобы кожа внешне напоминала искусственную пористую резину, из которой сделаны надувные куклы.
Лаковое покрытие удобно и комфортно. Толщина лакового слоя на коже всего лишь несколько сотых частей миллиметра, но под ним чувствуешь себя будто в легком спортивном костюме. Тепло. Случайные сквозняки не продувают. И самое главное, в лаковом покрытии не ощущаешь себя голой и обнаженной. Нижнее эротическое белье, надетое поверх лакового слоя, не воспринимается вообще, потому что естественное осязание под лаком просто отсутствует. Мне кажется, если кто-нибудь вздумает поласкать мое тело во время работы, я этого даже не замечу. Все ласки и эмоции в этом случае ощутит только лак.
Спецодежда, которую нам выдают, я имею в виду трусики-стринги, чулки в крупную сеточку, туфельки на высоком каблуке – подразделяется только на три цвета: красный, белый, черный. Почти как светофор. Психуёлоги (психи, специализирующиеся на фрейдистком психоанализе) доказали, что самцы людей лучше всего клюют на женское белье именно этих расцветок. Красный цвет – это цвет крови, страсти и агрессии – возбуждает обычно мужчин-быков, амбициозных и неполноценных личностей. Черный цвет – цвет глубины, бездны и тайны – привлекает мистиков, художников и поэтов. Белый цвет – цвет чистоты, света, радости – самый опасный, потому что привлекает только грязных похотливых извращенцев.
Позы наши в витринах тоже достаточно скромные, хотя и эротичные. Ведь смысл сексуальной спецодежды не в том, чтобы оголить тело, а в том, чтобы привлечь к нему. Как золото обрамляет бриллиант, так красивая одежда оформляет женское тело. Белье, которое мы рекламируем для сторонних фирм тоже пользуется спросом. Его с огромным удовольствием покупают мужчины для надувных кукол в своих гаремах.
Вам, наверное, кажется, что я неисправимая болтушка и сплетница? А вы попробуйте молчать восемь часов в день, сидя или лежа в витрине магазина. Редко какая женщина может молчать больше пяти минут. А на моей работе приходится молчать аж целых восемь часов. Вы это себе представляете? Поэтому в свободное от работы время я наверстываю практику общения с себе подобными.
Вы спросите, для чего заменять резиновую куклу в витрине магазина живой девушкой, если она ничем от куклы не отличается? Ха! Так в этом-то весь секрет! Когда принимали на работу, с меня даже подписку взяли о неразглашении этой тайны. Сейчас я ее вам расскажу.
Я уже говорила, что живая девушка в витрине исполняет роль живца, приманки. Кстати, вы знаете, что у женщин в отличие от мужчин очень хорошо развито периферическое зрение? То есть мы можем видеть все вокруг, не поворачивая головы и не скашивая глаз. Надо просто немного потренироваться.
Это как на рыбалке. Вы когда-нибудь ходили на рыбалку? Папка меня несколько раз брал с собой. Надо затаиться с удочкой на берегу и ждать. Рыба, прежде чем схватить крючок, выпрыгивает из воды и смотрит, нет ли на берегу рыбака. Если вы разговариваете, кушаете или зеваете, то рыба это увидит и плевать будет на ваш крючок, какую бы приманку вы на него не насадили. Хоть пачку назарбаксов, хоть голую женщину. Если вы не умеете в нужное время молчать и наблюдать, то удачи вам не будет никогда.
Я в витрине магазина сижу как на рыбалке. Потому что я здесь одновременно и рыбак и приманка. Я сижу и, не поворачивая глаз, наблюдаю за прохожими. Женщины меня не интересуют, я не феминистка и не лесбиянка. Правда-правда! Я с девочками только целовалась-щупалась и не больше. Честное слово! Очень хотелось попробовать, как это… Ну, правда… Ведь с мальчиками я даже не поцеловалась ни разу.
Так вот, про мальчиков. Я, сидя в витрине магазина, наблюдаю именно за мальчиками. Вернее, за мужчинами. Каким-то шестым чувством… Я не знаю, что это за чувство! Просто, все так говорят. И предыдущих пять чувств я тоже не знаю. Может – любовь, ненависть?.. Не знаю. В общем, чисто интуитивно я чувствую, кто из мужчин с деньгами морально готов заняться со мной любовью... Нет, не сексом! И не со мной! Наш магазин сексуальных услуг не предоставляет. Мы продаем надувных резиновых кукол. Честное слово, я умею чувствовать, когда мужчина готов приобрести резиновую куклу. Он может и сам не догадывается, что готов заняться сексом именно с куклой, а я это уже чувствую. Да, я очень талантлива.
Мой талант даже в школе отмечали. Я очень выразительно читаю стихи. Хотите, прочту вам стихотворение? Рекламное! Знаменитый поэт специально про наш магазин написал:
А в отделе сексуальном
Во гробу лежит хрустальном
Не волчица, не синица,
А красавица-девица!
Кто девицу поцелует...
Я забыла, чем рискует. Наверное, заболеть чем-нибудь... Что? Не отвлекаться? А о чем я рассказывала? Ой! Вам в самом деле интересно? Тогда слушайте!
Я сижу или лежу в витрине магазина и притворяюсь резиновой куклой для творческих занятий любовью. Я абсолютно неподвижна и со стороны выгляжу красивой, но совершенно неживой. Причем, все вокруг вижу. Для этого мне не надо даже напрягать мышцы глаз. Когда в поле моего зрения появляется сексуально озабоченный субъект я сканирую его на предмет наличия денежных средств... Ну... Не я сканирую, не я.
Со стороны улицы в каждой витрине находятся датчики для обследования проходящих мимо людей. Да, именно на предмет наличия особо крупных денежных средств. Я не знаю, как они сканируют. Наверное, по запаху. С чего вы взяли, что деньги не пахнут? Воняют, хоть святых выноси! Просто вы привыкли к их вони и не замечаете ее. Так что, если у вас есть с собой крупная сумма, не приближайтесь к витринам магазинов. Выманят.
Как только датчики улавливают запах денег, аромат больших денег, а не вонючей мелочи – в витринном блоке, напротив которого идет субъект с деньгами... Да, когда такой большущий кошелек на маленьких тонких ножках важно шагает вдоль наших витрин, внутри магазина начинается едва заметный переполох. Вдоль всей стены, за которой передвигается портмоне с назарбаксами начинают звучать едва слышные зуммеры. Посетители принимают их звук за уличный шум, а весь торговый персонал настораживается: войдет или нет? Я знаю, я кожей чувствую под тонким слоем лака: у всех надежда сейчас на меня. Все зависит только от меня. От того как я подсеку рыбку. Сорвется она с крючка, или нет. В магазине в этот момент становится гораздо тише. Менеджеры и продавцы в это мгновение переходят на сексуальный шепот, сопровождаемый эротическим придыханием.
Я внимательно слежу за зуммерами датчиков. Они с каждой секундой становятся все громче и громче – это значит портмоне приближается к моему витринному блоку. Я еще не вижу его, но по звуку зуммеров стараюсь слиться с ритмом его шагов, ощутить его настроение, его эмоциональное состояние. В этот момент я безумно влюблена в него. Я, лично Я, а не бездушная резиновая кукла, внутри которой находится моя человеческая сущность, с нетерпением жду короткого мгновения нашей встречи – момента, когда электрический зуммер зазвенит раздирая душу в моем блоке, прямо над моей головой. Не знаю почему, но я страстно жду этой встречи, содрогаясь в такт его шагам всем своим девчоночьим тельцем.
Я хочу любви! Я хочу быть любимой! Это для бездушных датчиков к моему витринному блоку приближается толстый кошелек с деньгами. Для меня каждый раз приближается Судьба, приближается Любовь. Я ненавижу быть куклой! Я для тебя все сделаю, любимый... Еще до того, как Он, мужчина моей внезапной страсти, появился за стеклом моей витрины, вой зуммера становится просто невыносимым. Я плавно меняю позу, выключая звук, и именно в это мгновение мимо витрины быстрым шагом проносится моя Судьба. Это – не Он! – осознаю я и непринужденно замираю в новой красивой эротической позе.
Мужчина словно натыкается на прозрачную стеклянную стену. Да, он краем глаза уловил мое движение и еще не понял, что это было. Бешенный ритм его шагов замирает в пустоте. Вокруг нас повисает тишина. Медленно он поворачивается к витрине, изумленно смотрит на меня, даже привстает на носочки, пытаясь поймать мой взгляд. Блестящая лысина. Толстый животик. Невысокий рост.
Мои глаза, еще долю секунды назад с надеждой всматривавшиеся в его лицо, перефокусированы за линию горизонта. Я еще вижу его периферийным зрением, но для него мой взгляд уже просто отсутствует. Пауза, кажется, может длиться до бесконечности. Но она прерывается в тот момент, когда решение принято. Мужчина снова становится энергичным, но он уже не помнит, куда спешил. Он круто отМЕНЯет направление и входит в магазин.
Господи, как рады ему продавцы и менеджеры! Создается впечатление, что зашел их самый близкий родственник, которого они не видели уже много лет! Мужчина какое-то время требует именно ту куклу, напротив которой он остановился, но в электрическом освещении магазина он уже не может вспомнить ни моей внешности, ни цвета белья, ни разреза глаз, ни прически. Он даже не помнит, зачем вообще сюда зашел. Тем не менее, выкладывает деньги в кассу и уходит с гордо поднятой головой. Четверо грузчиков, стараясь идти в ногу, осторожно несут за ним ярко украшенную коробку, по форме напоминающую гроб.
Меня не интересует, что происходит за моей спиной. Все, что за моей спиной – уже в прошлом.
В прошлом, помнится, кто-то из великих сказал кому-то другому, тоже из великих: «Будешь ты теперь не ловец рыб. Будешь ты теперь ловец человеков...»
Иногда, правда, случались и недоразумения. Словка Озеров, мальчишка из параллельного класса увидел меня в витрине и будто остолбенел. Честное слово, я ему не давала никакого повода. Да я, не то что позу поменять, я для этого веснушчатого подростка даже мизинчиком не пошевелю. Тем не менее было очень приятно смотреть на его обезьянничанье. Словка подпрыгивал за стеклом, размахивал ладошкой перед моим лицом, пытался передразнивать, изображая нелепые эротические движения прямо на улице, перед витринами самой большой в городе сексшопы. Милый мальчишка! Мы с тобой не из параллельных классов. Мы с тобой теперь из параллельных миров.
Однажды, во время проливного дождя, перед моим витринным блоком неожиданно, как вкопанный, остановился человек. Неожиданно потому, что зуммеры электронных датчиков молчали, будто умерли. У этого человека денег не было. Но он упорно стоял под дождем и вглядывался в мои глаза. Он был очень стар. Глубокие морщины избороздили его лицо. Он всматривался в меня так, будто увидел во мне свою жизнь. Ему было уже почти сорок лет. Это был мой отец.
Мой папка. Папочка. Я не бросилась как обычно ему на шею. Ведь я на работе. Я – манекенщица. Я – железная леди. Я – надувная кукла. Я – каменная баба.
Отец не вошел в магазин. Да его сюда бы и не впустили. Он повернулся ко мне спиной и пошлепал по дождевым лужам прямо через площадь Бес Публики. Струи дождя лупцевали его по спине, промочив насквозь клетчатую рубашку. Он весь как-то ссутулился и стал меньше ростом. Мне не должно быть его жалко. Он всю жизнь пахал как ломовая лошадь, но не заработал за эту жизнь даже того количества денег, которое я получаю в день выдачи зарплаты. По идее, я должна презирать его. Но почему-то не могу.
Дождь хлестал по деревьям, пытался выпрыгнуть из луж на асфальте, назойливо стучался в стекло моего витринного блока. Бесполезно. С улицы сюда даже звук не может проникнуть. Но дождю, похоже, удалось невозможное. В полуразмытом отражении витринных стекол я увидела на своих покрытых лаком щеках две маленькие дождевые капельки.
В тот день сохранять неподвижность было особенно легко. С самого утра у меня начала кружиться голова и любое движение отдавалось дикой болью в висках. Зуммер электронного датчика, запищавший где-то в конце улицы, начал раздражать своей назойливостью с первого же своего писка. Я никак не могла войти в резонанс с денежным кошельком, шагавшим вдоль витрин. Он двигался как-то непредсказуемо, то легко порхая, то замирая в самом неподходящем месте.
Когда-то Словка Озеров из соседнего дома играл с пустым кошельком, привязанным за ниточку. Все мальчишки его возраста играли уже с компьютерами, а Словка – с чем придется. Он бросал кошелек на дорогу и прятался в кустах. Когда кто-нибудь наклонялся, чтобы находку поднять, Словка дергал за нитку и кошелек выскакивал прямо из под рук неудачника. Я не знаю игры глупее этой. Портмоне с большими деньгами двигалось вдоль витрин нашей сексшопы как будто его дергал за ниточку этот веснушчатый мальчишка. И с каждым рывком боль стучалась в мои виски все сильнее и сильнее.
Когда зуммер в моем витринном блоке завизжал как резаный, у меня уже не было сил его выключить. У меня не было сил даже на микроскопический пошевел. В этот раз роль резиновой куклы мне удалась лучше, чем когда-либо. Зуммер замолчал сам. Человек остановился напротив меня.
Я чуть не вздрогнула: это была женщина. Красивая. Взрослая. На вид ей можно было бы дать лет двадцать, если бы не взгляд многоопытной стервы. Высокие каблуки, стройные голени. Длинная до колен юбка не скрывает, а даже подчеркивает упругие бедра и крепкие ягодицы. Грудь, достаточно крупная для естественной, пытается вырваться на свободу из под шелковой блузки. Но что-то в ней не правильно! Что-то не так! Не могу сообразить, потому что голова раскалывается от боли. Смуглая до черноты, но не негритянка. Стройная. Явно не на укладке шпал работает. Волосы – не крашеные, но светлые! Черт! Здесь что-то не так! Не может негритянка быть от природы блондинкой!
Боль из головы провалилась куда-то в район пупка и отдалась ноющей резью внизу живота. Я даже не моргнула, но женщина смотрела мне прямо в глаза. Ее ноздри хищно и плотоядно подрагивали. Витринный блок звуконепроницаем, но, клянусь, я услышала ее голос. Насмешливый и стервозный он прозвучал в моей голове будто радио: «Господа! У вашей резиновой куклы началась течка...» Губы ее при этом не шевелились. Наверное, я восприняла ее мысли. Это, кажется, гипнозом называется.
Женщина повернулась ко мне спиной и, элегантно раскачивая попкой, удалилась вглубь площади Бес Публики. Я грохнулась в обморок. Успев в последний момент принять эротическую позу. А что делать? Работа превыше всего.
Так я стала женщиной. Нет, с мужчиной я еще ни разу сексом не занималась. А что это обязательно? Глупости! Девочка превращается в женщину тогда, когда ее берет под свое покровительство Луна. Если у меня начались мунструяции (истечения, подчиняющиеся лунным «MOON» циклам), то я стала подчиняться Луне, а значит, стала женщиной. Что? Это я не правильно выражаюсь? Да я вполне прилично выражаюсь! Что значит «менструяции»? Мен (MEN) – это мужчина! А мужчина моими струяциями никак управлять не может!
Мужчина даже женскую логику постичь не в состоянии! Женщина, если честно, и сама не может понять свою логику. Потому что логика эта и не женская и не мужская. Да что говорить – это и не логика даже. Это приказы Луны. Приказы не обсуждаются, а исполнятся. «Есть, госпожа Луна! Разрешите исполнять?» И шагом марш! Попка – вправо, попка – влево!
Теперь я взрослая. Теперь я – женщина. Мне можно выйти за какой-нибудь муж, а можно – влюбиться. Мне все можно, что прикажет сделать Луна. С этих пор я себе не принадлежу. Теперь я – солдат Луны. А это, почти, то же самое, что невеста Бога. Кто Богу верен? Веста Бога. Кто Богу неверен? Невеста Бога.
А еще это можно и по-другому интерпретировать. У весты Бога всегда есть весть от Бога. У невесты Бога – есть невесть что. Ой, куда это меня понесло? Ведь «невесть» и «совесть» – однокоренные слова? Да? Нас в школе этому учили. Выходит, что невеста это надувная кукла, которая не имеет совести. Потому что «невеста» и «совесть» – это антонимы. Что, думаете, я не знаю, что такое антонимы? Думаете, я вам сейчас про антоновские яблочки втирать буду? Я не дура. Знаю. Антонимы, это слова, противоположные по значению. Но идея мне нравится! Завтра надену белые стринги, белую фату и буду изображать куклу в подвенечном наряде.
Наверное, Бог все-таки есть на небе, если он так легко исполняет глупые женские капризы. Стоило мне только надеть подвенечный наряд… Какое платье? Свадебное? Ха-ха! Мы же только нижнее белье надеваем. Исподнее! Так вот! Стоило мне только надеть подвенечную спецодежду, как любовь подкралась незаметно. Об этом известили сразу все зуммеры наружных датчиков.
Обычно зуммеры начинают зудеть откуда-нибудь с краю, и пока этот зуд дойдет до меня, я успеваю настроиться на встречу с незнакомым мужчиной. В этот раз зуммеры будто с ума сошли. Они звенели все одновременно. Мужчина был на другом конце площади Бес Публики. Мужчина был настолько богат, что датчики уловили нежный аромат этого боГАДства даже на таком огромном расстоянии. Аромат был умопомрачителен. Он исходил от гигантского букета нежно-кремовых роз, который мужчина держал в руках.
Это была любовь. Любовь с первого взгляда. С первого же взгляда я поняла: этот мужчина – БОГат. Он даже красив как БОГ и АД одновременно. Короткая стрижка и легкая небритость выдавали в нем страсть и темперамент бразильского мачо. Легкий бежевый костюм и черная футболка под пиджаком говорили о свободолюбии и презрении к предрассудкам. Но самое невероятное это то, что из глубины площади Бес Публики он направлялся прямо к моему витринному блоку.
Я еще старалась крепиться, изображая из себя надувную куклу. Но сердце с каждым его шагом стучало сильнее. Сердцу уже тесно было в грудной клетке. Сердце своим стуком заполонило весь хрустальный гроб моего витринного блока. Сердце рвалось на волю из магазина прибамбасов для творческих занятий сексом. Влюбленный стук огромного сердца маленькой женщины набатом заполнил всю площадь Бес Публики.
Он остановился прямо напротив меня. Я привычно поменяла позу на более эротическую. Но глаза! Я не смогла перефокусировать глаза за линию горизонта. Они смотрели в лицо Любимого и не в силах были изображать резиновую куклу. Я почти по-человечески, а не по-кукольному, улыбалась ему из своей витрины. Он протянул мне букет, а я протянула руки, чтобы принять его. Но… между нами было витринное стекло. В его отражении я вдруг увидела, что на мне лишь свадебная фата и белые трусики-стринги. На мгновение стало не по себе, но мысль о том, что на меня смотрит Любимый Мужчина, я нравлюсь ему, он любуется мной – наполнила мое кукольное тело горделивой эротической красотой.
Пока я при помощи отражения в витрине корректировала свою позу, мужчина исчез. Облом! От расстройства я села на пол, распирожившись совсем не эстетично, хотя и чересчур эротично. За спиной послышались возбужденные, я бы сказала даже перевозбужденные голоса. Менеджеры и продавцы, фальшиво радуясь, встречали очередного богатенького клиента.
Лучше бы Он пришел ко мне после работы! Я бы подарила Ему свою девственность, свою любовь! Я бы выполнила любой Его каприз, любое Его желание! Я бы окружила Его лаской и заботой… А теперь… Ему вручат какую-нибудь надувную пустышку и прощай моя любовь!
Это что же получается? Свою девственность, ласку, и заботу моему Любимому будет дарить магазинная надувная кукла? Выполнять любой каприз и любое желание моего Ненаглядного тоже буду не я, а этот бездушный кусок резины? Этот многоразовый презерватив, пытающийся выглядеть женщиной? И этому многочленному гандону мой Единственный будет дарить цветы, бриллианты и золотые украшения? Не бывать этому!
От расстройства мне хотелось кусать губы, но я боялась стереть с них помаду. Раздираемая постыдной женской ревностью я рванула прозрачную дверь в магазин, но она была плотно заперта. Куклам под страхом увольнения запрещалось в рабочее время покидать свои витринные блоки. И тут я увидела букет роз.
Оказывается, мой любимый – не только богат, но еще и умен! Невесть окуда пришла в голову поговорка: «Богат, да умен – два усерья в нем!» А может, «обсерья». Не помню. Букет роз, источающий нежнейший аромат на всю площадь Бес Публики, висел в воздухе прямо перед окном моего витринного блока. Я поняла все и сразу успокоилась. Менеджерам и продавцам будет не просто сбить с толку моего Любимого! Изнутри магазина он сразу определит, около какой куклы висит его букет из чудесных роз. Я еще раз взглянула на букет и… Не увидела его.
Где букет?!!! Он ведь только что здесь был?! Я сделала шаг вперед и застыла в очередной эротичной, но совсем не эстетичной, позе, размазавшись по витринному стеклу отлакированными сиськами резиновой куклы. Только так, вдавив в стекло щеку, нос, губы и скосив глаза в сторону уха, можно было рассмотреть, что происходит на улице вдоль витринного ряда. А там происходило нечто невероятное!
По улице размахивая букетом роз мчался Словка Озеров. Наперерез ему неслась чернокожая блондинка. На ней были надеты японское кимоно из тончайшего шелка, черный пояс каратиста вместо юбки и туфли с ходулями вместо каблуков. Я знаю, как тяжело бегать на каблуках, но негритянка легко побила все мировые и олимпийские рекорды по спринту. Между делом она побила и Словку. Мальчишка кубарем покатился по брусчатке, умудрившись не выпустить букета из рук. Блондинка неумолимо надвигалась на Словку, хищно протягивая руки к розам. Дура, это же свадебный букет! Неужели тебе так уж замуж невтерпеж? Невсеремос!
В одно мгновение моя ненависть переключилась с чернокожей блондинки на Словку. Он, лежа на спине, обрывал розы с МОЕГО БУКЕТА и засовывал себе в рот! Блондинке же протянул колючие веточки от букета.
Вероятно, блондинка владела телекинезом, или как там называется мгновенное перемещение в пространстве? Только что она была около Словки, а через долю секунды оказалась прямо передо мной. Не обращая внимания на мою размазанность по витринному стеклу, она, достав из косметички зеркальце, начала поправлять свой и без того безупречный макияж.
За моей спиной щелкнул замок в двери, разделяющей витринный блок. Вошли четверо грузчиков и старший менеджер магазина.
- Светочка, не волнуйся, мы тебя сейчас упакуем. – тихим шепотом прошелестел он.
Знаю я, как вы меня упакуете. Меня уже однажды так упаковывали. Но сегодня вам это не удастся. Сегодня исключительный случай. Этот мачо – мой!
В магазине кукольная коробка стоит на столе для фокусов. Там второе дно. Грузчики меня кладут в коробку. Клиент убеждается, что упакована именно та кукла, которую он выбрал. Коробку накрывают крышкой. Старший продавец на крышке коробки начинает заполнять гарантийный талон и выписывать товарный чек на надувную куклу в количестве одной шт. В это время дно коробки опускается на лифтовой установке в подвальное помещение, где живую манекенщицу заменяют действительно надувной куклой. Никакого подлога! Именно на надувную куклу и выписывается сейчас гарантийный талон и товарный чек. Все по закону. Не подкопаешься!
Но сегодня этот вариант не пройдет. Сегодня все решаю я. Лежа в коробке, я убеждаюсь, что меня покупает именно мой небритый мачо. Когда меня накрывают крышкой, я расшипериваюсь в фальшивом гробу как корова в бомболюке, и дно в лифтовую шахту опускается без меня. Через некоторое время я чувствую, как кто-то пытается меня щекотить. Дохлый номер! Сквозь лаковое покрытие щекотка телом не ощущается! Тогда этот кто-то просто повисает на мне, ухватившись за грудь, и мы вместе грохаемся в подвал. Причем, я на него! Поэтому и на ноги я вскакиваю раньше. На полу – один из грузчиков. Я пинаю его поддых. «Щекотить – щекоти, а вот щупать себя я никому не позволю!» Второму я сходу влепляю оплеуху, просто так, за компанию и… Замираю от неожиданности…
На дне коробки, приготовленном для подъема вверх, лежу я, своей собственной персоной, упакованная в целлофан. Белая фата, белые стринги и даже белые чулочки в крупную сеточку. Даже родинка на левом соске – и та моя. И такая идиллия в моей тихой позе, что не хочется ее нарушать… Хочется пожелать самой себе счастья и нажать кнопку лифта, поднимающую дно вверх.
Господи! Да эта надувная кукла – мой двойник! Мой однояйцевый близнец! Даже грузчики, ответственные за подъем лифта, смотрят на нас, как остолбеневшие.
Нет! Я не сошла с ума! Я – это я! Я точно знаю, что я живая, а не резиновая!
Резким движением я вытряхиваю из целлофана надувную куклу и начинаю упаковываться в него самостоятельно. Кукла отлетает в угол подвала, встает на четвереньки, нервно мотает головой, а потом с криком «Какого черта ты лезешь поперек батьки в матку!» бросается на меня и вцепляется мне в волосы.
- Нет! Это ты лезешь поперек матки в пап-поп-ку! – ору я и вцепляюсь ногтями в ее лицо. Из-под ногтей брызгают ошметки лакового покрытия.
Когда в домашнем кинотеатре крутится фильм, где дерутся женщины, это выглядит, чуть ли не героико-эротическим боевиком. На самом же деле нет отвраТИТЕльнее зрелища, когда, потрясая ТИТЬКами, дерутся ТЁТЬКи. Мы с моей надувной соперницей рвали друг на дружке волосы, царапали лица, кусали мгновенно, как только чувствовали близость вражьей плоти. Видимо, обеим победа была необходима, как глоток воздуха для утопающего.
Некоторое время грузчики с омерзением наблюдали за нами, не решаясь отдать кому-либо предпочтение, уж слишком одинаковыми мы были. Потом один из них снял со стены красный огнетушитель, дернул на нем какую-то рукоятку, направил струю пены прямо в нас.
Мгновенно ситуация из мерзкой переросла в гротескно-комическую. Огнетушащая пена, покрыв с ног до головы двух гадких представительниц прекрасного пола, превратила нас в смешных мультяшных медвежат. Лаковое покрытие наших тел под действием пенообразователя начало растворяться. Мы уже не могли царапать друг друга: ногти скользили по коже соперницы, не причиняя ей никакого вреда. Ноги тоже скользили по бетонному полу подвала, и мы больше старались сохранить равновесие, часто используя противницу в качестве временной опоры.
Мне не повезло первой: потеряв равновесие, я поскользнулась на огнетушащей пене и грохнулась на спину. Резкая боль в копчике и затылке заставила меня на мгновение прекратить контролировать ситуацию. Но через секунду осознание бытия вернулось, и я могла наблюдать несколько отстраненно, как бы со стороны, за происходящим.
Да, победа, несомненно, была за мной. Я была прекрасна, когда несколько раз пнув неподвижную соперницу по голове, возлегла на дно кукольной коробки и небрежно, большим пальцем левой руки, подала знак грузчикам поднимать меня вверх. Я с наслаждением наблюдала, как мое великолепное холеное тело возносится к небесам до тех пор, пока не погас свет.

Менеджер по продажам извертелся на пупе, пытаясь отвлечь и развлечь покупателя. Сегодня подмена манекенщицы надувной куклой происходила невероятно долго. Уже были заполнены гарантийные обязательства предприятия-изготовителя, выписан товарный чек, а зеленая лампочка на столике-подставке всё не загоралась. Были уже рассказаны несколько анекдотов, были разрекламированы новейшие, инновационные (не вижу принципиальной разницы) и хренновационные материалы из которых делают искусственную «кожу» резиновых женщин. Менеджер продемонстрировал действия химических препаратов по уходу за пористой резиной, покрывающей надувных кукол. Он даже попытался завлечь покупателя в отдел женского белья, но тот остался неподвижен. У менеджера даже создалось впечатление, что покупатель прислушивается не к нему, а к чему-то, что происходит где-то под полом, хотя он руку готов отдать на отсечение, здесь ничего не может быть слышно.
В тот момент, когда покупатель достал сотовый телефон, явно намереваясь кому-то позвонить, загорелась лампочка, сигнализирующая, что коробку с куклой можно транспортировать. «Уф-ф-ф!!! – вздохнул менеджер – можете забирать свою покупку». Но покупатель почему-то не торопился.
- Откройте крышку, – потребовал он.
- ????
- Ведь покупатель всегда прав? Тогда откройте крышку коробки.
Ловким движением фокусника менеджер отстегнул застежки и эффектным жестом откинул крышку. В то же мгновение блеснула вспышка, встроенного в мобильный телефон фотоаппарата…

…Эта фотография есть в моем альбоме. Я выменял ее у Мамая за старенький томик Гоголя. Он заверил меня, что копий этого фото больше нет нигде. Но я и сам знаю. Мне врать бесполезно.
Моя мама на этой фотографии выглядит младше меня, совсем еще юной девочкой. Совершенно голая она лежит в идиотски раскрашенном гробу. На одной ноге – спущеный до колена грязный чулок с огромной дыркой. В паху и под подбородком хлопья мыльной пены. К животу прилипли несколько окурков – грузчики в подвале время от времени покуривали. На груди и лице – кровоточащие царапины. Под левым глазом огромный синяк, а правый, словно пиратской повязкой, прикрыт треугольничком трусиков-стрингов. Как они перекочевали на голову, остается загадкой даже для меня. Рядом держит крышку гроба какой-то самодовольный кретин в кричащем петушином галстуке.
Я никому не показываю фотографию мамы. Это больнее, чем пробитые гвоздями ладони и терновый венец на голове.

Леонид Плигин.